Я ем города, морями запиваю

Глава 21

— Ты сам-то чего хочешь?

Простой, в сущности, вопрос, но вся соль в том, как на него ответить правильно. У всех ведь в этом кабинете своя правда. Бесков сидит хмурый и смотрит исподлобья волком. Лядин глядит с интересом, на губах играет легкая улыбка. Такое ощущение, что не сомневается в решении молодого футболиста ни капельки. И только товарищ Семенов непроницаем и загадочен, аки египетский сфинкс. Ага, как там у Бушкова было: а канцлер еще не знает, в курсе он или нет. За точность цитаты поручиться Данила не мог — слишком давно читал о развеселых похождениях одного бравого десантного майора.

В Спорткомитет Мельник в компании с Бесковым поехал на следующий день после матча с «Крыльями». Не слишком разговорчивый старший тренер зашел в комнату на базе, где отдыхали после утренней тренировки Данила и Ривелино, постоял на пороге, мрачно посопел, а потом велел Мельнику в темпе переодеться и выходить на улицу. Аллюр три креста. Данила сунулся было с осторожным вопросом, куда, мол, и зачем, но Бесков уже вышел. Так что юному игроку ничего не оставалось, кроме как недоуменно пожать плечами и лезть в шкаф за костюмом.

Уже в машине, сидя на заднем сиденье рядом с Мельником, Константин Иванович все же соизволил просветить сгорающего от любопытства футболиста.

— К Семенову едем. Не забыл, поди, своего благодетеля? Да не корчи ты такую постную рожу, шучу. Так вот, там Лядин бучу нешуточную поднял, требует отдать тебя немедленно в расположение молодежной сборной. Принесла его вчера нелегкая на стадион! — Бесков недовольно нахмурился. — Восхитился твоей игрой и теперь категорически настаивает на том, чтобы не пару матчей в начале и конце турнира ты у него отыграл, как раньше договаривались, а весь чемпионат. Совсем охренел! Я про финал еврокубка напомнил, так он взвился и как понес лозунгами о чести страны швыряться, о политической близорукости, престиже Родины и так далее, что тошно стало. Нет, никто не спорит, отстаивать спортивную честь СССР разумеется нужно во всех турнирах, где советские спортсмены принимают участие, — торопливо бросил ритуальную фразу старший тренер, заметив, как навострил уши водитель. — Но ведь и показать достойный результат в первом европейском клубном финале — это очень важная задача. А чемпионами на Европе среди молодежи мы уже были.

— А от меня что требуется? — с некоторым удивлением спросил Данила. Все эти закулисные интриги его всегда вводили в некоторый ступор. Наверное, поэтому в своем времени выше начальника отдела не поднялся. Ну вот не умел и не хотел Мельник держать нос по ветру и лизать задницу шефу. И все, чего добился, было заработано честными потом и кровью.

— Не догадываешься что ли? — удивился Бесков. — Семенов хочет, чтобы ты сам выбрал, в каком соревновании примешь участие. С «Динамо» в Швейцарию отправишься, или со сборной командой в ГДР. Так что сиди и думай. Смотри только, Малой, не ошибись, — Константин Иванович нехорошо прищурился. А Даниле резко стало неуютно. Повеяло запахом казармы. Причем, не московской. Но почти сразу на смену боязливому опасению пришло ожесточение. В конце концов, сколько можно трястись от страха? И потому Мельник отвернулся и, ничего не ответив наставнику, принялся рассеянно разглядывать пролетающие за окном пейзажи весеннего Подмосковья.

В кабинете у товарища Семенова, которого, судя по всему, назначили третейским судьей, их уже дожидался старший тренер молодежной сборной команды страны Евгений Иванович Лядин. Дядька в общем-то неплохой, умел наладить контакт с подопечными и помочь раскрыть им свои лучшие качества. Данила уже привлекался им в свое время на сборы и остался вполне доволен и учебно-тренировочными занятиями и отношением к себе со стороны тренерского штаба.

Приходу Мельника он вроде как искренне обрадовался. Встал из-за стола, крепко пожал руку, похвалил за хорошую игру и забитые голы. А потом, не отпуская ладонь, поинтересовался, весело поблескивая очками:

— Ну что, Данила, зададим всем перца в Европе?

— А давайте не будем на парня давить? — взвился моментально Бесков. — Наша финальная игра с клубом «Барселона» имеет не меньшее значение.

— Товарищи, не будем устраивать склоку! — Семенов постучал карандашом по столу, не давая разгореться спору и гася конфликт в зародыше. — Давайте присядем и спокойно все обсудим.

