Всего лишь один из парней

ГЛАВА 9

Элис

— Я похожа на фигуристку Барби. — Я морщусь, поднося зеркало к лицу. Мэдисон сделала мне накладные ресницы и пятьдесят фунтов косметики, а также украсила мои длинные каштановые волосы блестками.

— О, милая, ты выглядишь великолепно! — Мама просовывает голову в комнату.

Я смиренно киваю. В первый раз, когда я увидела Маму после нашей ссоры из-за Мексики, она вела себя так, будто ничего не произошло. Я ожидала, что она будет говорить и говорить о том, как прекрасно они с Ксандером проведут время, какие волшебные экскурсии она устроит на дополнительные деньги от моего билета на самолет… но она просто вела себя так, как будто этого никогда не было. Вот откуда я знаю, что действительно причинила ей боль.

И то же самое с Ксандером. Мы оба похоронили нашу борьбу глубоко в хранилище. Все определенно изменилось — он почти игнорирует меня, когда Мэдисон нет рядом, — но я просто продолжу управлять его настроением, насколько это возможно.

— Готово! — Она сияет.

Самое печальное в моей маме то, что я никогда не могу сказать, настоящая ли у нее улыбка или нет.

Я стону и пытаюсь плюхнуться на кровать, но Мэдисон поднимает меня обратно, крича, что я помну свое маленькое белое скейтерское платье

— О, ты великолепна, — добавляет Ма, — не забывайте, что там будет Пятый канал! Поторопитесь, мы не можем опоздать! Ксандер, одевайся. Ты не можешь ходить в пижаме.

— Всё равно не пойдёшь, мама.

Он ухмыляется с моей кровати. Он в полной мере использует свою сломанную ногу, чтобы бездельничать где угодно.

Мама врывается в комнату, брезгливо просматривая все мои плакаты с хоккеем и фэнтези-фильмами, прежде чем остановить свой взгляд на Мэдисон.

— Ты идешь, милая?

Мэдисон кивает, и мамины глаза загораются.

— Тогда, конечно, ты придешь, Ксандер! Составь компанию бедной девочке.

Ах, бесконечная миссия моей матери с Ксандером: свести его с девушкой. Пока это оказалось бесплодным предприятием.

— Мама, я заболел. — Ксандер кротко кашляет.

Мама закатывает глаза и вздыхает, выбираясь, чтобы заняться собой, прежде чем затащить меня в мой личный ад. Пока я здесь, чтобы крутиться сегодня на промо-мероприятии ее «Ледяного» бала, ей все равно, придет Ксандер или нет.

И это хорошо, потому что если настоящий Александр Белл со сломанной ногой и всем остальным появится перед «Соколами», все может быстро стать неловким.

Когда весной я согласилась участвовать в «Ледяном» балу мама по фигурному катанию, я подумала, что это единственный способ остаться на льду. Теперь два моих мира сталкиваются, и я могу только надеяться, что маскировка Мэдисон сможет скрыть Эла от «Соколов». Потому что сегодня Королевская чикагская компания фигурного катания, встречается с «Чикагскими Соколами», чтобы продвигать свой 3-й ежегодный благотворительный «Ледяной» бал. Это огромное событие, и, видимо, это их отличная идея для его продвижения.

И это может просто разрушить всю мою жизнь.

— Хорошо, — говорит Мэдисон, нанося мне на щеки еще один слой румян.

— Мы сделали тебя неузнаваемой с Элом… но тебе также придется вести себя по другому.

— Что, если я буду так говорить? — говорю я сквозь натянутую улыбку, повышая голос на десять октав.

Ксандер съеживается.

— Меньше демонов моя маленькая пони и больше принцесс Диснея.

Я фыркаю. Почему вести себя как мальчик стало легче, чем быть девочкой?

— Просто следи за тем, как ты двигаешься, — говорит Мэдисон.

— Покачивай бедрами, не топай ногами, как обычно.

— Я буду на коньках!

— Все еще. — Она с беспокойством смотрит на меня сквозь густую завесу черных, как полночь, волос.

— Ты знаешь, что делать. В первой части ты будешь учить мальчишек-хоккеистов простой программе фигурного катания.

