Я ем города, морями запиваю

Глава 23

— Вить, ты не в курсе, часом, падлюку, что нам ночью пожарную побудку устроила, теперь посадят? — Мельник с трудом подавил зевок. Слушать очередного клоуна, что выступал перед командой в конференц-зале отеля, было невыносимо скучно. Да и что нового мог сказать динамовцам этот чинуша в дорогом заграничном костюме? «Ура, даешь, не посрамим»… слышали уже всю эту галиматью не один десяток раз. Как важный матч, так начинается очередной митинг-накачка. Лучше дали бы лишний часок покемарить. Козлы. Сами-то, небось, пока мы на тренировках пластаемся, по магазинам местным рыщут, знаменитый шоколад и сыры скупают. Кстати, надо будет себе тоже, по возможности, цепануть. А что, ребятишкам в детдом отвезу, порадую огольцов.

— Какой там, — охотно включился в разговор Аничкин. Было видно, что капитану «Динамо» тоже обрыдла эта пустопорожняя болтовня. — Я слышал, Старостин за завтраком обмолвился, что его уже отпустили.

— Ничего себе! — удивился Данила. — Даже хулиганку не навесили? Вот тебе и любители порядка и справедливого закона. А еще на наши советские законы наезжают. В СССР этот придурок точно срок с пола поднял бы. Глядишь, пару лет топориком на делянке помахал бы, враз мозги на место встали.

— Тихо вы, — недовольно шикнул на них Яшин. — И так уже Бес косится. Странно, что еще не орет.

— Лев Иванович, — тут же переключился на прославленного вратаря Мельник. — А ты уже на Рейн сходил с удочкой? Я ведь видел у тебя в аэропорту чехол со снастями. Как улов?

— Не получилось, — сокрушенно вздохнул голкипер. Что-что, а рыбалка была той темой, на которую Яшин мог самозабвенно говорить часами. — На зорьке специально поднялся, тишком вниз по лестнице на цыпочках прокрался, а в холле у двери прикрепленный застукал. Сидел там, оказывается, в кресле, за фикусом каким-то. Разорался, как потерпевший, да так и не выпустил.

— Так может после собрания сходишь? — поинтересовался Данила. — Игра в восемь, так что еще уйма времени. Честно говоря, я бы тоже с тобой с удовольствием выбрался. А что, найдется ведь у тебя лишнее удилище?

— Свое надо иметь, — проворчал недовольно Яшин. — Ты, паразит, крайний раз мне крючок импортный оборвал. Неужто забыл? Вот купишь новый, тогда и поговорим.

— Ох и жмот ты, Лев Иванович, — тихонько засмеялся Мельник. — Подумаешь, крючок. Давай я тебе с призовых десять таких куплю.

— И катушку инерционную. А еще леску японскую и поводки вольфрамовые, — встрепенулся голкипер. — Видел я тут в одном магазинчике…

— Товарищ Яшин! — возмутился чиновник, прервав свою пламенную речь. — Перестаньте немедленно болтать. Какой пример вы подаете молодым спортсменам? Это возмутительно! Вы ведь парторг!

— Ну-ну, не будем горячиться, — миролюбиво сказал Бесков. Константин Иванович выглядел на удивление спокойным и умиротворенным. — Я уверен, мои игроки вас услышали и сделали правильные выводы. Так ведь, товарищи спортсмены? — Динамовцы отозвались пусть и нестройным, но согласным гулом. — Вот видите, все в порядке. Да, если позволите, я бы перешел к установке на игру.

Чиновник обидчиво скривился, но спорить не стал.

— Конечно, прошу вас.

Улизнуть на рыбалку не удалось. Сразу после установки, которую Бесков в своей излюбленной манере тщательного разбора буквально каждой мелочи: «Малой, против тебя будет играть защитник, у которого рабочая нога правая. Поэтому чаще пробрасывай мяч и уходи влево, тогда он рано или поздно ошибется… Анюта, твой нападающий местами трусоват. Жесткой игры боится, убирает ноги. Значит, с самых первых минут дай ему понять, что будешь идти с ним в стык при каждом удобном случае. Пусть он тебя боится…Масло, ты уставать не умеешь. Выжигай весь центр, дави их физикой…» — по инициативе Старостина устроили коллективную читку спортивной прессы, писем и телеграмм от людей и организаций.

