Выше, чем звезды

Глава 10

Сознание возвращалось неохотно. Более того, пару раз я совершенно точно открывал глаза, но только на пару секунд. После взор затягивало пеленой, а мысли разлетались в стороны, словно тараканы, при включении света.

Что-то было неправильно. Причем это «что-то», витало, как и вокруг меня, так и внутри. Будто вечно зудящая мошка, что раздражала и мешала сосредоточиться. Будто какая-то занавеска, что вроде и еле ощущаемая, но даже так не позволяющая прорваться в сознание.

И, если сначала, я пытался. Изо всех сил старался пробиться и оказаться в реальности, то после, как только осознал, что доносимые звуки и голоса вполне себе различимы, постарался успокоиться и просто слушать.

— Пункт третий, стандартного протокола безопасности, — скучающим голосом гундел незнакомый, мужской голос. — При любом аномальном поведении немедленно блокировать подопытного, лишая подвижности и зрительного контакта.

— Скажи мне, ты дебил? — еле сдерживаемый рык Епифанцева. — Он — не подопытный!

— Товарищ полковник, — тяжелый вздох в ответ, — при нарушении протокола в ход идут особые директивы, и наше прямое подчинение переходит под руководство Вениамина Ильдаровича. Ему, как специалисту и старшему научному сотруднику лаборатории степень воздействия инопланетного организма на человеческий разум более знакома и понятна. В данном подопытном степень активности завышена, как и прослеживается нестабильность мозговых импульсов, относительно состоянию покоя человека незараженного.

Если бы скрежет зубов мог быть громче, именно он заполнил бы все сознание. Но нет. Я чувствовал лишь бессильную злобу, что прорывается сквозь еле сдерживаемую ярость полковника.

— Собственно, как вы видите, я ничего не могу поделать, — с явной напускной грустью произносит Вениамин Ильдарович. — Немотивированная агрессия и попытка нападения это серьезно. Мы просто не можем закрыть на это глаза. Теперь нам необходимо определить причину и следствие. Придется проводить углубленное сканирование и возможно, даже, трепанацию.

— Всего один звонок, — процедил Епифанцев, — и от вашей шарашкиной конторы и камня на камне не останется! Вы здесь совсем охерели? Это армейский проект! И никакой Скворцов здесь не имеет ни прав, ни власти!

— Звоните, куда хотите, Игорь Валерьевич, — тяжелый вздох доктора, опять-таки, отдавал фальшью. — А мы пока займемся своими обязанностями. Не всем же с оружием на перевес бегать, кто-то должен и о будущем страны позаботиться.

Последнее было сказано уже утихающим шепотом, так что разобрать получилось еле-еле.

Тем не менее, всё озвученное, без сомнений, касалось меня. И даже с учетом, что мыслил я сквозь призму, фактически, бессознательного состояния, осознать надвигающуюся жопу труда не составило. А с учетом того, какие эмоции витали в помещении, медлить никто не собирается.

Очередные попытки прорваться сквозь завесу дурмана успехом не увенчались. Как бы я ни старался вернуться, как бы ни бился изнутри собственного разума, только и смог, что на несколько секунд приоткрыть глаза и собрать хоть какую-то визуальную информацию.

Совершенно точно, я находился не в обычной палате. Более того, положение не полностью горизонтальное, а с приподнятой спиной. Вокруг явное операционное оборудование. Яркий свет ламп, казалось, просвечивал каждый миллиметр помещения, погружая его в ареал абсолютной стерильности.

Где-то сбоку что-то шипело. Позади писк приборов, а на груди стягивающее чувство присосок. Они, впрочем, ощущались по всему телу. Так же, удалось почувствовать стягивающий обруч вокруг головы и еле заметное пощипывание. Венчал все эти ощущения шелест, скользящего по бумаге, карандаша. Хм, кардиограф?

— Да, закатывайте её сюда, — отворилась дверь, и голос Вениамина Ильдаровича ворвался в мысли, выбивая меня вновь внутрь собственного разума. — В тот угол. Глаза не развязывать, наушники не снимать. Пока рано.

