Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава 15 В поисках «генерального» инвестора

Ещё в мае сего года постановлением ВЦИК и СНК РСФСР было введено в действие «Положение о Народном Комиссариате Внутренних Дел РСФСР», по которому на рабоче-крестьянскую милицию возлагались задачи по охране большинства гражданских учреждений и сооружений общегосударственного исключительного значения, концентрационных лагерей, лесов, плантаций и так далее.

Как уже говорил, в ноябре произошла следующая перемастурбация: заинтересованным ведомствам было предложено самим производить охрану своих объектов «вольнонаемными вооруженными или невооруженными сторожами». Таким образом, наш отряд военизированной охраны (ОВО) оказался в подчинении у губернского управления Народного Комиссариата Путей Сообщения (Наркомпуть или НКПС).

В принципе, ничего особенного не поменялось: главный «босс» всё тот же — Дзержинский Феликс Эдмундович, который железной рукой наводил порядок (и навёл, таки!) на железной дороге.

Посему после ноябрьских праздников, ещё раз побывал в Нижнем Новгороде — в этот раз по служебным делам и не только. По кабинетам губернского управления НКПС пришлось побегать, нервы себе и людям изрядно потрепать! Одно хорошо — узнал царящие здесь порядки… Точнее сказать — беспорядки, что впоследствии весьма пригодилось.

Уже по уже другим — комсомольским делам, с собой в командировку взял Ефима Анисимова, Кондрата Конофальского и Елизавету Молчанову — благо начались осенние каникулы. Пора детишек потихоньку приучать к общественной деятельности на более высоком уровне.

В этот раз ехали в нормальном пассажирском плацкартном вагоне… Ну, «в почти нормальном» — если называть вещи своими именами. Остановились там же — в доме родственника одного из моих замкомвзводов, заплатив за «полный пенсион».

У Головановых в этот раз решил не появляться — чтоб уменьшить риск непроизвольного изменения «реальной» истории. Вдруг Александр передумает стать чекистом, а захочет по моему примеру — вирши сочинять, положим? Это в мои планы не входит…

С первых же часов нашего пребывания в Нижнем… Слов у меня нет — одни эмоции: вот что НЭП животворящий творит.

Вроде, чуть больше трёх месяцев прошло с моего первого здесь появления — а город не узнать!

Мои комсомольцы, одетые подчёркнуто «по-пролетарски» — из всей роскоши только комсомольский значок, между всякими комсомольскими учёбами, семинарами, да общественными занятиями в Волисполкоме РКСМ, бродили по улицам Нижнего с раззявленными ртами — как по улицам Парижа, переполненных модными магазинами…

Сверкали огни реклам и, в огромной витрине под звуки струнного оркестра и, манекенщицы казавшиеся какими-то неземными существами, демонстрировали последний cri (крик, писк) парижской моды во всём его безумном упомрачении.

Рисунок 36. Модницы 20-ых годов, предпочитающие одеваться «по мещански».

Видать, такое было в диковинку и местным: столпившиеся вокруг мужчины с горящими как у вампиров глазами и текущей по клыкам слюной, от вожделения, отпускали непристойные пошлости и одна за другой курили папироски продаваемые вездесущими мальчишками.

— Так одеваться, это мещанство, — говорит Елизавета, а сама чуть не плачет.

— Мещанство… — как сомнамбула, эхом повторил за ней Ефим, не отрывая глаз от манекенщицы в весьма откровенном наряде.

— Товарищи, это временное отступление! — поблескивая «стёклышками», хорохорился Брат-Кондрат.

Кто-то из толпы буркнул Нострадамусом:

— Временное, временное… Потом, снова с голой жоп…пой ходить будем.

Для комсомольца той поры, обвинение в мещанстве чуть ли не самое страшное… Страшнее, только в прямой контрреволюции, наверное.

— «Мещанство», товарищи, это не одеваться так — а завидовать так одевающимся!

И, еле-еле оторвав их от этой витрины, потащил дальше.

Перед следующей витриной, мы столбами соляными окаменели все вместе… Нет, не гэй-парад из содомитов в Гоморре увидели обернувшись — но тоже нечто забавное. В окне часового магазина «Павел Буре» был выставлен большой глобус со стилизованным изображением циферблата. С одной его стороны стоял Ленин с факелом в руке и красным знаменем в другом. Цифра «12» на циферблате была красной, а часовую стрелку к ней подтягивали — взявшись за верёвку как бурлаки, рабочий, крестьянин, красноармеец и матрос… Надо всем этим красовалась надпись: «Близок час всемирной революции!».

— Нифигасе… — осталось только молвить.

Неподалёку, на витрине кондитерской можно было увидеть портреты вождей из шоколада с мармеладом, на витрине галантерейного магазина — портреты Карла Маркса и Фридриха Энгельса в окружении дамского «тонкого» белья.

— … Уебалтурится всем хавающим пиплом!

Как тротил с кокаином — причудливая, взрывная смесь революции и НЭПа.

— Пойдёмте, ребятишки, дальше — пока у нас с вами крышу окончательно не снесло.

Через три дня посадив Ефима и Елизавету на обратный поезд, занялся тем — ради чего собственно сюда и приехал. Первым делом посетил «Нижегородский государственный университет» — не так давно открытый на базе эвакуированного ещё в 1915 году «Варшавского Политехнического института» и, побродив по его аудиториям и пообщавшись с народом, нашёл ту — где читают лекцию по химии.

Терпеливо дождавшись окончания, подловил на выходе несколько раздражённого, довольно молодого ещё — не более сорока пяти лет профессора-химика и, угостив его собственноручно заваренным чаем в пустом деканате, предложил за соответствующее вознаграждение произвести анализ привезённого с собой шлака и кусочка чугуна. Тот, сперва зачерпнув жменю шлака и поднеся её под нос, долго рассматривал в упор, затем обнюхал и мне показалось даже — собрался лизнуть языком… Но обошлось:

— Доменный шлак, говорите? Хм, кгхм… Очень интересно… Зачем Вам знать его состав, если не секрет?

— Нет, не секрет вовсе никакой — из присущего мне с младых ногтей любопытства.

Тот, несколько сбитый с толку:

— Никак надеетесь обнаружить там золото?

— Я? Я — нет, а Вы?

Профессор неожиданно рассмеялся:

— Если найду там золото — оно моё. Остальное всё ваше, молодой человек. А пока с Вас три тысячи совзнаками.

— Ох, ну ни… Почему так много?

— Реактивы нынче дороги… И половину — вперёд!

Сказать по правде, считал учёных этого времени более лоховатыми. А этот — просто упырь-кровопийца, какой-то. Видать, только что завершившаяся эпоха Военного коммунизма — пошла нашим «яйцеголовым» на пользу… Для тех кто выжил в после, конечно.

Разгружая лопатник, спрашиваю:

— Когда подходить за результатами анализа, Дмитрий Павлович?

— Мммм… Пожалуй, через парочку недель.

Задержав банкроты в руках, я:

— Расписку я с Вас брать не буду, уважаемый профессор, но если надуете…

Набычился:

— Вы мне угрожаете?

— Нет… А, что? Похоже⁈

Несколько минут в немалом напряжение глядя друг на друга, мы вдруг — одновременно не сговариваясь, рассмеялись.

— А Вы — весьма забавный молодой человек!

— Вы мне тоже сразу понравились, профессор!

По-моему, мы с ним сработаемся.

В тот же день, пригласив в довольно приличную нэпманскую забегаловку, встретился с двумя «архивариусами» — в прошлый приезд нанятыми мной для поисков документов по эвакуации петроградских заводов в 1918 году. Бегло изучив нарытую ими информацию, сполна рассчитался за работу и принялся «ковать железо — пока горячо», рассуждая примерно так:

«Вчера было рано, завтра будет уже поздно! Не один я такой умный — за борьбу с бардаком на транспорте взялся сам „железный Феликс“. Кроме того: деловая активность у народа просыпается с каждым днём и каждым часом и, если промедлить — мне могут только от дохлого осла уши достаться, вместо заводского оборудования!».

Съехав после проводов ребятишек от «родственника» в нанятую квартиру, первым делом разыскал хорошего портного и, «слегка» переплатив за срочность — заказал себе новое командирское обмундирование из лучшего материала: гимнастёрку из аглицкого сукна, синие галифе, будёновку со звездой, шинель с «разговорами». Нашёл сапожника и тот сшил «комсоставовские» сапоги. Новенькую, скрипучую портупею с кобурой, такой же «совнаркомовский» портфель с двумя замками — купил на рынке, «ромбы» на петлицы и все положенные нашивки приобрёл по старому адресу — в губернском управлении НКВД, где у меня уже появились кое-какие нужные «подвязки».

«Деловые связи» — то есть, он же — «блат».

Бабла на эти понтюшки улетело просто немерено, зато теперь выгляжу безукоризненно — хоть к самому Председателю Совнаркома с докладом!

С собой были бумаги — бланки документов с печатями, «приобретённые» Мишкой во время нашей с ним «налоговой» экспедиции. Кроме этого, образцы кое-каких «грозных» документов с самых высоких инстанций — которые у меня появились после поездки наших «ходоков» в Москву. Кой-какими «нужными» навыками я владел ещё «там»:

Хочешь — не просто «жить-выживать» в смутные времена, а «жить хорошо» — ещё не тем овладеешь!

