Высадка. Изгои

04. Кис-кис

— Что это вообще такое? — спросила Гюрза.

— Как что? Контейнер, — просветил Луцык.

— А откуда он здесь взялся?

— А я знаю⁈

Девица прижалась к Остапу:

— Володя, мне страшно.

— Ну что ты, дурочка. Здесь нечего бояться, — он прижал зазнобу к груди и нежно провел рукой по ее волосам.

— А я согласна с Гюр… с Гузелью. Черт его знает, что там внутри, — сказала Джей.

Повисло молчание. Все внимательно глядели на новый объект.

— И что, мы будем просто так стоять и пялиться на эту железяку? — наконец не выдержал Луцык.

— А что ты предлагаешь? — спросила Джей.

— Надо открыть его. Вдруг там провизия или еще чего…

— А если он заминирован? — предположила Джей. — Откроешь — и «Бабах!»

— Не гони.

— А еще там может быть монстр наподобие кракена.

— Кракен — это гигантский спрут, он водится только в океане.

— Ну тогда… тогда… Тогда Годзилла.

— Годзилла вряд ли влезет в такой контейнер, даже если его сложить вчетверо.

— Но мы же впятером как-то уместились в кабине грузовика…

Свое слово решил сказать Кабан:

— Так, все, хватит! А то вы сейчас еще про кота Шредингера вспомните. Я пойду и проверю. Сам. Один.

— Я с тобой! — заявил Луцык.

— Нет, ты останешься здесь!

Доброволец крепко взял друга под локоть, отвел в сторонку и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:

— Прекращай придуриваться. Ты о Джей подумал? Кто ее защитит, если нас вдруг не станет?

— А Остап? Видел, как он махался с зомби? Стивен Сигал отдыхает! — сказал Луцык.

— Тише, не ори! Я бы не стал слишком полагаться на Остапа. И вообще, ты помнишь наш вчерашний разговор?

— Да, конечно.

— Смотри, — Кабан снял с руки повязку.

Его ладонь покрывали синие пятна, а место укуса почернело.

— Думаешь, началось? — испуганно проговорил Луцык.

— Не знаю. Но рука чертовски болит, да и вообще состояние неважное. Кажется, у меня температура.

— Слушай, а если тебе отрезать руку?

— Ты в своем уме?

— Эшу ведь помогло.

— Кино — это тебе не реальность! Ампутация — серьезная операция, нужны хирургические инструменты, анестезия…

— У нас есть нож…

— Давай не будем экспериментировать.

— А других симптомов у тебя нет?

— Ты хочешь спросить, не тянет ли меня на человечину? Пока нет.

— Ну хоть какой-то позитив.

Кабан сожалеюще вздохнул:

— Хотя возможно, что это всего лишь гангрена.

— Вполне вероятно.

— Ну вообще-то от гангрены тоже умирают. Если мне в ближайшее время не оказать медицинскую помощь, то я, как пить дать, отброшу копыта.

— Прости. Я что-то туплю. Наверное, с перепоя.

— Короче, я в любом случае уже не жилец. Так что к контейнеру пойду один.

— И о чем вы там шушукались? — прозвучал вполне естественный вопрос от Джей.

— Тебе не понравится ответ, — предупредил Луцык.

— А ты все же рискни и скажи.

— Кабан сказал, что «Восход Скайуокера» — отличный фильм.

— Это действительно мерзко. А если серьезно?

— Да так, ни о чем, — выражение лица Луцык стало решительным, он хлопнул в ладоши. — Слушайте все, Кабан идет один. Если кто хочет проститься, велком.

— Ты чего такое несешь⁈ — взбеленилась Джей.

— Так надо, Джей, — Кабан положил руку ей на плечо.

— Но…

— Никаких «но». Вопрос решен.

— Ка-а-абан!

— Да не волнуйся ты, может, все обойдется.

Она внимательно всмотрелась в лицо Кабана, глаза ее были полны слез:

— Ты очень храбрый!

— Ты мне это еще вчера говорила.

Вдруг Джей впилась ему в губы долгим, совсем не целомудренным поцелуем.

— Если вернешься живым-здоровым, получишь еще, — пообещала она.

Остап крепко облапил идущего навстречу неизвестности друга:

— Возвращайся, Кабан.

К ним подошел Луцык, и троица несколько секунд стояла обнявшись.

Гюрза демонстративно проигнорировала происходящее.