Мой желудок тошнотворно скручивает. В любое другое время я бы заплатила, чтобы увидеть, как мальчики делают выпады или кроличьи прыжки. Теперь от этой мысли мне хочется вырвать.

— А во второй половине, — сказала Мэдисон, глядя на Ксандера, — мальчики учат фигуристов некоторым базовым хоккейным приемам.

— Ну и что? Это будет легко. — Я пожимаю плечами.

Несмотря на мои нервы, мне очень жаль, что я не съела что-нибудь до того, как Мэдисон покроет мои губы этим ярким липким химическим веществом.

— Но это все. — Ксандер наклоняется вперед.

— Это не должно быть легко. Только не для Элис Белл, фигуристки. Ты все испортишь, если пойдешь туда и будешь кататься так же, как Эл!

— О… — говорю я, наконец поняв, что они имеют в виду.

— Я могу высосать из себя хоккей на ночь. Я могу это сделать.

— Ты можешь? — Спрашивает Мэдисон, скрестив руки на груди.

— Ты самый конкурентоспособный человек, которого я когда-либо встречала.

Мой телефон гудит в моей руке и спасает меня от их полного неверия. На нем мелькает лицо Хейдена, и мне приходится заставить свое сердце успокоиться. Прежде чем ответить, я отхожу в угол своей спальни.

— Привет, Эл, — говорит Хейден, — я как раз собираюсь спускаться на каток. Хочешь, я подвезу тебя, мне как раз по дороге?

Ну откуда ты знаешь: мой дом, по дороге на каток. Осмелюсь ли я сказать, что мы становимся друзьями? Моему волнению придется подождать, пока я не повешу трубку.

— Э… э-э, я плохо себя чувствую…

Очевидно, Эл не может быть там одновременно с Элис Белл, фигуристкой. Я бы предпочла, чтобы тренер Забински злился на меня, чем терпеть ярость моей матери за то, что она пропустила это.

— Ты шутишь, что ли? — говорит Хейден.

— Ты собираешься заставить меня страдать из-за фигурного катания в одиночку?

— КХЕ КХЕ КХЕ! — Я кашляю, производя гораздо лучшее впечатление больного, чем мой так называемый брат-актер.

— Вот черт. Это противно. — Хейден смеется на другом конце провода.

— Отдохни перед следующей игрой. До встречи.

Я вешаю трубку, вполне довольная собой. Но когда я оборачиваюсь, Ксандер смотрит на меня в равной степени сердито и испуганно.

— Что…

— Кто это был? — Спрашивает он.

— Хейден из Соколо…

— Почему ты так улыбаешься?

Я чувствую, как мышцы моего лица сразу же напрягаются. Наверное, я улыбалась.

— Ты всегда так улыбаешься, когда разговариваешь с мальчиками в команде? — Ксандер огрызается.

Он звучит законно взбешенным. Я чувствую, как у меня сжимается желудок и холодеют вены.

— Элис, ты должна быть мной там. Не собой а мной, ясно? Все, что ты делаешь, влияет на всю мою жизнь.

Моя кровь начинает кипеть, выпаривая холод и нервозность. Ксандер такой мудак! Вот я, помогаю ему, а он придирается ко мне из-за одного глупого телефонного звонка?

Я иду к двери.

— Пойдем, Мэдисон. Мы должны идти.

Ксандер скрещивает руки и смотрит в окно. Я могу сказать, что он хочет сорваться с места, но с его больной ногой это займет слишком много времени. Я хочу сказать ему, что он мудак, но это потребует разговоров, чего я не делаю, ну, никогда. Я просто хочу, чтобы все вернулось на круги своя, прежде чем я узнаю, что Ксандер скрывает от меня какой-то секрет.

Я хватаю свою сумку и выхожу из комнаты. Мэдисон задерживается на мгновение, говоря что-то слишком тихо для меня, прежде чем поспешить за мной.

Мне просто нужно пережить одну ужасную ночь фигурного катания, тогда завтра я, наконец, смогу положить всю эту злость на место.

В игре.

