Высокие звезды

ГЛАВА 7

Неужели же исчезновение Марианны, сперва взбудораживавшее имение её отца, забылось? Конечно же, нет.

В первые дни и дон Родриго, и донна Мария расспрашивали всех, не видел ли кто открытого ландо, в котором ехали девушка и парень. Но утро, в которое Марианна решила покинуть родительский дом, надёжно укрыло тайну её исчезновения. И никто не мог сказать ни сеньору де Суэро, ни его жене ничего определённого. Отношения мужа и жены и до этого не очень-то благополучные, окончательно зашли в тупик.

Дон Родриго пил, уже не скрываясь от своей жены, а донна Мария смотрела на это, сквозь пальцы. Но дон Суэро был не из тех людей, которых легко сломить, которые легко отказываются от начатого. Он подозревал, что его дочь уехала куда-то далеко, и искал этому подтверждение. Но ничего, что могло навести на след беглянки, под руки не попадалось. Свои дневники, записи Марианна забрала с собой.

И вот однажды, когда уже в который раз дон Суэро обыскивал комнату своей дочери-беглянки, на глаза ему попалась стопка газет. Возможно, дон Родриго не стал бы её перебирать, если бы не одно обстоятельство.

На верхней газете он сразу же заметил пустое место от вырезанной статьи. Сам он никогда не занимался вырезками, да и никогда не собирал старых газет, делая из них подшивки.

Дон Родриго взял всю стопку и разложил на полу. Из каждой газеты было вырезано по одной или две статьи. Дон Родриго смотрел на зияющие пустоты и силился понять, зачем понадобились его дочери газетные заметки.

«Что-то я не могу припомнить,— силился вспомнить дон Родриго, — чтобы моя дочь читала газеты. Никогда она не расспрашивала меня о том, что пишут. Да и я сам не так-то внимательно изучал прессу. Что же было в этих статьях?»

И вновь шелестела газетная бумага, вновь перекладывались номера. Пока никакой стройной системы в действиях своей дочери дон Родриго найти не мог.

«Что она искала? Что она искала?» — задавался бесплодным вопросом хозяин имения.

Наконец, что-то стало проясняться. Дон Родриго выяснил, все статьи были вырезаны со страницы, посвящённой заграничным делам или делам колоний.

«Если бы я только мог знать, о чём написано в этих статьях? — сетовал сеньор де Суэро, собирая разложенные на полу газеты. — Это могло бы навести меня на след моей дочери. Но прочесть несуществующее, увы, невозможно».

И тут дона Родриго осенило: не один же он выписывает газеты, где-то можно отыскать вторые экземпляры, и, сравнив их с теми, что найдены в спальне, узнать, какие вырезки составили коллекцию его дочери.

Дон Родриго спрятал стопку газет и вышел на галерею.

«Говорить жене или нет? — задумался он. — Наверное, не стоит её волновать раньше времени. Вот когда что-нибудь определённое выясню, тогда и скажу».

Помещик спустился в гостиную. Донна Мария сидела у окна, и, не отрываясь, смотрела вдаль, словно ожидая, что рано или поздно на дороге появится чёрная точка экипажа, и Марианна вернётся домой.

— Ну что? — не отрывая взгляда от ленты дороги, спросила донна Мария.

— Ничего, — пожал плечами дон Родриго.

— Я так и знала.

— И я знал, дорогая, но надежды, они всегда остаются с человеком.

— Где же сейчас наша дочь? — со слезами в голосе произнесла женщина.

Сеньор де Суэро обнял жену за плечи и тоже посмотрел на жёлтую ленту дороги.

— Когда-нибудь она обязательно вернётся к нам.

— Не знаю, — пробормотала донна Мария.

— Или хотя бы даст знать о себе.

— Вот это уже ближе к правде. Но почему она столько времени молчит? Может с ней что-то случилось? — сеньора де Суэро заглянула в глаза своему мужу. — Что ты молчишь? Мне кажется, ты о чём-то догадываешься, что-то знаешь.

— Да нет, дорогая, я не знаю ровным счётом ничего.

— Я боюсь, — прошептала женщина.

— Чего?

— С ней же этот ужасный убийца Ортего, это всё его козни. Он не смог убить тебя и решил отомстить через дочь.

— Да нет, — глубоко вздохнул дон Родриго, — по-моему, Хуан Гонсало честный человек.

И тут хозяин имения задумался, стоит ли жене говорить о том, что не Хуан Гонсало, а сама Марианна была инициатором побега.

— Нам нужно было выдать её замуж как можно раньше, — женщина схватила за руку своего мужа, — это всё ты виноват.

— Давай не будем упрекать друг друга, иначе тогда станет и вовсе невыносимо.

— Да, ты не хочешь слушать упрёки, но это ты виноват в том, что наша дочь выросла такой.

— Ровно настолько, насколько и ты.

Рука донны Марии до боли сжала запястье дона Суэро.

— Ты должен что-то сделать, не могли же они сквозь землю провалиться? Мы должны их отыскать.

— Этим я и занимаюсь.

— Не вижу. Ты пьянствуешь.

— Неужели я и сейчас пьян?

— Я удивлена, но ты, в самом деле, трезв.