Кабан не взорвался. Его не слопал Годзилла, да и хищное щупальце кракена его не настигло.

В контейнере оказался полный комплект концертной аппаратуры. Пульт, комбики, колонки, две гитары, бас и разобранная ударная установка. Ко всему этому прилагались коробки со шнурами, микрофонами и прочими полезными и нужными штуками. Все вещи были надежно упакованы.

— Ни хрена себе! — воскликнула Джей, увидев все это богатство.

— Как насчет поцелуйчика? — подмигнул ей Кабан, сложил губы уточкой и закрыл глаза.

— Обойдешься!

— Вот и доверяй после этого женщинам!

— Володя, что это? — Гюрза недоуменно рассматривала содержимое контейнера.

— Инструменты.

— Зачем нам инструменты⁈ Нам нужна еда! А еще мне нужен крем от загара! И зубная паста! И мыло! Я хочу принять ванну, Володя!

— Ополоснись в ручье, — посоветовал Луцык.

— Вода холодная, дебил!

Он хотел было что-то сказать ей в ответку, но быстро передумал.

Певица сразу же распаковала микрофон:

— «Shure SM58-LC». Круто! Отличный микро! Боно из «U2» его очень хвалил!

— «Gort», — прочел надпись на коробке с басухой Кабан. — Это чье производство?

— Вроде бы Южная Корея, — неуверенно сказал Луцык.

— И на хрена нам это барахло? — вопросил Остап.

— Наверное, те, кто нас похитили, хотят, чтобы мы возродили нашу банду, — хихикнула Джей.

— Что еще за банда? — не замедлила поинтересоваться единственная неосведомленная.

— Наша бывшая рок-группа. «Изгои», — ответил Остап.

— Володя, у тебя была своя группа? А почему я не знаю?

— Да какая там группа… так…

— А на чем ты играл?

— На гитаре.

— А мне почему никогда не играл? Я очень люблю гитарную музыку.

Остап смущенно ковырнул землю ногой:

— Мне казалось, что ты больше по русскому рэпу.

Гюрза с вызовом вздернула подбородок:

— Я меломанка. Мне нравится и рок, и рэп. И этот… — она стала щелкать пальцами, вспоминая.

— Шансон, — подсказал Луцык.

— Сам ты шансон! K-pop! И вообще, я в детстве училась вокалу в музыкальной школе.

— Кто бы сомневался, — Луцык подмигнул Кабану. — На отделении горлового, кхе-кхе, пения.

— Что ты сказал? — она злобно сверкнула глазками.

— Ничего, ничего, ты продолжай, очень интересно.

— Да давайте я вам спою.

Остап вздохнул и поморщился, видимо, ему уже довелось послушать вокал своей пассии. Но останавливать ее не стал.

И Гюрза что есть мочи затянула: «Путь бегут, неуклюжи, пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой!»

— Сжалься! Пощади! Довольно! Помогите! Спасите! — запричитала Джей.

— Тебе не понравилось? — искренне удивилась Гюрза.

— Это было ужасно.

Гюрза надменно выпятила вперед нижнюю губу и выпалила:

— Что бы ты понимала в профессиональном вокале!

Джей отложила в сторону микрофон.

— Вообще-то я — профессиональная певица.

Гюрза вопросительно взглянула на Остапа. Тот подтвердил слова Джей легким кивком.

— Ты это серьезно говорила? — спросил Луцык у Джей.

— О чем?

— Ну что наши похитители хотят, чтобы мы возродили группу.

— А у тебя есть другое объяснение?

— Нет. Просто странно это все. Я бы еще понял, если б как в «Хищниках»…

— Ты хочешь, чтобы за нами устроили охоту кровожадные пришельцы?

— Нет, я не хочу. Но это было бы вполне логично. В рамках жанра. А тут — гитары, барабаны. Ни в какие ворота не лезет.

Джей надула щеки.

— Боже, как хочется курить. Сейчас бы и от «Примы» не отказалась.

— А ее сейчас выпускают?

— Не знаю.