— К процедурам всё готово, — голос женский, но до этого его не слышал. — Вы уверены, что нам нужен конфликт с военными?

— Плевать, — жесткое в ответ. — Эти солдафоны только и могут, что со своим мнимым патриотизмом носиться. У нас есть теоретическое и даже практическое, — секунда на переглядывание, — понимание всех процессов. Этот инопланетный глупец называет это даром! Но я уверен, что никакой это не дар. Особое строение клеток мозга, осечка в ДНК-спирали, мутации, в конце концов! Возможно это тот шаг, которого так не хватает человечеству чтобы возвыситься! Всему человечеству! А не отдельным одаренным…

Последнее было сказано и вовсе еле слышно, но экспрессии там было как бы ни меньше, чем во всей остальной речи. А еще я ощутил горечь. Горечь и зависть? О как.

— Вениамин Ильдарович, — ворвался в мысли голос по громкоговорителю, — вас Скворцов к телефону просит.

— Я занят! — крик, отдающий истерикой в ответ. — Начинаем, Любочка. Сначала давайте с наушников.

Укол в область запястий почувствовал с легким запозданием. Точнее тело так отреагировало. Сложно найти описание тому, что сам с трудом понимаешь. То есть, укол был, но мозг осознал это с запозданием в несколько секунд, пусть и тело почувствовало сразу.

— Нулевая реакция на раздражитель, — женский голос с толикой напряжения. — Губы в покое. Связки в постоянной работе, но звук не выходит.

— Странно, странно, — пробормотал местный псих. — Давай, освобождай глаза. Будь готова вводить тройную дозу. Нет, четверную.

— Начинаем, — вновь женщина.

Шелест по волосам грубой ткани, еле слышный треск, будто отрывают пластырь и вакуум. Ощущение сродни тому, когда во сне меня выбило в ничто. А после — внимание чего-то чуждого этому миру. В меньшей степень, чем тень, заслоняющая звезды, но злобы там присутствовало как бы не больше. Яркий импульс боли, которая не принадлежит мне, но проходит через мои нервные окончания и крик врывается в сознание. Одновременно с этим пространство вокруг схлопывается, а я, опять же, с запозданием, ощущаю удар в спину. Только после, спустя несколько секунд уже вся информация доходит до мозга и сознание врывается в реальность с глубоким вдохом. Целый ворох звуков и событий, что наслаиваются друг на друга, привнося в сознание хаос. Одновременно несколько событий наложились друг на друга, когда пришел запоздалый сигнал и тот, который случился только что.

— Неееееееет! — крик сейчас?

— Убейте её! — крик Вениамина Ильдаровича накручивается на звуки выстрелов и треска костей.

Тут же приходит понимание меня в целом. Лежу у стены, после того, как будто бы взрывной волной отброшенный. Зудит левое плечо, больно в запястьях. Темнота. Неужели что-то с глазами? Черт! Рывок рукой, еще одна вспышка боли, когда игла вырывается из вены и содрать повязку. Яркий свет, слишком яркий! И картина крови, когда Вика, точнее что-то, что выглядит как она, на вытянутой руке держит солдата за горло, а его кожа иссыхается, а глаза тускнеют. У ног девушки лежит женщина в халате — мумия. Вениамин Илдарович отползает на заднице к двери, а глаза его прикованы к лицу Вики. Казалось бы, у нормального человека должен присутствовать страх, но нет. Этот явно не из нормальных. Удовлетворение и, хм, желание?

Кабинет представляет собой жалкое зрелище. Эпицентром взрывной волны была явно Вика. Её искаженное, словно в судорогах лицо, устремлено вверх, выше лица солдата. Тот, впрочем, уже даже не дергается в попытках ослабить хватку девушки, только хрипит, нелепо дергая ногами.

«Ты!» — возглас внутри моего сознания и Вика смотрит прямо на меня. Вместо глаз — хоровод звезд. Вместо губ — явный след от пули и ошметки челюсти, что сейчас медленно стягиваются.