«Местные» же документы были ещё тот примитив, поэтому не составило особого труда изготовить липовые бумаги нужной мне направленности.

Как только всё было готово, посидел с утра полчаса — гримируясь с помощью одолженного у нашего режиссёра чемоданчика, посмотрелся в зеркало…

Хрен узнаешь!

Жгучий, евреистого вида брюнет лет за тридцать, нос с горбинкой, властный подбородок, не терпящий возражения взгляд…

Я готов!

Заранее договорился и за мной приехал не извозчик какой-нибудь провонявший конской мочой, а «мотор»:

— В Управлении губернской железной дороги!

Подъезжаю к уже хорошо знакомому мне зданию и, озадачив шофёра ждать, решительно направляюсь в кабинет начальника…

Лёгкий мандраж, конечно… Преградившую было мне путь секретаршу, посадил на место — предъявив никогда ею ранее невиданную «корочку», наскоро забацанную из одного моего «роялистого» квалификационного удостоверения:

— АРХИСРОЧНО!!! По делу, не терпящему отлагательств!

Она такой грозной государственной ксивы — отродясь не видела, поэтому едва не упала в обморок.

Захожу — кабинет полный народу за длинным, покрытым зелёным сукном столом. На стене — портреты Ленина, Троцкого, Дзержинского. Накурено…

Хоть их всех разом вешай!

Все присутствующие как по команде оборачиваются и таращатся на меня в предшоковом состоянии, некоторым — даже «взбледнулось». Хорошо, хоть не до рвоты…

Безапелляционно заявляю:

— АРХИВАЖНО!!! Попрошу всех посторонних немедленно удалиться!

Оставшись наедине с управляющим Нижегородским отделом НКПС, представившись ничего не говорящей хозяину кабинета должностью и фамилией, открываю «совнаркомовский» портфель и достаю папку с бумагами. Одну из них подсовываю ему под нос:

— АРХИСЕКРЕТНО!!! Первым делом распишитесь о неразглашении государственной тайны.

Обалдевший «ответственный работник», всем обликом — опытный чинуша, за период военного коммунизма и, всякое видавший — но такое «явление» впервые, лишь мельком глянув — тут же подписывает.

Подсовываю одну за другой, бумаги:

— Теперь, ознакомитесь с постановлением Реввоенсовета… Совета Народных Комиссаров… Наркома Путей Сообщения…

Читает и, его пенсне на лоб лезет:

— Действительно будет новая война с Польшей⁈

— Будет или не будет, а мы должны выполнять приказы руководства! Для предстоящей переброски частей Красной Армии из Сибири к польской границе, необходимо навести на железной дороге революционный порядок!

Тот, как застыл — только кивает, как болванчик…

— Товарищ, поторопитесь: мне ещё надо весь город, уезды и волости объехать по плану мобилизационной готовности!

Подписывает и, я ему предоставляю ещё одну бумагу — об ответственности за невыполнение первых двух…

Того, аж на испарину пробило!

Дружелюбно улыбаюсь, прежде чем покинуть кабинет и предупреждаю:

— Советую отнестись архисерьёзно, товарищ: следом за мной едет комиссия с выездным трибуналом… В Туле говорят, уже кого-то расстреляли. Не доводите до греха, Карла Маркса ради!

На прощанье похотливо улыбнулся пунцово покрасневшей секретарше и, был таков…

В главной из бумаг, был приказ об срочном освобождении всех станционных железнодорожных тупиков, запасных путей и складов на железнодорожных станциях, полустанках и разъездов Нижегородской губернии, от скопившегося там «металлолома» и отправке его для дальнейшей утилизации на полустанок Ульяновский.

Не знаю, как на деле выйдет, но возможно — мне что-то обломится из более чем трехсот вагонов с оборудованием Петроградского арсенала, Петроградского патронного завода, Петроградского трубочного завода (взрыватели), Обуховского сталелитейного завода, Охтинского порохового завода, ряда частных предприятий… Кроме того, неведомыми путями к нам забрели новейшие американские станки из Брянского арсенала[1], полученные ещё при «временных» — прям перед самим Октябрём.

В «реальной» истории всё это было растащено «по аулам» и сгинуло неизвестно где, без особой пользы. Я же, возможно найду этому добру подобающее применение.

Однако, для мной задуманного — одного лишь скоммунизденного оборудования критически мало. Самому тупому лесному ёжику понятно, что для прогрессорства нужны деньги: попаданец без денег — подобен паровозу без воды. Без денег и причём — денег больших, он обречён кувалдой всю жизнь на заводе махать или над пыльными бумагами где-нибудь в конторе корпеть — зарабатывая на солёный кусок хлеба.

Итак, мне нужны крупные оборотные средства… Где их взять?

Естественно по своему богатому жизненному опыту, я был уже весьма далёк от юношеской наивности биологического возраста тела и, отчётливо понимал: во все без исключения времена и при всех социально-экономических формациях, честным трудом — можно нажить лишь трудовую сутулость со скоротечной чахоткой, но только не первоначальный капитал.

Что делать?

Сравнительно честный способ добыть денег — найти клад.

Знаю о местонахождении нескольких кладов: про два из них — помню достаточно и без компьютера. Если бы там лежали совзнаки, червонцы или даже царские золотые империалы — то без особых проблем!

Почти без проблем…

К примеру, в питерском кладе две тонны столового и прочего серебра и, их надо взять разом. Это уже нужна хорошо организованная группа в ментовском прикиде, с ксивами на обыск и автотранспортом. В московском кладе — примерно такая же лабуда… Или объявить о находке и, подобно колхозным мафиози из «Бриллиантовой руки» довольствоваться законными двадцатью пятью процентами премии от государства?

Подумав хорошенько, клады отложил в самый долгий ящик.

Ещё, можно попробовать добывать финансовые средства мошенничеством.

Конечно, Остап Бендер знал «400 способов сравнительно честного отъёма денег у подпольных миллионеров»… Однако, это всего лишь литературный герой — придуманный не шибко богатой фантазией двух юмористов. В суровой реальности же, «сына турецко-подданного» — где-нибудь прикопали бы, ещё на стадии собирания компромата.

И, наконец — нечестный способ…

Я очень хорошо изучил временной период, куда меня угораздило «попасть». Конечно, жаль — до инфы в компе пока не могу добраться, но кое-что я достаточно отчётливо помню.

Короче, если знаешь как, «срубить» первоначальный капитал в нэпманской Советской России — достаточно просто, особенно в этот период — 1921−23 годы!

Вот только, я не имею необходимых условий: я не госслужащий — имеющий доступ к неисчерпаемым «закромам Родины». У меня нет в тех структурах родственников, друзей или даже просто хорошо знакомых.

Против четырёхсот остаповско-бендеровских способов «честного» отъёма денег — существует всего десятка полтора методов нечестных и не один из них для меня пока не доступен!

Ибо, сперва нужно создать соответствующую структуру и лишь затем воровать. Сколько времени на это уйдёт, включая сюда — неизбежные отсидки в «домзаках» да «исправдомах»? Останется ли у меня время на прогрессорство — или я так и сгину в конце 20-ых безымянным вором-нэпманом средней руки?

Вопросов больше, чем ответов и я с самого момента как адаптировался после попадоса — только над ними и ломал голову.

Ещё, были у меня такие мысли…

Всё на одном месте и самостоятельно производить нельзя. В современном производстве используется порой тысячи наименований топлива, сырья, полуфабрикатов, комплектующих и так далее… Поэтому кроме денег, мне нужен хороший снабженец — ибо, везде я успевать чисто физически не могу.

Конечно, к делу не совсем относится — но в этом месте надо пояснить логику моих размышлений. Советский общественный строй 1917–1991 годов — называют социалистическим, а экономику — плановой. С первым не поспоришь, если смотреть с точки зрения социальных гарантий населению в период позднего СССР: право на бесплатное образование и медицинское обеспечение, право на пенсионное обеспечение в старости и так далее… До того, единственным реализуемым «правом» — была обязанность практически бесплатно трудиться для блага грядущих поколений.

Что же касается «плановой» экономики — то в соответствующей графе ЕГЭ ставим маленький «плюсик», а сами останемся при своём — особом мнении.

Ээээ… С чего начать?

Может, так: «знакомый моего знакомого» — по профессии каменщик, уехал на ПМЖ в Германию и устроился там на стройку. Сменное задание на восемь рабочих часов… Ээээ… Ну, положим — три тысячи кирпичей, точно не помню. Наш герой, проработавший лет двадцать на советских стройках и, имеющий упомрачительно высокой квалификационный разряд — в первый же день кладёт три тысячи с половиной за шесть часов и, сидит курит — наслаждаясь заслуженным бездельем.

Естественно подходит мастер (или кто у них там?) — «недобитый в 45-ом фашист» и, спрашивает на языке Гёте и Геббельса: «Варум нихт арбайт, русс Иван?». Ну а наш, весь такой довольный собой — пальцы веером, без всякой задней мысли рассказывает про свои трудовые свершения.