Я выхожу на лед, чувствуя себя совершенно раздетой и незащищенной. Мне нужны мои подушечки, моя майка, моя клюшка… а не это блестящее белое платье, которое потенциально может ослепить кого-то, если его увидят в неправильном свете. Хотя, держу пари, я буду выглядеть довольно мило, когда буду выполнять обратное вращение.

Арена сияет горячим белым светом, а тела бегают, как обезумевшие насекомые, устанавливая камеры и микрофоны. Я смотрю, как их ноги в кроссовках шаркают по льду, и кусаю себя за губу. Я замечаю маму, стоящую с двумя другими фигуристками, участвовавшими в рекламных мероприятиях, Хармони и Лив.

Они кажутся такими естественными в своих крошечных оранжево-голубых платьицах, с волосами, собранными в тугой пучок, и с яркими и ясными глазами, не налитыми кровью из-за слишком большого количества туши и клея для ресниц.

Я никогда так сильно не хотела шлем.

Когда я проезжаю мимо, они начинают шептаться и хихикать. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как «Соколы» гуськом выходят на лед. Раздражённое дыхание вырывается из моих ноздрей.

Девушки.

Для этого «Соколы» не носят полную форму, только майки и джинсы. А какая куча неудачников! Они выглядят так, будто все подготовились к съемке, уложив волосы. Я немного смеюсь про себя, представляя, как они пытаются одолжить гель для волос у Даниэля Сакачелли. Бог знает, что у него есть достаточно, чтобы сэкономить. Клянусь, у этого мальчика пятьдесят тюбиков в шкафчике.

Хармони издает особенно пронзительный смешок и сжимает мою руку, как спасательный круг.

— Боже мой. Номер 9 такой мечтательный, и он смотрит прямо на меня.

Я стряхиваю ее руку со своей.

Номер 9. Глупый, тупой, идиот Хейден. Он здесь для благотворительности, а не для того, чтобы пялиться на Хармони в ее оранжевом блестящем платье. Я сердито смотрю на него, но вместо этого встречаюсь взглядом. Он не смотрит на Хармони. Он смотрит на меня.

Я сглатываю и пытаюсь отвести взгляд, но другая часть меня прямо сейчас очень хочет посмотреть на него. Его волосы выглядят особенно волнистыми сегодня вечером, они немного падают ему на лицо. Его майка выглядит немного большой для него без всех накладок. Он сверкает белой улыбкой.

Я смотрю на Хармони.

— Номер 9 — полный придурок.

Хармони кажется, меня не слышит; она зациклена на нем. Я фыркаю и поворачиваюсь к организатору, который разбивает нас на группы. Господи, помоги мне, я не хочу быть с Тремблеем… Кто угодно, только не Хейден, кто угодно, только не Хейден…

Я с Хейденом. Это ужасно. Невыносимо. Из всех в «Соколах» я определенно провела с ним больше всего времени. Что, если он узнает меня?

Организаторы разделили хоккеистов на равные группы между Хармони, Лив и мной. Мы должны научить их простому распорядку, а затем судить жюри. Как бы мало меня ни интересовали эти опытные судьи (мама и несколько других женщин из благотворительного совета), они превратили это в соревнование, и я ненавижу проигрывать. Всегда.

Я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, пытаясь успокоиться. Между камерами, сокрытием моей личности и Хейденом, подъезжающим ко мне с этой легкой улыбкой, у меня есть выбор, на что обратить внимание.

Мои мальчики стоят в неловкой толпе, ожидая, когда я проинструктирую их. Но я застыла, глядя на Хейдена, который перескакивает с ноги на ногу. Внезапно огни кажутся невыносимо яркими, и у меня на затылке выступили жемчужины пота. Они просто смотрят на меня, как дети.

Несколько мгновений я катаюсь перед ними взад-вперед, думая о том, что именно я собираюсь сказать и как я это скажу. На другом конце катка я уже слышу, как Хармони и Лив болтают о заостренных пальцах ног и изящных движениях рук.

Я больше не могу откладывать.

— Привет, ребята! Я Элис Белл! Сегодня я научу вас кататься на коньках!

Ладно, это был демон-пони или принцесса? Судя по их лицам, я думаю, что была на стороне демона.