Оба тренера поворчали немного, обменялись грозными взглядами, но в итоге последовали его совету-пожеланию, усевшись демонстративно по разные стороны стола. Надо же, невольно отметил про себя Мельник, вроде молодой еще, а уже такой зубастый товарищ, умеет добиться своего. Даже интересно, в чьей команде состоит, если обладает таким влиянием на маститых специалистов? Вряд ли и Бесков и Лядин стали бы прислушиваться к обычному чиновнику. Любопытно.

По здравому размышлению, замявшись всего на секунду, Данила все-таки сел рядом с Бесковым. Старший тренер довольно хмыкнул, а в глазах Лядина промелькнула тень. Семенов же наблюдал за всем происходящим с видимым интересом. Правда, проскальзывала, порой, в его выражении лица хищное злое предвкушение. Интересно, по какому поводу?

Но, внешне благодушно и спокойно, чиновник вполне мирно дал высказаться обеим сторонам, благожелательно выслушав их аргументы. А потом, немного подумав, задал тот самый вопрос напряженно замершему на своем месте Даниле.

— Ты сам-то чего хочешь?.. Ау, Мельник, проснись!

— Я не сплю, — нехотя отозвался футболист. — Думаю.

— Это правильно, — Семенов поощрительно улыбнулся. Глаза его, правда, так и остались при этом безжизненно-холодными. Смотрит, как на букашку, которую планирует насадить на булавку и засунуть в банку, пришло вдруг на ум Даниле. Господи, что ж вам все неймется-то, почему просто нельзя играть в футбол? Достали уже со своими подковерными игрищами и тайнами Мадридского двора.

— Я хочу играть за клуб! — решился Мельник. — Считаю, что наша главная задача — это показать всему миру наше превосходство. Особенно с учетом того, что в Испании правит фашистский режим Франко. — Ага, не зря читал советские газеты, хотя классик литературы настоятельно советовал обратное.

— Молодец! — спокойно сказал Бесков с деланным равнодушием.

— Ну, вот и разобрались, — подытожил Семенов. — Евгений Иванович, у вас остались вопросы к Мельнику?

Лядин разочарованно фыркнул, с грохотом отодвинул стул и молча вышел из кабинета, не оглядываясь. Семенов проводил его скучающим взглядом. Казалось, чиновника вовсе не задел демарш тренера сборной.

— Константин Иванович, если не возражаете, хотел бы обсудить с вами еще несколько рабочих моментов. Но, думаю, задерживать наше юное дарование не будем? — намек был более чем прозрачным и поэтому Данила коротко попрощался с Семеновым и следом за Лядиным покинул кабинет.

— Домой поезжай, — милостиво разрешил Бесков напоследок. Что ж, и на том спасибо. А то тащись на ночь глядя опять в Новогорск.

Но, как оказалось, обрадовался Данила раньше времени.

— Мельник? — окликнула его в приемной секретарша, когда молодой игрок аккуратно прикрыл за собой дверь в начальственный кабинет. Матерая такая мадам со старомодным пучком на голове, комфортно устроившаяся за монструозно допотопной на взгляд парня пишущей машинкой и стрекочущая на ней с пулеметной скоростью. Но сейчас она сделала небольшой перерыв и требовательно глядела на Данилу поверх неожиданно стильных очков.

— Так точно, — схулиганил футболист, принимая уставную стойку и преданно поедая глазами секретаршу. Та коротко хмыкнула и небрежно бросила:

— Тебя в пятьсот одиннадцатый кабинет просили зайти.

— Разрешите идти? — Эх, вот со строевой не очень, а так можно было бы выдать поворот кругом и марш-марш, печатая шаг.

— Завязывай, — мягко посоветовала секретарша. — А то и правда внесу нечаянно в список на отправку куда-нибудь далеко-далеко.

— Простите, — ухмыльнулся Данила. — Виноват, исправлюсь. Какой, говорите, кабинет?

Найдя нужную дверь, Мельник коротко постучался и вошел.

— Можно?..Вот черт, опять вы?!

— Проходи, чего на пороге застрял? — Капитан Шориков приглашающе махнул рукой. — Да заходи ты!

— Что на этот раз? — угрюмо поинтересовался Данила, усевшись на стул перед столом комитетчика. Тот, не спеша с ответом, распечатал пачку «Явы», вытянул сигарету, покатал ее между пальцев, разминая, а потом потянулся за коробком спичек. Мельник поморщился.

— Не любишь сигаретный дым? — лениво спросил Шориков.

— Не люблю.

