Взлет

Глава 13

— Уймись, бек Мустафа, я извергаю твой род из Орды! — разъярился Аепа и выхватил здоровой рукой из ножен саблю.

— Хан, мы с тобой были, поддержали тебя на курутае, но я не могу называть другом того, кто пришел из Леса. И ты принял христианство, мы разной веры, но и ты не можешь лишить нас возможности верить в Аллаха, — пошатнувшись, явно неожидая напора Аепы, сказал бек, стараясь сохранить лицо. — А еще Теса обещанаАсламбеку.

— Чтобы можно было убить меня, и твой сын стал ханом? Или она стала мусульманкой? Не бывать этому, — сказал Аепа и вокруг нас начали собираться воины.

— Остыньте! — как можно спокойнее, но от этого не тише, чем кричал хан, сказал я. — С моей женитьбой до конца не решено, если в этом дело.

Можно было сказать, что я не так, чтобы и претендую на то, чтобы стать мужем Тесы, пусть она мне и понравилась. Можно и жениться, если выгодно. Почему я отказался от Евдокии? Только во благо развития Руси. А тут с какого «поркуа» я отказываться стану? Поймал себя на мысли, что если бы Аепа захотел моего согласия жениться на его сестре, то такой спектакль, где меня хотят лишить возможности обладать красивой половецкой девушкой, сработал бы. Теперь я отказываться от Тесы не хочу, хоть завтра в ЗАГС, в смысле, в храм венчаться.

— Вы должны знать, что я уже назвал хана Аепусвоим «другом», другом Братства. Степь стонет от поступей полков русичей, но вас никто не посмеет тронуть, пока вы друзья мне, — сказал я, пытаясь урезонить беков-бунтарей.

— Наши рода проливали кровь за тех, кто победил в войне. Рядом с тобой, воевода, нас не за что воевать, свой долг выплатили — несколько неуверенно сказал один из мужчин, которые стояли напротив и уже растеряли свой боевой астрой.

Наверняка, наслышаны, как действуют русичи в степи. Если находят, выслеживают Орду, то почти уничтожают ее. А еще хан сказал свое слово и они теперь изверги, может только еще не поверили в это.

— Арух! Ко мне! — закричал Аепа, и возле него материализовался знакомый мне командир личной гвардии хана. — Схватить этих, согнать всех их родичей!

Я стоял и молчал. То, что сейчас происходило, было позором для хана. Он не может держать в узде своих подчиненных, значит недостоин быть предводителем Орды. Ну а то, что протест высказывается еще и присутствии меня… Позор. И, видимо, Аепа решил действовать по непреложным законам стаи. Если вожака хотят смести, нужно грызть глотки, но доказывать всем, что ты имеешь право быть вожаком. Так что хан будет поступать жестко, наверное, я бы посчитал, что такие слова от подчиненных требуют своей виры.

— Друг, могу ли я просить тебя, дать мне возможность сразиться с Асламбеком? — спросил я. — Не хочу, чтобы у кого-то сложилось мнение, что я спрятался от боя за твоей спиной.

Аепа, пребывая в состоянии крайней раздражительности, с уважением посмотрел на меня и только и смог что сделать, так это кивнуть в знак согласия.

Нужно было показать всем половцам, дабы запомнили, что с русскими воевать накладно. Демонстрация силы позволит и к себе снискать уважение от одних, людей хана, как и страх у других, у противников Аепы. У меня двести воинов и устраивать бунт против хана, у которого под рукой еще и поддержка от меня, слишком опасно. Если кто в Орде и сомневается, не выбрал сторону, то пойдет к сильнейшему, а это хан. Хотя, я почти уверен, что до драки дело не дойдет. Ну не самоубийцы же эти оппозиционеры-бунтари!

А еще, себе можно в этом признаться, я хотел доказать Тесе, что имею право на нее, спешил увидетьреакцию девушки на поединок. Было бы неприятно, если влез третьим углом в любовный треугольник и этотАсламбек крутит роман с Тесой уже который год. Не то, чтобы не хочу разъединять два любящих сердца, тут не в сантиментах дело. Мне нужно иметь надежный тыл, опору, чтобы жена любила меня, а не терпела, не таила злобу. И при каждой ссоре, или при малейших трудностях, винила бы меня в своей ужасной жизни с ненавистным человеком, со мной. Думаю, что в мире не найдется ни одного такого морального извращенца, который хотел бы, чтобы его ненавидела жена.