В ответ: «Вы уволены! Шнель отсель, руссиш швайн».

Наш, само-собой в дикую непонятку: «В чём дело, гнида фашистская? Я же, мол, не только выполнил — но и перевыполнил план!».

«Недобитый в 45-ом фашист» снизошёл до унтерменша и популярно объяснил: у них всё по-научному рассчитано — каменщик такой-то квалификации должен класть за 8 часов именно три тысячи кирпичей. Если меньше — он ленивый или недостаточно квалифицированный… Если больше, значит — рабочий где-то схалтурил. Соответственно и стройматериалы на стройку привозят в строгом соответствии с их потреблением: если ты допустил перерасход кирпичей — значит другой каменщик будет сидеть сложа руки…

Вот это, деточки, называется:

ПЛАНОВАЯ ЭКОНОМИКА!!!

А у нас?

А у нас, не успеют принять пятилетний план, как тут же одни идиоты — призывают, а другие — берут обязательство его перевыполнить! Ну и на хрена, спрашивается тогда — его разрабатывали и принимали в первоначальном виде⁈

Если кто-то, допустим, произвёл больше тракторов — то при тотальном дефиците всего и вся, кому-то не досталось металла — чтоб произвести столько же плугов. И, значит «сверхплановые» трактора будут стоять и ржаветь — омертвляя вложенный в них капитал.

Да, вы любую советскую газету почитайте — сплошной призыв к капиталистической анархии на производстве! Ордена и медали за такие дела вредителям вешали, вместо того, чтоб их самих за шею повесить сушиться на Солнышке — за самый изощрённый саботаж. Прости меня, Господи…

Если бы в СССР экономика была бы действительно социалистической и плановой, Стаханова расстреляли бы ещё на стадии преступного замысла. Прямо перед управлением его родной шахты — в назидании другим!

Эх, не тех при Сталине стреляли…

Так, что делаем вывод: в то время как ведущие государства мира плавно перешли к плановой социалистической экономике — экономика СССР оставалась государственно-капиталистической, с присущей капитализму анархией в производстве и всевозможными «перекосами» с «перегибами».

Ладно, это я сильно отвлёкся… Я, что хочу сказать?

Успех и карьера любого руководителя предприятия в Советском Союзе зависел от его снабженца который может «выбить» фонды — «достать» всё необходимое для выполнения плана, даже «провернуть» какой-нибудь бартер или открытую аферу. У такого хозяйственника склады были всегда были забитыми под самую крышу по принципу: «запас жоп…пу не ипёт», зачастую даже тем — что ему по профилю предприятия и даром не надо. Однако обменять на что-нибудь необходимое для выполнения плана — может вполне сгодиться…

Конечно, надо трезво взглянуть на жизнь и честно признаться: снабженец — это заведомо человек жуликоватый с «нечистыми» руками, к которым всё «прилипает».

Не нами это придумано — так уж сама наша земная жизнь устроена!

Где б, такого найти и как с таким — хотя бы подружиться «по интересам», а желательно — приручить? Чтоб, он «ел» с моих рук, не стремясь отгрызть палец?

А, сроки меж тем поджимают!

Долго мучился думая: что мне делать с моим послезнанием — насчёт введения золотого червонца в ноябре 1922 года?

Да так, ничего и не придумал…

Есть чуйка, что это — большие деньги, но механизма — чтоб их положить себе в карман, у меня нет. Я не обладаю опытом игры на валютных котировках, да и первоначального капитала у меня кот наплакал.

А, до слёз жаль — что пропадёт втуне такая инфа!

Наконец, меня осенило: надо не тратить время на создание своего собственного «первоначального» капитала — а, так или иначе «присосаться паразитом» к уже существующему! Надо найти пройдоху-нэпмана (теневого дельца, криминального авторитета и желательно — всё в одном флаконе) и, внушив ему доверие к себе «послезнанием» — использовать его самого, его связи и наворованные у народа капиталы — на всеобщее, народное же благо. Несколько очково, конечно…

ЖУТКО ОЧКОВО!!!

Однако, ничего более умного и безопасного я придумать не смог.

Такие, типы определённо существуют, существуют во множественном числе и существуют где-то рядом…

Как-то так совершенно случайно получилось (если не брать в расчёт возможное влияние каких-либо «потусторонних сил», конечно), но этот временной промежуток я перед «попадаловом» изучил[2] достаточно хорошо и могу с полной ответственностью сказать: не НЭП «развязал» рынок, а скорее — загнанный «военным коммунизмом» в подполье рынок породил НЭП и подталкивал его дальше. Серьёзные исторические источники — показывают неустранимость рынка из хозяйственной практики этого периода: во время Гражданской войны на советской территории — жил полнокровной жизнью рынок земельных угодий, строений, предприятий, ценных бумаг и прочее тому подобное… Об этом говорит и то, что почти все обвиняемые в крупных хозяйственных преступлениях — служили в Красной армии или в государственных учреждениях. Снабжение армии во все времена было «золотым дном» для всякого рода аферистов и, наша Гражданская война — не была здесь счастливым исключением: нелегальный частный капитал образовался и преумножился многократно за её годы.

Естественно, как о легендарных разведчиках, мы лишь о тех «теневых дельцах» узнаём — что попались в руки правосудия!

То есть, не о шибко удачливых…

Таких было вполне предостаточно, но почему-то вспоминается подпольный миллионер Корейко…

ХАХАХА!!!

Шучу, конечно. Перед реально историческими теневыми дельцами СССР, литературный герой Ильфа и Петрова — просто мелкий поц, торгующий деревянными членами на одесском Привозе.

Где б, мне такого пройдоху найти и грамотно «присесть» ему на уши?

«Где, где… В Караганде!».

Блин, тупой вопрос!

Нижний Новгород, при старом режиме называли «кошельком России»: здесь подобные «теневые» дельцы — должны просто кишмя кишеть. Как дизентерийные бациллы в жидком «стуле» нечистоплотного человека…

Кое-какую инфу и кой-какие идейки мне сам того не ведая подкинул Мишка-Барон, который сам вращаясь в криминальной среде и конечно же — что-то слышал, что-то видел и кое о чём догадывался. Проанализировав всю полученную тем или иным образом информацию, я решил действовать.

Рисунок 37. Надпись на 5 рублях 1923 года первого выпуска, ведёных в обращение по декрету СНК от 24 октября 1922 года, с датой «1923» по курсу 1:100 к выпуску с датой «1922», или 1:1 000 000 всех рублей ранних выпусков.

Переехав на другую съёмную квартиру — «путая» на всякий случай следы после посещения губернского управления НКПС, я приоделся в этот раз нэпманом среднего достатка и пошёл к уже знакомому мне «чёрному маклеру», на открывшийся в августе уже официально Макарьевский рынок.

Обменял «старые» банкноты образца 1922 года на только что введённые в обращение «образца 1923-го» по официальному курсу сто к одному. Естественно, на «чёрном рынке» курс был менее для меня выгодный — но учитывая предстоящую инфляцию, я оказался в немалом выигрыше.Поболтав недолго «о том, о сём», спрашиваю «в лоб»:

— У меня имеется САМЫЙ(!!!) дорогой на этом свете товар… Не сведёшь меня с тем, кто его купит?

Сперва опешив от неожиданности, тот безапелляционно ответил:

— «Рыжьё», «цацки с брюликами»? Если что-то стоящее, давай я у тебя куплю.

Смериваю его с ног до головы насмешливым взглядом:

— Штиблеты себе сперва нормальные купи! Мне нужен РЕАЛЬНЫЙ(!!!) покупатель, понимаешь?

— Не знаю такого…

А, глаза то — отвёл!

Я обвёл рукой всё пространство рынка, заставленное палатками торговцев и кишащее покупателями:

— Чё тупого включаешь? Не может такое «стадо» пастись без «пастуха»… Понимаешь, о чём я?

Набычился:

— Нет, не понимаю — о чём ты балаболишь, фраерок залётный. Уйди, не мешай людям работать…

— Да, ты не быкуй! «Работать»… — насмешливо-зло, — на стройке будешь работать — кирпичи ворочая, если ОН(!!!), — поднимаю палец в небо, — узнает, какую выгоду из-за тебя упустил.

Помолчав, провожу ладонью по горлу и трагическим шёпотом:

— А, то и… Сам понимаешь! Кто на большое бабло нюх не имеет — тот на такую «работу» не годится. Иль, ты не понимаешь⁈

Помешкав — и хочется и колется, тот сказал, посмотрев на меня с нехорошим прищуром:

— Ладно, приходи завтра в это же время — может и, объявится покупатель на твой «самый дорогой товар».

Назавтра, не успел подойти к «точке», как маклер кивнул на меня и ко мне подкатили двое. Прилично одетые, но по их мордам было видно — имеющие самое непосредственное отношение к криминальному миру.

— Показывай товар!

— Извини, но у меня с собой ничего нет. Сперва надо поговорить с вашим…

— Ну вот, а говорил «ничего с собой нет»… Хахаха!