— Что, прям так и написано: «Советы высадили в нашей нейтральной стране свой военный десант», — недоверчиво допытывался защитник Зыков у специально приехавшего к ним из Берна сотрудника посольства, который знакомил динамовцев со статьями из ведущих швейцарских изданий. — Мы ведь спортсмены, а не солдаты.

— Даже не сомневайтесь, перевод правильный, — снисходительно улыбался дипломат. — Они ведь упирают на то, что общество «Динамо» является ведомственным. «КейДжиБи» и все такое. У них эта тема после фильмов о Джеймсе Бонде невероятно популярна. Вовсю обсуждают, у кого из футболистов какое звание, а также нагнетают страсти, мол, в случае проигрыша вас всех немедленно отправят в Сибирь.

— Вот, дебилы, — покачал головой Зыков. — Придумают же такое. Я бы, к примеру, с удовольствием в Сибирь съездил, на охоту. Меня который год уже друзья на медведя зовут.

— А что ты хотел, Валер, пропаганда, — засмеялся Еврюжихин. — Боятся нас, вот и выдумывают со страху всякие небылицы.

— О, кстати, о небылицах, — оживился Данила, решив немного развеселить товарищей. — Анекдот. Приходят тимуровцы к старику. Дедушка, говорят, мы пожилым помогаем. Давай тебе дров наколем, сена накосим? А тот им отвечает: «Какие же вы молодцы, ребятишки. Только по хозяйству я и сам управляюсь. Мне бы вот соседу еб…льничек набить?»

От дружного хохота, казалось, содрогнулись даже стены.

— Малой, зараза, откуда ты только постоянно свои анекдоты берешь? — вытирал слезы Голодец.

— Исключительно народное творчество, — бодро отрапортовал Мельник. — Фольклор. Как в «Кавказской пленнице». Помните?

— Но-но, — строго погрозил ему пальцем Таракан. — Знаем мы твой фольклор, опять, поди, пьяного до изумления из автобуса будем выгружать. Тосты, бутылки, рюмки, стаканы. Рановато стал за воротник закладывать. Не по чину!

— Когда такое было? — возмутился Данила. — Адамас Соломонович, нехорошо врать.

— Напомнить? — тихо хмыкнул сидевший неподалеку Численко. Он хоть и не мог принять участие в финальной игре, но на все собрания честно и исправно приходил. И, как ни странно, не позволял себе никаких излишеств. Хотя, вроде бы, и мог на законных основаниях зависнуть в баре. Тем более, что для разномастной интернациональной пишущей братии, объявившей форменную охоту на советских футболистов, один из героев английского чемпионата мира был нарасхват.

Мельник с тоской посмотрел на товарища.

— И ты, Брут?

— Чего?

— Злые вы, — с горечью произнес Данила. — Уйду я от вас.

— Это куда ты собрался? — мгновенно сделал стойку Голодец, глядя волком. — А ну, признавайся, кто там еще к тебе подкатывал? Опять Киев или Донецк воду мутят? Учти, Малой, попробуешь сбежать в другую команду, мы тебе сразу дисквалификацию на год впаяем, так и знай!

Тьфу, зараза, это же из подсознания фраза из «Джентльменов удачи» всплыла, а этот фильм здесь на экраны еще не выходил. И как теперь быть?

— Да это из анекдота какого-то, Адамас Соломонович, — принялся неуклюже врать Мельник. — Суть не очень помню, а фраза прилипла. Вот и сказанул машинально.

— «Машинально», — передразнил его тренер. — Смотри, Малой, доиграешься. Языкастый стал, просто ужас.

— Да ладно, хорош парня прессовать, — вступился за товарища Аничкин. — И вообще, давайте, что ли артистов послушаем.

Вот, кстати, встрепенулся Данила, с признательностью кивнув Витьке, точняк, с ними ведь из Москвы еще для поддержки несколько известных деятелей настоящего искусства прилетели. Причем, как на подбор, все динамовские поклонники. Юрий Никулин, Евгений Леонов, Лев Дуров, Василий Лановой — что ни имя, то звезда! И второй день без всякого зазнайства эти известные всей стране и любимые ею люди честно старались сделать так, чтобы футболисты находились в самом добром расположении духа. Читали стихи, показывали отрывки сцен из спектаклей и кинофильмов, рассказывали забавные истории. Данила даже успел зацепиться языками с Никулиным и пополнил его копилку анекдотов парой-тройкой неизвестных артисту.

