Второй этап

Глава 6. Заводной апельсин – 2

Когда к вашему затылку прислонено дуло двуствольного ружья, думать надо очень быстро.

– Постойте, это недоразумение, – быстро, но в то же время вкрадчиво произнёс я.

Выброшенная окровавленная клюшка валялась на полу как немой свидетель моей вины.

– Я видела, как ты избивал моего мужа, – ствол ружья больно ткнул меня в затылок.

– Да, но я не со зла – просто растерялся! Сейчас я хотел оказать ему первую помощь, посмотрите, вашему мужу очень плохо!

– Плохо? – голос дрогнул, а вместе с ним дрогнуло и ружьё.

Как будто хозяйка подавила порыв сразу же броситься на помощь мужу. Ммм, а вот и слабое место.

– Да, посмотрите на него – надо срочно помочь! Я же не идиот, кого-то убивать! Просто подумал, что дом заброшен, ну или хозяев нет… – быстро и горячо понёс я какую-то дичь.

Плевать, главное, чтобы держащая ружьё женщина начала паниковать.

В голове один за другим прокручивались варианты спасения.

Где там Топка с Элион? Сколько можно обыскивать двор и второй этаж? Сейчас они бы пригодились – маленькие девочки у всех вызывают доверие. Подойти к жене писателя и отобрать ружьё для принцессы совсем не проблема.

«Подмену казуальности» в данный момент задействовать невозможно – способность требовала длительной и тонкой настройки. Думаю, закрыть глаза и отрешиться от мира минимум на несколько минут под дулом двустволки в нервных женских руках – однозначно плохая идея.

После боя со Сколом я начал опасаться ставить «Подмену казуальности» заранее. Последние события показали, что сколь бы могучим и даже имбовым не было это умение, слишком сильно полагаться на него не стоит. Отложенная смерть – всё равно смерть.

Ещё одна оставшаяся у меня силовая опция заключалась во внезапном призыве Железного Феликса, но и её я отверг по двум причинам. Во-первых, убийство супругов в планы не входило. Во-вторых, всё равно требовалось как-то уйти с траектории выстрела двустволки.

Если бы оружие держала старая бабушка, я бы ещё мог попытаться резко уйти с линии прицеливания и перехватить ствол рукой, но проверять реакцию молодой, судя по голосу, женщины мне не хотелось.

В общем, оставалось только вербально решение проблемы, чем я и занимался.

– Я понимаю, вы боитесь спустить меня с мушки, – продолжил я обрабатывать жену писателя. – Но давайте сделаем так: я подойду к нему и отнесу на диван или кровать. Там окажу первую помощь. А вы будете меня контролировать. Обещаю вам, всё будет хорошо.

Некоторое время Воронина думала, ружьё в её руках ощутимо дрожало. Ну правильно, тяжёлое оно, особенно для женщины. Наверняка держит прикладом в плечо, а руки устают.

Как раз это время писатель выбрал, чтобы жалобно застонать. Похоже, я недооценил разрушительное действие клюшки для гольфа – мощное оказалось оружие. И удобное, надо себе такую же завести.

Воронин снова застонал. Судя по всему, хозяин дома находился в состоянии грогги и не совсем понимал, где находится и что происходит.

Услышав стоны, его жена наконец сдалась:

– Хорошо, помоги ему, но не вздумай дёргаться!

Ружьё оторвалось от моего затылка, и я медленно, не оглядываясь, двинулся к держащемуся за голову Воронину.

С близкого расстояния оценил кровоподтёки, наливающиеся цветом синяки и отёки. Да, досталось тебе, бедолага… от меня.

Подхватив мужчину под руку, я аккуратно принялся его понимать. Сначала приходилось тянуть, а потом он сам уже начал немного опираться на ноги.

– Ну, ну, всё будет хорошо, – ободряюще улыбнулся я, старательно демонстрируя заботу.

И только с закинутой на плечо рукой писателя я повернулся, чтобы тут же уткнуться лицом в двустволку.

Подняв глаза, я наконец-то увидел жену Воронина – крашенную блондинку классической модельной внешности с немного накачанными губами. Даже удивительно, что такая фифа может кого-то любить.

– Слушай, опусти ружьё, я никуда уже не убегу, ничего плохого не сделаю, обещаю, – мягко растянул я губы в самую добрую свою улыбку. – Оно может выстрелить случайно и задеть твоего мужа. Раз в год и палка стреляет, как говорится.

