Вызов

ГЛАВА 6

Несмотря на броню и то, что двигаться целой группой, оставаясь при этом в весьма узкой зоне невидимости, очень непросто, люди шли на удивление бесшумно, потому они без особых проблем спустились с Башни Звёздного Луга. Иногда Галаэрон и Кейа даже не были уверены, что воины всё ещё идут за ними. Они спустились со Златоутреннего Холма и проскользнули мимо пруда Рассветной Славы, не привлекая к себе лишних взглядов, что вселило в Нихмеду уверенность в том, что план сработает. Однажды группе пришлось остановиться и выслушать, как матрона с серебристыми волосами заверяла Галаэрона в том, что никто не винит его в освобождении фаэриммов, и в том, что лорда Имесфора вообще слушают только золотые эльфы. Но, похоже, даже она не почувствовала невидимых людей.

Лес резко оборвался у края Холма Тёмной Луны, где путь на свободу преграждала только невысокая каменная стена. Далеко внизу простирались пастбища в форме полумесяца, по всей площади которых можно было заметить серые булыжники, бурых скакунов и скопления изумрудных пихт. За пастбищем виднелись холмистые лоскутки чёрно-золотых зимних полей, поднимавшихся к окружённым туманом виноградникам. У самых высоких пастбищ виднелись Клинки Эверески, которые, огибая последние витки дороги, ведущей к лесам Высокой Долины, напоминали согнутый хвост. Больше никого в пределах видимости не было, но Галаэрон знал, что у продовольственных баз и других въездов в город расставлены группы магов-стражей.

— Если мы не собираемся ждать заката, то лучшей возможности не представится, — сказал он.

— Мы не можем позволить себе роскоши промедления, — раздался из воздуха за спиной Кейи голос Мелегонта. — Когда имеешь дело с фаэриммами, каждый час на вес золота.

— Мне нужна верёвка, — подставил ладонь Нихмеду.

Невидимая рука передала ему тонкий моток эльфийской верёвки. Галаэрон накинул её себе на плечо и стал карабкаться на высокое тёмное дерево. Он забрался на крепкую ветку далеко за стеной. Там эльф закрепил один конец, а второй стал спускать вниз, пока конец шнура не коснулся пастбища. Ни одна сделанная людьми верёвка не смогла бы растянуться на такое расстояние — несколько сот футов. По крайней мере, одному человеку такой массы было бы не унести, а вот эльфийского шнура хватило ещё и на большой виток, лежавший теперь на земле.

Галаэрон вернулся к друзьям, опустившись возле Кейи.

— Всё готово. Но держитесь подальше от утёса. Если коснётесь — защитная магия Эверески развеет моё заклинание.

— Мы что, все сразу полезем? — спросила Вала.

— Мы должны держаться в радиусе десяти футов от тебя, иначе станем видимыми, — объяснил Мелегонт.

— Эта нитка не выдержит пятерых, — возразил Кул.

— Она выдержит пятерых каменных гигантов. — В голосе Кейи слышалось возмущение. — Это верёвка эльфийской работы.

Объяснение было встречено настороженным молчанием, которое нарушила Вала:

— Да ну тебя, Кул. — Раздался шорох шагов и бормотание, после чего толстая ветка угрожающе прогнулась. — Галаэрон, мы будем ждать тебя внизу.

— Я прямо за вами.

Нихмеду дал людям несколько секунд, чтобы они успели начать спускаться, а потом обнял сестру.

— Я не был дома слишком долго, — сказал он. — И слишком быстро ухожу вновь.

— В следующий раз, — бодро улыбнулась эльфийка, коснувшись его щеки длинными пальцами, — не привози мне яиц фаэриммов.

— В этом, сестрёнка, будь абсолютно уверена, — Галаэрон шагнул на невысокую стену и бросил взгляд на ветку тёмного дерева. — Заберёшь верёвку?

Она кивнула.

— Никто и не заметит, что вы ушли. Сладкой воды и звонкого смеха.

— Вернусь непременно и скоро, чтобы послушать прекрасные песни за сладким вином.