Один из них, видом посуще и напоминающий мелкого — но злобного и ловкого хищного зверька, уже успел из моего внутреннего кармана достать «Браунинг».

— «Упакованным» оказался!

— Врезать фраеру меж ушей? — спросил крепыш и втянул ноздрями воздух, — чую это мусор.

— Да, нет — погодь…

Обыскав меня уже в открытую, мелкий извлёк запасную обойму, портмоне с парой сотней совзнаков мелкими купюрами, носовой платок и связку ключей.

— И, вправду — ничего нет, — не деланно разочарованно, — ну, тогда пойдём, мил человек, с нами…

Дальше, всё было как в фильме «Место встречи изменить нельзя»: меня завели в ближайшую подворотню и втолкнули в…

Нет, не в хлебовозку!

В какой-то крытый фургон на лошадиной тяге и ОЧЕНЬ(!!!) медленно куда-то повезли. Оба уркагана были внутри и всю дорогу радовали меня блестящими «перспективами» моей скорой бесславной кончины:

— Лучше сам признайся, что ты — агент угрозыска… Тогда мы тебя не больно зарежем. Иначе, на лоскуты порвём — ДОООЛГО(!!!) будешь мучиться!

Иногда, просто стыла кровь в жилах! Если честно предполагал, что будет как-то… Культурней, что ли…

Я отмалчивался — ибо, конкретно забздел и, это их бесило больше всего:

— Чё молчишь, мусор краснопёрый? В падлу с людьми поговорить⁈

— Очково, что-то мне с вами разговаривать… Давайте лучше, все вместе дружно помолчим, а⁈

— БУГАГАГА!!!

Наконец приехали и меня чуть ли не пинками вышвырнули на мощённый камнем двор большого, каменного, богатого частного дома о двух этажах. Лохматый здоровущий кобель на цепи — до хрипоты лает, на говно исходя… Мимо него не убежишь… Курочки хлопотливо квохчут яички снеся, свинки в сарае довольно хрюкают нагуливая жировую прослойку… Недобро косящаяся старуха с двумя ведрами куда-то побежала… Сельская идиллия!

Аж, помирать страшно…

Особенно долго разглядывать не дали, втолкнули в дом. Светлица или горница — хрен разберёшь с большого перепуга… Ну, не спальня и не трапезная — это точно. Занавески на окнах, ходики на стене, герань на подоконнике, фарфоровая посуда и статуэтки на комоде и кругом всё такое богато-кружевное, купеческо-мещанское…

Нашим комсомольцам бы, однозначно очень не понравилось!

У окна за довольно-таки приличным столом — на котором большие канцелярские счёты, папки с документами, отдельные листы бумаги и письменные принадлежности, сидит культурно одетый крепенький мужичок с большими залысинами на голове и очками на носу — на первый взгляд напоминающий главного бухгалтера преуспевающего колхоза-«миллионера». Вроде бы обычный мужик… Однако, нет-нет и, его в общем-то — округло-добродушное лицо с жёсткими усиками, передергивает какая-то злобно-нервная гримаса. Один в один как у Петра Великого в старом чёрно-белом фильме.

Бьюсь об заклад, он ещё и «падучей» страдает!

Эпилептическими припадками, то есть…

Крепыш стоит за спиной, сопя мне в затылок, Мелкий выкладывает на стол хозяину дома изъятые у меня вещи и что-то на ухо докладывает, постоянно на меня оглядываясь. Слышу только что-то про «бытовые отходы» и про самую заднюю часть большинства животных — которого за нами «не было».

Опять же — сильное отличие от фильма, где так талантливо сыграли два Володи — Высоцкий и Конкин: за стол меня не пригласили и самогону не налили. Хозяин, не предложив даже сесть, рявкнул:

— Ну, что там у тебя, убогий?

— Уважаемый, у меня имеется для Вас самый дорогой товар на свете…

— «Брюлики», что ли? Почему с собой не взял?

— Вы тоже предприняли кое-какие меры предосторожности, — криво через силу улыбаюсь, — извините, не знаю как Вас по имени-отчеству…

— Тебе не всё равно? — равнодушно-раздражённо, — всё одно помрёшь вскорости.

— БУГАГАГА!!! — заржали оба шныря.

— Не стоит нам с Вами торопиться записываться в покойники, — как можно спокойно отвечаю, хотя внутренне всего колотит, — если есть возможность длительного и взаимовыгодного сотрудничества.

Подозрительно смотрит, передёргивая щекой:

— Какое, интересно, «сотрудничество» у меня может быть с «фараоном»?

— Почему же, так сразу — «с фараоном»⁈ — недоумеваю.

— Да, ты на свою рожу в зеркало посмотри, «ёперуполномоченный», — все трое ржут, — бугагага!

Да… Актёр из меня — прав был Аристарх Христофорович, довольно хреновый.

Вдруг, он серьёзно:

— Ладно, говори с чем пришёл — мне с тобой валандаться особенно некогда. Скажи спасибо, что ещё велел живым привезти…

Слегка, но с достоинством кланяюсь:

— Спасибо Вам, кем бы Вы не были… А пришёл я с самым дорогим товаром, какой только бывает на Свете.

Те переглядываются в замешательстве:

— Опять ты за своё⁈ Если решил «со сдвинутой чикой» прикинуться — так у нас не суд присяжных, не прокатит: мы на «тот свет» определяем — а не в дурку.

— Я принёс Вам информацию, которая и есть — самый дорогой на свете товар…

Раздражённо от слова, смысла которого не понимает:

— Да, это ты мне мозги пудришь⁈ Выражайся ясней: чё за «информация» такая, где она и сколько она весит?

Я, с отчётливо слышимым звуком, постучал себя пальцем по лбу:

— Информация здесь, а сколько она будет «весить» — от Вас зависит! От вашей способности превратить её в драгоценный металл.

— Разреши, я ему лобешник прострелю? — предложил Мелкий, — посмотрим — выскочит оттуда его «формация» или нет.

— Я предлагал ему промеж ушей врезать, — задышал прям в ухо Крепыш, — сразу бы опростался, болезный.

— Погодьте чуток… — вижу ихнего главного, моя последняя фраза заинтересовала, — продолжай, фраерок!

Ожесточённо прочистив ухо мизинцем, я сморщившись:

— У меня есть сведения о неком предстоящем событии — которые Вам, возможно пригодятся.

— Шмон, облава или ментовская засада где…? — предположил Мелкий.

Видать, при своём пахане — он является некой «структурой», отвечающей за безопасность.

— Не мельтеши, Упырь! — досадливо отмахнулся нервный «Бухгалтер», — сядь на лавку, здесь разговор серьёзный пошёл… Что за «событие», такое?

Беря быка за рога, я самовольно подошёл и сел на стул напротив собеседника:

— На этих сведениях, носящих финансовый характер, можно ХОРОШО(!!!) подняться. Если Вы, конечно, деловой человек — а не мелкая уголовная шелупонь.

Красноречиво скосил глаза на Упыря на лавке под образами.

Вижу, главный пахан заинтересовался вполне конкретно:

— Вот, как⁈ Ну… Выкладывай!

— Кажется, торговые сделки без взаимовыгоды не заключаются, да? — смотрю ему прямо в глаза, — даже большевики это уже поняли и отказались от продразвёрстки… Или Вы разделяете мнение «левой оппозиции» на этот счёт?

Смотрю — психует:

— А если я сейчас попрошу этих добрых людей тебе палец дверью сломать или кочергой «очко» прижечь?

Крепыш за спиной снова подошёл вплотную и «возбуждающе» задышал в правое ухо.

Я так понимаю: электропаяльников у них нет — по причине технологической отсталости России и, братва в случае необходимости — использует нагретые в печи металлические предметы домашнего обихода…

Киваю согласно головой:

— Конечно при таком раскладе, я долго геройствовать не буду и всё Вам выложу — а потом упокоюсь где-нибудь…

— Свиньям тебя скормлю, — спокойно подсказывает, — корма дорогие, а такие как ты — дерьма свинячьего не стоят.

— Хорошо: свиньям — так свиньям! — прикладываю руку к сердцу, — однако, пройдёт быть может несколько месяцев и в финансовом мире появится другая информация… А к Вам с нею — уже никто не придёт.

Задумывается конкретно и, наконец:

— Ладненько… Как кличут то, тебя?

— Отзываюсь на прозвище «Серафим».

— «Серафим»…? — напрягает память, морща лоб, — не слышал о таком деловом… Был этим летом некто «Поп» из залётных фраеров, да надолго у нас не задержался. Так, что ты хочешь за свою «информацию», Серафим?…Денег?

Хитро улыбается, типа — знаю я тебя, как облупленного!

— Что такое «деньги», — вопрошаю, — особенно в наши смутные времена? Так — прах, тлен… МУСОР!!!

— Так, чего ж тебе⁈

— Извините как Вас…?

— Зови меня — Ксавер, — представляется, впрочем не протягивая руки, — этот на лавке — Упырь, а за спиной у тебя — Саул…

Крепыш подтверждающее засопел…

— Получая от меня сведения финансового порядка Вы, Ксавер, будете иметь с этого какой-то навар… Ведь, так?