Для кого-то обращение на «ты» к незнакомому человеку излишне фамильярно, но при правильном использовании оно способно вызывать больше доверия, чем холодное «вы». Этому меня научила сеструха после двухнедельных курсов психологии. Вот, пригодилось…

Она неуверенно посмотрела на меня, но всё же немного опустила ружьё, которое теперь смотрело куда-то мне в ноги. Уже прогресс.

– Ну, показывай, куда его укладывать! – нарочито бодро произнёс я.

– В зале можно на диван положить, – отозвалась она.

У неё был тёплый, очень грудной голос, от чего она звучала немного как соседка Алла. Как там говорила Элион, тянет меня к женщинам постарше? А может, кроме милф вокруг никого нет?

Тьфу, я помотал головой, выбрасывая ненужные сейчас мысли. Вот же ерунда в сознание лезет.

Я потащил Воронина, которому на ходу становилось лучше, к дивану. Сейчас он окончательно поймёт, что происходит, и скомандует жене прострелить мне черепушку. Надо срочно что-то предпринимать.

При входе в зал, я сделал вид, что запнулся и зашатался.

Писатель начал соскальзывать с моего плеча. Ещё бы ему не соскальзывать, если я специально начал понемногу его стравливать.

Громко ойкнув, женщина подскочила к мужу и подхватила его, останавливая падение. Я, наоборот, передал весь вес Воронина жене и, зайдя за спину шатающейся от тяжести женщине, легко отобрал ружьё. Фифа даже не сразу поняла, что произошло.

– Посади его на диван, и сама садись рядом, – я ткнул её стволом между лопаток.

– Ты же обещал! – обернувшись, теперь уже пленница посмотрела на меня с какой-то почти детской обидой.

В глазах жены писателя я увидел капельки слёз.

Прости, но этот жестокий мир показал мне вещи пострашнее женских рыданий.

– Я обещал, что всё будет хорошо, и если вы сейчас вдвоём сядете и будете отвечать на вопросы, то всё действительно закончится без последствий, – я уже не улыбался, говорил жёстко и резко.

Мой тон словно отрезвил женщину, которая, гордо вскинула голову, усадила мужа на диван и сама устроилась рядом.

Из угла комнаты я придвинул удобное мягкое кресло и поставил в двух метрах напротив дивана. Уселся. Мягко, комфортно и хорошо – дорогая и продуманная мебель удобно подстраивалась под сидящего.

Ружьё, проверив патроны, я пристроил на подлокотнике, направив между семейной парой.

– Оно же может выстрелить? – спросила жена писателя нервно.

– Ага, в этом и смысл, – кивнул я.

Больше вопрос не последовало.

– Мы всё! – в зал вошли Элион с Топкой.

– Что так долго?

– Обыскивали! – бодро отрапортовала фея.

– Оценивали! – вторила ей принцесса.

– Почему вместе пришли?

– Встретились в коридоре!

Где-то тут скрывался подвох, но я сейчас перед нами стояла более насущная проблема.

– Присмотрите тут, – дал я команду девчонкам, а сам пошёл искать ванную.

За спиной я услышал быстрый шёпот жены Воронина:

– Девочки, нам надо бежать, этот парень – он опасен!

Голос Топки ответил что-то вроде: «Мы тоже… очень опасны». А затем послышался звук удара. Всё в порядке, девчонки контролировали ситуацию.

Набрав воды в кружку для зубных щёток, я вернулся обратно и вылил всю воду на Воронина.

Писатель закашлялся, задвигался и в глазах у него появилось осмысленное выражение.

– Откуда вода в кране? – спросил я пробный вопрос. – Ты же в лесу живёшь!

– Собственная канализация и водонапор, – пробормотал он. – Воду подвозят в резервуар регулярно. Вы кто такие?

Достав клюшку для гольфа, я разложил её и пару раз с размахом ударил Воронина по рукам.

– Вопросы тут задаю я, понял?

– Понял, – кивнул он, морщась.

– Тогда слушайте сюда, мрази, – фыркнул я. – Вы что, Воронины, думали, никто не узнает? Думали, мы не придём? Хотели загрести жар чужими руками?

– Не понимаю, о чём вы, – зачем подала голос женщина, за что получила свою тройку ударов клюшкой по бёдрам.