— Хорошо, значит, вы все умеете кататься на коньках, но я покажу вам… ммм, как лутше кататься на коньках.

Я просматриваю их лица, чтобы избежать зрительного контакта. Никто не кричит: «ты Эл Белл!», так что, думаю, со мной все в порядке.

Группы Лив и Хармони уже тренируются. Мне действительно нужно идти.

Я перехожу к быстрому объяснению движений и распорядка, которые мы собираемся выполнять. Когда я заканчиваю, никто не шевелится. Я хлопаю в ладоши.

— Хорошо, так что идите!

Половина из них смотрит на меня остекленевшими глазами, а другая половина смотрит на Хармони и Лив в их сверкающих платьях. Небольшой победный кусочек меня рад сказать Хейдену в бывшем стане.

Часть меня хочет встать прямо перед ними и напомнить им, что я тоже в блестящем платье. Но это было бы странно на столь многих уровнях. В любом случае, мой метод обучения не работает. Это моя команда, и я знаю, как они работают.

Я смотрю на них сквозь густые накладные ресницы и чуть-чуть понижаю голос:

— Вы будете слушать? — Спрашиваю я.

— Прямо сейчас мы собираемся сосредоточиться и научиться вращаться! Сакачелли безупречно скользит, и я знаю, что вы все не хотели бы, чтобы он показался вам!

Их тела тянутся по стойке смирно, и я начинаю обучать их рутине. Удивительно, но они лучше, чем я думала. Тайлер Эванс в лучшем, естественно скользящем кругу среди других мальчиков. Но у меня есть один гнилой участник группы, один человек, который стоит сзади, один человек, который думает, что он слишком крут для всего этого. Как бы мне ни хотелось избегать Хейдена, он рушит всю мою команду.

— Привет, Хейден, — говорю я, подъезжая, — как поживает твоя спираль?

Он смотрит на меня, ухмыляясь.

— Ах, угрюмый фигурист. Это твоя месть за то, что ты делишь со мной лед?

Я скрещиваю руки. Я почти совсем забыла о той ночи.

— Ты слишком беспокоишься о том, что можешь упасть вперед. Если ты на самом деле поднимешь заднюю ногу вверх, это будет противовесом. Вот, позволь мне показать тебе.

Я наклоняюсь вперед, скользя по льду на одной ноге, а другую вытягиваю прямо позади себя. Я поворачиваюсь к нему с размашистым вихрем, просто чтобы он мог видеть, какая красивая у меня юбка, когда она вращается.

Он качает головой, но на самом деле пытается. Он по-прежнему с трудом поднимает заднюю ногу, но его осанка достойна восхищения. Он смеется, когда теряет равновесие.

— Боже, я бы хотел, чтобы твой брат был здесь. Было бы весело посмотреть.

— Ксандер? — говорю я со смехом.

— Ему всегда больше нравилось фигурное катание, чем мне.

Хейден усмехается.

— Эл любит фигурное катание, и все же сегодня он полностью провалился! Сделай мне одолжение и убей его для меня.

Я кротко улыбаюсь и отворачиваюсь. Вот и я снова говорю то, чего не должна. Ксандер убил бы меня, если бы узнал, что я рассказала одному из его будущих товарищей по команде, какой он любитель фигурного катания.

К счастью, съемочная группа спасает меня от чувства вины. Пришло время судить.

Моя команда выполняет нашу программу для судей и камер, получая разумные 7/10. Не страшно, учитывая, что мы с Тайлером несли всю команду. Но команда Лив получает 9 баллов, а Хармони и Сакачелли набирают 10/10.

Сейчас мы поменялись местами и пора мальчишкам учить меня хоккею. Я могла бы полностью компенсировать наш мизерный счет в этом раунде. Я подхожу к бортикам и беру у тренера палку. С тревогой я понимаю, что я почти на фут меньше. То, что Хармони и Лив ростом не больше пяти футов, не означает, что я должна страдать вместе с ними.

— ЭЛ-ИС, — говорит Мэдисон, каким-то образом умудряясь превратить мое имя в два слога. Она сидит на скамейке, темные глаза стреляют в меня кинжалами.

— Что?

— Даже не думай об этом.