Хитро-угрожающе прищуривает один глаз, как целясь:

— Да, кто его знает… А если одни лишь убытки?

— Значит, Вы — банкрот и в деловые не годитесь, — развожу руками и крестясь на образа, — ну а я вскорости умру мученицкой смертью и поделом мне! Надо более осмотрительнее выбирать инвестора…

Последнее было сказано вполне искренне.

Ксавер только крякнул и махнул рукой, типа «продолжай дальше».

— Мне за информацию положена какая-то доля с этого навара… Я правильно рассуждаю? Я рассчитываю на половину.

— Пятая часть.

— Чёрт с Вами — треть…

Лицо Ксавера угрожающе задёргалось, как перед началом припадка:

— А к свиньям⁈

Поспешно соглашаюсь:

— Хорошо, хорошо! Уговорили — четверть.

Подумав, тот кивнул головой и мы ударили по рукам… Впрочем, совершенно бессмысленный торг: при любом раскладе, я не сумею контролировать маржу и могу лишь рассчитывать на его честность и заинтересованность в получении следующей информации.

— Мне нужна моя доля не налом, а в виде инвестиций…

Морщится:

— Говори проще!

— Ну, к примеру… — задумываюсь, — в городах, особенно в столицах — жуткий жилищный кризис! Жильё там уже давно не строят и неизвестно когда начнут. Деньги, просто так на полу валяются и их никто не поднимает! Я хочу построить домостроительный комбинат — производящий обыкновенные сборно-разборные избы из обыкновенных же бревен или лучше — железнодорожных шпал. Для этого мне нужно оборудование, сырьё и опытные строители… Вы вкладываете мои деньги, если есть желание — вкладываете свои и, имеете с этого определённый процент.

Ксавер встал и не торопясь походил вокруг стола, размышляя вслух.

— Как обманчиво бывает первое впечатление о человеке… Нет, это не «мусор»! — усевшись на место объявил он шнырям, — тот бы горы золотые посулил — чтоб отсюда живым уйти… А этот — просто идиот.

— БУГАГАГА!!!

Я тоже не удержался, признаюсь:

— Хахаха!

Затем, когда веселье немного стихло:

— В год, на ремонт городских домов в России расходуется свыше 130 миллионов рублей и, не менее 400 миллионов на строительство новых…

Те, чуть не хором:

— СКОЛЬКО⁈

«Магия» больших чисел — неотразимый психологический приём! Начинаю общаться с ними жёстко, уверено:

— Сколько слышали. Половина этой суммы, если не больше — приходится на частный или кооперативный капитал.

Ксавер в этот момент хотел что-то сказать… После моих слов поперхнулся, привстал и, перегнувшись через стол приблизил своё лицо с налитыми кровью глазами к моему, заглядывая в самую душу:

— Так ты хочешь сказать…

Здесь, главное — не забздеть!

Несколько бесцеремонно перебиваю его:

— Что я хотел сказать — Вы уже слышали. Теперь, я хочу предложить захватить часть этого рынка. Но вижу — не к тому пришёл: Вы предпочитаете мелочь по карманам тырить.

Ксавер, стал напоминать рака в кипящем ведре:

— Вот, значит как… А, что ты такой дерзкий, фраерок? Стоит за тобой кто-то, что ли? Скажи кто, я возможно подумаю…

Все трое, снова переглянулись.

— «Подумаете»⁈ Как говорят умные люди «время — деньги»… Интересно, сколько Вы уже бабла потеряли и ещё потеряете, уважаемый Ксавер, пока наконец начнёте думать и действовать конструктивно?

Садится обратно и хлопает ладонью об стол:

— «Серафим», говоришь?!. Хорошо! Я согласен на твои условия, Серафим… «Инвистиций» не дождёшься, но если что стоящее скажешь — насчёт доли не обману… НУ⁈

Опасливо кошусь на обоих навостривших уши шнырей:

— Этим двоим можно доверять?

Теряет терпение:

— Можно… ГОВОРИ!!!

Собираюсь с духом и выпаливаю:

— 27 ноября 1922 года начнётся поступление в обращение банкнот номиналом в 1, 3, 5, 10 и 25 червонцев, обеспеченных золотом.

Эффект разорвавшейся бомбы:

— «ЗОЛОТОМ»⁈

— Да, золотом! Червонец ассигнацией будет приравнен к 10-рублёвой золотой монете царской чеканки и обеспечен на 25 % своей стоимости золотом, другими драгоценными металлами и иностранной валютой и на 75 % — легко реализуемыми товарами и краткосрочными обязательствами…

Все трое слушают, аж раскрыв рты!

— … Будет отмена обязательной сдачи государству золота в изделиях, слитках и монетах. Будет разрешена свободное обращение золота в изделиях и слитках, а также купля и продажа золотых царских монет и иностранной валюты за совзнаки. Однако, продолжится запрет использования валютных ценностей в качестве средства платежа.

Своего золотого «сеятеля», большевики будут чеканить в следующем году — эту информацию я пока утаил.

— От кого узнал? — был первый вопрос.

— От знакомой сороки — которая «на хвосте принесла».

По ходу, «сорока» им показалась вполне достоверным источником информации и разговор сразу перешёл в деловое русло:

— Котировка?

— Госбанк, руководствуясь конъюнктурой, оценит один червонец в 11 400 рублей совзнаками образца 1922 года… Естественно, рыночная цена будет выше.

Как хорошо, что перед «попадосом» как раз по НЭПу тупил! Кое-какие даты и цифры, прямо воочию — как на экране монитора вижу. А когда удастся оживить комп…

Тот замер, что-то прикидывая в уме:

— Неделя осталась… А ты не врёшь?

Впрочем, это он уже по привычке…

— А мне это зачем? — с недоумением вопрошаю, — с жизнью можно счёты свести и менее экзотическим способом… Бросившись под паровоз, например или проглотив полпуда мышьяку.

Ксавер хохотнул:

— Хахаха! Вот в этом ты прав!

Он быстро засобирался, куда-то сбегал с моими вещами и вернулся с большим кожаным портфелем. Буквально «на скаку», спросил несколько досадливо:

— Что раньше не пришёл?

— Пока Вас искал по объявлениям в газетах…

— Ну ты, шибко то, здесь не умничай!

Выгребая какие-то вещи из ящика стола в портфель и рассовывая что-то по карманам, обратился к своим:

— Упырь, Саул! Серафим пока поживёт с нами…

Конечно, моего согласия он не спросил. Те, вопрошающе на него смотрят — требуя уточнения.

— Обращаться вежливо, как с самым дорогим гостем… Но и баловать не дозволять!

— Поняли, Ксавер, — несколько разочаровано.

Заглядывает какая-то смазливая молодуха и, мельком с любопытством глянув на меня, спрашивает:

— Обедать то, будете? Накрывать стол?

Уже одевая хорошее драповое пальто с роскошным воротником:

— Накрывай, но без меня…

Та, воркующе-игриво:

— Когда тебя ждать?

— Не знаю… Скоро не ждите. «Гостя» кормить не забывайте — неровен час до моего возвращения сдохнет… С кого тогда спрашивать?

И был таков.

Неделя, длилась — просто невыносимо!

Когда она кончилась, ещё невыносимее стала тянуться вторая… Упырь и Саул оказались ребятами в принципе нормальными. Они строго выполняли «инструкции» Ксавера и даже более того…

«Баловали»!

Меня кормили, поили чаем (неоднократно пытались напоить водкой), в баню разок сводили и даже совершенно голую девку там предлагали. Однако, какая там «девка»… Того и гляди, вернётся главный Бармалей «не солоно хлебавши» и меня очень больно зарежет, а молодое тело скормит свиньям… У кого при таких условиях «встанет» на голую девку⁈ Разве что у «универсального солдата» из одноимённого фильма — да и то, после заморозки в ванне со льдом…

Да и как на грех — антибиотиков среди моих «роялей» не оказалось, а я ужасно венерических заболеваний боюсь. Могу ошибиться, но вроде банальнейший «сифон» хроноаборигены лечат ртутью по принципу: кто быстрее сдохнет — «срамная» болезнь или сам организм.

Единственное, чем можно было скрасить время и отвлечься от тяжких дум — так это игра в карты. Мне предлагали рубиться на деньги — на мою «долю», но я не повёлся на уговоры. Играли на «ни на что», или на шалобаны — но это быстро им надоело, игрок с меня никакой. Тогда, от нечего делать, эти двое предложили учить меня искусству «каталы»… Карточного шулера, то есть.

— А мне это на кой? — интересуюсь, — я специализируюсь на других статьях уголовного кодекса.

— В тюрьме пригодится.

Открещиваюсь под общий смех:

— «Нет уж — лучше вы к нам»!

Подумав, спрашиваю:

— А вот мастырить ксивы поучился бы и даже готов заплатить за это.

— Так, это долго учиться надо и ещё не у всех получается.

— Ничего, я — способный! К тому же, кой-какие навыки уже имеются.

