Вызов

ГЛАВА 18

По мнению Галаэрона, Малик выглядел довольно встревоженным перспективой позволить Мелегонту наложить на него какое-либо заклятие. А тем более, заклинание с использованием теневого кинжала и верёвки. Взгляд его не переставал метаться с моста на чёрный лес неподалеку, где остальные разбирали лагерь после сухого ночного отдыха вокруг волшебного валуна.

— Не бойся, дружище, — сказал Галаэрон, завязывая вокруг запястий Малика эльфийскую верёвку. — Ты можешь доверять Мелегонту.

Коротышка посмотрел через плечо.

— Мочь то могу. Только я слышал, что он сказал Джингелшоду, прежде чем перейти мост.

Галаэрону очень захотелось попросить объяснений, но, заметив, как Мелегонт идёт к ним со своим тёмным кинжалом, он понял, что времени нет. Эльф наклонился к уху Малика.

— Тогда можешь доверять мне, человек. Я не позволю убить того, кто спас мне жизнь… даже если он — последователь Цирика.

— Это вселяет мало уверенности, — протянул Малик, — учитывая, кто здесь ученик, а кто — учитель.

Остановившись перед ними, Мелегонт сердито посмотрел на коротышку.

— Я не смог найти тебя в рассветных тенях, — он замолчал, позволив Малику оценить последствия. — Если не хочешь продолжать…

— О, нет, ты меня не бросишь! — человек покосился на теневой кинжал, а затем вздернул подбородок. — Делай, что должен.

Мелегонт бросил вопросительный взгляд на Галаэрона и, получив короткий кивок, встал на колени у ног Малика. Начиная длинное заклинание, он положил в тень коротышки маленькие, сплетённые из теневого шёлка кандалы. Тень в мгновение ока изменилась, становясь кем-то с широкой грудью и тонкой талией. На голове у неё красовалась пара странных, похожих на рога, отростков, а на груди проявилась размытая белая область. Зубы Малика громко поскрипывали, но он не пытался бежать, как того опасался маг теней.

Мелегонт поднял кустистые брови. Всё ещё повторяя своё заклинание, он провел кинжалом у ног Малика. Тень освободилась, отрываясь от камней, чтобы нависнуть над ними. Сквозь туманную дыру в груди проглядывало серое небо.

Вздохнув, Малик рухнул бы на землю, не окажись рядом Галаэрон, который подставил ему руки.

На голове тени раскрылась пара волшебных глаз, которые тут же уставились на Мелегонта.

— Я связан твоей волей, — голос существа был столь же резонансным, сколь гнусавым был родной голос Малика. — Хоть ты оказываешь мне серьезную услугу. Я знаю твою цель и с радостью послужу ей.

— Лучше давай оставим всё как есть, — Мелегонт указал на мост: — Хочу, чтобы ты последил. Ты знаешь наших врагов?

— Фаэриммы… или Эльминстер? — спросила тень.

— Оба, и их слуги, — ответил Мелегонт. — Увидишь кого-нибудь из них — возвращайся к Малику и предупреди нас.

Тень склонила голову.

— Как прикажешь.

Какое-то время Мелегонт изучал силуэт, а затем повернулся обратно к лагерю. Нихмеду двинулся за ним, таща за собой охваченного благоговейным страхом Малика. Коротышка взглянул на свои ноги, потом перевёл взгляд на тень, а затем повернулся к Галаэрону.

— Этот демон не может быть связан со мной!

— И правда, — эльф сомневался, что сможет объяснить что-то о тенях так же хорошо, как Мелегонт, а потому не стал и пытаться. — Ты выглядишь не слишком обеспокоенным. Когда я первый раз увидел собственную тень, то был в ужасе.

— О, я видел вещи похуже собственной тени, — фыркнул Малик. — В конце концов, я очень любим Единым.