Он вдруг вспомнил свою первую сигарету, выкуренную в тринадцать лет. Это был «Пегас». Спер у бати из пиджака на вешалке. Они жили тогда в военном городке рядом с Наро-Фоминском. Пошел в лесок у дома, соорудил из веточек импровизированный пинцет, чтобы руки потом табаком не воняли. Первые три раза не затягивался, а когда наконец осмелился и сделал тягу, то сразу закашлялся. Было противно. Но маленький Витя не сдавался. Взрослые же зачем-то курят, значит, от этого должно быть какое-то удовольствие! После четвертой затяжки кашель отпустил. Голова закружилась, ноги стали ватные. Он присел на какую-то корягу и словил вертолет. Потом его вырвало. Вернувшись домой с твердым решением никогда не курить, быстро шмыгнул в ванную, почистил зубы, помыл с мылом руки и пошел делать уроки. Но батя как-то просек, что он курил и вечером выпорол сына ремнем. Ремень был хороший. Офицерский. И батя был офицером. Майором.

— Эй! — голос Остапа вернул Луцыка к реальности. — Какой у нас план? Валим отсюда?

— Загрузим аппаратуру в кузов, и поедем, — согласился Луцык.

— Да на хрен она нам сдалась? Вот было бы тут что-нибудь полезное. Например, оружие или туристическое снаряжение…

— Или еда, — подсказала ему Гюрза.

— … или еда. Тогда другое дело. А что мы будем делать с гитарами? Ими даже могилу не выроешь, если понадобится.

— Кто-то втянул нас в эту непонятную игру, и этот кто-то хочет, чтобы мы играли по его правилам, — высказалась Джей. — А значит, мы должны взять инструменты с собой.

Остап хитро прищурил глаз.

— А не пошел бы этот кто-то куда-нибудь подальше.

— Остап, ты играешь в компьютерные игрушки? — задал вопрос Джей.

— Раньше играл. Сейчас времени нет…

— А мне «Fallout» нравится, — гордо заявила Гюрза.

— Какая часть твоя любимая? — встрял Кабан.

— Четвертая.

— Фу! Четвертый «Фолыч» — отстой. В нем ничего от классического не осталось — только братство стали да гули с супермутантами. Назвали бы как-нибудь по-другому, типа нарко-зомби-апокалипсис — вообще вопросов бы не было. А что там за пушки⁈ Какую ни возьми — неведома хрень. Звездный карабин! Что это, блин, вообще такое⁈ Это мир магии или пост-апокалипсис⁈

— Ребята, не отвлекаемся! — Джей снова обратилась к Остапу. — Вот скажи, что будет, если ты, играя в какой-нибудь «DayZ», вдруг перестанешь отстреливать зомби и собирать лут?

— Сольюсь, — резюмировал Остап.

— То-то же. Так что давай без самодеятельности.

— Слушайте, а если все это какая-то игра, то как она называется? — задумчиво спросил Кабан.

— «Изгои», конечно же! — подмигнула ему подруга детства.

— Отличное название!

Джей на секунду замерла, а затем звонко хлопнула себя ладошкой по лбу:

— Мы же совсем про водителя забыли! Как он там?

— Живой. Мы проверяли, — успокоил ее Луцык.

— Допросить его не пробовали? Узнать, что это за место, ну и вообще?

— Я пытался. Без толку. Мужик, кажется, вконец сбрендил от горя.

— Оно и понятно, жену потерять — это тяжелая утрата. У нас в группе был саксофонист, так у него сын в аварии разбился. Бедняга после похорон поехал кукухой, говорить перестал, только мычал что-то нечленораздельное. Родственники его в дурку сдали. Говорят, совсем плохой стал, целыми днями лежит в постели и в потолок смотрит. Короче, овощ.

— Ой, какой зайка! — звонким колокольчиком донесся голос Гюрзы.

— Ты про это про поехавшего? — озадачился Луцык. — Да какой он, к хренам, зайка?

— Да вот там зайка!

Посмотрев туда, куда она указывала, все увидели существо размером с кошку с длинными рыжими ушами. У него была закругленная беличья мордочка, крошечные передние лапки, мощные прыгательные задние и длинный хвост, раза в два длиннее тела, с черно-белой кисточкой на конце.

— Какой же это зайка? Это тушканчик, — радостно пояснил Луцык.

— Для тушканчика он великоват, — заметила Джей.

— Может, порода такая. Ишь какой, не боится! Иди сюда, малыш, цыпа-цыпа-цыпа.

— Какая еще «цыпа»? Так цыплят зовут.

— А как надо?

— Кис-кис.

— Это для кошек.

— Какая разница? Хотя да, «кис-кис» тоже не подойдет. Это же заграничный тушкан, надо как-то по-другому… Мичу-мичу!

— Это что еще за белиберда?

— Так в Италии говорят.