— Отпустите Асламбека! — скомандовал Аепа, указывая на одного из молодых воинов, взятых в кольцо охранниками хана. — Пусть сражается!

— Пришлый! Ты же не ребенок, чтобы сражаться на деревянных саблях. Давай насмерть. Это будет честно, — перевел мне крик воина Куделин.

Я обернулся и встретился глазами с Тесой.

— Ты сильно хочешь, чтобы он выжил? — спросил я девушку.

Она задумалась, смотрела на меня и поворачивала свою симпатичную головку к Асламбеку, вновь на меня.

— Я не хочу, чтобы ты дрался. Я не хотела идти за Асламбека, он мусульманин, я христианка, я не хочу…- растерянно говорила девушка. — И это ваше дело, не впутывай меня, воевода.

Тоже интересный момент. Я знал, что половцы не только с русичами взаимопроникаются культурой, но и часть кипчаков, еще называемых куманами, посматривают в сторону мусульманской Булгарии. Получалось, что сейчас происходит попытка государственного переворота и выбор пути у Орды. Либо Русь, либо Булгария. В таком ключе моя решительность только возрастала. Бьем тех, кто против нас, все просто.

— Саблю мою! — скомандовал я, протягивая руку назад.

Опоясан я был мечом, но уже оказывался близок к тому, чтобы заменить меч на саблю. А против половецкой сабли лучше другой похожий клинок, но чуть длиннее. В последнее время я чаще тренировался с «баторкой», саблей, которая была принята на вооружение в иной реальности в Речи Посполитой во времена правления Стефана Батория.

Когда-то мне нравилось читать Генриха Сенкевича, пусть я не разделял его великопольское мировоззрение. Смотрел я и фильмы «Потоп» и «Огнем и мечом», считая их качественным историческим кино. Ну и… сабля. Пан Володыевский был мастером фехтования, а я… Посмотрим.

— К бою! — бросив взгляд на Тесу, посмотрев на озадаченное лицо хана, выкрикнул я.

Рассекающим ударом Асламбек обрушил на меня свою саблю. Я не стал ее принимать на свой клинок, было видно, что удар очень сильный, а пространства хватало, чтобы отойти, но я отвел удар в сторону. Мой противник чуть завалился и я сразу же попытался этим воспользоваться, нанося боковой удар.

Скорость реакции Асламбека была поразительной. В той ситуации, где девять из десяти воинов не успеют ничего сделать, он смог извернуться и принять мой удар на саблю. У меня получался рубящий удар не в полную силу, из неудобного положения, но даже часть моей вложенной в удар силы смогла несколько продавить Асламбека.

Он был рослым парнем, тренированным, воином. Из тех, кто маниакально тренируется и стремяится каждый день стать лучше. Похвально, правда в тренировках нужен умный подход, иначе можно упереться в плато и долго после топтаться на месте. Не знаю, как у Асламбекас этим, но его сила — это только многочасовые занятия с саблей. Я же и сам был от природы сильным, но и постоянно подымал тяжести, тренировался с утяжелителями, уделял много внимания растяжке и развитию скорости реакции.

Но вся моя «польская школа сабельного боя» сейчас была вторична. Как бы я не занимался, не оттачивал финты и правильность ударов, не тренировал кисти рук так, чтобы выгибать их чуть ли неестественным образом, все сейчас почти и не пригодиться. Я почувствовал, что сильнее, что грубой силой, мощными ударами смогу продавливать оборону Асламбека, и это главный рисунок моего боя с этим парнем. А вот соревноваться с ним в реакции не стоит. Он чертовски быстрый.

Удар! Удар! Словно не изящной саблей работая, а молотом, я бил своего соперника мощными ударами, заставляя его пятиться. Он принимал все, что в его летело, но сил у Асламбека не хватало, чтобы после удара, отвечать, он начал проседать, наносить ответные выпады, на которые, видимо, надеялся, я ему не давал, заколачивая в землю. Словно сваи забиваю. Но, если в данном случае это самый верный путь к победе, то так оно и будет.

Один из ударов Асламбеку удается не принять на силу, а отвести в сторону и он, в прыжке, пробует достать меня кончиком своей сабли. Это не удар, это крик отчаяния, однако, добирается до брони и мой панцирь принимает такое посягательство на свою прочность.

Я подбиваю саблю воина, одновременно правой ногой бью ему в коленную чашечку, у Асламбекаподкашивается нога и я, изящно крутанувшись, хватаю кисть противника правой рукой, а левым локтем, пробиваю в лицо. Воин роняет саблю и вынуждено опускается на одно колено.