Они присоединились к остальным. В лагере Вала и Такари стояли над полуразмерным изображением, которое Арис вылепил из простого куска скалы. Композиция, изображавшая спасение Валы и Галаэрона Маликом вышла на удивление живой и детализированной. Малик казался скорее смущённым, чем решительным. Возможно, он даже немного злился на себя за то, что бросился в реку. Бесчувственная Вала лежала в объятиях Галаэрона, скорее мертвая, чем живая. Галаэрон же держал веревку, глядя на Валу. Выражение его глаз не оставляло сомнений в том, что страх в них лишь за неё одну.

Такари и Вала стояли рядом по другую сторону скульптуры, тихо разговаривая. Они так пристально изучали работу великана, что не увидели, как приближаются остальные.

— … не хочу, чтобы кому-то из вас было больно, — говорила Такари. — Ты сама видела, почему этого никогда не случится.

— Да? — несмотря на резкость, голос Валы был удивительно мягким. — Когда это?

— Ты встречалась с его отцом, — объяснила Такари. — Видела, что стало с Аобриком, когда Моргвейс вернулась в лес.

— Мы тут гоним события, но я не лесная эльфийка, — сказала Вала. — Если бы я поклялась своей жизнью, то чтила бы это, как чтили свои клятвы мои отец и мать.

— И как долго?

Вала подняла голову.

— Мои родители делят меха сорок лет и три года.

— Благословение на обе их головы, но сорок лет и три года для эльфа не одно и то же, — Такари положила руку на руку Валы. — Сорок лет спустя Галаэрон всё ещё будет молод. С четырьмя столетиями за спиной.

Когда Вала не ответила, заговорил Галаэрон.

— Не стоит настраивать её против меня, Такари, — он подождал, пока пара развернётся, а затем показал на скульптуру Ариса. — Это всего лишь искусство — да и какое тебе дело? Я твой командир, а не твоя пара.

Вспышка в глазах Такари выражала скорее печаль, чем злость.

— Да и не такая я забавная, как остальные, — она развернулась и скользнула за тёмные стволы. — Прости, что забыла своё место.

Вала сердито посмотрела на Галаэрона.

— Я тебя просто поцеловала, — прорычала она, поспешив за Такари. — Я проделала то же самое с половиной мужчин моего клана!

Это вызвало у Мелегонта кривую усмешку, однако маг не стал делать замечаний. Он развернулся к Джингелшоду, который стоял, изучая скульптуру загадочным мёртвым взглядом.

— Кажется, мы готовы идти, — сказал Мелегонт.

— Вы готовы, — сказал рыцарь. — Но для меня продолжает стоять вопрос об оплате.

Галаэрон бросил вслед уходящим женщинам тревожный взгляд.

— Если мост — пример твоей работы, не дорогого ты стоишь, — заметил он.

— Ты узнал то, что должен был узнать, — ответил Джингелшод. — Если запомнишь произошедшее там, сможешь выжить, чтобы потребовать то, что хочешь получить.

— Мне не нравятся твои игры, — сказал Галаэрон. — Если у нас есть что-то для тебя, ты должен сказать нам, что…

Мелегонт встал рядом с эльфом.

— Мы уже согласились на твою цену, сир рыцарь. Если хочешь сказать нам, что же это будет, мы слушаем.

— Я не прошу многого, — ответил Джингелшод. — Лишь дайте мне слово, что сделаете то, что и так должны.

— Да? — спросил Мелегонт.

— Уничтожьте Вульгрета, моего господина, как я некогда пытался.

— Пытался? — задал вопрос Галаэрон, встревоженный более чем прежде. — Если ты предал своего господина, где гарантии, что ты не предашь и нас?

— Мне плевать, веришь ты или нет, эльф, — бросил Джингелшод. — Но скажу тебе одно. Я ни капли не виноват во зле, поселившемся здесь, однако обречён скитаться по Жуткому Лесу, пока не закончу то, что должно.