— Так вот, дорогая, не задавай лишних вопросов. Я должен ехать.

— Я поеду с тобой.

— Не надо.

— Ну не могу же я остаться дома и ждать.

— Зачем ждать? Займись делами, пригласи подруг.

— Теперь я могу только ждать. И постарайся приехать трезвым.

Дон Родриго покинул гостиную и вскоре уже со старательно завёрнутой в полотно пачкой газет, скакал на почту.

Начальник почты, сеньор Мочадо, славился в округе большой пунктуальностью и чрезвычайной аккуратностью. Он выписывал, чуть ли не все испанские газеты и делал подшивки из них.

Теперь дону Родриго предстояло решить, стоит ли посвящать дона Мочадо в свою тайну или же просто попросить просмотреть газеты.

«Ну и что из того, если я ему ничего не расскажу, — наконец-то пришёл к выводу сеньор де Суэро. — Он прекрасно понимает, все мои мысли могут быть заняты только судьбой дочери».

Сеньор Мочадо оказался на месте. Казалось, он родился и вырос за письменным столом вычурной работы в окружении всяческих канцелярских мелочей, пресс-папье, письменных приборов, держателей бумаг, папок. На переносице пожилого мужчины поблёскивала тонкая оправа очков, бородка-эспаньолка светилась сединой.

Сеньор Мочадо ничуть не удивился появлению дона Родриго. Он сухо поприветствовал вошедшего и молча ожидал, что же тот ему скажет.

— Сеньор Мочадо, — замялся помещик, — вы, конечно же, наслышаны о моём несчастье.

Сеньор Мочадо всегда отвечал коротко:

— Да.

— И не отказались бы вы помочь мне?

— Смотря в чём, сеньор де Суэро.

— Только, пожалуйста, сеньор Мочадо, если моя жена будет вас расспрашивать, не вспоминайте о моём визите, не говорите, что мне понадобилось.

— Хорошо, сеньор де Суэро.

— Вот, посмотрите, что я обнаружил в комнате моей дочери, — и дон Родриго стал раскладывать на письменном столе газеты одна за другой.

— Кто делал вырезки? — тут же спросил начальник почты.

Было видно, что такое варварство, как разрезание газет ножницами, является для него одним из смертных грехов.

— Мне нужно узнать, сеньор Мочадо, что было в вырезанных статьях, о чём там писалось.

Начальник почты сразу же сел на своего конька. Ему всегда льстило, когда к нему обращались за помощью, просили подшивки старых газет. Наверное, он и жил ради того, чтобы собирать прошлогодние новости, связывать их шнурками и класть пылиться на полку.

— Одну минуту, сеньор де Суэро, — начальник почты взял стремянку и вскарабкался на самый её верх. — Называйте газеты и годы, а я буду подавать вам папки.

— Да тут газеты за два последних года, — и сеньор де Суэро перечислил издания.

Сеньор Мачадо передал шесть увесистых папок в руки помещику.

Тот, сгибаясь под тяжестью подшивок, добрался до стола и стал искать нужные номера. Сеньор Мочадо, как мог, помогал ему.

Вскоре выяснилось, что почти все вырезки касались Мексики и других мексиканских колоний. В некоторых рассказывалось о жизни в Соединённых Штатах Америки, в той её части, где они граничат с Мексикой. Самой свежей вырезкой оказалось сообщение о бесплатной раздаче земли правительством Мексики, о гонках.

Сеньор де Суэро тихо прочитал:

— В гонках могут участвовать и фургоны, и повозки, и верховые лошади. Верховые лошади… — повторил дон Родриго, — теперь я понимаю, куда направилась моя дочь, теперь-то я знаю, где её искать.

Сеньор Мочадо, обрадованный тем, что хоть чем-то помог помещику, напоил его кофе, угостил рюмочкой рома, и сеньор де Суэро, забыв на почте ненужные теперь ему газеты, сразу же отправился в порт, в Эль-Ферроль.

«И как это я сразу не догадался! Если её нигде нельзя было найти, значит, она уплыла морем. Это же так просто! Бедная девочка, — принялся тут же сокрушаться дон Родриго, — она так много не понимала в жизни, столько не умела! Это же надо догадаться — прихватить с собой дюжину серебряных ложек! Не так уж много будет от них проку. Одна надежда, деньги от продажи серебра скоро кончатся, и она обратится за помощью ко мне. Ясное дело, нехорошо радоваться неудаче собственной дочери, но что поделаешь».

И сеньор де Суэро принялся подсчитывать, насколько может хватить Марианне денег от продажи серебра. Получалось, если жить скромно, на них можно продержаться год или два.

«Но это здесь, — тут же, спохватился сеньор де Суэро, — а там кто знает, какие цены, какой спрос на серебро. Но я прекрасно знаю Марианну: первое, что она сделала, когда в её руках оказались деньги — это купила верховую лошадь. Значит, сумму смело можно уменьшить на треть».

Занятый подобными мыслями, дон Родриго прибыл в Эль-Ферроль. И тут же, у самого здания управления портом, он увидел открытое ландо.

«Это, то самое ландо, — узнал дон Родриго, — как всё просто, как быстро! И почему я сразу не догадался, что они направляются в порт? Возможно, мы и успели бы до отплытия парохода».