Хлопок со стороны и взрыв света оглушает. Слышу визг явно нечеловеческий и автоматные очереди. Еще взрывы, после снова в меня впечатывается упругий кулак взрывной волны. Сознание плывет, но хватаюсь за него изо всех сил. Попытка подняться и успех! Звон в ушах заполняет собой всё, как и свет от светошумовой. Вдох, выдох, непроизвольное потряхивание головой и попытка опереться на что-то иное, нежели слух и зрение. Странно, но выходит с первого раза. Только вот моментально приходит приступ тошноты, когда ощущаешь, как умирает выпотрешнный заживо человек. Дальше уже не тошнота, но рвота: с сухим треском, хотя к звуку это не имеет никакого отношения, от тела отделается голова. Чавканье, опять-таки к физической реальности не относящееся, когда аморфный жгут входит в глаз женщины, перед которой я заполнял бумаги и выстрелы. Много вспышек, что лишь жужжат, словно мошкара.

И, казалось бы, весь этот ужас перемалывается разумом зря! Но нет. «Услышать» своё положение и кабинет вокруг — ценнее всего. Шаг, еще шаг — без осечки. Упавший монитор обхожу, будто его вижу, кровь на полу отдает железистым привкусом во рту. Открытая дверь! И уже более смелый бросок к ней, чтобы оказаться в коридоре. Запах, что ударил по мозгу, приятным было не назвать. Порох, бетонная крошка, выпотрошенные кишки и застывший, будто в мраморе крик ужаса. Как пахнет крик? На секунду застыл, пытаясь это осознать, но в уши, наконец-то в физическом плане, ворвался звук длинной очереди. Хлопок! И взрыв. А после чавканье жгутов, что словно копья, впиваются, и выгрызая плоть, буквально сжирают людей изнутри.

Всё это я «слышал», но не видел. Ощущение сродни «вертолета» после сильной попойки. А уж осознание происходящих событий и вовсе погружало разум в какой-то хаотический сумбур. Всё смешалось в единую вакханалию, да так, что мозг, вдруг и вовсе перестал соображать. Я замер, как истукан и даже, кажется, перестал мыслить. Секунда, другая и всё встает на свои места, только вот паники, а это была именно она, больше не было. Мозг заработал, словно компьютер после перезагрузки — четко и без лагов.

Взгляд налево — коридор, по которому ушла смерть. Взгляд направо и коридор, хрен пойми куда ведущий. Благо со светом еще проблем не было. Рывок туда, который закончился через пару шагов, а после назад, к ближайшему телу солдата. Попытка выхватить из его рук автомат, маты на сраные ремни и табун мурашек, когда одна из его рук дергается, в попытке ухватить меня за ладонь. Какого рожна? У него разорвана грудина! Осколки ребер и кишки на полу!

Отпрыгивал спиной назад я, как мастер спорта в этом деле. Солдат, точнее его тело, дернулось, а голова вывернулась лицом в мою сторону. Заполненные чернотой глаза смотрели прямо на меня. Губы исказились, словно в оскале и изо рта раздалось тихое, но пробирающие до самых потаенных уголков души, сипение.

Как я рванул в обратную сторону даже не особо запомнил. Страх правил балом. Он вытеснил все стройные мысли и ни о какой стройной работе мозга не могло быть и речи.

Судорожный бег закончился в тупике. Слева и справа двери в палаты и, собственно всё. Бледно-зеленый цвет стен мельтешил перед глазами, переплетаясь с холодным цветом ламп. Их гудение походило на то сипение и это заставляло вздрагивать каждый раз, когда откуда-то издалека звучали выстрелы.

— Твою то мать! — рявкнул я, выкидывая кулак в ближайшую стену.

Боль от удара, причем привычная боль, а не вся та дребень, что была недавно, позволила немного прийти в себя. Судорожно хватая воздух ртом пытался успокоиться. Получалось слабо.

Взгляд упал на голые ноги, мои труселя в клеточку и совершенно голый торс. На внешней стороне правого запястья капли собирающейся крови. Левая рука вся в следах от уколов, будто меня изрешетили иголками. На левом бедре пластырь и ноющая, еле заметная боль.

