Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава 26 Заклепкотворчество-онлайн

Уже этим летом места на личных подворьях для кооператива «Красный рассвет» стало мало и обе его артели — «Красный калибр» и «Красный вал», мал по малу — перебрались в пустующие цеха Ульяновского металлургического завода, арендовав его за чисто символическую плату у Ульяновского Совета.

Там, отремонтировав кое-что из доставшегося эвакуированного, а затем — прихватизированого при моём непосредственном участии промышленного оборудования, переведя его на электрический привод и переделав-переналадив по моему разумению, первым делом уже к июлю — наладили производство самых ходовых гаечных ключей из списанных железнодорожных рельс. Насколько мне известно, даже в период Великой отечественной войны с этим делом было так плохо — что их комплекты закупались по «Ленд-Лизу» в Штатах…

А что творится сейчас⁈

А сейчас, «творится» вообще что-то неописуемое!

В стране существует такая дикая нехватка любого ручного инструмента, что на предприятиях их не выдают: каждый рабочий должен приобретать их сам — на свои кровные. Общая нехватка инструментов провоцировала рабочих воровать их друг у друга, уносить домой с фабрик и заводов.

Стоило советскому рабочему положить молоток, гаечный ключ, любой другой инструмент и на минуту отвернуться — как они бесследно и навсегда исчезали. Поэтому их предпочитали носить всюду с собой — отчего наши «Ульяновские жилеты-разгрузки», мигом стали так популярны…

Буквально — нарасхват, среди гегемона!

Поняв, что в условиях НЭПа это обстоятельство без всяких кавычек — золотое дно, я решил решить эту проблему раз и навсегда — наводнив страну ручным инструментом и, заодно — приобрести средства для более продвинутых ништяков.

Гаечные ключи штамповали в горячую на специальных формах — «оправках», из остатков холявных железнодорожных рельс. Затем «сырьё» — списанные рельсы стали закупать по всей стране или выменивать по бартеру, что было гораздо чаще.

Здесь, очень хорошо помогли связи Ксавера.

Трест «Рудметаллторг» — государственная организация, которая в настоящее время занимается поиском, сбором и реализацией лома. Однако, Ксавер нашёл к кому-то из её руководства «ключик» и, сперва сотни, затем — тысячи пудов как списанного, так и вполне годного металла — минуя государственные заводы стали поступать к нам.

Среди железного хлама, что понавезли со всех железнодорожных станций Нижегородской губернии по прошлой осени, обнаружилось очень интересное для меня оборудование, причём — в достаточно работоспособном состоянии. Судя по обнаруженным на нём надписям и, найденных при нём документах на языке — который с превеликим трудом опознал как финский, это оборудование русско-финских заводов «G. W. Sohlberg» и «V. W. Holmberg» из Гельсингфорса. По современному — Хельсинки.

Как оно сюда попало — я без понятия, но подозреваю у красных финнов в 1918 году — тоже была какая-то своя «эвакуация», пусть и не такая масштабная.

Рисунок 78. Стальная каска-шлем’Адриана' русского образца.

Так вот, это оборудование было предназначено для изготовления так называемых «касок Адриана» французского образца — которыми в 1916 году, было решено оснастить русскую пехоту. Как известно, предохранение головы защитными шлемами во время ведения позиционной войны — снижает общие потери вчетверо.

Увидев и разобравшись в оборудовании для производства стальных касок «М17 Sohlberg[1]», я в который раз уже подумал:

«Да… Россия, оказывается — не только Родина слонов!».

Не знаю как мастырили французы своего «Адриана», а «наши» финны[2] его изготовляли цельноштампованным. Такой способ производства массового продукции, как я уже говорил — экономит время на её производство, высвобождает рабочих для выполнения других работ, способствует экономии материалов и, в конечном итоге ведёт к резко-значительному снижению себестоимости продукции.

А ведь я до этого считал, что про технологию холодной штамповки в России узнали, лишь познакомившись с ней на построенном Генри Фордом в Нижнем Новгороде «Заводе имени Молотова» — знаменитом «ГАЗе», то есть!

«Как много нам открытий чЮдных…».

Так мало того: для присоединения отдельных металлических частей, использовалась не древняя как окаменелость динозавра клёпка — а точечная сварка… Вот это «рояль», так рояль — по своему значению, почти равный «забитому инфой» компьютеру!