Помещик тронул кучера за плечо. Тот тут же проснулся.

— Куда ехать, сеньор?

Дон Ронриго решил не сразу заводить разговор. Он сел в экипаж и приказал:

— В ближайшую таверну.

Кучер недоумённо пожал плечами.

— Ближайшая таверна? Да вот она, сеньор, — и указал рукой на вывеску.

— Тогда в лучшую таверну.

— Она и есть лучшая, сеньор.

— Хорошо, — наконец-то решил признаться во всём помещик, — мне не нужно никуда ехать, мне нужно кое-что от тебя узнать.

Кучер подозрительно посмотрел на пассажира.

— Я вожу многих людей и мало кого из них помню.

— Тех, кто мне нужен, ты должен был запомнить, — сеньор де Суэро протянул кучеру деньги.

Тот спрятал купюру в карман и повеселел.

— Я многих помню, сеньор, и надеюсь, смогу помочь вам.

— Пошли.

Сеньор де Суэро подождал, пока кучер привяжет лошадей, и они вместе вошли в таверну.

На столе появились графины с ромом, закуски.

После пары рюмок кучер повеселел настолько, что уже всякая подозрительность исчезла с его лица.

— Как тебя зовут? — поинтересовался помещик.

— Педро, сеньор.

— Так вот, Педро, мне нужно знать, вернее, я уже знаю, ты должен только подтвердить, приходилось ли тебе одним туманным утром везти девушку и парня.

Весёлости у кучера немного поубавилось. Он понял, кто сидит перед ним.

— Не бойся, Педро, я не собираюсь упрекать тебя.

— Точно, сеньор?

Дон Родриго налил ещё рома и предложил выпить.

— За то, чтобы ты сказал мне всю правду.

Педро залпом выпил рюмку.

— Правда, в том, синьор, что мне заплатили, неплохо заплатили. Я не знал, что ваша дочь собирается удрать. Мне какая разница… Сеньорита распорядилась, чтобы я прибыл на рассвете, я и приехал.

— Она сразу же предупредила тебя, Педро, что будет не одна?

Немного запьяневший извозчик подмигнул помещику.

— Какая же девушка рискнёт отправиться в дальнюю дорогу одна? Она сказала, что будет со слугой.

— Значит так, — задумался дон Родриго, — у неё было всё оговорено заранее.

— Вряд ли, — вздохнул Педро, — она сказала, что возможно и не поедет, но деньги заплатила мне вперёд. Если бы я только знал, что готовится побег, я сказал бы об этом вам, сеньор.

— По дороге к Эль-Ферролю что-нибудь происходило?

— Да, они остановились, не доезжая до города, и ваша дочь распорядилась, чтобы парень надел ливрею слуги. Меня ещё удивило то, как они разговаривали.

А что было странного в их разговоре, Педро?

— Да вот, что знатные девушки не разговаривают так со своими слугами. Они, скорее, показались мне… — Педро умолк.

— Кем, любовниками? — выдавил из себя через силу дон Родриго.

— Нет, этого я, не сказал бы, — испуганно замахал руками Педро, — они, скорее, выглядели друзьями.

— Ты сам, Педро, видел, как они уплыли на пароходе?

— Нет, сеньор, отправления я не дождался. Но то, что они с багажом входили на борт, это точно.

На всякий случай, чтобы удостовериться, дон Родриго вынул из-за пазухи фотопортрет своей дочери.

— Это она?

Педро долго крутил фотографию в руках.

— Да, сеньор, это она, я помню точно.

Поняв, что большего добиться от Педро невозможно, дон Родриго оставил его допивать ром в таверне, а сам отправился к зданию порта. Там он узнал, когда возвращается из Сан-Диего пароход «Мадрид». До его прибытия оставалось несколько дней.

«Нужно будет расспросить кого-нибудь из команды. Дорога до Мексики далёкая, их непременно заметили бы, запомнили бы».

И вновь встала проблема:

«Стоит ли рассказывать об узнанном донне Марии? Если я скажу ей, то она, не откладывая, начнёт собираться в Мексику, чтобы отыскать там нашу дочь. А это будет неправильным, — решил дон Родриго. — Девочка должна понять сама, что ей нужно возвращаться домой. Пусть она напишет письмо, и тогда мы с радостью встретим её, всё простим».

Обратная дорога не показалась дону Родриго такой долгой как та, которой он ехал в Эль-Ферроль. Теперь у него была цель, пусть и недолгая, всего лишь на пару дней, но благодаря этой цели он мог жить осмысленно.

Сеньор де Суэро сдержал данное себе обещание. Он и словом не обмолвился со своей женой о том, что знает, где находится Марианна.

«Когда мне станет известно абсолютно точно, я расскажу ей», — пообещал себе дон Родриго.

Два дня растянулись для него в вечность.

Утро, когда он покидал имение, было таким же туманным, как и утро, когда исчезла Марианна с Хуаном Гонсало. Сеньор де Суэро ехал верхом, сжимая в зубах толстую, незажжённую сигару.