— Вот сссссука, — выдохнул я со злостью. — Чтоб она тебе мозг выгрызла, ублюдок!

Так, тише. Всё после, сейчас есть дела поважнее.

Толкнуть дверь справа — заперто. Слева — бинго! Заходил внутрь я только после того, как глянул туда одним глазком. Обычная палата, сейчас пустующая. Слева вдоль стены две кровати, справа стоят шкафы. Перевязочный материал нашел в ближайшем и тут же пустил его в дело. Плотная повязка на правое запястье и быстрый шмон дальше. Одежды не было. Как, впрочем, и ничего полезного.

— Ладно, — выдохнул я, замирая на месте. — Ладно.

Мозг рисовал картины множества смертей, ведь звуки выстрелов всё еще нет-нет, да разрывали тишину, доносясь до меня. Что мне делать, черт бы тебя подрал⁉ Убьют они эту тварь или же нет? По-хорошему, сюда должен заявиться Епифанцев с подмогой, но вот через сколько? А, если, убив все солдат, эта тварь решит заняться мной? Черт. Надо осмотреться.

Длинный коридор с палатами по бокам, вдаль уходил метров на двадцать. Вдоль него двигался я медленно, вздрагивая каждый раз, когда эхо выстрелов доносилось до меня. Тем не менее, слух работал на всю. Причем «слушать» я пытался не только ушами. Только вот в этот раз так просто настроиться не получалось. Каждый раз вздрагивая, меня выбивало из того состояния, когда и видеть-то особой нужды не было. А еще, постепенно, вновь подбирался страх. Тот самый, что бросил меня бежать, без оглядки назад. Страх, который не походит ни на что, что можно контролировать и с чем можно бороться. А надо бы. Ибо всё это может закончиться очень печально.

До поворота добрался минуты через три. По пути дергая все ручки, надеялся хотя бы на одежду медперсонала. Но тщетно. Двери закрытые, а ломать их… В общем, эти двери явно делались для того, чтобы выдерживать натиск кого-то и покрепче меня.

Следующий поворот, вновь коридор, но длиннее. Плюсом имелись двойные двери со стеклом, что давало надежду на проход куда-то еще. Опять же, ничего хорошего в блуждании не предвидится, а выход наврятли удастся найти вот так, походя. План бы найти, и что-нибудь потяжелее.

Звук шаркающей походки донесся до слуха неожиданно. Предательский холодок тут же заскользил меж лопаток и на сквозняк это было похоже мало. Замер на месте я, подобно соляной статуе. Даже дышать, кажется, перестал. Стихли и выстрелы. Практически полная, звенящая тишина ощущалась чуждо. А уж зная, что она в себе может таить, вмиг покрылся мурашками.

Твою ж мать! Ни стульев вдоль стен, чтоб хоть как-то отмахаться, ни огнетушителей по углам. Что делать-то?

Когда силуэт, шатаясь, показался из-за угла, все вопросы выдуло из головы. Тело, с раскуроченной грудной клеткой и словно выеденным животом. Кишки словно мерзкие черви, тащились следом, оставляя на белом, кафельном полу, разводы густой, черной крови.

Рывок вперед, до ближайшей двойной двери сделал на автомате. Тварь же, заметила это и рванула следом. Я рисковал. Признаться, честно, понадеялся на чудо. Позади коридор с закрытыми палатами и лишь одна открытая, но, что мне это даст? Запереться там? Не вариант.

Дергал ручку двери я под все усиливающееся сипение, что уже практически перешло в шипение рассерженной гадюки. Неприятный смрад ударил по носу ровно в тот момент, когда дверь распахнулся и я занырнул внутрь. Мгновенный осмотр и шкаф, стоящий слева, падает поперек двери. Жаль, правда, открывается она не вовнутрь.

Передо мной находился небольшой обставленный кабинет, со столом в углу, компьютером и еще двумя дверьми. Вешалка! Обычная такая железная тренога, которая тут же оказалась в упоре под ручкой. Вторая дверная створка на защелке, так что рывок с той стороны, причем без всяких нелепых поисков ручки, немного успокоил. Дверь даже не дернулась, что хорошо. Правда, тяжелый удар, явно неслабой мертвой плотью, заставил вздрогнуть.