— Какое отношение ты имеешь к преступлениям Вульгрета? — спросил Мелегонт. — Я не чувствую в тебе великого зла.

— Я наслаждался щедротами его тени, — признался Джингелшод. — И потому стоял рядом. После того, как Вульгрет вызвал в Аскалхорн демонов, я шестьдесят лет был свидетелем их бесчинств. И не делал ровным счетом ничего. Когда, в конце концов, демоны отвернулись от него, я последовал за Вульгретом в пустыню и уселся в его тени, чтобы пировать украденным хлебом и пить вино убитых путников. И когда он пришел сюда, в Карс, я ждал его, ушедшего за чёрной силой, за чёрным склепом.

Джингелшод опустил голову.

— И всё же ты нашёл в себе силы убить его, — подсказал Мелегонт.

— Это было простое отчаяние, и только, — ответил Джингелшод. — Сила была ужасна и изуродована, она искажала всё, чего касалась. В начале умер лес, обратившись в чёрный камень. Потом руины стали городом мёртвых. Когда я умолял Вульгрета отослать прочь монстров и построить город, пригодный для жизни, он ударил меня, сказав, что никогда не сможет обрушить свою месть на демонов с живой армией. Видя, что моей мечте не осуществиться, я почувствовал себя обманутым и поклялся, что больше он не погубит ни одного города. В ту ночь я убил его во сне.

— Что оказалось не очень мудро, — предположил Мелегонт.

Джингелшод кивнул.

— Он поймал меня, и я бежал из города, гонимый какой-то ужасно могучей мёртвой тварью. Он преследовал меня по всему лесу, используя магию, чтобы дюйм за дюймом сдирать с меня кожу, покуда я не загнал себя до смерти. И я восстал тем, кем являюсь теперь. Обречённый бродить по Лесу, пока не исполню данный обет, — он повернулся к Галаэрону. — Потому я не предам вас.

— А если мы подведем тебя, как Вульгрет? — спросил Нихмеду. — Ты тоже встанешь против нас?

Прежде, чем рыцарь смог ответить, заговорил Мелегонт:

— Твой рассказ не может быть правдой. Вульгрет был арканистом-нетерезом, убитым намного раньше, в результате краха магического эксперимента, когда Карсусу пришлось сбросить со своего анклава сферу тяжёлой магии.

— Тяжёлой магии? — переспросил Галаэрон. Он знал, что «анклавы» были легендарными парящими городами древнего Нетерила, а Карсус — сумасшедшим архимагом, который стал причиной падения империи, попытавшись украсть божественную силу Мистрил. Но Галаэрон никогда не слышал о «тяжёлой магии».

— Вид волшебства, обнаруженный Карсусом. И я не желаю, чтобы ты играл с ним до тех пор, пока не возьмёшь под контроль собственную тень, — Мелегонт пригвоздил Галаэрона полным неодобрения взглядом. — Это чудовищно опасное, делающее-силу-осязаемой колдовство, которое нетерильские архимаги иногда использовали для усиления собственной магии.

— Когда-то использовали? — спросил Малик. — Значит, у тебя нет этой «тяжёлой магии»?

— Нет. Оно исчезло вместе с Нетерилом, — Мелегонт сердито посмотрел на коротышку, а затем снова повернулся к Джингелшоду: — Это тяжёлая магия, а не твоя атака, сделала Вульгрета личом.

— Нетерил пал за тысячу лет до того, как я родился, — сказал рыцарь. — И Вульгрет был живым, когда я служил ему. Человек не может стать человеком, если превратился в лича, а затем вернуться к форме лича снова.

— В хрониках Стражи Гробниц нет записей ни о чём подобном, — заметил Галаэрон. Сейчас он вспомнил загадочное замечание Малика о том, что Мелегонт что-то сказал Джингелшоду прежде, чем перейти мост, и посмотрел на мага, прищурив глаза. — У Стражей Гробниц должны были быть записи.