«Ну вот, ещё на один шаг я стал ближе к выяснению истины. Да, не стоило нам с женой укорять Марианну, пусть бы жила, как ей нравится. Вот что теперь из этого получилось. Да и я позволял дону Диего слишком много и за это чуть не поплатился жизнью», — усмехнулся сеньор де Суэро.

Когда он въехал в Эль-Ферроль, туман уже рассеялся. У причала было многолюдно. Многие приехали издалека, чтобы встретить родственников или друзей. Вся набережная оказалась запруженной экипажами. Стояло тут и ландо Педро.

Дон Родриго не узнавал никого из стоявших на причале. Прибытие парохода ожидали не ранее, чем через четыре часа и от нечего делать сеньор де Суэро подошёл к извозчику.

— Здравствуй, Педро.

— Добрый день, сеньор. Вы пришли встречать пароход, хотите узнать что-нибудь от команды?

— Да.

— Зря вы тогда оставили меня одного, — улыбнулся извозчик.

— В чем дело, Педро?

— Слишком много рома для одного. Я напился, сеньор, и не заработал в тот день ни одной монеты.

— Что ж, — усмехнулся дон Родриго, — придётся мне компенсировать тебе убытки.

— Что вы, сеньор, я говорю не для этого, — сказав Педро, пряча за пазуху банкноту.

Никто никуда не собирался ехать, и до прибытия парохода Педро нечего было делать.

Он спустился с козел и стал рядом с сеньором де Суэро.

— Да, не повезло вам, сеньор.

— Что ж тут хорошего, Педро.

— Но, может быть, вашей дочери повезёт в Мексике?

— Я хотел бы, Педро, чтобы она скорее вернулась домой.

— Вот мой брат тоже уехал в Мексику.

— И как он? — рассеянно спросил дон Родриго.

— Сперва, ему страшно не везло. Он работал на шахте, но денег не хватало даже на то, чтобы скопить на обратный билет.

— А потом?

— Потом шахту закрыли, и он оказался без ничего — без земли, без денег, без работы, — Педро вздохнул.

— Да, не повезло твоему брату.

— В том-то и дело, что потом ему повезло. Новые земли — это место, где можно брать счастье голыми руками, сеньор.

— Я не понимаю тебя, Педро.

— Послушайте, что случилось с моим братом. Вот он голодный, без денег, шёл по пустынной дороге, и тут ему на плечи опустился рой пчёл. Он снял свою последнюю рубашку, завернул в неё пчёл и с этого всё началось. Теперь он один из главных производителей мёда на западе Мексики. Может, он и не богаче вас, сеньор, но живётся ему отлично.

— Что же ты не поедешь в Мексику, Педро?

— А я привык здесь. К тому же вот это, — Педро указал рукой на ландо, — даёт неплохие деньги. Я купил экипаж за те средства, которые прислал мне брат. Должен же быть у него на родине кто-то, к кому он может вернуться, если внезапно дела расстроятся.

— Не знаешь, Педро, это правда, что в Мексике бесплатно раздают землю?

— Не знаю, — засмеялся кучер, — мне о таком слышать не доводилось, но то, что земля там значительно дешевле, чем здесь и лучше — это точно.

Дону Родриго казалось невероятным, что бедняк, не имевший за душой ни монеты, смог разбогатеть за фантастически короткий срок. Было в этом что-то сказочное: пустынная дорога, одинокий спутник и рой пчёл, словно посланный ему Богом.

— Смелые и решительные всегда выбиваются в люди. Кому не повезло в Мексике, тот уезжает в Соединённые Штаты или подаётся на юг. Но только упаси Бог попасть в наши колонии. Ничего хуже испанских чиновников в мире не бывает.

Толпа на причале зашумела. Кто-то сумел разглядеть в подзорную трубу, прихваченную с собой из дому, чёрную точку парохода на горизонте.

— Это он, это «Мадрид»! Он возвращается из Сан-Диего. Ещё несколько часов, и он пришвартуется!

Дон Родриго твердо решил не пить до прихода парохода.

Сеньор де Суэро стоял и смотрел, как радуются встрече люди. Многие из них не видели друг друга по нескольку лет. На глазах мужчин блестели слёзы, женщины плакали не стесняясь. Все обнимались, целовались. И вскоре на набережной не осталось ни одного экипажа.

И вот тогда дон Родриго поднялся на борт парохода. Его никто не останавливал, не спрашивал, зачем он пришёл сюда.

За столиком, возле эстрады, сидело несколько стюардов в белоснежных костюмах. Парни немного подозрительно посмотрели на сеньора де Суэро. Им явно было неприятно, что их разговору помешали.

— На этом пароходе моя дочь уплыла в Мексику, — пояснил дон Родриго.

— Может быть, сеньор, — пожал плечами один из стюардов.

— Я хотел бы узнать, как прошло плавание?

— Как обычно.

— Может, кто-нибудь, из вас видел её, она плыла вместе со слугой?

Стюарды переглянулись.

— На нашем пароходе сто пятьдесят пассажиров, всех не упомнишь.

— Её слуга ещё немного прихрамывал…

— А, — улыбнулся стюард, — я как раз обслуживал каюту вашей дочери.

— Её зовут сеньорита де Суэро, а слугу — Хуан Гонсало.

— Это точно они.

— Так, как прошло плавание?