— А в Турции кошки откликаются на «пись-пись». Помнишь, Володя, как мы смеялись, когда были в Стамбуле? — тихонько, боясь спугнуть зверька, сказала Гюрза.

Тушканчик тем временем с любопытством глядел на людей большими черными глазами и смешно морщил носик.

— Давайте его поймаем и сожрем, — предложил Луцык.

— Ты это серьезно⁈ — ахнула Гюрза.

— Серьезней некуда.

— Как можно? Это же живое существо. И оно такое миленькое.

— Голод не тетка. Кстати, кто-нибудь из вас кого-то убивал? Зомби — не в счет.

Повисло молчание.

— Тогда я сам. Джей, подай-ка ножик.

Но вдруг тушканчика словно подменили. Он весь напрягся, готовясь к прыжку, мордочка оскалилась, обнажив ряд острых, как иглы, зубов. Хвост, на конце которого появился длинный розовый шип, взметнулся вверх.

— Ой, что-то мне это не нравится, — прошептал Кабан.

— Володя! Мне страшно! — пронзительно завизжала Гюрза.

Из-за контейнера показалось еще с десяток таких же зверьков. Все они были готовы к атаке.

— Валим! — заорал Луцык, и все бросились врассыпную.

Гюрза, Остап и Кабан побежали к грузовику, а Луцык и Джей с обезьяним проворством забрались на крышу контейнера, цепляясь за какие-то неровности на его переборках. Оказавшись наверху, они отдышались и посмотрели вниз.

Там уже копошилось целое стадо тушканчиков. Штук под тридцать. Они подпрыгивали, нервно расхаживали, шипели и размахивали шипованными хвостами.

— Какие-то они агрессивные, не то что их земные собратья, — заметила Джей.

— Сюда они точно не допрыгнут, — заверил ее Луцык.

— Я надеюсь.

— Сколько тут высота?

— Три. Нет, два с лишнем метра.

Луцык сел на задницу и уставился на холм, возвышающийся перед ним.

— Похож на гигантскую дойку, — решил поделиться он своим сравнением.

— Тебе говорили, что ты больной? — спросила Джей.

— Ну правда, похож. На огромную дойку. А груда камней наверху — это сосок. Сама посмотри!

— Тебе к врачу надо! К психиатру.

— Да я просто хотел разрядить обстановку.

— Разговорами о дыньках?

— Ну да.

— Пошляк!

— Ладно, ладно, извини.

— Ты лучше придумай, что нам дальше делать.

— Сидеть тут и ждать.

— Ждать? Чего, интересно?

— Ну не МЧС же! Когда-нибудь тушканчикам надоест нас караулить, и они свалят.

— А если не свалят?

— Тогда мы умрем тут от жажды.

— Спасибо, ты такой оптимист!

— Если тебя это утешит, умрем мы не скоро. Дня через три-четыре.

— Надо что-то срочно предпринять! — она принялась нервно расхаживать по крыше.

А вот Луцык оставался спокоен. Он даже поймал себя на мысли, что ему все это нравится. Натурально, как в летнем лагере в детстве! Если бы не голодуха да зомби с агрессивными тушканчиками, вообще было бы зашибись.

Вся его московская жизнь была пресной, наполненной скукой, рутиной и однообразием. Писать романы — не самое веселое занятие. Сидишь за компом, тыкаешь по клавишам. И так — целый день. Иногда даже времени нет погулять. Постоянно в напряге, ведь нужно держать читателя «на крючке»: придумывать интересные сюжетные повороты, интересных персонажей. А как закончишь книгу, сразу принимаешься за другую. Писательский мир жесток, а конкуренция ого-го какая. Забвение может накрыть в любой момент. И если ты смог застолбить место в жанровой литературе, нужно держаться за него руками и ногами. Чуть зазеваешься — и вместо тебя придет другой автор. Молодой, энергичный, с ворохом новых идей. К тому же с Луцыком подписало контракт крупное издательство, требовавшее, кровь из носу, выдавать по четыре романа за год. Качество книг от этого, конечно, страдало, но у читателей они все равно имели успех.

А первое свое произведение он писал три года. Подходил к процессу обстоятельно и вдумчиво. Вдохновлялся творчеством Стивена Кинга и Питера Страуба. Получилась стильная готическая история о призраках под названием «Принцесса из озера». Роман выстрелил. Удостоился даже номинации на какую-то премию, но не победил.

