Второстепенный

Глава 47

Праздник набирал обороты. Возле хрюшки на вертеле толпилось все больше людей, музыка становилась громче. Вечеринку назначили на три, но людей уже было не остановить. Кто-то пустился в пляс, кто-то фотографировал себя на фоне еды, а большинство просто пили и гудели.

Я ходил по палубе, погруженный в свои мысли. Майк выдал потрясающую идею, а потом испарился, чтобы помогать с сервировкой. Максим настоял. Наверняка сейчас развлекается вместе с остальными и ни о чем не парится. А мне тут теперь носиться в исступлении.

Действительно, чего бы не попереживать, что мы сами можем быть чьими-то персонажами. Всего лишь игрушками в руках неумелого писателя, который даже не старается придумать сюжет поярче. Все время какие-то вахты вперемешку с работой. Скука смертная. Да еще и персонажи попадаются такие, что хоть стой, хоть падай.

– Димас, присоединишься к нам? – окликнул меня Женя с палубы ниже.

– А еда уже готова? – украдкой спросил я.

– На подходе, – заверил ассистент.

– Тогда иду, – ответил я. – Нечего пить на пустой желудок.

– Ой, я тебя умоляю, – парень цокнул языком. Все-таки, одесские корни давали о себе знать.

Меня посадили за пластиковый столик, который улетел бы, подхваченный ветром, если б капитан предусмотрительно не поставил на него стопку тарелок. Сам Антон Сергеевич находился неподалеку, обхватив стармеха рукой, и что-то ему втирал. Близкие контакты ничуть не смущали мастера. Воспитание не позволяло деду отстраниться, но было заметно, что он очень этого хочет.

Какая, впрочем, разница? Они такие же заложники ткани повествования, как и мои герои. Берешь рубаху и пришиваешь подкладку – вот тебе и книжка в книжке. А пятнистый Обормот – стежок между мирами, соединительный мостик, с помощью которого можно вырубить мне ноут, к примеру.

– Димон, чего такой кислый? – спросил меня Никита, наливая в стаканчик порцию самогонки.

– Да так, задумался, – ответил я, продолжая глядеть в никуда.

– По дому скучаешь? – продолжил разговор Женя. – Я тоже скучаю, но сейчас надо веселиться. Смотри, какие волны. А солнце. Ах!

– Наверное, ты прав, – сказал я и залпом осушил стакан. – Крепкая зараза!

– А то, – довольно произнес пузатик. – Говна не делаем.

– Ты тут каким боком нарисовался? – возразил начальнику Тема, весьма своеобразный третий механик. Мужику было под сорок, но это не мешало ему использовать молодежный сленг, который в его исполнении звучит диковато. – Весь день чиллишь, пока мы заняты трушным делом.

Первая порция спиртного не дала мне ничего, поэтому я протянул стакан, чтобы налили еще.

Астролябия бродила по холму, нависающему над рекой. Небо хмурилось, готовое в любой момент пролиться дождем. Но пока автор не вернулся к работе, ничего красавице не грозило: тучи стояли на месте, как приклеенные. Девушка могла бы снять с паузы весь мир, но не хотела. Она даже заморозила Серетуна с Натахталом, чтобы эта парочка не увязалась за ней со своими разговорами.

Лучше побыть в одиночестве.

Осталось короткое путешествие вверх по реке и встреча с Альтизаром. Там свершится задуманное. Злободун падет, а красавица навеки сгинет в переходе между мирами. В крайнем случае, Сеня пожертвует собой и просто вернется домой. Но Астролябия не хотела этого. Здесь он воитель, а дома – никто. Человек, который давно пропал без вести. Это хуже смерти.

Неужели Артефакт можно получить, только принеся жертву? Может быть, Серетун согласится пойти.

Нет, конечно. Волшебник, хоть и добряк, – очень самовлюбленный и не дастся так просто. Вряд ли уговоры вообще помогут. Неизвестно еще, как он будет себя чувствовать, когда больше не сможет препираться с Димой по любому поводу.