Правда, не все игроки шли на контакт с гостями. Вот, к примеру, тот же Яшин — стоило только завязаться веселой беседе с взрывами хохота, как голкипер норовил уйти по-английски. Мельник даже не утерпел и поинтересовался как-то за завтраком, чего, мол, Лев Иванович бегаешь? Вратарь тогда помолчал, а потом вдруг сказал:

— Понимаешь, Малой, мне очень важно держать концентрацию. Помнишь, мы «Кельн» всухую раскатали в Тбилиси? Я тогда практически без работы весь матч простоял. Но измотался страшно, ноги не держали, в раздевалке на кресло рухнул. Жорка Рябов все удивлялся, что это, мол, с тобой, когда успел устать, если за всю игру дай бог разок за мячом прыгнул. А для меня именно это главной причиной усталости было. Ведь, если бы немчики также, как у себя дома по воротам каждую секунду пуляли, пластался бы постоянно, а, заодно, избыток напряжения сжигал бы вместе с расходом физической энергии. Но так-то с первой до последней минуты стоишь и ждешь: вдруг их нападающий на тебя выскочит. А его все нет и нет. И непонятно, будет ли вообще? Кстати, самое поганое, когда тебе все-таки разок зарядят, а ты уже перегорел и запустил «бабочку». Тогда вообще хана — пара-тройка бессонных ночей железно обеспечена. Лежишь, как дурак, зенками потолок буравишь, сам себя накручиваешь, ищешь ошибку, прикидываешь, как правильно сыграть надо было.

— Погоди, Лев Иванович, — помотал головой сбитый с толку Данила. — Не пойму, а артисты здесь причем?

— Дурашка еще потому что, — глянул на него с жалостью Яшин. — Подумай, чудак-человек, ведь ты работаешь, готовишься, настраиваешь себя, верно?

— Верно.

— А тут тебя бац и отвлекают. Приятно? То-то и оно. Поэтому мне гораздо проще и удобнее, если никто не лезет ни со стихами, ни с песнями. Взял удочку, сел на берегу, сигаретку прикурил и тишина. Тут даже не сколько улов важен, сколько сам процесс.

— Вон оно что, — задумался Мельник. — Интересно. Надо будет обдумать все хорошенько. По сути для тебя рыбалка в качестве своеобразной медитации выступает.

— Чего? — опешил голкипер. — Какой еще, к херам, медитации-шмедитации? Знаешь, Малой, валил бы ты со своим умничанием. Надоел хуже пареной репы.

— Уже в пути! Один вопрос напоследок можно?

Яшин гневно засопел.

— Валяй.

— По поводу сигарет. Почему бы тебе, Лев Иванович, на те же сигары не перейти? А что, — торопливо проговорил Данила, заметив, что собеседник наливается краской гнева. — Они ведь на порядок безопаснее. Там ведь дымом не затягиваешься, а как бы рот полощешь. Я тут прочел в одном журнале, что у тех, кто сигары предпочитает, рака горла не бывает. Попробовал бы? А мы бы Ривелино раскулачили, чтобы он из Бразилии тебе пару коробок на пробу заказал.

— Сам догадаешься, куда я тебе эту сигару запихаю, или подсказать? — мрачно поинтересовался Яшин. — Не хватало еще, чтобы меня всякая шелупонь зеленая уму-разуму учила. Без сопливых разберусь!

— Жаль, — с искренним сожалением вздохнул Данила. — Я ведь как лучше хотел.

На стадион приехали заранее. Бесков хоть и был относительно спокоен, но нет-нет, да и прорывалось что-то истерично-нервное. И поэтому он настоял, чтобы команда покинула гостеприимный отель с приличным запасом по времени. Игроки немного поворчали, но в позу никто не вставал — мыслями уже все были там, на зеленом газоне. И потому привычных шуток-прибауток и дружеских подначек практически не звучало.

Мельник тоже заразился общим настроением и сидел в автобусе молча. В голове крутились картинки возможных комбинаций, различные варианты развития атаки. В какой-то момент парень даже поймал себя на том, что его немного потряхивает. Еще бы, финал — не хухры-мухры! Как вспомнишь, что в той, другой истории московскому «Динамо» не суждено было взять заветный трофей, так руки-ноги становятся ватными, а живот скручивает неприятной судорогой. Черт, как бы не перегореть, мелькнула предательская мыслишка.