— Жизнь! Дать ему жизнь! — кричит один из оппозиционеров хана.

Гляди-ка, и русский, вдруг, знаем!

— Все имеет цену, — сказал я.

— Сколько и чего? Хочешь, я отдам всех русичей-рабов? — выкрикивал шокированный отец, спасая своего сына.

— У вас русичи в рабах? — взревел я, выискивая взглядом Аепу, при этом скидывая шлем с головы Асламбека, чтобы поплотнее прижать клинок к его горлу. — Всех русичей освободить, иначе не может Орда стать Братству другом!

На самом деле, мое деланное возмущение не было вызвано тем, что в Орде есть рабы-русичи. У половцев хватает славян в рабстве, к сожалению, у самих славян так же хватает в рабстве соплеменников, челядниковневольных на Руси полно. Но такую практику нужно пресекать, и это было одной из причин, почему я возмущался. Ну а второй причиной было то, что мне не повредит чуть лучшая переговорная позиция, как с ханом, так и получить дополнительные средства для развития.

— Я отдам тебе всех русичей, их в моем роду больше двух десятков. Отпусти моего сына, — мужчина, что вступил со мной в переговоры, говорил нехотя, скрепя зубами.

Он говорил так, что принял крайне непростое решение, что жизнь его сына большего не стоит. Тертый калач, отошел от шока и скрывает свою заинтересованность. Говорит так, что на освобождение русичей еле-еле согласился. Но, нет.

— Пять сотен гривен серебром, десять отрезов ткани, два десятка коней. Так стоит жизнь твоего сына, — сказал я, увидел скепсис на лице переговорщика и продолжил. — Считаю до десяти. Один… три… пять…

— Стой! Согласен! — выкрикнул мужчина.

Мустафа с укоризной посмотрел на своего сына, который стыдливо прятал глаза. А зря, он неплохой воин, просто молодой, малоопытный, но с задатками большого мастера клинка.

— И уходи со своим родом из Орды, — вставил свое слово хан.

К центру стойбища все пребывали и прибывали воины, кибитки рода Мустафы уже не только окружены, но там начали хозяйничать ближние ратники Аепы. Так что у оппозиции без шансов. Только собираться и уходить.

Через два часа напряжения, ругани и проклятий, не меньше тысячи человек стали удаляться на восток. Мустафа, Асламбек, Фарид… Это не половецкие имена, но уходили именно их рода. Орда извергала ту часть, которая приняла ислам. У меня нет отвращения к этой религии, напротив, я уважаю ее. У меня было отвращение от того, что Волжская Булгария начинает становиться все более отчетливым соперником Руси, действуя похожими методами, как и Братство, через религию. Нужно включаться в это противостояние и работать всеми методами, но с холодной головой.

Но здесь и сейчас победа осталась за нами. Род, принявший ислам уходит, а рода, которые приняли православие, или все еще оставались язычниками, остались в Орде, которая уже в скором времени может стать ярким примером того, что с Братством можно и нужно дружить.

Если мне с небольшой выгодой сотрудничать с Аепой, не жадничать, да хоть бы и в небольшой ущерб себе, Орда начнет богатеть. Видя то, что люди Аепызащищены, хорошо одеты, накормлены, а для этого и нужно было всего-то принять православие и пойти на сотрудничество с Братством, так в очередь выстроятся. Особенно остатки орд.

Кстати, в этом направлении собрался работать и Аепа. Он уже сделал послания некоторым осколкам разгромленных орд, что готов рассмотреть вопросы их вливания в Орду Аепы. И это правильно. На Западе формируется большая Орда Башкорда. Туда великий князь Изяслав пока не собирается отправлять отряды, да и отдельные подразделения не выдюжат разбить тех кипчаков, числом до двадцати тысяч. Так что стоило помочь другу Аепе собрать свою Великую Орду, союзную Братству, а после и вассальную Руси.

И в этом деле нельзя недооценивать так называемую «мягкую силу». Порой добрым, хитрым, ласковым или лукавым, словом можно добиться большего, чем сталью и огнем. Не всегда это получается, но безотказно работающую схему, или методы распространения своего влияния никто и не предложит.

На мой взгляд одной из причин того, что Советский Союз развалился, было то, что Запад предлагал товары и услуги такие, каких создать в полной мере в СССР не смогли. Условно, за жвачку с джинсами империю развалили. Это утрировано и было много иных причин, но проблема потребления и дефицита в первых рядах. И это один из примеров мягкой силы.