Её халатик разошёлся, практически не скрывая ноги и белые трусики.

Подняв глаза, я увидел, как Воронина тяжело и часто дышит.

Плохо ей, что ли?

– Теперь ты поняла? Рот без команды не разевай!

Я подошёл к ней вплотную, коленом раздвигая её ноги, и провёл клюшкой от бедра до груди, раскрывая халат.

Женщина застонала.

Ещё одна извращенка. Аллу возбуждала измена мужу, а эту возбуждает… что? Изнасилование?

Свиридовские же вроде в ней побывали...

– Аня! – вскрикнул писатель. – А ну отойди от неё! Ей и так досталось недавно!

Он даже попытался вскочить и накинуться на меня, но Топка пальнула предупредительный прямо в какую-то полочку с вазами, и писатель сел. От ваз осталась практически труха – в обрез зарядили мелкую картечь.

Хихикнув, фея пальнула второй раз – на этот раз по соседнему шкафу с какими-то сервизами. Хрустально-стеклянные осколки покрыли пол рядом со своими керамическими собратьями.

– Что вы делаете, что вы вообще хотите? – закричал Воронин скорее отчаянно, чем гневно.

Что характерно, кинуться на фею, в руках которой оказалась разряженная двустволка, он не пытался. Сдался писатель, морально смирился с положение пленника. И правильно, потому что под юбкой у Мужика с топором таился маленький сюрприз.

– Где патроны от двустволки? – спросил я.

– На втором этаже, сейф всегда открыт.

– Я схожу, – Элион, до этого зачем-то доламывающая платяной шкаф, убежала, оставив за собой груду досок.

Какие-то у принцессы и феи начали наблюдаться деструктивные наклонности. К детскому психологу их сводить, что ли?

– Так что вы хотите? – простонал пленный.

– О, мы всего-навсего хотим справедливости и компенсации, – зловещим тоном пояснил я, ещё раз проводя клюшкой по телу развалившейся на диване женщины.

Вновь стон и… мне показалась, или она попыталась насадиться на заканчивающий клюшку крюк, когда я протащил его по внутренней стороне бедра?

Такое поведение пленённой женщины дурманило голову и сбивало с мыслей. Ну что такое… Я помотал головой, немного разгоняя сладострастные и аморальные видения. Жене писателя и так досталось, когда её изнасиловала группа братков. Да и насилие над женщинами меня никогда не привлекало…

И всё же я бросил внимательный и изучающий взгляд на Аню, практически распахнувшую халат, который едва-едва прикрывал обнажённую грудь.

С трудом, но мне удалось сдержать порыв зарядить клюшкой прямо по большим белым сиськам полуобнажённой фифы. Что за странное желание? Раньше я такого за собой не наблюдал.

– Какой справедливости? Я ни в чём не виноват! – закричал Воронин. – Ни в чём.

– Врёшь, – наконец-то смог я оторвать взгляд от женщины. – Все в чём-то виноваты, так что врёшь очень глупо.

В качестве наказания за ложь я дал ему клюшкой по рукам, а затем потыкал в живот, закончив парой ударов по голени.

– Я виноват, виноват, – запричитал писатель. – Я в очень во многом виноват! Но я не помню, чтобы как-то обидел именно вас!

– А может, это был не ты? – задумчиво потянул я. – А может быть, это была твоя жена?

– Нет, не трогайте Аню! Не трогайте её! После того случая она немного повредилась рассудком. Психотерапевт сказал, что это нормальная реакция – сексуализация травмы. Её изнасиловали и теперь эта рана чешется, и она ищет…

– Повторения приятного опыта, – заключил я, проводя клюшкой по лицу Ани, которая тут же попыталась её облизать.

Я аккуратно похлопал её крюком по щеке и вгляделся в помутившиеся глаза. Нет, не от страсти её взгляд проходит сквозь меня. Жена писателя что-то вспоминала, что-то прокручивала в своей голове.

Так почему же мне так хочется стащить с неё халат и растянуть прямо здесь, на виду у мужа? Я приложил ко лбу холодную клюшку, слегка мокроватую от женской слюны.

– Ну так что, Воронин, ты будешь говорить? – я развернулся к пленнику и нанёс хлёсткий удар клюшкой по плечам.

– Да, да, я буду говорить! – он сжался, скукожился. – Только скажите, про что мне рассказать!