— Сеньорита, как и все, скучала. Не шутка, почти неделя посреди воды, когда не видно берега, сеньор.

— Вам не показалось, что она вела себя немного странно?

— Да нет, вот слуга её… — стюард пожал плечами.

— В чём дело?

— Он, сеньор, казалось, недостаточно… — стюард замялся, подбирая нужное слово, — недостаточно уважает сеньориту.

— Она у меня современная девушка, — не без гордости заметил сеньор де Суэро.

— Ну, вот и всё, сеньор, что я могу вам сказать.

Дон Родриго уже дал чаевые и собирался уходить, как спохватился:

— Не знаете, она не просила передать что-нибудь назад, в Испанию?

— Не знаю, сейчас выясню. Сеньорита как-то спрашивала меня, можно ли обратиться к капитану с подобной просьбой.

Сеньор де Суэро остался ждать, а стюард отправился на поиски капитана. Вскоре он вернулся и развёл руками.

— Сеньор, от помощника я узнал, что капитан получил письмо от вашей дочери с просьбой доставить его к вам в имение. Но поскольку он не знал, что вы придёте встречать «Мадрид», то совсем недавно отправился в дорогу.

— Так он едет ко мне?

— Да, сеньор.

Дон Родриго, больше не расспрашивая ни о чём, бросился вниз по сходням. Стюард проводил его недоумённым взглядом.

А дон Родриго уже сидел в седле. Он скакал так быстро, как давно уже не ездил.

— Лишь бы успеть, — приговаривал дон Родриго, — лишь бы перехватить его. Если письмо попадёт в руки моей жене, это будет катастрофа. Ну, скорей же, скорей! — кричал сеньор де Суэро и пришпоривал коня.

Пыль стлалась под копытами коня, пейзажи стремительно проносились мимо, сменяя один другой. Лес, холмы, скалистые горы, побережье океана…

И тут сеньор де Суэро радостно воскликнул. Впереди показался экипаж, а в нём восседал человек в белом мундире.

— Всё, я настиг его, настиг!

На какое-то время дон Родриго потерял двуколку из виду, та скрылась за грядой холмов. А затем, выехав за перевал, дон Родриго с облегчением вздохнул: экипаж только-только достиг ручья, за которым простирались его владения.

Не доехав до двуколки и сотни шагов, дон Родриго закричал:

— Остановитесь, сеньор, я дон Родриго, вы везёте письмо мне!

Капитан привстал, посмотрел на настигавшего его всадника и остановил лошадей.

Дон Родриго, запыхавшись, спрыгнул на землю и протянул руку.

— Где письмо?

— Вы так взволнованы, сеньор.

— Да, ведь она моя дочь.

Капитан вынул плотный белый конверт, на котором рукой Марианны было написано: «Родриго де Суэро, моему отцу, лично в руки».

Ещё не распечатывая конверт, дон Родриго спросил:

— Она не просила чего-нибудь передать на словах?

— Нет. Рад был исполнить просьбу вашей дочери.

— Спасибо вам, капитан.

Дон Родриго, сгорая от любопытства, поспешил покинуть капитана, даже не пригласив его отобедать в имении.

«Он так взволнован, — подумал капитан «Мадрида», провожая взглядом всадника, — значит точно, мне не показалось, его дочь убежала из дому».

Сеньор де Суэро, доскакав до рощи, спешился, наскоро привязал коня, сел на траву и стал распечатывать конверт. Руки дрожали и не слушались. Он криво оторвал край и вытащил сложенный вдвое лист бумаги.

Письмо было коротким, словно писали его второпях.

«И она не могла написать мне больше?» — хотел было уже возмутиться дон Родриго, но спохватился. — Марианна написала мне, а не жене, значит, любит меня больше».

Сеньор де Суэро принялся читать.

«Здравствуй, дорогой отец. Прошу простить меня за мой безумный поступок. Может, когда-нибудь мне придётся вспомнить о нём с улыбкой, а возможно, на что я и надеюсь, этот шаг в другую жизнь принесёт мне счастье. Я решилась уплыть в Мексику не потому, что вы мешали мне жить. Нет, я по-прежнему люблю вас, но я хочу всего в этой жизни добиться сама, чтобы никто потом не мог упрекнуть меня в неуважении к предкам. И ещё, отец, я хочу попросить у тебя прощения за то, что предложила Хуану Гонсало поехать вместе со мной. Пойми, этим я не хотела оскорбить тебя, мне нужен надёжный смелый спутник, способный защитить меня. Хуан Гонсало такой парень. Он честен, и, как я поняла, даже успел полюбить меня. Ну вот, в общем-то, и всё. Я надеюсь в скором времени получить свой участок земли, построить там имение и тогда пригласить вас к себе в гости.

Твоя дочь Марианна. Целую».

Слеза затуманила глаз дону Родриго. Он сложил письмо пополам.

«Бедная девочка, как она ещё наивна! Она и впрямь начиталась этих проклятых газет, которые никогда не пишут правду и теперь, Боже… Где она, даже не написала, где её можно искать. Конечно, можно тут же отправиться в Мексику, в Сан-Диего, и попытаться отыскать её следы. Но это бесполезно, скорее всего, она отправится дальше, на запад — туда, где есть ещё свободные земли. И мы никогда больше не встретимся. Мексика — большая страна и надёжнее будет сидеть здесь, ожидая от неё вестей. А Марии я ничего не скажу».