Через год успешного писательства Луцык оставил журналистику и кинокритику, которыми занимался до того. Большого дохода новая стезя не приносила, зато не нужно было ходить в офис, где страдать всякой ерундой и бессмыслицей и общаться с неумными и некомпетентными людьми. К примеру, последний его начальник по кличке «Упырь» ни черта не понимал в кино, путал Спайдермена и Бэтмена, а братьев Коэнов называл Коганами. Упырь натурально пил кровь из своего подчиненного и просто издевался над ним. Заставлял постоянно переписывать текст, лишал премии, часто вызывал «на ковер», чтобы пожурить… В последний рабочий день Луцык отвел душу и съездил Упырю по морде.

— Джей, а тебя устраивает твоя работа? — вдруг спросил Луцык.

Он округлила глаза.

— Что⁈

— Ну тебе нравится петь в кавер-группе?

— Ты лучшего времени не нашел, чтобы спросить?

— Да ладно тебе… я так просто…

— Дай угадаю: чтобы разрядить обстановку?

— Ну да.

Она опустила плечи, глубоко вдохнула через нос и быстро выдохнула:

— Вообще-то не очень. Мне бы хотелось свои песни исполнять или, на крайняк, те, что нравятся. А приходится петь всякий хлам. Круга там или Пугачеву.

— У-у-у, Пугачиха — натурально, ведьма! Не перевариваю!

— Кстати, о ведьмах. Как там Гюрза и остальные?

Остап, Кабан и Гюрза успели-таки заскочить в кабину грузовика. Агрессивные твари до них не добрались. Но и уходить не собирались. Они скакали вокруг тачки, как лошади на ипподроме, громко шипели и пытались забраться внутрь.

— Володя, я хочу, чтобы это прекратилось! — истерично верещала девица.

— Заводи машин! — крикнул Остап Кабану, сидевшему на водительском месте.

— Что⁈

— Заводи мотор, говорю!

— Ты хочешь, чтобы мы бросили наших в беде?

— Нет, мы их не бросим! Подъедем к контейнеру и спасем их!

— Да я и водить не умею…

— Да что там уметь? Поворачиваешь ключ в замке зажигания, и погнали!

— Какой ключ? Нет тут никаких ключей.

— Твою ж мать! Ключи, наверное, в кармане у этого доходяги, — Остап посмотрел через заднее стекло и увидел ужасающее зрелище.

Тушканчики смогли забраться в кузов и теперь терзали тело бедолаги-водителя своими острыми зубами и тыкали в него шипастыми хвостами. Мужик уже еле рыпался, похоже, он был смертельно ранен. Кричать ему не позволял кляп.

— Гузя, не смотри назад! — скомандовал Остап.

— Это мы виноваты! Надо было его развязать! — воскликнул Кабан, также увидевший страшную картину.

— Не пори горячку. Даже если бы мы его развязали, они бы все равно до него добрались. Или нам надо было взять его в кабину?

— Надо было.

— Кабан, тебе что, память отшибло⁈ Он же пытался нас убить!

— Божечки, да они его жрут! — заорала Гюрза, вопреки наказу благоверного обернувшаяся назад.

— Я же просил тебя не смотреть туда! — прикрикнул Остап.

— Не ори на меня!

— А ты… ты… Ты слушай, что тебе говорят умные люди!

— Это ты-то умный⁈ Жалкий режиссеришка! Снимаешь дерьмовые сериалы, которые никто не смотрит!

— Дерьмовые? Да у «Хроник УГРО» на «Кинопоиске» рейтинг «7,5»!

— Угу, рейтинг, как бы не так! Ты думаешь, я не знаю, как все там устроено? Занесли кому надо бабла, вот и сразу рейтинг до небес!

— Гузя, давай не сейчас, прошу.

— А когда⁈ Ты мне уже какой месяц главную роль обещаешь! И где она?

— Гузя, если мы выберемся, я клятвенно обещаю, что в следующем сериале ты обязательно будешь главной героиней!

— Ребята, нам надо что-то делать, — дрожащим голосом напомнил Кабан, глядя на капот грузовика.

Туда как раз заскочили два тушканчика. Разъяренные, с окровавленными мордами, они начали отчаянно бить хвостами по лобовому стеклу.

— Не бойтесь, они не справятся с лобовухой, — авторитетно заявил Остап.

Но стоило ему это сказать, как один из розовых шипов с треском проделал дыру в стекле.