Конечно, оборудование было частично раскурочено — в частности, с электрооборудования снята вся медная проволока… Да и разобраться в нём: настроить-наладить, переделать технологическую оснастку и хоть-мальски обучить персонал — времени и головняка, потребовалось достаточно много.

Однако, уже этой осенью, из раскатанных на паровом молоте в тонкий лист старых рельс, кооператив «Красный рассвет» — уже вовсю штамповал такие высокотехнологичные изделия, как штыковая и совковая лопаты… Скажите, что в ней — в лопате, «высокотехнологичного»? А сами попробуйте выковать из железа лопату, да затем попробуйте вскопать ею где-нибудь нетронутую землю — где есть камушки, корни травы, кустов, деревьев и прочее.

Вполне серьёзно заверяю — будете смотреть на этот мир, совершенно другими глазами!

Я лично перекопав по весне огород своего названного отца и переломав при этом кучу изделий местных кустарей, понял: оказывается, современная лопата — это более высокотехнологичное изделие, чем положим — самурайская катана. И мне стало жутко интересно — а чем это копали фундаменты под стены Колизея, предположим?

Лопатами из булата да дамаска, что ли⁈

Как бы там не было, что наши гаечные ключи, что штампованные «ульяновские» лопаты — стали просто нарасхват. Качество последних, вообще — со временем вошло в поговорки и стало частью русского фольклора… Надеюсь, зэка мне спасибо скажут — когда вскорости «Беломор-канал» рыть начнут.

Ещё прошедшей зимой — вперёд всякого кооператива, его гаечных ключей и лопат, я решил изготовить для себя лично — пару 20-ти литровых канистр по типу мне современных…

Ибо, «бидоны» хроноаборигеннов — просто невероятно как, бесили меня своей непроходимой отстойностью!

Не токмо под бензин, кстати: народ здесь освещает жилища по большей части керосином и тары под него конкретно не хватает.

Задумка о том, в принципе, давно уж была… Но, так как ходить на керосиновый склад приходилось мне (как самому молодому из семейства, да к тому ж — самому активному «потребителю»), пришлось выстрадать этот девайс пораньше.

Особо мудрить и «изобретать ещё не изобретённый велосипед» не стал, взяв за образец

Рисунок 79. «Wehrmachtskanister» (справа) и другие ёмкости под жидкость германской армии периода ВМВ.

знаменитую «Wehrmachtskanister» (канистру Вермахта) — что немцы примут на вооружение в 1937 году, а остальные промышленно-развитые страны — позже скопирайтят у них. Первым делом вырезал из «железа» кузова «Бразье-кабриолета» заготовки, согнул-выгнул их как надо и изрядно помучившись, спаял три первых образца: 5-ти, 10-ти и 20-ти литровые канистры.

Покрасил снаружи суриком и готово!

Хроноаборигенам такой девайс ужасно понравился и, меня просто доставали вопросами «где купить?» и осаждали просьбами «сделать по дружбе»… Поэтому ничего удивительного, что я при первой же возможности передал уже освоенную технологию в кооператив «Красный рассвет». Артель «Красный калибр» во главе с самим Климом, помучившись пару месяцев изготовила необходимый инструмент и оснастку и, «Красный вал» уже с августа приступил к массовому изготовлению канистр трёх видов.

Через Ксавера было налажено бесперебойное снабжение жестью, за которую расплачивались готовыми изделиями.

Конечно же, не получились их сделать — «один в один» с оригиналом… Да, этого и не требовалось.

Очень долго, не удавалось штамповать сам корпус канистры из двух половин, поэтому пришлось сперва паять его, а позднее соединять газовой или электросваркой из трёх частей: двух широких боковин и полосы «перед-дно-зад-верх».

Нефтестойкой резины на прокладку для горловины не нашлось — такой просто ещё не существовало, поэтому обошёлся хорошо притёртой свинцовой прокладкой…

Ничего!

Почти любую жидкость держит плотно, лишь рычаг крышки пришлось удлинить и сделать несколько мощнее — для большего усилия при закрывании.

Ну а так, очень на оригинальные похожи. Даже выдавленные косые «кресты» по бокам имеются, отчего в народе канистры так и прозвали — «андреевскими».

Всем без исключения потребителям такие ёмкости понравилось — от домохозяек до шоферов наркомовских лимузинов и, когда «андреевские» канистры стали достаточно дёшевы — они были просто нарасхват!