— Ну ничего, потерпишь.

Мельник промолчал.

— В общем так, дружок, — кагебешник глубоко затянулся. — Снова ты у нас на дороге стоишь. — Он выдохнул. — И это уже начинает слегка напрягать.

— В смысле? — удивился Данила. Никакой вины он за собой не чувствовал. И слова комитетчика его реально удивили. В самом деле, где это он умудрился перейти дорогу «Конторе»?

— Не понимаешь? — Шориков смотрел с сочувствием. Прям заботливый родитель общается с сыночком-дебилом. Ни дать ни взять. — Ладно, освежим твою дырявую память. — Капитан полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда фотографию и продемонстрировал ее футболисту.

— Ирина? — изумился Мельник. — А она-то здесь с какого боку-припеку?

— Вот ты, валенок, — развеселился кагэбешник. — Познакомился с девушкой, ночь с нею провел — да не красней и не вякай ничего, против твоих амурных похождений никто ничего не имеет — а кто она и что не в курсе.

— Почему же, — насупился Данила. — Актриса вроде. Или манекенщица?

— Верно, — согласно кивнул Шориков. — С шестнадцати лет девочка по подиуму гуляет. Чаще всего для «Союзмехторга» что-нибудь рекламирует. Кстати, работа отнюдь не легкая — по двенадцать часов пашет. Но теперь вот во ВГИК поступила. И не куда-нибудь, а к самому Сергею Герасимову! Чувствуешь уровень?

— И что? — Мельник никак не мог взять в толк, зачем весь этот разговор.

— О, сейчас поймешь, — пообещал капитан. — Скажи, дружок, ты у своей новой знакомой не интересовался, часом, кто ее родители?

— Нет, — пожал плечами Данила. — Как-то не до того было.

— А, ну да, понимаю, как же, — улыбнулся кагэбешник. Вроде как с сочувствием, но Мельник насторожился. Что-то здесь было не то. — Дело молодое. Так давай я тебе расскажу, не возражаешь?

— Весь во внимании.

— Не ерничай! — построжел лицом капитан. — Ситуация серьезная. Родной отец Ирины нам не очень интересен: поляк, летчик, сбежал на родину, бросив жену с ребенком. Мотивы его к нашему делу не относятся. Двигаемся дальше. Второй муж Лилии Георгиевны…

— Кого?

— Матери Ирины. И вообще, не перебивай! — Шориков пристукнул по столу ладонью — Говорить будешь, когда разрешу. Усек?

Данила демонстративно изобразил, будто застегивает рот на молнию.

— Клоун! — хмыкнул комитетчик. — Так вот, вторым мужем Лилии Георгиевны стал иранский генерал Абдул Реза Азер. Один из близких людей шаха Пехлеви. Но при этом коммунист! После покушения на шаха попал под подозрение и был приговорен к смертной казни. Бежал в СССР. Здесь оформил брак и официально удочерил Ирину. Поэтому у нее фамилия такая странная — Азер. Есть еще сводная сестра. Но это лишнее. Для нас важно другое: отчим твоей подружке хорошо известен в Кремле. Причем, находится там на очень хорошем счету. Преподает в институте востоковедения.

Ух ты, сообразил Данила, а круто дело заворачивается — знаем мы таких «преподавателей» — небось на нашу разведку беглый генерал работает. Нелегалов помогает готовить или еще что-нибудь в этом роде. Поэтому естественно, что и он сам и его семья под колпаком у Конторы Глубинного Бурения. О, кстати, а ведь и Ирина с ее кругом общения, знакомствами среди иностранцев — меха всю жизнь одним из знаковых экспортных продуктов Союза были — вполне может находиться в разработке, как потенциальный агент. Или как там это называется? Вот, черт, никогда особо всей этой шпионской романтикой не интересовался. Так, почитывал иногда какие-то книжонки, да просмотрел несколько фильмов. Что поделать, не легли на душу похождения Штирлица и Ко.

— Смотрю, доходить начало? — спросил Шориков, глядя на Мельника с интересом.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Данила. — Но я по-прежнему не понимаю, чем вам мог помешать. Под венец ее покамест звать не собираюсь, с родителями знакомиться тоже не рвался. Да, пересеклись. Да, неплохо провели время. И что? Можно подумать, я у нее один единственный.