Я катаюсь прямо к ней.

— О чём?

— Я видела, как ты смотрела на табло. Ничего из этого не имеет значения. Важен Эл.

— Не беспокойся об этом. Я ничего не могла с этим забить. — Я держу в руках дешевую хоккейную клюшку, которую мне подарили, больше похожую на ветку, чем на настоящий спортивный снаряд.

Она прищуривается, и я подмигиваю ей, возвращаясь к товарищам по команде.

Начнем с базового упражнения: перебрасываем шайбу между оранжевыми конусами на льду. Детская игра. Хармони и Лив с трудом преодолевают первые два конуса.

— Похоже, ты наконец научилась держать палку. — Хейден подъезжает сзади меня.

— Хм?

Блин, я действительно не должна знать, как держать палку. Я тереблю ее в руках.

— Мм, мой брат дал мне несколько советов ранее.

— Будем надеяться, что это поможет.

Даже с этой бесполезной клюшкой я могу идеально удерживать шайбу на крюке. Я легко маневрирую через первые два конуса. Я бросаю взгляд вверх и вижу, как Мэдисон медленно качает головой из стороны в сторону. Со вздохом я «теряю контроль» над шайбой после третьего конуса.

— Упс, — говорю я, пожимая плечами и возвращаясь к своей команде. Мы перегруппировываемся, и они дают мне несколько советов, хотя я думаю, что некоторые из их полезных советов по обращению с клюшкой — просто предлог, чтобы сблизиться со мной. Времени на размышления не так много. Через несколько минут мы приступаем к следующему действию.

Задача вторая: бросок шайбы от синей линии. Я бью и намеренно промахиваюсь на милю.

И я умираю миллионом смертей внутри.

И еще миллион, когда Хармони каким-то образом бьет, падает лицом на лед, но ее шайба попадает в сетку.

Задача третья: выиграть вбрасывание.

Я знаю, что парням велят быть с нами помягче, и когда я оказываюсь лицом к лицу с ухмыляющейся рожей Сакачелли, он оставляет мне самую большую брешь, которую я когда-либо могла выдержать. Но я позволила этому уйти. Я позволила проклятому Сакачелли выиграть у меня вбрасывание.

И я умру еще миллионом смертей.

И еще миллион, когда Хейден позволит Лив «выиграть» ее вбрасывание.

Задание четвертое: два на два на пятиминутную «игру».

Единственное правило — фигуристка должна либо ассистировать воротам, либо забивать сама. Я не знаю, сколько еще я могу выдержать.

Пока все собираются, Хейден подъезжает ко мне.

— Эй, Элис, могу я дать тебе совет?

— Нет, — автоматически отвечаю я. Дерьмо — это ответ Эла. Элис должна быть милой хоккейной наивной фигуристкой. Я трясу своими восьмифунтовыми волосами и улыбаюсь своей милейшей улыбкой.

— Ага, конечно.

— Хорошо. — Он застенчиво улыбается и подходит ко мне сзади, переплетая свои руки с моими, как делали другие парни, когда пытались дать мне «совет». Но это не кажется неправильным, как это было с другими моими товарищами по команде. Это кажется… другим. Дыхание перехватывает у меня в горле. Приглушенный шепот разговоров становится фоновым шумом для его мягкого дыхания. Его руки — намного больше моих — мягко лежат на моих пальцах. Его подбородок касается моей челюсти, колючей от его едва заметной тени.

— Ты держишь палку мертвой хваткой. Расслабься, — говорит он.

Я заставляю себя оставаться совершенно неподвижной, чтобы не поворачиваться к нему лицом.

— Ты не бросишь это. Я обещаю.

Я ослабляю хватку. Наверное, я очень сильно держала палку. Но когда он прижимается ко мне, я так же далека от расслабления, как и весь день. Он выпрямляется и выхватывает у меня палку.

— Ты слишком высока для этой палки. Подожди секунду.

Хейден убегает со льда в раздевалку и через несколько секунд возвращается.

— Это твоего брата. Это будет работать лучше.

— Спасибо, — говорю я и выхватываю у него палку. Вернув ее в руку, я снова чувствую себя целой.