Дон Родриго спрятал письмо за голенище сапога.

«Если Марианна захочет, она напишет Марии сама».

Приехав домой, сеньор де Суэро первым делом спрятал письмо. Каждый тайник в его огромном доме ему казался ненадёжным, ведь все они уже были заняты бутылками с ромом и с рюмками, а значит, и донна Мария могла догадываться об их существовании.

Дон Родриго успел перепробовать с десяток мест, пока его не осенило: единственная вещь в доме, к которой никто не прикасался, кроме Марианны — это фортепиано в гостиной.

Жена дона Родриго в первые годы после замужества ещё играла на инструменте, но теперь даже не приближалась к нему.

Дон Родриго открыл крышку и вставил конверт между струн.

— Ну вот, тебя здесь никто не найдёт. Как это я раньше не догадался спрятать сюда бутылочку с ромом? — и сеньор де Суэро, вполне довольный собой, позволил себе немного выпить.

Прошло ещё несколько недель, и сеньор де Суэро получил письмо от Марианны.

Та не жаловалась на жизнь, скупо сообщала о том, что вскоре собирается в поездку на запад Мексики для участия в гонках.

И теперь уже дон Родриго знал, что с каждым прибытием парохода «Мадрид» к нему придёт письмо, на котором рукой дочери будет написано: «Родриго де Суэро лично в руки».

Помещик, конечно же, подозревал, что возможно, Марианна пишет и матери. Изредка он заводил осторожные разговоры, из которых, к немалому для себя удовольствию, выносил то, что Мария до сих пор находится в неведении о судьбе Марианны.

И помещик, и его жена абсолютно забросили дела и даже не интересовались, хотя бы ради приличия у управляющего, что происходит в имении.

А тот и сам не находил себе места, не мог думать ни о чём другом, кроме как о судьбе Марианны.

Крестьяне и арендаторы, почувствовав слабину, управляющего, тут же перестали регулярно платить.

И вот настал день, когда сеньор Кортес дал себе обещание навести порядок.

Он вновь собрал своих людей, и они отправились с оружием в Санта-Риберру. Вся зараза непослушания расходилась именно оттуда. И как ни странно, главарём зачинщиков беспорядка оказался старый Сальвадор. Он был свято уверен в том, что люди помещика схватили Хуана Гонсало, убили и тайком закопали труп. А про побег в Мексику придумали, чтобы обелить себя в глазах властей.

Правда, то, что вместе с Хуаном Гонсало исчезла и дочь хозяина Марианна, старый Сальвадор не брал во внимание. Он теперь не только пил в таверне, но и уговаривал своих знакомых не платить аренду.

— Эта земля наша, и дон Родриго не имеет на неё никаких прав, — говорил Сальвадор, глядя на то, как друзья наполняют его рюмку.

Старик выпивал и становился ещё более смелым.

— Помещик грабит вас, а вы молчите. Скоро они сожгут ваши дома, как сожгли дом сеньора Ортего.

Братья Хуана Гонсало, Мануэль и Санчо, кивали головами, потому что были пьяны настолько, что не могли промолвить и слова.

— Видите, до чего помещик довёл людей! — горестно восклицал старый Сальвадор, опрокидывая ещё рюмку. — Они ходят в лохмотьях, не могут работать на своей земле, их поля зарастают, а помещику до этого нет дела. Неужели вы стерпите даже тогда, когда ваших сыновей начнут убивать, как убили Хуана Гонсало, идальго Лунного Света? Он ушёл, чтобы защитить свою честь, защитить свою землю, а вы трусы и лентяи! — гневно восклицал старый Сальвадор, вспоминая, что вместе с Хуаном Гонсало исчезла и его старинная винтовка. — Неужели в ваших домах не найдётся оружия? Неужели у вас не хватит смелости противостоять горстке наглецов, находящихся в услужении помещика?

Конечно же, крестьяне и арендаторы соглашались, но пока никто из них не решался на открытый бунт. Каждый довольствовался пока тем, что не платил своему помещику.

Вот примерно за таким разговором дон Диего и застал местных жителей в одной из таверен Санта-Риберры.

Старый Сальвадор, не видя вошедших, потому что сидел спиной к двери, продолжал разглагольствовать:

— Вы жалкие трусы и не желаете защищать свою честь. Проклятый управляющий делает с вами всё, что угодно.

Мануэль Ортего что-то промычал, пытаясь показать что-то пальцем на стоящего у порога дона Диего.

Но старый Сальвадор вошёл в раж и не унимался:

— Вы должны взять в руки оружие и заставить помещика вернуть ваши земли!

— Кто это здесь такой смелый? — грозно спросил дон Диего, передёргивая затвор винтовки.

Сальвадор тут же умолк, втянул голову в плечи и медленно обернулся. Старик встретился с гневным взглядом управляющего имением.

— Может, ты и в лицо повторишь мне свои обвинения?

— Я… — начал Сальвадор.

Но тут дон Диего подскочил к нему, схватил за шиворот и потащил к выходу.