Взгляд Мелегонта потемнел.

— Обвиняешь меня во лжи?

— Я требую объяснений.

— Ты… или твоя тень? — уточнил заклинатель.

— Я контролирую свою тень, — сказал эльф. — Она не беспокоит меня со времени затонувшего моста.

— И почему бы? — Мелегонт повернулся к Джингелшоду: — Я не ошибся в своих расчетах. Вульгрет никогда не прощал Карсусу провал. Есть записи о том, что он преследовал парящие анклавы Нетерила спустя два века. Именно по этой причине в конце концов Вульгрет привязан к Жуткому Лесу.

— Он привязан к нему потому, что я убил его здесь, — настаивал рыцарь. — До этого никакого леса не было.

— Но был Карс, — возразил Мелегонт. — Город, основанный больше шестнадцати веков назад, после того, как Карсус обрушил Нетерил. Группа беженцев была призвана к его телу видениями и стала поклоняться его трупу. И это действительно разозлило Вульгрета. Он уничтожил город и поселился на его руинах, дабы тот никогда не был восстановлен.

Джингелшод уставился на чародея своими мёртвыми глазами.

— Я ничего не знаю о тяжёлой магии, как и о поклонении трупам. Я убил Вульгрета и он стал личом.

— Если можно, — начал Малик, — ответ довольно ясен. За тысячу лет на свете было много магов по имени Вульгрет. Не могло ли случиться так, что здесь оказались двое?

Мелегонт наморщил лоб, а затем задумчиво кивнул, однако Джингелшод, видимо, не слышал этого предположения. Галаэрон понял, что, хотя взгляд Джингелшода находился на уровне лица Мелегонта — Малика — глаза рыцаря осматривали землю за спиной коротышки. Судя по легкому наклону шлема, Джингелшоду могло быть интересно, на что же такое смотрит маг.

— Думаю, мы можем доверять расскажу Джингелшода, — заговорил Галаэрон, тщательно выбирая слова. — Но нам лучше выйти прежде, чем Вала и Такари уйдут слишком далеко.

Мёртвый взгляд Джингелшода переместился на эльфа.

— Так вы даете свое слово?

Галаэрон кивнул.

— Я уничтожу Вульгрета, если мы его найдём.

— Он сам вас найдёт, — заверил Джингелшод.

Проклятый рыцарь шагнул через скульптуру Ариса и двинулся за деревья, оставляя в реке ржавые следы. Лес здесь был тёмный, запутанный и безжизненный, очень напоминая болото, за исключением того, что деревья стояли на сухой земле и не вытягивали силы. Вскоре группа догнала Такари и Валу, и Джингелшод пошёл первым, забираясь всё дальше в чащобу. Его доспехи звенели и скрипели при каждом шаге.

На деревьях стали возникать огромные полотна жёлто-зелёных нитей. Галаэрон следил за шаровидными силуэтами и палковидными ногами. Вместо пауков он стал замечать тонкие листья и заплесневелые стручки, висевшие на усиках. По мере того, как группа уходила от реки, лозы становились длиннее, а растительность — гуще, пока видимость впереди не сократилась до нескольких шагов. Избежать прикосновений к лозам было невозможно, а потому вскоре руки и лица путников покрылись белыми нарывами. Арис использовал свою жреческую магию, чтобы рассыпать камень и сделать мазь, превращавшую язвы в зудящую сыпь, хотя Малик отказался от бальзама из страха оскорбить своего бога. К всеобщему изумлению, он продолжал идти так же быстро, как остальные, даже когда волдыри начали лопаться, и ему пришлось сделать надрезы на веках, чтобы те не распухли.

Лозы росли на сломанных плитах, оплетали сетку, принимали форму спрятанных под ними развалин. Теперь Джингелшод шагал спокойнее и осторожнее, заставив Галаэрона отправить Такари на разведку. Сам он занял позицию рядом с Валой. Малик и Мелегонт остались в центре группы, а Арис замыкал шествие. По мере продвижения вглубь города, узоры становились всё более частыми, принимая форму кривых улочек и похожих на солнце лугов, которые некогда были площадями.