Если я дам товары Орде, начну им недорого, чтобы только получить самому чуточку прибыли, продавать хорошего качества муку, получить которую они не смогут при своем кочевом образе жизни никогда; если будет у них соленая рыба, икра, многие металлические вещи, например, котлы, то ни у кого не возникнет желания уходить от соглашений, что-то менять. Они прирастут к нам и свяжут себя нитями экономики, которые сложнее разрывать, чем даже личную унию.

— Ты почти разорил род Мустафы, — с облегчением в голосе, провожая взглядом удаляющиеся прочь повозки, сказал Аепа. — Пять сотен гривен? У них были такие деньги, но это очень много, может половина.

Говорил он на своем языке, было видно, что эмоционально хан так вымотался, что уже не задумывался, как бы поупражняться в русском. Но мне исправно все переводили.

Я молчал, пока не хотелось говорить. Нужно обдумать все произошедшее. Уже многое понятно, по крайней мере, что я был использован для упрочнения власти Аепы. Я не против, вот только дружок показал, что с ним нужно держать ухо в остро. Хан, или его советники, способны на нестандартные решения и это необходимо учитывать в раскладах. А чтобы доверять, нужно породниться.

Еще в иной реальности, когда я заинтересовался теорией этногенеза Гумелева, почитал и о половцах, и о их взаимоотношениях с русскими князьями. Что меня несколько покоробило, во что не хотелось верить, что кипчаки, если породнятся с русичами через брак, становились верными союзниками своим новоиспеченным родичам, в отличие от последних. Русичи больше раз предавали. Правда то, что они пошли на выручку половцам в битве на Калке стирает все предыдущие темные примеры. Правда кипчаки в последствии влились в полчища Бату-хана…

— Ты использовал меня, — констатировал я после продолжительной паузы.

Аепа посмотрел на меня и взгляд хана менялся с раздражительного на виноватый. Хан все же простоват, это либо старик Даныш, хитрован еще тот, или Архан, главный военачальник Орды, так же не глупый человек, подсказали ему такой изящный ход.

— С моим приходом ты решил свои внутренние проблемы. Я не против, мой друг, но все имеет свою цену, — сказал я.

— И какую цену ты положишь? — недовольство вновь сочилось из слов Аепы.

Я почувствовал, что требовать какие-то существенные материальные ценности нельзя. Это может создать крайне неловкую ситуацию. Да, Аепа несколько виноват, но я же назвал его другом и больше именно Братство, в моем лице, просит у Орды, чем Орда просит у Братства.

— Сытный ужин для меня и моих людей, а еще танец хочу от Тесы. У вашего народа принято же благодарить воина танцем? — усмехаясь, сказал я.

Аепа рассмеялся, пару раз дружески толкнул меня в плечо, после так и обнял, что у половцев показать не дружбы, а родства.

— Самое сложное, это уговорить Тесу, — продолжал смеяться хан. — Может лучше тысячу гривен серебром?

— Может и лучше, — задумчиво сказал я.

— Э, нет, это была шутка, — поспешил отказаться от своих слов Аепа.

— Я станцую славному воину, — неожиданно и для меня, и для хана, сказала Мария-Теса, которая беспрепятственно подошла к нам сзади.

Я с укоризной посмотрел на Ефрема, стоявшего чуть в стороне и должного следить за всеми, кто рядом со мной бродит. Если нельзя остановить, а сестру хана точно нельзя, то следует предупреждать. Кашлянуть или изобразить чихание. Были договоренности на это, как и кодовые слова.

Вечером мы расслаблялись. Оппозиционерам было запрещено забирать примерно треть своего имущества, вот оно и пошло и на подарки мне, как и моим десятникам, так и на шикарный пир. Я бы на месте хана забрал намного больше, хотя бы половину от имущества ушедших, а еще разоружил бы их полностью, чтобы тайно, вдали от многих глаз уничтожить. Нельзя плодить врагов. Но, нет, хан решил так. А это означает, что порядка трехсот воинов теперь будут врагами Аепы, ну и моими, получается.

Были даже мысли догнать извергов, ударить по ним, рассеять или уничтожить. Но я тут не хозяин, а сильно часто подвергать критике слова и действия Аепы, чревато. Он молод, а молодости присуща импульсивность и отсутствие осторожности. Еще неадекватно отреагирует, так и моя миссия накроется медным тазом. Однако, есть вероятность, что я не понимаю традиции и менталитет половцев, иначе у хана есть хитрецы, они подсказали бы правильно решение.