Дом, оказался довольно плотно заселён. К вечеру, кроме этих двоих, молодухи и бабки — объявилось ещё человек пять довольно тёмных личностей. В течении моего здесь нахождения, постоянно появлялись и исчезали какие-то люди, была пара скандалов… Как-то, уже глухим ночером, кто-то во дворе истошно визжал — как будто его свиньям скармливают… Мне всё жутче и жутчее…

Где-то через день после того разговора, подошёл ко мне один сухонький старичок — «Божий одуванчик» и подслеповато щурясь через когда-то богатое пенсне, долго рассматривал и мял мои ладони. Наконец, пробурчал:

— «Заготовки» вроде подходящие… Пойдём ко мне в апартаменты — покажешь, что за у тебя «навыки».

Конечно, за неделю многому не научишься, но как я уже неоднократно говорил — «навыки» у меня уже имелись. Поэтому, худо-бедно — но кое-чему простейшему я насобачился.

Конечно, в серьёзных учреждениях — на Лубянке, к примеру, с такими «ксивами» ловить нечего — кроме больших сроков в местах «прополки» тайги…

Но для сельской местности пойдёт!

Хоть и отвлёкся немного, но всё равно — последние дни вообще, как на иголках. Уже и все сроки прошли — 29 ноября на календаре, а Ксавер всё не появлялся.

Наконец, чуть ли не в полночь — мы все уже спать улеглись, является как снег на голову. Усталый, заметно похудевший, голодный как чёрт — но довольный и весёлый. Здоровается со мной за руку, шутит:

— Тебя ещё не зарезали? Хахаха!

— Ещё нет — Вы же просили без Вас не начинать⁈ Хахаха!

«Хор» шнырей, грянул жизнерадостно:

— БУГАГАГА!!!

Поужинав за общим столом, приглашает в какую-то комнатушку на втором этаже — личный кабинет, я так понимаю. Первый же вопрос, с просквозившей немалой досадой:

— Что раньше ко мне не пришёл, Серафим?

Сразу перехожу на «ты»:

— Чтоб не неделю, а положим — месяц у тебя взаперти просидеть под охраной двух отмороженных придурков⁈

— Согласен — нехорошо получилось… — кивает головой, — а через кого ты это всё узнал?

Усмехаюсь:

— Меньше знаешь — крепче спишь, Ксавер!

— Понимаю… — соглашается, даже не пугая перспективой знакомства моего «очка» с раскалённой кочергой, — когда ждать твоей следующей… Как, её там…? «Информации»?

— Этого не предугадаешь, — пожимаю плечами, — когда и что там «товарищам» в голову взбредёт в следующий раз.

Как-то напряжённо, даже слегка заискивающе:

— Так теперь ты знаешь, к кому в следующий раз идти?

— А это будет зависеть от твоего бонуса, сам понимаешь… «Сорока», она не просто так — «потрещать» прилетает, а чтоб поклевать чего.

Наконец, после моего напоминания, перешли к самому приятному:

— Вот твоя доля, Серафим… Пересчитай!

Достаёт, как фокусник какой — прямо «из воздуха» тугую пачку банкрот и довольный произведённым эффектом небрежно роняет её на стол. Приглядываюсь…

Так вот ты какой, северный олень!

Сказать по правде, не впечатлило: хоть и новенькие и «хрустящие», приятно пахнущие свежей типографской краской — год выпуска 1922-й, но довольно невзрачно-скучные черно-белые бумажки… Лишь розетка с надписью «РСФСР» выглядит чуток повеселее. Большинство с надписями «один червонец», «три червонца» и «пять червонцев»… Большинство «пятёрками». Десять и двадцать пять червонцев — этих совсем мало. Обратная сторона — чистая.

Так, так, так…

Пересчитываю, раскладывая в пачки по номиналам… Твою мать…

Поднимаю на Ксавера изумлённые очи:

— Здесь двадцать пять тысяч… Червонцами…?

Это ж, сколько на совзнаки…? Мать твою!

Неплохое начало: ильфо-петровский Шура Балаганов мечтал иметь пять тысяч рублей в год, а я за один раз урвал в пять раз больше.

Смеётся:

— Да — двадцать пять «штук»! Не веришь — пересчитай ещё раз. Если б, пришёл на недельку раньше, получил бы…

Только досадливо крякнул и рукой махнул:

— … В десять раз больше.

Рисунок 38.Червонец образца 1922 года.

Достав из обнаружившегося в комнате сейфа мои вещи, он глядя как я рассовываю по отделениям враз распухшего портмоне деньги, вдруг совершенно неожиданно поинтересовался:

— Серафим! А про «инвестиции» в домостроительный комбинат, ты это на полном серьёзе?

— Вполне! Как на похоронах банкира… Ибо, времена как были смутными — так и грозятся ими оставаться. Деньги или товар, сегодня они есть — а завтра их нет. Недвижимость же, как была так и осталась — пример египетских пирамид тебе в помощь!

Несмотря на его усталость, проговорили с почти до утра… Правда, ни до чего определённого — в этот раз не договорились.

Наутро, после позднего завтрака, договорившись поддерживать связь через уже знакомого «чёрного» маклера, расстались донельзя довольные друг другом. Выхожу во двор сопровождаемый гостеприимным хозяином и вижу уже знакомый фургон и поджидающих меня всё тех же личностей. В этот раз они были гораздо дружелюбней настроены и, прямо-таки лучились от счастья лицезреть мой светлый лик.

Их босс протягивает мне ладонь с тонкими, но на удивление сильными пальцами и крепко сжав мою, говорит:

— Доставят в целости и сохранности туда, откуда подобрали… До встречи!

Напоследок, скидываю ещё одну инфу:

— Не знаю, с какого бока это тебе может пригодиться, Ксавер, но в последних числах декабря ожидается создание СССР — Союза Советских Социалистических Республик…

— А это как? — удивлённо поднимает брови.

— Сам толком не понимаю, но буквально в двух словах — это вот какая шняга получится у комиссаров…

Коротко рассказываю самую суть происходящего с национальной политикой в стране и, ещё раз пожав друг другу руки — мы расстаёмся практически друзьями.

Уверен, что и из этой инфы он сможет срубить хоть сколько-нибудь бабла. Возможно, мне с этого ничего и не обломится — но если событие сбудется, (в чём я ни грамма не сомневаюсь!), мой рейтинг в его глазах значительно вырастет.

Жилищный вопрос в Советской России, действительно — был проблемой ещё той и, «испортил» он не одних лишь москвичей. Не сказать, чтобы до двух переворотов 1917 года — в этом отношении всё было ровно да гладко, но то — что стало твориться после них…

ТИХИЙ УЖАС!!!

После революции в большие города хлынул поток десятков — если не сотен тысяч граждан «новой свободной России», каждый со своими «местечковыми» привычками и взглядами на жизнь. Кто-то — чтоб элементарно не сдохнуть от голода (особенно много «понаехало» во время последнего голода в Поволжье), кто-то — чтоб работать или учиться, кто-то — в поисках своего «места под Солнцем», ну а кое-кто — чтоб просто не одичать в сельской местности.

«Война дворцам» объявленная новым народным правительством, произвела парадоксальный эффект — она увеличила число убогих хижин. В течение ряда лет после революции отопление в городе не работало, топлива для отопления частных квартир и домов было недостаточно. От холода и сырости стены домов стены потрескались, фундаменты осели, рамы в окнах покосились и сгнили, стекла полопались и вылетели.

В городе образовались так называемые «рваные дома», где полностью или частично перестала теплиться жизнь — а остались трещины, облупленная штукатурка да забитые досками провалы окон. Системы водопровода, канализации и отопления в них были разрушены или не работали, в квартирах отсутствовали водопроводные краны, унитазы, раковины и батареи центрального отопления, сняты кухонные плиты, в большинстве квартир разобраны на дрова полы. В квартирах всюду грязь, мусор и «отходы жизнедеятельности».

В холодную и суровую зиму 1919/20 года, происходила политика «уплотнения» знакомая нам по произведению Булгакова «Собачье сердце». Чтоб спасти людей, из домишек на окраинах, из подвалов и бараков их переселяли в «буржуйские» дома, напихивая как сельдей в бочку. Таким образом образовались так называемые «коечно-каморочные квартиры».

Что они из себя представляли?

Это даже не пресловутые «коммуналки», где у каждой семьи была своя отдельная комната. Крошечные комнатки-клетушки, отделенные друг от друга перегородками, не доходящими до потолка, общие кухни, уборные. Даже в «передних» — в прихожих таких «квартир» и в коридорах, стояли койки для «одиночек».

Конечно, не всё так плохо — имелись и «светлые пятна» на общем негативном фоне.

После революции стали создавать образцовые «дома-коммуны» — показуха была присуща Советской Власти с самых первых дней её существования. В большинстве своём, это были крепкие, просторные здания — из которых полностью выселялся весь «нетрудовой элемент», а взамен заселялись классово «правильные» граждане.

Примерно таким был дом — из двора которого я угнал «Бразье-кабриолет».

Государство взяло эти дома на свой баланс — ремонтировало за свой счет, снабжало конфискованной мебелью, бесплатным топливом и создавало в них или неподалёку «коммунистические учреждения» — ясли, детские сады… Но таких домов и счастливчиков в них, были буквально считанные единицы.