Дальше я уже не стоял на месте, рванув сначала к одной двери, что оказалась смотровой площадкой с окном в пол, а вот вторая, судя по всему, шла вниз, в операционную. Там-то я и приметил еще две двери на которые и имелась надежда.

Спуск по лестнице, щелчок выключателя и гудение ярких ламп вырывает просторное помещение из темноты. Да, именно, что операционная. Пусть пустая, без инструмента и приборов, но спутать подобную комнату ни с чем другим нельзя. А вот две другие двери могли быть чем угодно. Как, собственно говоря, кладовками, так и еще одним коридором, ведущим в палаты. Ну, не будут же, в самом деле, пациентов тащить по лестнице⁉

Есть контакт!

Левая дверь открыта и это кладовка. Шкафы с операционными халатами и приборами. Даже имел место быть скальпель, который я даже трогать не стал. Зачем? Чтобы, что? Рывок ко второй двери и темный, длинный коридор, что уходит вдаль. И только я сделал шаг, как где-то далеко прогремел взрыв. Сотряс был настолько сильным, что устоять на ногах получилось с трудом. И, что самое неприятное, вырубилось освещение. Секунда, другая, и вдоль всего коридора загорается аварийное освещение, которое нихрена вот не освещает! Тусклые, красные точки прерывисто мерцают, то вовсе потухая, то погружая коридор в алые тона.

— Ну, сука, — сплюнул я, в сторону. — Дальше, что?

Забег по коридору, поворот налево и упор в двери лифта. Да ладно⁉

Материться хотелось так, что никакой сапожник и рядом бы не стоял. Рывок уже к ним, удар по кнопкам и о чудо! Двери расходятся в стороны. Освещение в кабине присутствовало тоже алое, а вот кнопок было всего две: вверх или вниз.

— Хааа, — вырвалось у меня непроизвольно.

Либо вверх, где возможный выход окажется прямо посреди смертельной вакханалии, либо вниз, в неизвестность. Выбор? Да нет его!

Удар по кнопке, и облокотившись спиной о стенку лифта, прикрыть на мгновение глаза.

Мысли. Их бег успокоился, но дрожь в руках никуда не делась. Вот влип!

Собраться, салага! Дыши ровно!

— Батя, батя, — пробормотал я, — лучше б ты меня к зомбиапокалипсису готовил.

Как это всегда бывает, упоминание отца заставило подсобраться. Даже в самых критических ситуациях он всегда оставался спокойным и собранным. Понятное дело, что подобное нарабатывается годами, но и я за свою юность уже хлебнул достаточно. Нет, конечно, до инопланетян и ходячих трупов было далековато, но вот, например, находится в блиндаже, при артиллерийском обстреле, пусть и учебном, мне удалось. Да и какое вообще имеет значение учебный он был или нет? Для восьмилетнего то пацана.

Фух! Вроде удалось собраться.

Лифт, между прочим, достаточно большой, именно что для перевозки каталок и вмещения пары-тройки врачей, опускался секунд сорок. Да, судя по ощущениям скорость большой не была, но вот так, навскидку, этажа на четыре мы спустились точно. Итак, что может быть внизу? Морг? Крематорий? Склад?

Очередной коридор, облицованный толстыми листами железа, заставил насторожиться. Коридор небольшой, метров десять навскидку, где дальше идет поворот направо. Слева, примерно по центру, двустворчатая дверь со стеклом. Подойдя к нему, дернул за ручку, но там оказалось закрыто. Зато через окно все было хорошо видно. И-таки, да — морг, мать его. Правда, если судить по существу, что расположилось ближе всех, морг не для людей.

Длинная каталка, явно метров трех, на которой под белой простыней лежало что-то массивное. Четыре жгута отростка, с шипами на конце, безжизненными кусками плоти свисали на пол. Прямо впереди стена, с привычного виду холодильными отсеками для тел. Левее еще каталки, но тела под ними другие, но тоже не принадлежащие человеческому виду. Что-то тонкое, разложенное на несколько каталок, будто морская звезда — и слизь, что черной лужей натекла под ней.

