Вторая попытка

Глава 18

— Коварные твари! Я за ними внимательно наблюдал всю поездку, они кланяются и улыбаются, вот только глаза полные ненависти. Не скрою — самураи страшнее басурман, с которыми приходилось сражаться в туркестанских походах под началом незабвенного Михаила Дмитриевича. Там была звериная ярость, азиатское бешенство — но тут свирепая расчетливость при должной европейской выучке. И к нему прекрасное вооружение, ничем не хуже нашего, а в кое-чем лучше, тут вы правы Зиновий Петрович. Мы сильно недооценили нашего противника, господа, и у нас остается мало времени, чтобы достойно его встретить во всеоружии, спокойно и с христианским долгом верноподданного в сердце. Надо им показать, что мы не трусливые и подлые гэдзинны, какими нас мнят эти свирепые макаки!

Такой столь обличительной яростной речи от побагровевшего генерала Куропаткина никто не ожидал — глаза военного министра гневно блестели. А Зиновию Петровичу стало ясно, что в своем визите в Страну Восходящего Солнца Алексей Николаевич посмотрел несколько иначе на будущего противника, и теперь преисполнился совсем иными взглядами, чем те, которых он придерживался раньше. Видимо, капитан 1 ранга Русин познакомил его совсем с другой Японией, которую европейцы не замечали — милитаризированной, уверенной в своем расовом превосходстве, с мощными общественными движениями, требующими от правительства военного реванша в противостоянии с «северным соседом». На это обычно дипломаты и сановники не обращали внимания, но отнюдь не офицеры, которые прекрасно понимали что такое воинственность и желание воевать, то что называют духом армии и флота, готовности пожертвовать собственной жизнью ради общей победы. Потому он и отправил в Токио шифрованное послание, успев еще до приезда туда Куропаткина, с приказом морскому агенту показать именно такую Японию. А тому, как и коллеге, генерал-майору Вогаку удалось этого добиться, судя по закипающему, что чайник на раскаленной плите, Куропаткину. И то во благо, потому что разговор предстоит серьезный.

В кабинете, за толстой дубовой дверью, за покрытым зеленым сукном столом, сейчас оказались три человека, с императорскими вензелями на погонах. И других таких не имелось на всем Дальнем Востоке — двое в черных морских мундирах, а один в армейском кителе, с «похода», так сказать, прибывший, побывавший на «землях неприятельских». Только Зиновий Петрович был на два чина ниже, но зато по нынешним временам персона — начальник ГМШ, должность немалая, одного ранга с генералом Сахаровым, что на место Куропаткина сам метит, и также доклады императору делает, помимо присутствия военного министра, что немалые привилегии дает. И точно такой же преференцией и сам Зиновий Петрович теперь пользовался, и для всех сановников это стало знаковым явлением — такие вещи всеми сразу отмечались, и выводы делались мгновенно. Доверие молодого императора Николая Александровича многого стоило в негласной придворной «табели».

— С прибытием в столицу я отдам приказ начать пробную перевозку двух бригад из 10-го и 17-го армейских корпусов, которые предназначены для действий на здешнем театре, в случае войны с Японией. Необходимо убедится в пропускной способности Транссиба в случае массовой перевозки войск. Думаю, следует подготовить проведение мобилизации в Сибирском и Казанском военных округах — противник может выставить гораздо более многочисленную армию, чем мы рассчитывали. Впрочем, японцы этого не скрывали, пытаясь меня запугать!

— Сколько первоочередных войск они могут выставить сразу, и сколько по окончании мобилизации?

Наместник наклонился над столом, пододвинув к себе листы бумаги и взяв в руки карандаш. Рожественский хотя и полагался на память, но за три месяца пребывания в должности начальника ГМШ уже привык все записывать, и сейчас добровольно принял на себя обязанности секретаря.

— Двенадцать дивизий пехоты, плюс гвардия — в каждой по штату двенадцать батальонов пехоты в четырех полках по три, то есть две бригады по два полка. При дивизии кавалерийский полк войсковой конницы в три эскадрона и артиллерийский полк двух дивизионного состава — в каждом по три батареи в шесть орудий. В первом полевые пушки, во втором горные. Дивизия подкреплена трех ротным саперным батальоном с инженерным парком. Имеется и обозный батальон, но он играет опосредованную роль, так как в случае войны в каждую дивизию нестроевыми будет влито шесть тысяч носильщиков — или корейцев, а с выходом в Маньчжурию, и китайцев, как было в прошлой войне восемь лет тому назад.