А что, если?..

Автор ведь уже вписывал себя в книжку, бывал здесь во плоти, как полноправный участник происходящего. Может быть, он принесет самого себя в жертву? Ему-то что. Сидит себе там, печатает, пока тут разворачивается настоящая драма.

Прекрасная идея.

Астролябия решительно направилась к волшебнику, чтобы поделиться мыслями насчет финала.

– И ведь ему всего тринадцать – а уже такой самостоятельный, – изливал душу Тема, дошедший до кондиции. – Требует личное пространство, хипстер малый.

– У меня дочка взрослая уже, – начал свою историю Никита. – Просила две штуки на открытие магазина с журнальчиками, где печатают… как их там. В общем, американских уродов.

– Комиксы, наверное? – подсказал Женя, давясь смехом.

– Наверное, – кивнул второй механик и продолжил. – Я согласился, но при условии, что доча возьмет меня в долю. Не захотела. Сама нашла деньги, теперь имеет сотку-другую баксов в день.

– Ну и молодец, – заключил капитан. – А ты, Никитушка, жмот.

– Димон, ты, вроде, на гитаре играешь, – обратился пузатик ко мне, чтобы переключить тему. – Принеси, побренчи что-то.

Я побежал в каюту за инструментом. Хорошо, что на судне их было целых два. Появилась возможность забрать один на постоянное хранение. В море все любят поиграть, а делиться гитарой не хотят, поэтому другого выхода я не видел.

По дороге наружу я вспомнил, что нужно подкрутить колки. Облокотился на переборку и сполз на корточки, чтобы настроить гитару как следует. Мимо прошло несколько человек. Я не обратил внимания, кто – самогон уже действовал. Но сдавленные смешки услышал хорошо. Когда тюнер выказал свое почтение, я пошел к столу.

– Дай-ка сначала мне, – Никита вырвал гитару из рук и попробовал наиграть мелодию. – Ни черта уже не помню. Ладно. На, руби.

– Ты в своем уме? – спросил Серетун, дослушав эмоциональную речь Астролябии.

– Да, – красавица осеклась. – А что?

– Автор не может пройти через ущелье между мирами. Последствия будут непредсказуемы!

– Все равно лучше, чем погибать там самой, – вздохнула девушка. – А ты?..

– И не проси, – буркнул волшебник. – Не пойду.

– Ожидаемо, – надулась красавица.

– Сеня любит тебя, а не меня, – укоризненно сказал чародей. – Помнишь главное условие? Пожертвовать нужно кем-то действительно дорогим.

– Он тебе жизнь спас, как-никак, – не унималась Астролябия. – Из капкана вытащил. Вы же так близки.

– То, что мы обжимались в лесу, – еще ничего не значит, – уперся Серетун. – Забудь об этом. Тебя он любит, говорю.

– С этим я, как раз, не спорю, – кокетливо улыбнулась красавица.

– Вот и все, – отрезал волшебник, скрестив руки на груди.

– Даже не пытайся, ты не сможешь, – громко настаивал Женя. – Ты слишком толстый.

– Да погоди, дай попробую, – возразил Никита и с милым простодушием начал сводить руки за спиной. Несколько секунд беспомощного кряхтения – и пузатик сдался.

Не переставая теребить струны, я следил за происходящим с легким налетом ненависти. Сделали из меня магнитофон, словно подыгрывающий неловкой парочке, у которой случился первый раз.

– Я вам покажу, как надо, – встрял Тема. – Зацените.

Третий механик почти добился успеха в выполнении замочка, но под конец выдохся.

– Тоже не выходит? – злорадно спросил Никита.

– Роба мешает, – ответил Тема, расстегнул змейку и стянул с себя спецовку под ликование пьяных в стельку офицеров, оставшись в одних беленьких труселях. Руки сразу же нашли друг друга, что породило довольный возглас: – О! Зацените!

– Замри вот так, – попросил Миша и дрожащими руками достал телефон, чтобы сделать фото. Врач от бога.