Научившись штамповать такие крупногабаритные предметы, как канистры, перешли на попроще что — «кейсы» для наборов слесарного инструмента, например. Тоже: «отрывали» их — просто с руками.

Далее, кооператив «Красный рассвет» легко и непринуждённо освоил штамповку ложек, мисок, кружек. Сборку из штампованных элементов нескольких видов навесных, накладных и врезных дверных замков, оконно-дверной фурнитуры, перочинных ножей…

Ну и так далее.

В начале июля из «разведывательной» поездки по заводам Приокского горного округа вернулась экспедиция профессора Чижевского с довольно обнадёживающими для меня сведениями. Нет, ничего подобного отвалам Ульяновска, они не нашли:

— Обычный доменный шлак с небольшими включениями королькового чугуна, конечно.

Мда… Надеялся, если честно, что на каждом шлакоотвале — меня будет поджидать свой «рояль». Однако, «кто-то» видимо уже устал кормить меня «плюшками» — не обломилось в этот раз. Обидно, досадно, да ладно…

Впрочем, есть идея:

— Не спрашивали цену, профессор, — за которую они согласны продать свой «обычный» шлак?

— Нет, а зачем Вам? — удивился Дмитрий Павлович, — это бесполезные отходы…

— Ну, не скажите! Бесполезных отходов не бывает.

— Тогда легко договоритесь, — пожимает плечами, — они там любой копейке будут рады.

— Ладно, про это потом. Как в целом обстановка в округе?

— Кроме Выксунского и Кулебакского металлургических заводов, которые ещё как-то держатся на плаву — происходит медленная но уверенная стагнация, — он протягивает мне папку с «досье», — здесь всё более подробно, вплоть до кратких отчётов о беседах с руководством как заводов, так и горного округа в целом.

Я жадно впился глазами в отчёт, позабыв про всё на свете, а профессор — видя это, добавил:

— На словах же скажу своё мнение — будущего у Приокского горного округа нет.

Хотя и были у меня на этот счёт кой-какие мысля, возражать не стал:

— На «нет» и суда нет…

Конечно, это «сырьё» только на шлакоблоки годится (тоже годнота!), зато обстановка в округе меня весьма порадовала: «фрукт» достаточно созрел — чтоб самому упасть мне в руки.

Примерно в это же время, наконец-то заработала установка по первичной переработке доменного шлака… Проработав всего неделю, она сломалась всерьёз и надолго — но успела дать порядка десяти тонн «королькового» чугуна, цементного клинкера и фосфатов. Для экспериментов, нам с профессором Чижевским Дмитрием Павловичем, этого вполне хватило.

Цемент из полученного клинкера, после некоторых технологических ухищрений оказался марки «800»:

— Насколько мне известно, — поблёскивал Чижевский «стёклышками», — такой — высокопрочный, быстротвердеющий, жаропрочный цемент — делали только немцы для железобетонных укреплений в прошедшую Мировую войну.

И это ещё оказывается не предел!

— Если увеличить тонину помола и ввести в состав некоторые ингредиенты — попахивает маркой как бы не «2000», — профессор смотрит на меня поверх очков и сам видимо, внутренне охреневает, — ни в России, ни в мире насколько мне известно, такие цементы не производятся…

— Это «попахивает» строительством отдельного цементного заводика, — морщусь как от зубной боли, — и ещё одним «головняком» для меня.

Даже, ума не приложу, где такой цемент можно использовать!

До Днепрогэса ещё далековато и, до пресловутой «Линии Сталина» — ещё не додумались наши, до сих пор не репрессированные горе-вояки… Впрочем, скоро мы «выход» нашли: небольшие партии получаемого «клинкера-сырца» наши строители стали смешивать с местным портландцементом — повышая качество последнего и, использовать для собственных нужд.

Фосфаты — соли фосфорной кислоты (в основном калия и кальция), предполагается использовать для производства минеральных удобрений (фосфат аммония или «Амофос»), жидких моющих средств как компонент мыла (для умягчения воды) и огнестойких антипиреновых составов для пропитки дерева… Чтоб наши быстросборные домики — стали ещё и пожаробезопасными.

Но это всё, тоже отложу на следующий год — пока работаем «на склад».

Но, первым делом понятно, мы с Чижевским и его группой «студентов-химиков» плотно взялись за ульяновский чугун.