Данила огляделся. Одноклубники сидели с застывшими бледными лицами, словно прислушиваясь к себе, пытаясь определить свое состояние, поймать нужное настроение. Движения футболистов смотрелись точно кадры подводных съемок: нарочито замедленные, даже заторможенные. Казалось, игроки подавляют изо всех сил приступы нервного напряжения и ненужной суеты.

— Станция Березайка, кому надо вылезай-ка! — громко сказал Голодец, нарушив ломкую тишину, когда автобус остановился у служебного входа на стадион. — Пошли, ребята.

— Окропим снежок красненьким, — нервно хохотнул Мельник.

— Ты про что, Малой? — удивленно повернулся к нему Маслов.

— А, забудь, — махнул рукой Данила. — Лезет в башку всякая муть. Анекдот такой есть.

— Ну-ка, — заинтересовался Валерка. — Рассказывай.

— Бандита-рецидивиста проверяют в психушке на вменяемость, — начал Данила. — Спрашивают: «Зимой и летом одним цветом. Что это?» А он им и отвечает: «Кровушка!»

— Вот ты придурок, — заржал Аничкин через пару секунд. — И правда, хрень какая-то.

— Точно! — поддержали капитана другие игроки. А Мельник отвернулся, чтобы скрыть довольную ухмылку. Может и придурок. Зато ребята встряхнулись и малость отошли от своего летаргического состояния.

В раздевалке остро пахло натиркой. Массажист «Динамо» яростно разминал мышцы лежащему на столе и довольно покряхтывающему Еврюжихину. Яшин уже оделся и стоял у стены, постукивая об нее мячом. Кто-то из футболистов продолжал сидеть в кресле, неторопливо зашнуровывая бутсы, кто-то нетерпеливо разминался, махал руками или приседал.

Бесков стоял в стороне с застывшим, безучастным лицом. Но глаза выдавали его — они лихорадочно блестели, а зрачки метались, ощупывая пытливыми взглядами то одного игрока, то — другого.

Голодец не спеша прохаживался по раздевалке, задерживаясь иногда возле кого-нибудь. Постоит рядом, потом наклонится и шепчет что-нибудь на ухо. Дает последние наставления. А игрок лишь послушно кивает, соглашаясь. Чувствуется, что все уже не раз обговорено, но спорить никто не хочет. При другом раскладе вполне вероятно, что кто-нибудь не выдержал бы, да и послал надоедливого приставучего наставника, что выклевывает мозг, словно неутомимый лесной трудяга-дятел. Но момент таков, что футболисты напротив безмерно благодарны тренеру за участливое внимание.

— Время! — в распахнутую дверь заглянул взъерошенный администратор «Динамо» Ильин. — Зовут. Пора.

— А что, братцы, натопим жирку из «барсуков»? — выкрикнул Данила. Сам не понял, что его вдруг дернуло. — Говорят, целебная штука. Да еще и недешевая. Загоним местным барыгам, как раз родне на подарки хватит.

— Га-га-га!!!

— Иди, болтун, — притворно нахмурился старший тренер. — Но глаза смеялись. Показалось, или Бесков и в самом деле благодарно кивнул? Да ну, точно показалось. От Иваныча похвалы, как и снега зимой не допросишься.

Дробный перестук шипов по бетонному полу. В коридоре москвичи сначала шли нестройной толпой, но, ближе к выходу, как-то сами по себе начали выстраиваться в привычную цепочку, становясь друг за дружкой. И попробуй занять не свое место, прибьют мигом и фамилии не спросят. Рядом такая же колонна испанцев. Игроки то и дело поглядывают на соперников.

Мельник стоял последним. Так уж повелось с того самого первого матча в Одессе. А потом уже и он сам не захотел что-либо менять. Оно, знаете ли, как-то спокойнее, когда соблюдены все необходимые условия. Вон, Юрка Семин незаметно, как ему кажется, крестится. А ведь придет время и будет делать это уже ни от кого не таясь. Но сейчас нельзя.

А Валерка Маслов примеривается, чтобы перешагнуть через порог непременно левой ногой. Смешно. Но…у каждой Марфушки свои игрушки — главное, чтобы на поле дурить не начал никто, а что уж там себе напридумывал игрок — это его личное дело.

— Крик какой стоит, — прислушался к гулу стадиона и зябко поежился Долбоносов. — Интересно, за нас хоть кто-нибудь болеть будет?

— Так пойдем и заставим их, — несильно хлопнул его по плечу Мельник. — Увидишь, еще на руках после игры понесут!