Нихмеду прочёл заклятие, сделавшее его невидимым, сосредоточил взгляд на мотке верёвки далеко внизу и шагнул со стены. Поначалу прыжок напоминал захватывающий дух калейдоскоп ветра и красок, но магия мифала не позволяла рождённым в Эвереске разбиваться при падении с утёсов. При приближении к поверхности его падение резко замедлилось. Эльф мягко приземлился на ноги и стал ждать, пока невидимые люди доберутся до земли.

Когда все спустились, Кейа подняла верёвку. Галаэрон приказал людям взяться за руки и повёл их через пастбище за границу действия мифала. Он перелез через стену к полю зимней пшеницы и остановился в тенистой угловой беседке.

— Мелегонт?

— Я здесь.

— Тайные Врата охраняют маги-стражи, и мы не сможем незаметно пройти через них. Сейчас самое время применить твой Теневой Ход, чтобы перебраться на другую сторону Восточной Вершины.

— Я бы с радостью, но, думаю, ты уже заметил, что моя магия не действует в Эвереске.

— Сейчас подействует.

— Серьёзно? — Маг мгновенье задумался. — Интересно почему?

Галаэрон пожал плечами, хотя и знал, что Мелегонт не видит его жеста.

— У тебя свои секреты. У меня — свои.

— Похоже на то, — зловещим басом усмехнулся маг, а потом добавил:

— Хорошо. Полагаю, что учитель не вправе требовать от ученика то, в чём сам ему отказывает. Все прикоснитесь ко мне.

Хотя с тех пор, как Галаэрон считал какого-либо мага своим учителем, прошло больше сорока лет, он выполнил указание и взялся за чью-то руку. Послышался всё нарастающий властный голос мага, творящего какие-то чары, и мир потемнел и потерял очертания. Возле эльфа появились пять расплывчатых фигур, затем та, что поменьше, отделилась от группы и двинулась вперёд.

— Мы идём по границе между миром света и миром тьмы, — сказал Мелегонт. — Тут легко заблудиться, поэтому не отходите. Здесь время и пространство не имеют значения, и если хоть на мгновение потеряете меня из виду, я могу вас никогда не отыскать.

Галаэрон обнаружил, что держится за изящную ладонь, которая могла принадлежать только Вале. Она держала за руку одного из крупных воинов, который, в свою очередь, словно тисками вцепился в воротник Мелегонта. И хотя каждая рука между Галаэроном и магом была как минимум вдвое сильнее его собственной, из-за страха моргнуть хотя бы разок у него скоро заболели глаза. Сбоку маячили плоские фиолетовые тени. Иногда они напоминали невиданных размеров горы с крутыми склонами — мысы или хребты. Иногда были похожи на стройные деревья с ветками, растопыренными, словно руки пугала, и качавшимися от неощутимого ветра. Они тянулись к Нихмеду, будто собираясь схватить его сотканными из бесплотной тьмы пальцами.

А с противоположной от теней стороны маячили бескрайние просторы жёлтого сияния, яркого и ослепляющего, жгущего, словно жаркое солнце Анороха. Несмотря на предупреждения Мелегонта, Галаэрону очень хотелось пойти к свету. Его манило знакомое тепло, приятно отличавшееся от зловещих холодных теней, а внутри себя самого эльф обнаружил что-то молодое и напуганное, стремившееся убежать от тьмы как можно дальше. Он устремил взгляд вперёд, заставив себя сконцентрироваться на спине Валы.

Наконец, горизонт стали пробивать серебристые лучи, которые падали по обе стороны от путников. Некоторые из них просто пролетали мимо, быстро исчезая из виду, другие либо падали на землю, либо ложились между клубами фиолетовой тьмы, превращая тени в призрачный ландшафт, состоявший из холмов и оврагов. Несмотря на каскад тёмных брызг, света меньше не становилось. А жёлтые просторы просто выпрямились и растянулись в холмистую равнину, в которой Галаэрон вскоре признал пустыню Анорох.