— А может, поехать вверх было не такой плохой идеей? — пробормотал себе под нос.

Еще раз дернув ручку, убедился, что она закрыто и перевел дух. Идти дальше не хотелось.

Шум закрываемой двери лифта заставил вздрогнуть и метнувшись к нему, тут же стал довить на кнопки. Не хватало еще, чтобы кто-то решил меня навестить.

Двери отворились, а я метнулся прямо по коридору в поисках чего-нибудь для упора.

Поворот направо, короткий огрызок коридора и дверь тут же. Хлипкая на этот раз, она, тем не менее, не поддалась. Пришлось вспоминать практику высаживания подобных плечом, благо эта наука въелась в подкорку крепко-накрепко.

За дверью небольшой совсем кабинет. Стол по центру, стена слева вся в мониторах. Опять-таки вешалка, огнетушитель и стул. То, что надо!

Схватив офисный абсолютно неудобный стул, понесся назад, к дверям лифта. Те, понятное дело уже закрылись и судя по звуку лифт медленно пополз вверх. Зачем? Опаска о вызове заставила буквально вдолбить кнопку и задержать дыхание. Судя по тому, как шелест механизма прервался на несколько мгновений, а после вновь продолжился, всё у меня получилось. Двери медленно пошли в стороны и с выдохом облегчения стул занял свое место на боку, ножками обнимая стену.

Ну, с этой стороны себя обезопасил.

Правда, взгляд тут же ушел в сторону морга, а мысли перетекли к восставшему солдату. Надеюсь сюда, что бы там ни было, не проникнет. Наверняка ведь тоже какая-то псионическая способность. А насколько мне известно, слой бетона её экранирует. Наверно.

Возвращался к кабинету охраны я уже спокойным шагом. Насколько это позволяла ситуация, конечно.

С одной стороны, загоняю себя всё глубже и вообще неизвестно, что здесь имеется, но судя по всему, консервация и запустенье. Вот оружейный склад бы найти, было бы идеально. Только я сильно сомневаюсь, что там будет открыто.

С подобными мыслями зашел в кабинет и принялся его обыскивать. Стол, стеллаж в правом углу с кучей папок и, кхм, ключница на стене слева. Ключей там, правда, было немного, но всё же. Даже с надписью «МорГ!» имелась, но его я, понятное дело, даже брать не стал. А вот все остальные снял, но спустя мгновение ступора, бросил на стол. Не в трусы же их совать⁉

Раздражение понемногу стало выходить на первый план.

Плюнув на всё, сгреб ключи, закинув их в файлик, после чего направился дальше. Надежда найти какой-нибудь запасной выход и не думала исчезать.

Коридор, развилка, новые коридоры и лестницы. Вверх, вниз, с обоих сторон и закрытые двери. Было бы проще имей они подпись, как на ключах, но хрен там плавал!

Стерильный подземный комплекс навеивал странные мысли. А то, что всё это создавалось, как некое убежище, сомнений не вызывало. Чего только стоят помещения общажной направленности, где пока еще только кровати, даже без матрасов, да с пустыми шкафами, стояли. И подобных комнат имелось без малого три сотни. Если верить нумерации, конечно. Но, по большей части, помещения для меня оказались закрыты. Лишь коридоры, да лестницы, с проходами выше, либо же ниже. Этажа четыре, приличной такой общей площадью. И всё это без планов на стенах и хоть каких-нибудь надписей на дверях.

Сорокаминутное изучение местных подземелий прервалось внезапно.

Направленный на меня вектор внимания прошелся по нервам, будто наждачная бумага по оголенной плоти. А после, после этот единичный вектор пропал, уступая место десяткам других, более слабых. Они, словно тонкие иглы, впивались в тело и застревали там, натягивая нити связи. И я прекрасно чувствовал, кто находится с той стороны. Точнее их, даже не чувства, нет. Их инстинкты.

— Мрак, — выдохнул я, покрываясь ледяным потом.

А в руках только файлик с ключами и ничего больше.