Вала держала руку на мече. Глаза девушки следили за эльфийкой с невероятной для человека скоростью. Спустя некоторое время, она заговорила с Галаэроном.

— Не нужно было так говорить с Такари. Она только пытается защитить нас.

— Для меня это выглядело по-другому.

— Может быть, — сказала Вала. — Но ты не слышал, что она сказала Джингелшоду прежде, чем перейти мост.

— Что бы она там не сказала — в её обязанности не входит защищать меня от наших отношений, — Галаэрон посмотрел на Валу. — Не то, чтобы это были отношения.

— Нет? — Вала окинула его косым взглядом, и её губы изогнулись в кривой улыбке. — Тогда почему тебя волнует то, что она говорит?

— Предпочитаю сам делать выбор, — сказал Галаэрон. — Как и ты, мне кажется.

— У нас в Ваасе есть поговорка, — ответила девушка. — Любовь и смерть выбирают только боги.

— Звучит, как оправдание, — заметил Галаэрон.

Вала улыбнулась.

— Это делает жизнь интереснее, — она наблюдала за тем, как Такари ткнула мечом в спутанный клубок лозы, а затем спросила Галаэрона. — Когда ты сказал Джингелшоду, что ищешь прощения за ошибку, это была правда?

— Больше, чем хотелось бы, — ответил эльф. — Сомневаюсь, что в противном случае рыцарь пропустил бы меня без проблем.

— Я тоже так думаю, — немного помолчав, Вала добавила: — Мне пришлось тщательно все обдумать, но Такари не колебалась.

— Полагаю, это как-то касалось меня?

Вала кивнула.

— Такари сказала, что ей нужно перейти мост, потому что она — твоя подруга по духу… но ты отказываешься видеть это.

— Она… — Галаэрон закрыл глаза. — Она знает, что я не разделяю её привязанности.

— Из-за боли своего отца, — осторожно сказала Вала. — Или так она думает.

— Частично, — ответил Галаэрон. — Лунные и лесные эльфы живут по-разному. Когда они сходятся — рано или поздно их всегда настигает боль.

— Конечно, — голос Валы звучал почти раздраженно. — Рано или поздно радость подходит к концу. Любая радость. Но это не причина отворачиваться от даров, что шлют нам боги.

— Я просто благоразумен, — сказал Нихмеду. — Я не отворачиваюсь от божьих даров.

— О, а мне кажется, так оно и есть, — теперь Вала, кажется, подтрунивала над ним. — И ты пожалеешь. Нет ничего хуже ярости отвергнутой Сьюни!

— К счастью, я — эльф, — рассмеялся Галаэрон. — Сомневаюсь, что наша Ханали Селанил столь же мстительна, как ваша Сьюни.

— Может быть, но Такари — не единственная женщина, которую я имею в виду, знаешь ли.

В воздухе снова раздался крик совы, что заставило их неожиданно замолчать.

Галаэрон вынул меч, замечая, как распадается паутина лоз там, где исчезла в деревьях Такари. Джингелшод продолжал шагать вперёд по улице, не обращая внимания на поданный знак тревоги. Нихмеду подозревал, что проводник желает предать их. По крайней мере, до тех пор, пока выскочивший из переулка полуразложившийся труп не атаковал рыцаря сбоку.

Джингелшод покачнулся, словно собираясь упасть, а затем опустил топор, разрубая гуля пополам. Повернувшись к Галаэрону, он указал на переулок.

— Остерегайся мёртвых, эльф, — в мрачном голосе рыцаря звучал намёк на насмешку. — Они ненавидят живых.