— Ты отлично разбираешься в фигурном катании, — произносит Хейден, не встречаясь со мной взглядом.

— Мы с братом ходили в классы, когда были совсем маленькими. Мои родители думали, что это поможет нам маневрировать в хоккее. Домашние видео довольно забавные… — он замолкает.

У меня перехватывает дыхание. Я живу ради таких моментов, этих моментов, когда его барьеры падают, хотя бы на мгновение.

— Моя мама сделала то же самое со мной и Ксандером. Она не хотела, чтобы я ходила с ним на хоккейную тренировку, но я убедила ее, что чем больше я буду кататься на коньках, тем лучше буду фигуристом. Хотя для нее это имело неприятные последствия… — Я ловлю себя на мысли.

— Для меня. Я ненавидела хоккей. Очевидно.

Он толкает меня плечом.

— Кто знает, может быть, я смогу снова пробудить у тебя любовь к игре.

Я тупо смотрю на него и не сомневаюсь, что по моему подбородку стекает дорожка слюны.

— Эй, номер 9! Девочка! — Один из парней с камерой кричит на нас, и мы оба оборачиваемся.

— Поднимайся сюда, время шоу.

Хейден и я занимаем позицию на льду, и я свирепо смотрю на наших соперников. Сакачелли шевелит кирпичными бровями, а Хармони суетится, используя свою палку как опору для стриптизерши. Во мне поднимается жар. На данный момент у них одиннадцать баллов, а это значит, что они будут чемпионами в этом дурацком рекламном трюке. У нас колоссальные шесть очков, а это значит, что для победы нам нужно забить шесть голов за пять минут.

Даже с разницей голов это должно быть легкой прогулкой. Два на два с Хейденом в качестве моего напарника и моей клюшкой сзади? Легко. Вот только я пообещала Мэдисон и Ксандеру, что буду бомбить хоккей.

Хармони и я сражаемся в центре площадки для вбрасывания. Впервые сегодня я чувствую, что я на своем месте. Сакачелли — мое единственное реальное препятствие, и его явно отвлекает модное платье Хармони. И когда я смотрю на Хейдена, мой желудок скручивается при мысли о том, что я подведу его. Особенно после того, как он показал мне, как держать хоккейную клюшку. Чему может навредить один гол? Действительно?

Чтобы не позорить свою команду.

Я мельком ловлю взгляд Мэдисон со скамейки. Теперь она мотает головой более отчаянно, так что я отвожу глаза.

Всего одна цель.

Звучит свисток, и я выхватываю шайбу у Хармони прежде, чем она успевает моргнуть.

Я катаюсь вперед и встаю перед сеткой. Хейден уже там, но я даже не удосуживаюсь пройти мимо. Я шлепнула его в сеть. Их вратарские глаза широко распахиваются, но я хлопаю ресницами, как сосновые иголки, и пожимаю плечами.

— Удачный выстрел!

В следующем раунде я передаю преимущество Хейдену после того, как обошла Хармони. Я не виновата, что он может забить практически из любого места.

Но мы не останавливаемся. Хейден и я забиваем гол за голом. Я не могу с собой ничего поделать: это как дышать. Ничего не существует, кроме шайбы, сетки и Хейдена.

Внезапно воздух разрывается резким свистком, и я бросаю взгляд на доску, где мама ведет счет.

Ох.

Мы не забили шесть мячей.

У нас получилось девять.

Хейден со знакомым криком бросает клюшку на лед и широко раскрывает ко мне руки. Я должна укатить так быстро, как только смогу, но я падаю на него, соответствуя его ликующей ухмылке.

— Как ты стала такой хорошей в этом? — Спрашивает Хейден.

— Кажется, ты заставил меня снова полюбить хоккей, — говорю я с натянутым смехом.

Хейден мелькает в ухмылке, за которой телекамеры неотрывно следят весь день.

— Хоккей должен быть семейным.

Хейден держит меня за талию, пока телевизионщики подходят, чтобы взять у нас интервью о предстоящем «Ледяном» балу и предполагаемом веселье, которое мы сегодня устроили. Но я не могу сосредоточиться на их вопросах, не с рукой Хейдена, которая идеально лежит на изгибе моего тела. Одна за другой нежелательные мысли вторгаются в мою голову.