А действительно, почему я ничего не спрашиваю у него?

Я вдруг понял, что откуда-то изнутри меня исходит сильное желания растянуть пытку подольше. Мне хотелось мучать и издеваться, разрушать и давить.

Ммм, скоро стану маньяком.

– Нет, так не пойдёт, – издевательски покачал головой я. – Ты должен сам понять, в чём твоя вина. Расскажи мне о тайне, Воронин, об интересной и захватывающей тайне, которой владеешь только ты и твоя жена…

Боже, что за ахинею я несу?

Меня прервала Элион, ворвавшаяся в зал с включённым ноутбуком в руках.

– Смотрите, что я нашла! Он там что-то писал, – весело и как-то нехарактерно для себя хихикнула она.

С таким же неадекватным смешком к ней подскочила Топка, которая как раз закончила рвать обивку на одном из кресел. Девчонки склонились над ноутбуком, что-то изучая и переговариваясь.

– Ну и ерунду же он написал, – вдруг громко заявила Элион. – Это же настоящая порнография, да ещё и с малолеткой… Да он же педофил!

– Я не педофил, не педофил я! – запричитал писатель. – Просто небольшое литературное хулиганство, не более! Автор, герои и события могут быть совершенно не связанны!

– Какая мерзость, – не слушала его маленькая демоница. – Топка, нам надо срочно избавить мир от буковок этого… писаки. Давай я сломают компьютер!

– Нет, если разломать ноут, то хард-драйв или ссдэшка могут остаться целыми, а некоторые умельцы смогут даже извлечь информацию из сломанного оборудования, – ответила фея.

– Тогда что делать? – огорчённо спросила принцесса.

– Дефрагментируем диск! – подняла палец Топка. – А потом ломаем. Надо ещё флешки писательские найти.

– Не надо там ничего дефрагментировать, – взвился с дивана Воронин даже быстрее, чем когда моя клюшка приставала к его жене. – Там же все мои записи, все мои неопубликованные…

За этот демарш он получил клюшкой по уже сломанному носу, затем по кадыку и далее я прошёлся по всему телу, чувствуя, как с каждым ударом во мне зарождается волна приятного жара.

Мне нравилось избивать и причинять боль.

Проблема заключалась в том, что никогда до сего момента я не испытывал подобного.

Со мной что-то происходило.

Исходящие изнутри волны подталкивали моё сознание и моё тело, и моего разума едва хватало, чтобы подмечать эти странные изменения.

Пока Воронин ныл, свернувшись калачиком от ударов, я подошёл к его жене и скинул с неё халат, оставляя женщину в одних трусиках.

Розовые сосочки на белой коже задорно поприветствовали меня, но на разведку я пустил уже проверенный инструмент – клюшку.

– Нееет, – закричал писатель, хлюпая окровавленным носом, но получил в живот от пробегающей мимо Элион, которая направилась искать и уничтожать флешки.

Запустив процесс дефрагментации, Топка принялась снимать со стены висящие там картины. Чем они ей не понравились – неизвестно. Но положив картины несколькими стопочками, фея взяла стул и принялась ломать им скинутые картины.

А моя клюшка неторопливо исследовала два соблазнительных холмика примерно четвёртого размера. Губа не дура у писателя.

Размахнувшись, я ударил своим инструментом впротяг прямо по великолепной груди.

Женщина вскрикнула, но сразу же я услышал стон боли, смешанной с экстазом.

А на белой коже появился красивый красный след от удара.

Как красиво…

Взявшись за клюшку поудобнее, я принялся разрисовать белоснежный холст красными узорами. Аня вздрагивала, кричала и стонала, пытаясь одновременно отдёрнуться от удара и подставиться под него.

Где-то после дюжины ударов я закончил, любуясь своей работой. Хоть сейчас на выставку современного искусства.

Я задумчиво покрутил крюком эрегированные соски Ани, а затем неторопливо и медленно повёл клюшку извилистым путём по животу. Путь лежал вниз, и женщина извивалась и изгибалась, пытаясь ускорить продвижение снаряда для гольфа.

Наконец, металлический и толстенький крюк подошёл к паху, а затем принялся ещё медленнее спускаться вниз, куда его приглашали раздвинутые в нетерпении ноги.