— Итого 156 батальонов инфантерии, 39 эскадронов кавалерии при 468 орудиях, — Зиновий Петрович тут же произвел подсчеты, как артиллерист, прекрасно знавший математику. И с немым вопросом посмотрел на военного министра. Тот правильно понял его взгляд, и подытожил:

— Имеются еще две отдельные кавалерийские бригады по два полка, но в каждом по четыре эскадрона и примерно шесть дивизионов полевой тяжелой артиллерии, на вооружении которой есть и 120 мм гаубицы Круппа, по четыре на батарею. И осадная артиллерия из одиннадцатидюймовых мортир с саперными батальонами — но последние в полевых сражениях не используют, они нужны для осады крепостей.

— Это не так важно — у нас только Владивосток и теперь Циньчжоуский перешеек вместо Порт-Артура. А чтобы их осадить, нужно высадить десант, чего мы не дадим сделать.

— Допишем тогда общее число в 55 эскадронов и 540 полевых орудий войск первой линии, — Рожественский внес поправки карандашом. Посмотрел на итог и опять перевел взор на Куропаткина, спросил:

— Численность резервной пехоты противника, как я полагаю, следует удвоить после проведения мобилизации. Ведь так?

— Японцы мне об этом постоянно говорили, но не думаю, что они это смогут сделать. Винтовок, пушек и коней в таком количестве у них просто нет. Скорее всего, они развернут резервные бригады по штатам как наши восточно-сибирские, где полки в два батальона. На каждую такую бригаду выделят по дивизиону артиллерии и эскадрону конницы — у них лошадей просто нет в таком количестве, я их вообще в стране мало видел. Больше пехоты развертывать нет смысла, даже если хватает обученных запасных солдат — у нас имеются скорострельные трехдюймовые пушки и шрапнели. И выдвижение этих бригад произойдет не раньше чем через три месяца, ведь подразделения и части нуждаются в сплачивании, с последующим проведением учений — ротных, батальонных и полковых. А там необходимо провести маневры, и лишь после этого соединение считается боеспособным.

— Уже легче, — пробормотал наместник, а Зиновий Петрович, быстро черкая карандашом по листу бумаги, подытожил:

— Против нас будут действовать тринадцать пехотных дивизий и такое же число бригад, общей численностью в 260 батальонов пехоты, 68 эскадронов конницы и 45 дивизионов артиллерии, в них 774 полевых и горных орудий. И это все силы, которые выдвинет против нас противник?

— По докладам наших военных агентов, японцы закупили пулеметы «гочкиса» под свой патрон — примерно по одному на батальон, — тихо произнес Куропаткин, — на ученьях мне показали действия такой команды, где имелось несколько пулеметов, вроде четыре.

— Мы на флоте давно их приняли на вооружение, только системы «максима», на каждый боевой корабль для десантных партий или установки на мостиках для отражения атак миноносцев, — отозвался адмирал Алексеев.

— В армии две пулеметные команды сформированы, по восемь «максимов», — в тон ему задумчиво отозвался военный министр, и как бы подвел черту, причем в голосе прозвучала нескрываемая горечь. — Как раз на одну полнокровную дивизию хватит.

— Пулеметы нужны, — покачал головой Рожественский, зная с какой поспешностью в военном министерстве принимали их на вооружение во время войны. — Можно закупить те же «гочкисы» без переделки под наш патрон. Слышал, что в Дании есть пулеметы системы генерала Мадсена, они гораздо легче по весу, как две винтовки, а не восемь пудов, как на больших «двуколках». Через императрицу Марию мы сможем закупить несколько сотен и передать их той же коннице — даже вьюки не потребуются.

— Пожалуй, так и сделаем, — отозвался Куропаткин, — это не броненосцы, но все равно цены на них отнюдь не божеские, да и стрелка готовить долго.

— В войне все сторицей окупится. Если солдат мало, а перебросить много войск мы просто не сможем, то нужно дать им лучшее оружие, и должным образом устроить обучение. Мы тоже не собираемся бросать в линейный бой против японских броненосцев корабли с устаревшей артиллерией — один выстрел в три минуты, или за минуту, ведь есть разница⁈

— Огромная, мы недаром новую трехдюймовку на вооружение приняли, — произнес Куропаткин. — Правда, их пока не так и много — чуть больше двух тысяч изготовили орудий, в прошлом году новый образец на вооружение приняли. Но уже один дивизион в почти каждой артиллерийской бригаде имеется, а то и по два выходит.

— Какие силы у нас на начало кампании, если она скоро начнется?

Тихо спросил Рожественский и посмотрел на помрачневшего наместника. А лицо военного министра приняло угрюмое выражение, Алексей Николаевич даже скривился, будто лимон прожевал…

Русские люди недаром говорят — «задним умом крепки». Какие только проекты не могут рождаться в головах после печально закончившийся войны, которая вот уже сто двадцать лет продолжает будоражить умы. Поражение, превратившееся в катастрофу…