— А вот это ты, кстати, напрасно, — остро глянул на него капитан. — Ира девочка правильная, не шалава какая-нибудь, и особо к себе никого не подпускала. Да и папа ее всех потенциальных кавалеров всегда в страхе держал. Мужчина восточный, горячий, души в падчерице не чает. Знаешь, как он ее зовет? «Голяндам». В переводе с фарси означает «фея цветов». Любой каприз исполнял. Ни в чем не мог отказать. Вот, к примеру, взять тот же ВГИК, — Шориков вдруг осекся и нехорошо посмотрел на Мельника. — Впрочем, это не твое дело!

Ага, лишку сболтнул комитетчик, проникся Данила. Тут, кстати, еще интересный поворот напрашивается — с внедрением в богему артистическую. Хотя, вполне может быть, что оговорочка эта вовсе не случайна. Так, стоп, не будем плодить сущности. Сказал и сказал. А то эдак и до паранойи недалеко. Он знает, что я знаю, что он знает и прочие мозгоклюйства.

— Товарищ капитан, — устало сказал Мельник. — А давайте не будем ходить вокруг да около. Если надо отстать от Ирины и больше не появляться у нее на горизонте, так вы скажите прямо. Я парень понятливый, выдрючиваться и рассказывать сказки про любовь с первого взгляда не буду. Честное комсомольское.

— Опять ерничаешь? — разозлился Шориков. — Какого хрена, Мельник? Смотри, допрыгаешься, в самом деле окажешься там, где Макар телят не гонял. Ты нынче у нас человек служивый — приказ в зубы и айда. Был футболист, да весь вышел.

— Лоб еще зеленкой пообещайте намазать, — дерзко посоветовал Данила. — Чего мелочиться? Достали уже со своими страшилками. Только и слышишь: «Сгнобим», «загоним», «отправим» — самим-то еще не надоело? Стрельните уже в затылок и успокойтесь.

— Выговорился? — неожиданно миролюбиво поинтересовался кагэбешник. Странное дело, но вспышка гнева со стороны футболиста его ничуть не возмутила. И это настораживало. — Можем дальше продолжать разговор?

Мельник нехотя кивнул. На самом деле что-что, а беседа с комитетчиком его изрядно утомила. Лезть в конторские игры он не хотел ни под каким соусом. И так уже замазался, когда ребята с Лубянки мутили что-то с арендой Ривелино. Не хватало еще очухаться с авторучкой перед столом, на котором будет лежать какая-нибудь мудреная подписка о сотрудничестве. Ага, агент «Шпала» к выполнению ответственного государственного задания готов! Служу Советскому Союзу!

— На самом деле, — проникновенно начал Шориков, — пока еще не принято окончательное решение по твоему вопросу. Варианты разные наклевываются, поэтому надо все хорошенько обмозговать. Так что, пока можешь спокойно встречаться с Ириной. В семью ее не лезь, а так…

— Подождите, — растерялся Данила. — Но на кой черт тогда весь этот разговор? Сказал же, я и так не собирался в серьезные отношения вступать.

— Как же, знаю, — покровительственно улыбнулся комитетчик, — бразилец, за которого ты так просил, шустряком, говорят, оказался — обскакал тебя с Малявиной? А ты промолчал, даже морду ему не набил.

— Не ваше дело! — прожег кагебешника злым взглядом Данила. — Мы как-нибудь сами во всем разберемся.

— Надеюсь, не поубиваете друг дружку? — жизнерадостно заржал Шориков. — А что в таких случаях у футболистов происходит — дуэль на мячах? Такого, по-моему еще не было, зови — посмотрю.

— Зачем такие извращения? — искренне удивился Мельник, невинно глядя на собеседника. — Если надо, я его во сне шнурками от бутс задушу. Мы же с ним на сборах в одной комнате живем. Так что, подгадать удобный момент несложно. А всем скажу, что, дескать, самоубился из-за тоски по родным пальмам.

Шориков поперхнулся. Закашлялся, побагровел и ошарашено уставился на футболиста глазами, полными слез.

— По спине постучать? — участливо поинтересовался Мельник. — Или водички принести?

— Ну ты и фрукт! — покрутил головой капитан, отдуваясь и вытирая лицо носовым платком. — Не ожидал. Откуда только мысли такие в твоей дурной башке берутся. Интересный ты, оказывается парень, надо будет к тебе попристальней приглядеться.

— Вы это уже в прошлый раз говорили, — нахально заявил Данила. — Помните, когда на Петровке беседовали? Вы, кстати, обещали подумать, как нам с судьями помочь. Финал ведь скоро.

— Опять ты за свое! — осерчал комитетчик. — Кто о чем, а вшивый о бане. Помню я о твоей просьбе. И, что надо, делается. Все, чеши отсюда.

— И вам не хворать!