Вместо того чтобы идти к ней, Мелегонт встал на колени и наклонился вперёд. Эльф решил, что маг упадёт, но его тело просто выпрямилось под углом к поверхности, над которой оно и висело, пока остальные члены отряда не последовали его примеру. Когда вся группа зависла под тем же углом, Мелегонт велел Галаэрону отменить свои заклятья невидимости, а затем повёл их вниз, прямо в гущу чёрной, словно уголь, тени. Через десяток шагов ощущение спуска пропало, а ещё через несколько минут они остановились, и заработала способность Галаэрона видеть в темноте.

— Можно использовать теневое зрение, — прошептал людям Мелегонт.

Вала со своими товарищами быстро коснулись эфесов мечей и дружно заморгали, заново привыкая к вернувшемуся зрению. Отряд стоял в небольшом помещении, высеченном в камне. Стены были столь гладкими, что казались отполированными. В одном углу комнаты примостилась койка, накрытая мятым чёрным матрасом, сотканным, казалось, из уплотнившихся теней, в другом углу стоял небольшой каменный стол.

Из передней части комнаты донеслись какие-то звуки, там кто-то шагал и кряхтел. Галаэрон обнаружил, что смотрит через расщелину толщиной в один фут, с обратной стороны которой измученный человек торопливо ползал на корточках. Его длинные волосы и борода были не ухожены, а костлявое тело покрывали пот и грязь. За собой он тащил деревянный сундук, забитый пергаментом, книгами и свитками настолько, что крышка оставалась наполовину откинутой.

Мелегонт жестом приказал сохранять тишину и шагнул к расщелине.

Он сделал несколько таинственных жестов, коснувшись рукой уха и потерев лоб кончиками пальцев. Галаэрон с остальными лишь обменялись удивлёнными взглядами, гадая, где они сейчас находятся. Ответ не заставил себя ждать, и через мгновение они увидели парящую пасть с огромными зубами и торчащими в разные стороны лапами. Эльф поднял руки, чтобы наколдовать волшебный снаряд, а люди потянулись к чёрным мечам.

Мелегонт шагнул от расщелины.

— Нет! — крикнул он, дёрнув руки Галаэрона вниз. — От твоей магии они слетятся к нам, словно вороны на поле боя.

Нихмеду бросил взгляд на расщелину, но тварь пролетела мимо, не заметив их, её покрытое шипами тело кружилось в воздухе, одновременно напоминая движения рыбы и змеи.

— Оно злится, что его рабы двигаются слишком медленно, — прошептал маг. — И оно недовольно, потому что считает, что лучшие норы займут до их появления. Оно сказало рабам, что те либо будут впредь двигаться быстрее, либо превратятся в хранилище яиц.

Шипастый хвост исчез из виду и Галаэрон спросил:

— А куда оно направляется?

— И где сейчас находимся мы? — добавила Вала.

Мелегонт сначала ответил эльфу.

— Я думаю — ты знаешь, куда оно направляется.

— К пещерам дварфов?

— Да нет, в одно местечко посреди Шараэдима, — поправил маг. — Они, наверное, считают его просто райским уголком.

— Райским уголком! — Галаэрон не смог сдержать ярости в голосе. — Никогда!

— Тише. — Мелегонт поднёс указательный палец к губам. — Магия, скрывающая нас, глушит шёпот, но не крик. — Затем маг ответил на вопрос Валы. — Мы в моём последнем убежище, недалеко от места нашей встречи в тоннелях дварфов. Фаэриммы наверняка организуют военный сбор у бреши в Стене Шарнов, чтобы та всегда оставалась под надёжной охраной.

— Так мы с их стороны стены? — спросила женщина.

Мелегонт кивнул.

— Фаэриммы злобные и в равной степени умные твари. Они будут готовы к встрече с патрулями. Но если нам повезёт, нападение с этой стороны станет для них неожиданностью.

Галаэрон вспомнил, как его отец выезжает из Эверески, чтобы выполнить миссию, описанную волшебником.

— Но Клинки…

— Всё ещё у Секретных Ворот, — перебил Мелегонт. — На Плане Теней время течёт иначе. Если нам повезёт, мы выясним всё, что нужно знать Эвереске до того, как Клинки минуют Высокие Пики. Если же не повезёт… В этом случае, боюсь, твоему отцу всё же придётся столкнуться с опасностями.