Кстати о тазах, вернее, казанах. Они тут, как священное животное. С ними разговаривают, их просят, их ценят еще больше, чем оружие. Они символы родов, реликвии, которые передаются из поколения в поколение. У хана, к примеру, есть бронзовый ритуальный казан, как он утверждает, сто и больше поколений эта вещица служит его роду. Не удивлюсь, если так и есть, «кострюлька» выглядела древней, насколько я в этом понимаю.

Даже эта Орда — прекрасный рынок для продажи посуды. Как по мне, так чугунные казаны, может не большие, иначе неподъемными будут, мы можем в скором времени производить. Наши новые домны уже не такие новые, нужно строить почти тоже самое, как и штюкофены, но масштабнее и в кирпиче. Понимание модернизации конструкции после долгих мозговых штурмов с разными кузнецами, в наличии.

Тогда и чугуна будет много, можно его использовать для создания чугунков, котлов и казанов. Еще бы и для пушек… Но вначале попробуем сделать боевые тюфяки, да колокольчики отлить, а после уже оружие доминирования создавать. Если стремиться модернизировать имеющиеся технологии и понимать хотя бы примерно как должно все выглядеть, все получиться. Но для этого нужно понимать, зачем. Если некому продавать изделия, то хоть ты мартеновские печи сделай, все бессмысленно.

Мои мысли прервал стук барабанов и звук кубыза, музыкального инструмента, который я мог бы сравнить со свирелью, или флейтой. Эти трубочки, которые дули и где закрывали дырочки для изменения звуков, были украшены большим количеством перьев. А после выплыла она…

Я бы, конечно, предпочел танец живота, или вовсе стриптиз, а не кружения вокруг оси с редкими, плавучими, гибкими проходками, но зачаровался и тем, что увидел. Фантазия у меня всегда была на высоте, поэтому, представляя, как изгибается внутри яркого одеяния из многих юбок и жилета, молодое женское тело, у меня случился конфуз и пришлось лечь так, прикрывшись подушкой, чтобы не отсвечивать своим «конфузом».

Теса стреляла в меня глазками, делала это, одновременно игриво и смущаясь, чем придавала шарма происходящему. Вот так соблазняют мужчину. Наивность, девственность с одной стороны, похотливое вожделение с другой… Две противоположности, но если будь в каких пропорциях у женщины получается это смешать, то мужской мозг отключается. У Тесы получилось, правда, несмотря на то, что я и дышать стал тяжелее, голову окончательно не потерял. Но у меня был опыт, а у того, кто живет первую жизнь, да еще и молод, в подобныхситуациях работает только один орган, и это точно не мозг.

— Какой выкуп за нее дашь? — видимо, поняв мое состояние, спросил Аепа, пользуясь ситуацией.

— Моя дружба, хан, и то, что я уже оказал тебе услугу в решении внутренних проблем, это и есть выкуп, — отвечал я, не отворачивая взгляд от Тесы.

Музыка, как-то вдруг, прекратилась и девушка убежала. Мне показалось, что она так же была взволнована, или я понадеялся на это.

— А как вы женитесь? У вас же священника нет! — спрашивал я, уже думая о женитьбе, как о принятом решении в целом, но пока непонятном, в исполнении.

— По обычаям, но зачитываем тексты молитвы, — отвечал Аепа. — Нам нужен священник. Почему христианские служители не хотят приходить в Орду? У нас паства в больше тридцати тысяч человек, да и хорошо ему будет, одарим всем, что нужно для жизни, дадим и жену и наложницу.

— Ты все же, друг, не совсем правильно понимаешь, что такое христианство. Я буду подымать этот вопрос, чтобы направили к вам священника, — сказал я, встал и спросил. — Что от меня нужно, чтобы свадьба прошла по вашим обрядам?

Еще до рассвета я выстроил две сотни своих воинов в боевой порядок и начал выдвижение по направлению к противнику. Воины половецкой Орды Аепы, того хана, которого еще ночью я называл своим другом, направили копья, но в большей степени отблёскивали острые сабли, в нашу сторону смотрели грозные воины. Они стояли рядом с нами на том холме у Днепра, сейчас же онажили оружие. Так что же произошло? Почему так?

— Рысью! — скомандовал я и построение свиньей, со мной на острие, начало двигаться быстрее, мы готовили атаку на степняков.