Я испортила это. Не может быть, чтобы Хейден не узнал пропуск, который я ему дала, тот самый, который он репетировал всего два дня назад с Элом. И что подумает Ксандер, когда увидит отснятый материал?

Хейден берет на себя бразды правления на протяжении большей части интервью, и, к счастью, мама уводит меня в сторону, чтобы сделать несколько снимков фигуристок. Я не скучаю по взгляду Хейдена, который следует за мной, пока я катаюсь на качелях…

Чертовски жутко.

Как только событие заканчивается, я убегаю с арены так быстро, как только могу. Мама направляется прямо в офис, так что я одна, что идеально, потому что мне нужно быть быстрой. Если Хейден собирается позвать меня, я должна быть готова.

Я надеваю черную толстовку с капюшоном и вешаю сумку для фигурного катания на плечо. Выходная дверь находится в пределах моей досягаемости, когда я слышу громкое «Эй!» сзади меня. Я автоматически останавливаюсь и оглядываюсь назад, чтобы увидеть Даниэля Сакачелли. Он изменился, и его черные волосы стали гладкими и мокрыми после душа. Он неторопливо приближается ко мне, а я почему-то остаюсь прикованна к полу. Как будто стоя на месте, он не заметит меня.

Он подходит слишком близко и улыбается.

— Элли, верно?

— Элис, — бормочу я, удивляясь тому, насколько тихим стал мой голос.

— Элис, — повторяет Даниэль со своим сильным лонг-айлендским акцентом.

— Жаль, что я не был в вашей группе…

Даниэль резко останавливается, когда кто-то кладет руку ему на плечо.

— Заведи себе фигуристку. Элис была в моей команде.

При упоминании моего имени мои глаза устремляются вверх, и я оказываюсь лицом к лицу с Хейденом. Как и Даниэль, он, должно быть, только что вышел из душа. Его волосы мокрые, немного вьющиеся вокруг лица. Он носит бежевую водолазку, которая плотно облегает его широкую грудь.

— Этот парень достает тебя, Элис? — говорит Хейден, все еще обнимая Даниэля. Хейден улыбается мне, и это еще одна улыбка, которую я могу добавить в папку Хейден Тремблей. Взгляды, которые я не могу объяснить. Его рот наполовину скривлен в кривую гримасу, а одна бровь приподнята слишком высоко.

— Я не знал, что у Эла есть сестра, — говорит Даниэль, откидываясь назад, словно изучая меня.

— Я понимаю, почему он не приводит тебя сейчас.

— Ага, — смеется Хейден.

— Безусловно, «Соколы» будут постоянно просить уроки фигурного катания.

Я тупо смотрю на них двоих.

Затем с болезненным пониманием я понимаю… они пристают ко мне! Даниэль и Хейден! Сакачелли и Тремблей! Номер 77 и 9! Приставал ко мне, Элу! Их товарищу по команде! Номер 44!

Улыбка Даниэля ползет по его лицу, и он достает свой телефон.

— Скажи, если бы я хотел несколько частных уроков, как бы я их заказал?

Хейден смотрит на него, бросая на него взгляд, обычно предназначенный для «Ледяных Волков».

Я выдыхаю изо всех сил.

— Отвратительный! — Я кричу.

— Вы оба!

Я штурмую выход. Мое тело дрожит от гнева. Чего я ожидала, что Хейден подойдет и скажет: «Эй, Элис, хорошая игра! Что за пропуск!» как он поступает с Элом? Кого я смешу? Сегодня Хейден ничего не заметил в том, как я играла в хоккей. Все, что он и вся остальная команда заметили, была фигуристка в блестящем платье.

Я бросаюсь в машину и смотрю на края платья, выглядывающие из-под толстовки. Я даже не знаю, почему я боялась, что кто-нибудь узнает меня там. Никто не видел хоккеиста на том льду.

Лучше притвориться Ксандером. Хейден не видит во мне девушку, катающуюся на коньках. Я его товарищ по команде. Просто еще один человек, играющий в хоккей. И я лучше так и оставлю.