Галаэрон кивнул. Эвереске было просто необходимо знать об успехах противника. Если ему со спутниками ничего не удастся, тогда Клинкам придётся добывать информацию самим, и не важно, что шансов на успех немного. Отметив, что фаэримм уже исчез из виду, Нихмеду указал на расщелину.

— Ну что, пойдём?

— Обождём немного, — ответил Мелегонт. — У фаэриммов есть заклятия для обнаружения незваных гостей… и, было бы очень неплохо, если бы ты сам научился понимать фаэриммов. Сможешь повторить то заклятие, которое я только что сотворил?

— Возможно… это ведь простая комбинация из подслушивания и безмолвной речи?

— А ты действительно одарённый иннатос, — приподнял брови маг.

— Иннатос?

— Обладающий врождённым талантом, — пояснил Мелегонт. — Мой народ назвал бы тебя прирождённым магом, что больше всего схоже с фаэрунским термином «чародей».

— А в чём разница? — спросила Вала.

— Для тебя почти ни в чём, а вот для меня во многом, — ответил волшебник. — Даже лучшим из магов чары даются медленно и с большим трудом. Но не чародеям. Для них это дар, природный талант, который развивается со временем при должной практике, но всё же это дар. Думаю не нужно пояснять, что все маги, которые упорно работают над совершенствованием своего искусства, относятся к тем, кому не нужно столько трудиться, с большим недоверием.

— Разумное объяснение, хотя ни о чём подобном мне слышать не доводилось, — сказал Галаэрон. — А ты тоже иннатос?

— Если бы! — усмехнулся Мелегонт. — Я так понимаю, в вашей Академии Магии тебя не встретили с распростёртыми объятьями?

— Намного хуже, — эльф постарался скрыть горечь в голосе. — Моему отцу пришлось задействовать все имевшиеся политические связи, чтобы обеспечить мне место на факультете — самая бесполезная растрата, которую я когда-либо видел. Я там так и не прижился. В конце концов, меня обвинили в использовании чёрной магии и потребовали показать книгу заклинаний. К несчастью, я её никогда не вёл.

— Теперь уже я тебе завидую, — признался маг.

— Не стоит, — грустно улыбнулся Галаэрон. — Чтобы я получил место в Страже Гробниц, потребовалось прямое вмешательство лорда Имесфора, — эльф замолчал, вспомнив о кончине сына своего покровителя. По правде говоря, золотого лорда едва ли можно было осуждать за обвинительные речи. — Даже у этой услуги оказалась своя цена.

— Не стоит себя жалеть, — сказал Мелегонт. Его голос снова стал укоризненным и успокаивающим. — Не произносить мне заклятий, если Эвереску спасёт не твоя магия.

— Но разве ты не говорил, что его магия привлечёт внимание фаэриммов? — спросила Вала озабоченным, но, тем не менее, уважительным тоном. — Это последнее место, где я хотела бы оказаться лицом к лицу с этими тварями.

— Ну, здесь лучше, чем кажется, — улыбнулся маг. — Но ты права. — Он посмотрел на Галаэрона. — Нужно научить нашего друга колдовать иначе.

— Иначе? — переспросил эльф. — Но на это нужно время.

— Сдаётся мне, что тебе много времени не потребуется, — усмехнулся Мелегонт. — Если, конечно, твоя храбрость не уступает твоим талантам.

— Ну, я же сейчас здесь, с вами.

— Да. — Глаза мага стали чёрными, словно обсидиан, настолько тёмными, что дух перехватило даже у Валы. — Ты достаточно храбр, чтобы сражаться с внешними врагами. Посмотрим, хватит ли тебе мужества столкнуться с врагом внутри себя самого.

Лицо Мелегонта стало удивительно эльфоподобным, густые брови разгладились и поднялись, приняв дугообразную форму. Уши увеличились, их острые кончики выступили из-под тёмных волос, а глаза зловеще засветились, как у проклятых дроу.

— Во имя Кореллона! — от смятения голова Галаэрона пошла кругом.

Это уже был не тот человек, что обещал спасти Эвереску — но ведь демоны всегда обманывают смертных.