Аккуратно подцепив клюшкой мокренькие от возбуждения трусики, я сдвинул их в сторону. А дальше Аня сама насадилась на мой пыточный инструмент. Надо сказать, что объём крюка, которым оканчивалась клюшка, превышал природный объём детородного органа мужчины в несколько раз, так что понять стонет ли жена писателя от боли или от наслаждения было сложно.

Скорее всего, и от того и от другого.

Я принялся подыгрывать ей, ритмично дёргая клюшку, прокручивая и меняя угол вошедшего в женщину спортивного снаряда. Судя по стонам, Ворониной это нравилось до безумия.

– Смотри, писака, что происходит, когда говоришь мне неправду, смотри, козёл! – я достал клюшку и пару раз долбанул мужчину.

Для профилактики, так сказать. Однако, Воронин лишь потерянно смотрел на то, как его жена отдаётся захватчику.

Подойдя к потянувшейся ко мне женщине, я поднял её и поставил раком.

Офигеть.

Из попки Ани торчал лисий хвост, который до этого скрывался под халатом. Подняв хвост, я понял, что торчал он прямиком из ануса. Изучив незнакомый объект, я немного подёргал его из стороны в сторону, чем вызвал новую волну стонов.

Потянув хвост на себя, я офигел ещё раз – он крепился к чему-то вроде пробки, которая очевидно вставлялась в задний проход. Я принялся медленно его доставать, и широченная часть пробки, проходя через растянувшийся сфинктер, должно быть, доставляла женщине невыносимую боль и наслаждения.

– Ммм, – стонала жена Воронина, совсем уже по-бешеному извиваясь и виляя попкой.

Не став терять времени, я выбросил лисий хвост – мне показалось, что он будет мешаться. А затем, приспустив штаны, начал играть с женщиной в старую как мир игру «туда-сюда». Стоны Ани перешли в крики.

Где-то сверху что-то бухнуло – это Элион что-то ломает, определил я по звуку. Затем что-то взорвалось. Снова бухнуло. Судя по всему, принцесса разозлилась не на шутку и вошла в режим терминатора.

Правда, за время нашего короткого знакомства маленькая демоница никогда не выходила из себя. Даже в тёмные времена мести за отца девочка держала себя в руках до конца.

Закончив уничтожать картины, Топка принялась выламывать из стены плазму. Что на неё нашло?

– Эй, нафига ты всё ломаешь? – спросил я, продолжая совершать фрикции.

– Потому что это весело, – хихикнула фея. – Раздербанивать всё вокруг весело.

Отвесив пару профилактических ударов закрывшему лицо руками Воронину и не прекращая трахать его жену, я задумался, а потом подтвердил:

– Да офигенно весело.

– Ты накинь ей на жопу халат, – посоветовала Топка. – А то сейчас сюда ворвётся Элион и ты станешь растлителем малолетних.

– Это почему? – опешил я.

– Потому что заниматься сексом и демонстрировать половые органы на виду у детей нельзя.

– Вот блин, – поразился я, и действительно накрыл стонущую Ану халатом.

И вовремя. В зал вошла Элион, таща целый ворох всякой всячины. Достав из него кипу документов и четыре паспорта, она принялась весело бегать вокруг дивана и рвать бумаги.

На происходящее вокруг принцесса не обращала никого внимания – весело задрав голову, она как безумная хохотала. Её глаза, казалось, видели только предметы, которые необходимо было разрушить. Закончив с бумагами, она снова умчалось прочь из зала, и вскоре я снова услышал грохот разрушаемой мебели.

Что-то с нами происходило. Что-то не то.

Писатель уже просто не реагировал на окружение. Обхватив колени руками, он тихо рыдал. Непонятно, что огорчило его больше – то факт, что я имею его жену или, что все его записи потеряны.

Я вдруг понял, что низ живота щекочет что-то пушистое. Наплевав на законы об охране детей, я откинул халат и увидел торчащий из ануса лисий хвост, который приятно тёрся об меня.

– Топка, я куда-то в твою сторону выкинул лисий хвост с анальной пробкой! – прокричал я, взглядом обыскивая пол. – Ты не видела?

– Да ничего ты не выкидывал, – откликнулась фея, выламывая раму из оконного проёма, от чего в помещении задул приятный летний ветерок.

На полу действительно валялось много разного мусора, оставшегося от разрушительных действий моих спутниц, но ярко-рыжего хвоста не наблюдалась.