Большинство же городского населения жило именно в «коечно-каморочных» квартирах и этим ещё повезло. Ведь полным-полно было в городе и так называемых «бесквартирников» — живущих в проходных комнатах, ютившихся в передних, коридорах, чуланах, кухнях или хозяйственных постройках у родственников или знакомых… Или вообще — обитающих в развалинах, заброшенных, аварийных зданиях — грозящих каждый миг обвалом.

Нет, имея деньги и в двадцатые годы — можно было неплохо устроиться!

Можно было снять комнату или даже небольшую квартиру — теневых дельцов среди управдомов хватало.

Слава Богу, мой профессор жил ещё в достаточно приличных условиях, в одной из первых коммуналок — куда я и направился по нашей с ним договорённости, не застав того в стенах «альма-матер».

Тоже — далеко не фонтан, надо признаться!

Во дворе всюду грязь, из подвала несет гнилой картошкой, во дворе у помойки — черные горы мусора и шлака… На дверях подъезда висит свежее объявление домкома, на которое уже кто-то успел смачно плюнуть:

«Ночной покой с двенадцати часов ночи. Входные двери черного и парадного ходов должны быть всегда на запоре. При пользовании ванными жильцы обязаны после мытья вымывать последнюю начисто. Стирка и полоскание белья в ванных категорически запрещается (стирать только в корытах), не разрешается загромождение коридоров сундуками, шкафами и другими громоздкими предметами. Воспрещается хранение дров в комнате более однодневной потребности и колка их в квартирах, на лестницах».

Захожу в изрядно пропахший человеческой мочой подъезд и поднимаюсь по стёртым покосившимся деревянным ступенькам на нужный этаж. Лифт имелся, но он конечно же не работал.

Ещё стоя на площадке перед дверью я через неё уловил носом «особый запах» — от скопления множества немытых человеческих тел и услышал ухом, как в каждой квартире через каждую минуту спускают в унитазе воду: туалет работает без перерыва. Откуда-то сверху раздалось негодующее женское:

— Она же его погубит, эта дрянь!

В ответ, сочным мужским матом — предложили даме не лесть не в свои дела.

На каждой двери записочки от руки: один звонок — такому-то, два звонка — такому-то, три звонка — такому-то… Некоторое время ушло на знакомство с устройством: звонок не электрический, а механический: чтоб позвонить — надо дёрнуть «за верёвочку».

Найдя каллиграфическую надпись «Профессор Чижевский Д. П.», резко дёргаю нужное количество раз. Через определённый промежуток времени, сквозь гомон детских голосов слышу чётким баритоном:

— Кто там?

— Профессор, это я — Свешников Серафим. Насчёт доменного шлака… Помните, такого?

Увидев меня, Дмитрий Павлович был приятно удивлён. После взаимных приветствий:

— Как не помнить — не часто человека со столь… Хм, гкхм… Признаться, я уж думал — больше Вас не увижу!

По ходу, он решил — меня уже куда в «дурку» упаковали!

— За свою предоплату, я бы к Вам с того света пришёл… Где тут у вас тут кипяток?

— Известно где — на кухне.

Проходим на общую кухню, подныривая под развешенное в общем коридоре бельё и уклоняясь от шныряющей под ногами пронырливой мелюзги. Проходим мимо двери санузла с объявлением на двери:

«…Уборка мест общего пользования должна производиться всеми жильцами поочередно на равных началах. От уборки кухни могут быть освобождены лишь те жильцы, которые ею вовсе не пользуются».

На кухне первым делом бросается в глаза ещё одно объявление-правило:

«Счета за электрическую энергию раскладывать между пользователями последней пропорционально количеству свечей в каждой комнате».

Я уже в курсе, что мощность электрических ламп здесь измеряют не в ваттах — как в моё время, а в свечах.

Ещё одно объявление-правило:

«Примус рассчитан на применение керосина, поэтому не пользуйтесь бензином и, в особенности, смесью керосина и бензина. Если горелка примуса засорена, то может произойти взрыв, содержите горелки в чистоте и почаще прочищайте их. Не обливайте примус снаружи керосином, — последний может вспыхнуть. Не жгите примус слишком долгое время, так как он может сильно разогреться и взорваться».

— А у вас здесь всё серьёзно, — говорю вслух.

— Куда уж серьёзнее — в соседнем квартале целый подъезд выгорел!

Вскипятив чайник на примусе под бдительным присмотром какой-то сердитой гарпии, проходим с ним в профессорскую комнату. Ну, примерно три на четыре — 12 квадратных метров. Хорошее большое окно, стол с тремя стульями, кровать и шкаф. На вешалке у дверей висит верхняя профессорская одежда.

Заварив чай, я выложил на блюдце «цветной» — фруктовый сахар, сушки и прочие вкусности. Снимаю кожанку, присаживаюсь поудобнее на колченогий стул, и…

Не успели пригубить, как из коридора раздаётся:

— За профессором нашим комиссар из ЧК пришёл с обыском.

— Я же говорила — он взяточник! Иначе, откуда у него намедни сливочное масло было?

Дмитрий Павлович сморщился как от недозревшего лимона, который его регулярно заставляют жевать:

— И вот так, целыми днями… Боже, как мне всё это надоело!

В принципе, не считая соседей, условия обитания вполне сносные — чистенько, уютненько и довольно тепло.

— Ну, рассказывайте, Дмитрий Павлович.

Тому, явно самому не терпится — изъёрзался весь, поэтому без всякого предисловия:

— Очень необычные образцы Вы мне предоставили: сказать по правде — я сперва глазам своим не поверил! Однако, давайте по порядку, итак: шлак — явно доменный, древесно-угольный… Но, состав! Двадцать пять процентов двуокиси титана — TiO2, это ж — просто невозможно!

Прям, кипятком писцает — как голливудская кинозвезда перед получением «Оскара».

— Почему? Обоснуйте.

— При таком содержании титана, плавка становится невыгодной — из-за снижения производительности печи и повышенного расхода угля при большем количестве шлака. Но, даже не это главное! Титановые шлаки имеют повышенную вязкость и быстро твердеют на воздухе — что приводит к невозможности использования для выплавки чугуна руды, содержащие в пустой породе двуокись титана…

Если Лукояноское месторождение — титаново-цирконевое и, песок из него добавляли в флюс для плавки чугуна — то, что ещё следовало ожидать в шлаке? «Красную ртуть», что ли⁈

Делаю умное лицо:

— Или оксид циркония…

— Абсолютно верно! Обычно этот металл знают в виде циркона — благородного самоцвета, относящийся к минералам подгруппы островных силикатов.

Ну а я «когда-то», был знаком с этим соединением — «диоксидом циркония», в виде напыления на зубных протезах… Очень хорошо!

— В этом шлаке диоксида циркония порядка десяти процентов. Кроме этого, как и в случае с титаном присутствует другое соединение — карбид циркония (ZrC).

Впрочем, я ничему больше не удивляюсь:

— И, много последнего?

— По сравнению с карбидом титана сравнительно немного — менее одного процента…

«Мал клоп, да вонюч»!

Профессор продолжает радовать меня «роялями»:

— В шлаке довольно много «корольков» железа…

— «Корольков»?

Знаю, птичка такая есть певчая — «королёк» называется. Бразильский сериал такой по ящику показывали — моя бабушка ещё, одно время на него запала… Или — турецкий?

— Да! В доменных цехах во время выпус­ка с жидким шлаком увлекается неко­торое количество чугуна в виде ка­пель. В обычном шлаке их семь-восемь процентов, здесь — двенадцать процентов от общей массы шлака. Чаще всего, «корольки» бывают размерами не крупнее песчинок, хотя порой сливаются вместе и встречаются в виде «коржей»… Типа того куска чугуна, что Вы принесли для анализа.

— Понятно…

— Далее, ещё более интересно! Обычные доменные шлаки представляют собой преимущественно однокальциевый силикат CaO·SiO2, двухкальциевый силикат 2CaO·SiO2, трехкальциевый силикат 3CaO·SiO2… Здесь же да — последнее вещество присутствует, но в соединении с ЗСаО-А1203 и 2CaO-Fe203.

— Извините, но мне как-нибудь попроще! И желательно — на пальцах…

— Да, это же идеальный клинкер[3]!

Сердце моё на миг замерев, учащённо-радостно забилось:

— Вот, как⁈ Очень хорошо.

Задумываюсь…

В принципе, уже готов поверить — в мире изредка встречаются чудеса, в том числе и чудеса давно забытых древних технологий. Где-то на каком-то плато в Южной Америке, к примеру, нашли сплав меди — который и по технологиям начала 21 века, выглядит невозможным.