Держась рядом с Валой, Галаэрон двинулся вперёд, чтобы блокировать атаку, но внезапно услышал предупреждающий свист с дерева, на котором скрылась Такари, после чего повернулся в противоположном направлении. Он обнаружил, что смотрит на переулок, полный монахов. Их глаза были глубоко посажены, а одежды обратились в рваньё, но выглядели они такими же живыми, как Галаэрон. На противоположной стороне улицы, прямо за его спиной, просвистел меч Валы. Послышался влажный стук удара, а затем глухой звук падающего тела. Потом ещё один удар, и снова стук.

Галаэрон указал мечом на монаха, оказавшегося теперь в дюжине шагов от него:

— Остановись и представься!

Группа монахов протянула руки, складывая ладони так, словно желала просить милостыню. Когда они снова двинулись вперед, не отвечая на вопрос эльфа, Галаэрон изобразил чистый свист лугового жаворонка. В ответ раздался гул тетивы, и в грязь перед первым из группы монахов вонзилась предупреждающая стрела.

Монахи остановились. После падения стрелы их взгляды устремились к переплетению лоз, откуда вылетел снаряд. Но Галаэрон и без взгляда знал, что Такари уже исчезла. Он тихо достал из кармана шарик серого воска.

— Представьтесь или уходите.

Первый монах ответил непостижимым стоном. За спиной Галаэрона продолжал свою жуткую работу меч Валы. Теперь эльф услышал удары могучей палицы Ариса и ревущий голос Мелегонта. Малик по своему обыкновению вёл себя тихо, но Галаэрон не сомневался, что в час величайший нужны коротышка не заставит себя долго ждать.

Монах осторожно шагнул вокруг стрелы и продолжил своё движение, все еще вытянув перед собою сложенные руки. Наконец, убедившись, что он смотрит на немёртвых, Нихмеду бросил серный шар в группу и произнес заклинание. На мгновение его заполнил магический холод, а потом переулок озарил чёрный огонь. Галаэрон отступил перед языком пламени, после чего обезглавил пару горящих монахов, бежавших с поля боя.

Плечо Галаэрона сдавила чья-то мощная рука. Удивленный, он согнул локоть и оттолкнул нападающего, а затем развернул оружие. Когда он узнал Мелегонта, край меча оказался в дюйме от головы мага. Нихмеду попытался остановить атаку, но безрезультатно. Лезвие ударило Мелегонта в голову.

Вспыхнула чёрная вспышка, а затем последовала тупая отдача. Меч остановился. Боль разорвала руку Галаэрона, после чего пальцы разжались и меч упал на землю.

Тремя пальцами, Мелегонт коснулся лба, дотрагиваясь до тонкой полоски крови.

— Это так ты платишь мне за мой дар? На каждом шагу бросаешь мне вызовы?

— Едва ли меня следует винить в твоей глупости, — всё ещё дрожа, Галаэрон наклонился, чтобы поднять меч. — Схватить воина в разгар сражения — да что с тобой?

Мелегонт наступил на меч Галаэрона.

— Я не об этом.

— Да, я использовал магию. Но это было необходимо.

За спиной Мелегонта, гуль скользнул мимо Валы. Одна из стрел Такари чиркнула его по лбу и сбила с ног, но существо просто перекатилось на колени, уклоняясь от наконечника.

Галаэрон попытался вырвать меч, но почувствовал, что не в состоянии сдвинуть ноги мага.

— Магия не причинила мне вреда. Я контролирую всё лучше, чем раньше.

— Да, я вижу, как хорошо ты справляешься со своей тенью, — Мелегонт снова коснулся своего лба, а затем махнул рукой в сторону гулей, разрывая того на дюжину кусочков. — Оставь магию мне.