– Ты чего перестал играть? – спросил меня Никита.

– Плыву, кажется, – честно ответил я. – Пойду лучше в каюту.

– А вот это правильно, – поддержал меня Женя. – Скоро на вахту, все-таки.

Не мог я думать ни о какой работе. И даже о книге не мог.

Какая разница.

Про меня тоже сейчас кто-то пишет. Интересно, какой он из себя, мой автор. Тоже неуверенный в себе моряк, который создает героев по своему подобию? Или наоборот – расчетливая падла, точно знающая, какую книгу станут покупать. А может, сейчас работают литературные рабы Донцовой?

Меня эта мысль почему-то очень развеселила, и с глупым смешком я приземлился на кровать. Погода была хорошая, но судно будто сильно качало.

– Эй, автор! – закричал я во весь голос. – Авторушка, милый!

Ответа не было. Ну конечно. Если бы Серетун так надрался и лез ко мне, я бы тоже молчал.

– Что ж ты сделал-то со мной, скотина? – спросил я на порядок тише. – Мне через два часа на вахту, а я не могу-у-у.

Часы стали тикать громче, и меня это взбесило.

– Автор, сволочь ты эдакая. Если ты реально пишешь про меня, сделай одолжение: дай протрезветь.

С этими словами я упал на кровать и закрыл глаза. Больше меня ничего не касалось. Мир поплыл, и я вместе с ним.

– Делай так почаще, – попросил Натахтал, с восторгом рассматривая замершего Серетуна.

– Все, что угодно, милый, – томно ответила Астролябия, прижимаясь к воителю всем телом. – Все, что пожелаешь.

Горячее дыхание красавицы обжигало шею, но неутомимый боец был заворожен недвижимым миром. Где-то недалеко от земли ворона остановилась в полете, но не падала, поддерживаемая неведомой силой. Натахтал с радостью ребенка следил за этим чудом, совершенно не замечая странных прикосновений.

– Повернись ко мне, – попросила Астролябия. – Вокруг никого нет.

– Как нет? – изумился боец. – А Тизуил? А эльфы?

– Они на паузе, – с улыбкой ответила девушка. – А мы нет.

– Может, рассказать им? – порыв Натахтала был чересчур благородным, и красавица прильнула к нему еще сильнее.

– Мы сейчас одни, глупый, – игриво произнесла Астролябия и провела рукой там, где еще никогда не проводила.

– Ты что творишь? – воитель покраснел до кончиков ушей, но все-таки обернулся.

– Мы одни, – страстно прошептала девушка. – Дима слишком скромный, чтобы позволить нам радоваться жизни. А сейчас его здесь нет. И никого нет.

– Ты что, хочешь…

– Да, милый, – перебила воителя красавица. – У меня еще не было опыта. Но когда, если не сейчас. Что будет дальше – неизвестно.

– Я не могу делать это на глазах у детей, – строго сказал Натахтал и поморщился. – У Серетуна – тем более.

– Пошли, – Астролябия взяла воителя за руку и повела туда, где совсем недавно бродила в одиночестве.

Натахтал послушно устремился вслед, чувствуя жар во всем теле. Шутка ли – познать близость только на двадцать седьмом году жизни. Александр Македонский в его возрасте уже захватил полмира и через шесть лет умер, а уж в личной жизни у полководца точно все было хорошо.

– Я не знаю, сколько у нас времени, – ласково произнесла Астролябия. – И это очень заводит.

– И не говори, – с трудом ответил Натахтал.

Красавица подошла ближе и поцеловала воителя. В первый раз осторожно, в щеку. А потом впилась в губы и крепко обняла массивного повстанца. Влюбленные принялись стаскивать одежду друг с друга. Сначала неловко, но с каждым движением все смелее, пока не осталось ничего лишнего.

Если бы герои не были так заняты друг другом, то заметили бы, что знаки на платье начали странно светиться. Но воителю с медсестрой было слишком хорошо, чтобы придавать значение такой мелочи.