— Эй, полегче! — заплетающимся языком проговорил Мануэль Ортего.

Санчо тоже не хотел отставать от брата.

— Эй, отпусти его!

— Вы, мерзавцы! — закричал дон Диего. — Кто из вас смеет так обращаться ко мне? Я для вас господин управляющий, а с ним… — он встряхнул за шиворот еле живого от страха старого Сальвадора, — сейчас разберусь. Может, кто-нибудь хочет последовать за ним? — дон Диего обвёл взглядом собравшихся в таверне.

И тут старик, изловчившись, вцепился в ствол винтовки двумя руками и попытался завладеть оружием.

Дон Диего потянул приклад на себя. Завязалась борьба. И не успел никто из людей управляющего подоспеть к нему на помощь, как грохнул выстрел.

Сам того не желая, в пылу борьбы, дон Диего нажал на спусковой крючок.

Старый Сальвадор, разжал пальцы и, схватившись за грудь, рухнул на пол.

— Он убил его! — закричал Мануэль, опрокидывая стол, и бросился на управляющего.

Санчо схватил стул, побежал вслед за братом.

Дон Диего вновь перевёл затвор и навёл ствол на Мануэля.

— Ещё один шаг, и я тебя застрелю.

Мануэль остановился, тяжело дыша. Но Санчо размахнулся и швырнул тяжёлый стул в дона Диего.

Тот пригнулся, пропустив его над головой, и выстрелил, на этот раз в потолок, чтобы запугать собравшихся. Но вот этого ему не стоило делать.

Каждый понимал, что старый Сальвадор и сам в какой-то мере виноват, понимал, дон Диего стрелял не специально. Но этот второй выстрел подлил масла в огонь. Он только подхлестнул пьяных мужчин.

‘Теперь уже крестьян и арендаторов ничто не могло остановить. В мгновение ока дон Диего и его люди оказались отрезанными от выхода.

— Мерзавцы, пропустите нас! — ревел сеньор Кортес, поводя стволом винтовки из стороны в сторону.

И тут же нож, просвистев в воздухе, вонзился в плечо одному из его людей.

Дон Диего выстрелил. Но пока ещё поверх голов.

— Стоять! Ни шагу!

— Да что вы его боитесь, вперёд! — скомандовал Санчо и набросился на дона Диего.

Толпа смешалась. Казалось, никто уже не разбирает, где свои, где чужие. Слышались крики, хруст ломающихся костей, стоны.

— Не давайте ему уйти! — кричал Мануэль, выбираясь из драки.

Дон Диего, расталкивая дерущихся, уже потерял свою винтовку и пробирался к двери.

Санчо схватил его за пояс, но тут же, получил сильный удар ногой в живот и разжал пальцы.

Дон Диего раздавал удары налево и направо. До двери оставалось всё меньше и меньше.

— И дёрнул же чёрт этого старика схватиться за ствол! — шептал сеньор Кортес, нанося ещё один удар.

Крепкий крестьянин, взмахнув руками, рухнул на пол.

На дона Диего навалились сзади, но он сумел вывернуться и, наугад двинув кому-то кулаком в голову, выскочил на улицу.

Сзади послышались крики. Нож, просвистев в воздухе, вонзился в балюстраду крыльца.

Дон Диего мигом вскочил в седло и пришпорил коня.

Часть крестьян осталась связывать пленников, а часть бросилась в погоню.

Но, конечно же, куда простым крестьянским коням догнать породистого скакуна. Но преследователи не теряли его из вида.

Дон Диего мчался ко дворцу, чтобы предупредить сеньора де Суэро о надвигающейся опасности. Толпа вооружённых крестьян двигалась к дому дона Родриго.

Страшно смотрелось в темноте пламя факелов. Людям, идущим на штурм, зловещая пляска языков огня только придавала уверенность в собственных силах и ненависть.

А дон Родриго и донна Мария сидели в это время в гостиной, ни о чём не подозревая.

Сеньор де Суэро с раздражением захлопнул книгу.

— Не нравится мне она, — сказал он, — пойду возьму другую.

Донна Мария пожала плечами.

— Как хочешь.

Дон Родриго подошёл к книжному шкафу и, поставив книгу на место, вытащил другую, за которой пряталась бутылка с ромом и рюмка. Неосторожно повернувшись, помещик задел горлышком край рюмки.

Раздался стеклянный звон.

— Ты снова пьёшь?

— Да, — вздохнул дон Родриго.

— Не смей!

И тут дона де Суэро прорвало.

— Неужели, Мария, ты хочешь, чтобы я пил открыто, не обращая внимания на тебя?

— Нет, — грустно сказала женщина, — лучше пусть всё остаётся в нашем семейном кругу.

— Ну, вот, — дон Родриго осушил рюмку.

— Где же наша Марианна? — прошептала сеньора де Суэро. — Бедная девочка, что с ней сейчас?

Дон Родриго закашлялся.

Женщина подошла к инструменту и приподняла крышку над клавишами.

— Она так любила играть… — донна Мария коснулась клавиш, и тут раздался странный шелестящий звук.

— Что такое? — встревожилась женщина, и собралась было уже заглянуть под крышку инструмента, как дон Родриго остановил её.

— Не надо, я тебе всё расскажу.