Заклинатель двинулся по улице за Джингелшодом, спокойно направляя Валу и Ариса против отдельных гулей, в то время, как сам он взрывал магией теней крупные группы. Галаэрон подобрал меч и последовал за ним, тихо вымещая гнев на существах, что были достаточно глупы, чтобы попасться ему под руку. Нежить продолжала совершать свои беспорядочные атаки, иногда оставаясь на небольшом расстоянии, чтобы ударить заклинанием, криком или взглядом. Пробираясь по деревьям, Такари предотвращала подобные атаки, обычно отвлекая монстра стрелой, пока Мелегонт готовился взорвать его. Дважды компанию спасал возникавший из неоткуда Малик, отвлекавший мертвяка или гуля, покуда кто-то из отряда не уничтожал существо.

В конце концов, атаки стали более редкими, а затем, когда над верхушками деревьев замаячил огромный холм из красного камня, и вовсе прекратились. Джингелшод повёл их к пустой площади, прямо у подножия странного холма. Вокруг не было ни следа чёрной пирамиды, которую он описывал, как дом Вульгрета.

— Думаю, вы ищете это.

— Это, — подтвердил Мелегонт. — Упавшее тело Карсуса.

Холм действительно походил на тело, только поломанное и искривлённое. Ближайший к ним бугорок напоминал голову, лежащую на боку. Круглый, неправильный лоб, крючковатый нос и тонкие губы над слабым подбородком. Склонённая и вывернутая под неестественным углом рука, впалая грудь и округлая выпуклость живота — всё это возвышалось почти на сто футов над землей. Там, где располагалась грудь, брала начало река Кровоточащего Сердца — красный пенистый поток, который извивался по земле.

— Не удивительно, что беженцы приняли его за мертвого бога, — сказала Вала. — Это похоже на тело божества.

— Это и есть тело божества, хотя он пробыл им всего мгновение, — ответил Мелегонт.

— И этот мёртвый бог спасет Эвереску? — спросил Галаэрон, не видя и следа обещанной магом помощи. — Ты не можешь его воскресить.

— В прямом смысле — нет, — сказал Мелегонт. — Но для начала нам нужно найти чёрную пирамиду.

— Для начала вы должны найти Вульгрета, — сказал рыцарь. — Вы не можете войти в пирамиду, не исполнив клятвы.

— Как хочешь, — несмотря на сказанное, тон Мелегонта выражал нетерпение. — Скажи нам, где искать.

Джингелшод оглядел площадь.

— Он уже должен был обнаружить ваше присутствие.

Мелегонт повернулся к Галаэрону.

— Ты Страж Гробниц. Что замышляет Вульгрет.

— Может быть, ничего, — Нихмеду повернулся к Джингелшоду: — Сколько времени прошло с тех пор, как ты видел его последний раз?

Джингелшод посмотрел на небо.

— Трудно говорить о времени. Несколько зим. Может восемь, может девять, а может и целая дюжина… Трудно сказать.

— Но прошло какое-то время? — спросила Такари.

Джингелшод кивнул.

— С тех пор, как Тианна Небесный Цветок и её родичи стали блуждать по Жуткому Лесу.

— Это почти десять лет, — сказала Такари. Она посмотрела на Галаэрона. — Как думаешь?

Тот пожал плечами, без вопросов понимая мысли эльфийки. Личи частенько превращались в существ из чистого духа, оставляя свои тела, чтобы бродить в мирах за пределами Торила. Когда такое случалось, их трупы распадались, покуда от них не оставались лишь череп да кучка праха, с которыми лич сохранял очень слабую связь. Уничтожить таких существ было зачастую гораздо проще, чем молодых личей, но Галаэрон не думал, что им повезёт — особенно учитывая, что Вульгрета нет всего декаду.

Эльф покачал головой.

— Мы примем это к сведенью, но здесь слишком много какой-то бессмыслицы. Нетерерильский Вульгрет, конечно, достаточно стар, но Джингелшод служил не ему. И есть пробел во времени, который стоит рассмотреть.

— Так что нам делать? — спросил Малик.

— Единственное, что мы можем сделать, — сказал Галаэрон, — это выманить его.