— Что ты такое?

— Уверен, что нечто большее, нежели ты думаешь, — услыхал он в ответ.

Эльф потянулся к мечу, понимая, что времени произнести заклятие ему уже не хватит, а даже если бы и хватило, едва ли он мог надеяться победить Мелегонта в магическом поединке. Демон же молниеносным, словно прыжок паука, движением выбросил вперёд руку, схватил Нихмеду за горло и прижал к каменной стене. Из-под губ Мелегонта выступила пара клыков цвета слоновой кости, а тёмная борода превратилась в нелепой формы подбородок. Люди раскрыли рот от удивления и что-то забормотали, но, похоже, они были слишком ошарашены, чтобы как-то помочь. Галаэрон попытался вытащить меч, но демон прижал его запястье к стене.

Первой пришла в себя Вала.

— Великий! — крикнула она, доставая меч, и шагнула вперёд. — Что ты…

— Стоять! — рявкнул Мелегонт, взглянув через плечо. — По праву Клятвы Бодвара я приказываю тебе подчиниться!

Женщина заскрежетала зубами, но остановилась, опустила клинок и жестом приказала своим людям не вмешиваться. Когда Мелегонт снова повернулся к Галаэрону, его глаза уже светились фиолетовым, а клыки были длиннее, чем у гадюки.

— Ну, так ты знаешь — что я такое? Уже набрался храбрости?

— Д-д-да, — только и смог выдавить Нихмеду. Как и большинство наземных эльфов, он боялся дроу не меньше, чем ненавидел их, и судьбы худшей, чем стать живым мертвецом, служащим вампиру-дроу, он и представить себе не мог. — Дай мне только достать меч…

Мелегонт снова ударил Галаэрона о стену.

— Так не пойдёт, — улыбнулся он. — Но я дам тебе выбор.

Вампир протянул за спину ладонь и приказал:

— Чёрный меч!

Вала перевернула свой, рукояткой вперёд, но не решилась отдать его.

— Что ты собираешься делать?

Мелегонт пристально посмотрел на неё, наполнив всю комнату чудовищным треском костей, вывернув шею куда сильней, чем это казалось возможным. — Ничего такого, на что бы мне ни давала права Гранитная Башня.

Вала опустила голову и вложила рукоять в его ладонь. Вампир ещё некоторое время смотрел на неё, а потом сунул ледяной эфес в левую ладонь Галаэрона.

— Я предоставляю тебе выбор, эльф, — произнёс он, схватив лезвие и подведя его кончик под челюсть Нихмеду. — Ты можешь служить мне, а можешь не служить — решай.

Галаэрон знал, что ни один вампир не предоставит ему возможности убить себя, а ещё он знал, что это вполне в стиле дроу — дать шанс, а потом всё оставшееся время насмехаться над его трусостью. Он поднял подбородок и дёрнул чёрный клинок вперёд, проведя лезвием по горлу и груди Мелегонта.

Стекло прошло сквозь мага, словно тот был не плотнее дыма. Вампир улыбнулся и вырвал меч из руки Галаэрона.

— Трус, — сказал он, возвращая оружие Вале, и прижал голову пленника к стене.

Эльф пытался вырваться, но демон-дроу был слишком силён. Мелегонт опустил голову и Галаэрон почувствовал, как два холодных клыка пронзают его горло.

— Нет! — крикнул он, ударив вампира коленом в пах, но даже это не помогло отбиться от демона. По шее Галаэрона разбегался холод, от которого тот потерял способность двигаться, после чего Мелегонт отстранился. На его подбородке медленно застывали две струйки крови, а глаза светились неистовым голодом.

— Чувствуешь страх? — требовательно спросил он. — Откройся ему, Галаэрон, овладей им.

А Нихмеду и не надо было ничему открываться. Страх буквально струился по его жилам. Он чувствовал его пустым желудком, вздымающейся от тяжёлого жаркого дыхания грудью, он слышал свой страх в участившемся пульсе и в вопле, зарождавшемся в горле.

Крик уже почти сорвался с его губ, когда Мелегонт зажал ему рот.