— Ты знаешь, где Марианна?

— Да.

— Почему раньше ты не говорил мне об этом? Откуда ты узнал?

— Она написала мне уже несколько писем, — дон Родриго вытащил из фортепиано пачку конвертов, — она в Мексике.

— Боже мой, Боже мой, — запричитала донна Мария, — так далеко! И почему она туда уехала?

— Почитай сама и всё узнаешь, — дон Родриго отдал жене пачку писем, а сам устроился в кресле, в одной руке сжимая бутылку, в другой рюмку.

Донна Мария прямо пожирала взглядом строчку за строчкой, глотая одно письмо за другим. И с каждым следующим её взгляд становился всё более грустным.

Дон Родриго услышал странный шум на улице и подошёл к окну. У подножия холма он увидел огненный ручей факелов.

И тут в гостиную вбежал дон Диего, его лицо было разбито в кровь, воротник рубашки был оторван.

— Скорее, дон Родриго, донна Мария, сюда идут крестьяне! Мы не сможем их остановить, они напали на меня и моих людей в Санта-Риберре.

— Что ты говоришь?

— Скорее! — дон Диего выбежал в холл и вернулся с дорожной сумкой. — Донна Мария, быстрее, бросайте сюда самое ценное, боюсь, они разгромят дом!

Первыми на дно сумки упали письма Марианны. Следом полетели драгоценности. Сверкали бриллианты, тускло светилось золото, пачки денег исчезали в сумке.

А огненная река факелов текла по направлению к дому. Уже занялись стога с сеном.

— Больше некогда ждать! — воскликнул дон Диего, увлекая донну Марию за собой.

Сеньор де Суэро гордо замыкал шествие, держа в руках бутылку и рюмку.

Незамеченные нападавшими, дон Диего и его хозяйка выскочили из дому. Вместе с экипажем и слугами, они укрылись в миндалевой роще, откуда со слезами на глазах смотрели, как крестьяне поджигают хозяйственные постройки и сам дом.

Донна Мария прижалась к своему муж и вздрагивала.

— Не смотри туда! — сказал дон Родриго.

— Я не могу оторвать взгляда!

— Не смотри!

— Я вижу это в последний раз.

В глазах женщины сверкали отблески пожара, и казалось, это пламя бушует в её душе, прорываясь наружу.

Поручив свою жену заботам слуг, дон Родриго подошёл к управляющему.

— Вы, дон Диего, даже не зашли к себе в комнату и не спасли ничего оттуда?

— У меня нет ничего ценного. Все мои деньги на счёте в банке.

— Вы благородны, дон Диего, спасали моё добро, а я даже не вспомнил о вашем имуществе.

— Нет, одну вещь я всё же взял, — и сеньор Кортес извлёк из-за пазухи вставленный в деревянную рамку фотографический портрет Марианны. — Держите, дон Родриго, это тоже ваше.

Сеньор Родриго тяжело вздохнул, принимая портрет из рук своего управляющего.

К утру всё было кончено. На месте дворца, хозяйственных построек дымились развалины. Хозяева ходили по пепелищам, с трудом узнавая в искореженных останках былую роскошь своего дворца.

— Я сделаю всё, чтобы зачинщиков казнили, — пообещал дон Диего своему сеньору.

— Не надо, — на удивление спокойно ответил помещик, — я не хочу больше ни крови, ни несчастий.

— Неужели вы им простите?

— Да, мой дорогой, кому-то первому нужно прекратить вражду, тогда воцарится мир.

Донна Мария стояла в дверном проёме комнаты, бывшей её спальней. Кое-где из-под копоти проступали остатки фресок. Обугленный остов кровати развалился пополам.

Женщина, как безумная, смотрела на это опустошение.

Дон Родриго обнял её за плечи.

— Пойдём отсюда, нам здесь больше нечего делать.

— Что они натворили! — пробормотала донна Мария.

— Бог покарает виновных.

— Это наказание нам, — прошептала женщина.

— За что, дорогая?

— Мы не смогли уберечь нашу дочь, и теперь я отправлюсь на её поиски.

— Мы отправимся вместе, Мария. Денег у нас пока что хватит, мы с тобой не самые бедные люди на этой земле.

— Да, но к чему нам это всё, — вздохнула женщина, — если с нами нет нашей Марианны.

Дон Диего, слышавший этот разговор, подошёл к своим хозяевам.

— Если вы отправляетесь на поиски Марианны, то и я отправляюсь с вами.

— Да, — абсолютно спокойно произнёс дон Родриго, — здесь делать абсолютно нечего. Я продам землю, и мы уедем в Мексику.

— Так она в Мексике? — воскликнул дон Диего.

— Да, я знал об этом, она писала мне.

— Почему же вы до сих пор молчали, сеньор? — дон Диего позволял себе уже говорить с доном Родриго как равный с равным.

Но дон Родриго не ответил своему управляющему.

— Займётесь, дон Диего, продажей всего, что осталось, и чем быстрее вы сможете продать, тем быстрее мы отправимся в Мексику.

— Я готов, сеньор, начать хоть сейчас.

Вот так случилось, что семейство де Суэро вместе с доном Диего отправилось в Мексику на поиски Марианны.