В конкретном же случае, мне почти всё понятно. В окрестностях Ульяновки нет месторождений известняка или доломитов — сырья для доменного флюса и, какому-то неизвестному крепостному гению пришла в голову парадоксальная мысль (он же академиев не кончал!) заменить его целиком или частично, песком с близ лежащего Лавреневского карьера. Тот песок оказался титано-циркониевым, с открытого повторно лишь в начале 21 века Лукьяновского месторождения. Видать немало помучавшись, а то и заполучив на конюшне батогов — в качестве стимулятора мозговой деятельности, крепостной металлург методом проб и ошибок подобрал необходимый состав шихты и режим дутья и, две домны заработали как своеобразные обогатительные установки, давая не только качественный чугун — по сути ферросплав, но и шлак — концентрат двуокисей титана и циркония…

Не стоит напрягаться и пытаться понять суть всего процесса: на это может вся жизнь уйти, как у уфолога на поиски НЛО (хахаха!), или как у историка — ищущего могилу предводителя болгаро-татар Чингиз-Хана…

Три раза «ХАХАХА!!!».

У нас есть «рояль» и надо думать — как его правильно и с максимальной пользой для наших целей использовать… А голову над загадками «древних технологий», пусть ломают те — кому делать больше нечего.

— Встречаются в шлаке в сотых долях процента и, другие металлы и их соединения, а так же соединения фосфора — три и восемь десятых процента… Что достаточно много!

Знамо дело откуда фосфор — из болотной руды.

Тут он конкретно завис — хочет что-то ещё добавить, но не решается.

— Ладно, про шлак достаточно, — предлагаю, — давайте перейдём к чугуну.

Видать, ему привиделась Нобелевская премия в облаке бриллиантового дыма — как Кисе Воробьянинову стулья из гардероба его тещи… Пришлось чуть-чуть толкнуть, чтоб профессор пришёл в себя.

— … А? Что?

— Что там с нашим чугуном, спрашиваю?

— Ну… Ваш чугун — это явление воистину уникальное!

Типа, удивляюсь:

— Вот, как⁈

Утверждающе машет головой:

— Это — практически готовый ферросплав! В нём почти совершенно нет серы, от фосфора присутствуют только следы… Много кремния — почти восемь процентов, три процента магния, два с половиной алюминия, чуть менее процента хрома…

От нетерпения перебиваю:

— А титан и цирконий? Если в шлаке полно двуокиси этих элементов, не перешла ли часть его в уже металлическом виде в чугун?

Удивляется, приподняв брови:

— Это, не подскажите, каким же образом? Вы хоть понятие имеете, как сложно получить эти металлы в чистом виде, чтоб их легировать в чугун? Да, титан и цирконий наблюдаются в значительном количестве, но только в виде тех же карбидов…

Я несколько напрягся и облегчённо вздохнул, когда профессор Чижевский закончил:

— Как впрочем и другие легирующие добавки в чугунах — хром, ванадий, марганец, молибден, вольфрам.

Вдруг, мой собеседник как будто решаясь сказать об чём-то «сокровенном» после долгих раздумий, склонившись к моему уху полушёпотом:

— В вашем шлаке присутствует какой-то доселе неизвестный науке химический элемент…

— Вот, как⁈

— Определённо, это так.

— И Вы сможете…

Разводит руками:

— Увы… Но без специальной лаборатории, оборудования и приборов я бессилен.

Пошвыркали в полном молчании чай с кубиками фруктового сахара вприкуску… С грехом пополам вспомнил график «углерод-железо» и, может от этого, меня осенило ещё одной безумной идеей:

— А, вот скажите, уважаемый профессор…

Насмешливо смотрит поверх очков и ухмыляется в жидкую бородёнку:

— Всегда к вашим услугам, молодой человек.

Тщательно подбирая слова, говорю:

— Некоторые легирующие элементы в расплавленной стали тоже образуют карбиды… Так?

— Вы хотите спросить, что будет — если ввести в расплавленный металл уже готовые карбиды титана и циркония? Получится ли при этом легированная сталь?

— Ну, да!

— Категорически нет, — заявляет категорически, — это невозможно!

— Профессор! Вы сами только что — на примере ульяновского чугуна, подтвердили что иногда — «невозможное возможно»! Какая разница: легирующие элементы превращаются в карбиды в стали или они уже готовыми в неё вносятся?

Кряхтит… Сняв и без того зеркально чистые очки, протирает их чуть ли не скрипом носовым платком и снова одев, смотрит на меня как на дурака:

— Вам очень долго учиться надо, молодой человек — чтоб хотя бы правильно задавать вопросы… Ну, не знаю… Кроме всего прочего, чтоб получить качественную сталь, её необходимо раскислять, удалить водород… Много ещё чего надо!

— Это уже другая тема… — настаиваю, — а, всё же?

Глубоко задумывается и как-бы в натяг отвечает:

— Трудно, так сразу сказать: здесь нужны расчёты специалистов-металлургов, специальная хорошо оборудованная лаборатория, штат сотрудников, годы экспериментов…

— А если я Вам это всё предоставлю? — закидываю «удочку», — или Вы предпочитаете и дальше учить своих студентов — большинство из которых и читает то, по складам?

Последовала долгая «многоэтажная» матерная тирада — не ожидал я, что такой интеллигентно выглядящей уже довольно не молодой человек — так умеет витиевато выражаться!

Вот что я вкратце услышал, если убрать «междометия» из его бурной речи.

Летом 1921 года большевистское руководство было настолько обескуражено и удручено последствиями военно-коммунистической политики в Поволжье, что некоторое время заигрывало с интеллигенцией. В частности в Нижний Новгород зачастили некоторые — наиболее либерально относившиеся к ней, руководители из высших эшелонов РКП(б): Луначарский, Красин, Каменев… Был образован «Всероссийский комитет помощи голодающим», где старым спецам-интеллигентам разрешили пиз…

Более-менее свободно разговаривать.

Однако «роман» оказался недолог!

Репрессивный аппарат оправился от первоначального шока и заработал в привычном ему режиме. Комитет, получивший за глаза название «Прокукиш», был распущен и начался новый этап политических репрессий в отношении интеллигенции апофеозом которых, стали знаменитые «философские» пароходы. Мой собеседник, пытавшийся сплотить старую профессуру и студентов к восстановлению «академических свобод», проводив многих своих знакомых — тоже чуть было не оказался на одном из них…

С одной стороны жаль, конечно. А с другой стороны — поделом вам!

Российская интеллигенция, названная неким лысым выходцем из неё же — «гов…ном нации» (прав он или нет — спорить не буду), всегда была в оппозиции к правительству — что перед 1917-м годом, что перед 1991-м. Раскачивали как могли и без того дырявую лодку государственности — пока она не перевернулась верх килем… Ну так, получите результат и распишитесь!

Что скулим, то?

— Извините… — несколько успокоившись, — знаете ли, наболело за всё это время! Постоянно проводятся чистки студенческой среды от классово чуждых элементов, а взамен такие приходят. Понимаете, да⁈

— Понимаю, да… Так как насчёт моего предложения, профессор? Правда, придётся уехать из Нижнего Новгорода в провинциальную, почти сельскую глушь — но зато, я Вам смогу предоставить хоть и маленький и без всяких удобств — зато отдельный домик, а не этот гадюшник.

Настороженно смотрит:

— А Вы, извиняюсь, кто?

— Я тот — кто помогает исполнять мечты! Вот например: у Вас есть желание открыть новый химический элемент… Я прав?

— Да, Вы правы.

— А у меня есть желание получить все ингредиенты шлака в чистом виде и кой-какие задумки насчёт чугуна и стали. Мы с Вами могли бы помочь друг другу исполнить наша желания… Вы согласны?

Смеётся:

— Ну, раз так — то я согласен.

— Тогда потерпите ещё чуток — до следующего лета и, заодно составьте мне список требуемого оборудования и подберите штат сотрудников лаборатории — человек эдак… По принципу «лучше меньше — да лучше».

Тяжело вздыхает:

— Для этого требуются деньги…

Достаю и отчитываю ему в червонцах ещё столько — сколько уже дал за анализ:

— Это Вам «подъёмные»… Ну и сразу начинайте думать, как разделить все фракции шлака. Это будет первой целью вашей лаборатории, профессор.

Тот, не задумываясь:

— Чугун можно извлечь магнитным сепарированием, а клинкер промыванием водой и затем отстаиванием и сушкой… С фосфатами тоже ничего особенно сложного. А, вот с остальными ингредиентами будет несколько «интересней».

— Ничего! Думайте — время у нас с вами ещё есть…

1 ноября Мустафа Кемаль (прозванный позже «Ататюрком») в Турции отмерил монархию, 9 ноября был принят «Кодекс законов о труде» — уже второй за короткое время существования РСФСР, 15 декабря Дальневосточная Республика была присоединена с остальной России…

Ну и так — кой чё по мелочи.

[1] Значительная часть эвакуированных грузов до места назначения не дошла, «затерявшись в пути». Как сообщает, например, бывший царский генерал а далее советский военспец-артиллерист Е. З. Барсуков: «При эвакуации Брянского арсенала в 1918 г. в Нижний Новгород (в одном из рассматриваемых вариантов его предполагали сделать столицей Страны. — Авт.) наиболее ценное, вновь поставленное оборудование (американские станки. — Авт.) было вывезено туда, но обратно вернулось не все».

[2] Кто интересуется, могу рекомендовать книги Осокина Е. А. «Россия нэпмановская», Ларин Ю. «Частный капитал в СССР».

[3] Кли́нкер(в цементной промышленности) — промежуточный продукт при производстве цемента.