— Кричать нельзя, Галаэрон, — Лицо мага становилось нормальным, острые уши исчезали под копной тёмных волос, а дугообразные брови распрямились и снова стали густыми. — Ты не должен кричать, а не то нам не поздоровится, когда явятся фаэриммы.

Эльф оттолкнул Мелегонта. Маг, уже выглядевший как человек, пролетел через всю комнату и врезался в противоположную стену.

Нихмеду всё же удалось сдержать крик, и волшебник одобрительно кивнул.

— Хорошо. А теперь используй её Галаэрон. Используй внутреннюю силу, чтобы сотворить заклятье.

— Да ты рехнулся! Единственное, для чего я её использую — это чтобы убить тебя!

Галаэрон вытащил свой меч, и Вала со своими людьми тут же оттеснила его от Мелегонта.

— Да не так, эльф! — голос мага стал жёстким и властным. — Ты преодолеешь свой страх или станешь его рабом?

Что-то в голосе волшебника отрезвило Нихмеду. Он коснулся шеи в том месте, куда его укусил вампир и нащупал только гладкую кожу.

— Давай, Галаэрон! — требовал Мелегонт. — Твори заклятье!

Начав, наконец, понимать, что происходит, эльф выронил меч и сделал серию таинственных жестов, которые завершил, прижав ладонь к уху. Страх не испарился, как Нихмеду того ожидал, вместо этого он, догорая, пронёсся по телу и исчез во тьме под ногами, оставив после себя ломоту в костях.

Галаэрон проделал жесты, необходимые для второй части заклятья. Когда он начал тереть бровь, боль в теле превратилась в холод, сковав мучительным оцепенением, зародившимся в ногах и пронзившим плоть, словно ледяная молния.

После этого сознание Нихмеду наполнили едва различимые голоса и обрывки фраз. Он застонал и заткнул уши. Мелегонт выступил из-за спин Валы и остальных, взял эльфа за плечи и заглянул в его глаза.

Сбивающее с толку ощущение, — его голос, прозвучавший в голове Галаэрона, заглушил дюжину других. — Ты слышишь наши мысли. Думай о них как о ветре и обращай внимание только на то, что тебе нужно. Но пока не привыкнешь — разговаривай, это поможет.

Галаэрон отвёл руки от ушей.

— Что ты со мной сделал?

— Показал твоё теневое я, — ответил Мелегонт. Как он и обещал, остальные голоса превратились в негромкий фоновый шум. — Считай, что это было устье скважины, открывающей другой вид магии.

— Какой магии? Магии вампиров? Или, может быть, дроу?

— Ни то, ни другое, — усмехнулся Мелегонт. — И даже не думай винить за эту тварь меня. То, что ты видел — твоих рук дело.

Галаэрон пристально взглянул на волшебника.

— Я не придумывал это.

— Ну, не сознательно, — улыбнулся Мелегонт, — но каким бы себя не делал эльф, он одновременно творит своё теневое я. Если он становится честным и храбрым, то его теневое я остаётся без этих качеств.

— То есть теневая сторона мужчины — женщина? — спросила Вала.

— Нет, это противоположности, — объяснил Мелегонт. — А теневое я — не противоположность, это тьма на свету. В сущности, это отсутствие солнечных лучей, которые падают на тело. У мужчин это недостаток того, что делает их мужественными, а вовсе не присутствие женщины. В случае теневого я Галаэрона — это отсутствие верности и доброты.

— Эта тварь — не часть меня, — продолжал настаивать на своём Нихмеду.

— Нет, конечно, — согласился маг, — но ты создал её, а через неё прикоснулся к новой магии.

— Значит это злая магия, — буркнул Галаэрон, подбирая меч. Он всё ещё ощущал сковывающий движения холод. — И лучше бы ты мне её вообще не показывал.

— Не позволяй стражнику запугать себя, — ответил Мелегонт, положив покрытую волосами руку на плечо Галаэрона. — Самые ценные сокровища всегда хорошо охраняются, а это сокровище — ключ к победе над фаэриммами. Это единственный тип магии, который они не понимают. И если нам суждено спасти Эвереску, то тебе придётся умело ею пользоваться. Умело и часто.