Для самого профессора и его престарелой матери, мною был куплен и отремонтирован довольно приличный дом на живописной окраине Ульяновска, с небольшим садиком и огородиком, раньше принадлежащий какому-то «выморочному» мещанину. Прислугу он уже самостоятельно нанял за свои «кровные», что я ему плачу. Для его группы из пяти разновозрастных «младших научных сотрудников», были сняты отдельные комнаты…

После их университетской общаги, где я как-то раз бывал и где мне больше бывать не хочется — это просто рай земной!

Лаборатория профессора Чижевского первое время будет в одном из пустующих зданий Ульяновского чугуноплавильного завода — где уже как два месяца идёт ремонт и перепланировка. Потом посмотрим-поглядим.

— Возможно, — говорю я ему как-то под чай, — где-нибудь в местах поживописней этих, профессор, мы с вами построим отдельный «Академгородок». Со своим университетом, опытно-экспериментальными цехами и заводами, парками, стадионом и крытым бассейном…

— А Вы часом не температурите⁈ — не на шутку встревожился тот, — отдохнули бы, Серафим Фёдорович… Что-то Вы постоянно на ногах, постоянно куда-то и зачем-то бегаете… Совсем не бережёте себя!

Что-то действительно — «прёт» меня сегодня, просто не по-детски! Спохватываюсь и возвращаюсь на грешную Землю:

— Иногда полезно в облаках «повитать», знаете ли… По крайней мере не вредно.

Понимаю его опасение — потерять такого работодателя и опять оказаться в коммуналке наедине с соседями-хамами…

Но, это всё — лирика!

Силами кооператива «Красный рассвет», с помощью специалистов из «Сормова» и ещё живых местных мастеров — не утративших навыки, восстановили на заводе вагранку — печь для плавки чугуна. Первая плавка пошла на массивный крест-надгробие на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова — подсказавшего мне про песок из Лавреневского карьера. На кресте изображение скорбящего Серафима — шестикрылого ангела и надпись: «Земляку от благодарных ульяновцев: помним и чтим».

Затем пошли опытные плавки: мы мешали ульяновский чугун с обычным литейным — ища наиболее выгодное соотношение. После около сотни экспериментов идущих практически круглосуточно, наконец удалось его определить — один к десяти.

— Да! Этот тот самый — «ульяновский литейный чугун», — резюмировал профессор Чижевский, — что дальше, Серафим Фёдорович?

— Ну, уж оградки для барских усадеб, павильоны для выставок да лошадиные статуи в полный рост — как при царском режиме в 19 веке, мы с вами лить не будем, Дмитрий Павлович!

Однако, не всё оказалось так просто…

Как уже говорил, главной изюминкой проектируемого мной, моим компьютером и зеками из «ОПТБ-007» — трактора «Мужик», будет безрамный остов как у «Фордзона» — объединяющий в один элемент картера двигателя, муфты сцепления, коробки передач, ведущего моста и всего прочего. Такая конструкция по сравнению с обычной, даст громадное преимущество в технологичности, минимальном весе при достаточной прочности и низкой себестоимости. Это достаточно сложная литая деталь со сравнительно тонкими стенками, изготовление которой, я не могу доверить даже заводу «Красное Сормово»…

Ибо, бесполезно!

Да сам бы не взялся, если бы не «рояль» в виде ульяновского чугуна. Из обычного же — такое отлить невозможно. Да и сейчас ещё остались сомнения — получится ли?

Сперва, для первых опытных образцов трактора отливал остов в одноразовые земляные опоки, затем предполагалось наладить его массовое литья в стальной кокиль — когда одна форма используется многократно.

Мои опасения были не напрасны!

Плавка за плавкой, день за днём, неделя за неделей — пролетали с презрительным свистом… Мои денежные знаки, подобно менделевским ассигнациям — которыми «топят печь», живьём «вылетали в трубу»…

А толку как не было, так и нет!

Раковины, трещины, коробление детали с серьёзными изменениями линейных размеров, при остывании.

Ветераны ульяновского чугунолитейного завода ничем помочь не могли:

— Мы только чугун плавили, а изделия из него лили на других заводах…. Да и там поди не найдёшь никого — все мастера давно вымерли.

— Разве что в Кулебаках найдётся кто?

— Да ежели и найдётся какой живой ещё — секрета не выдаст.

Литейщики-сормовчане только разводят руками:

— А мы ведь тебя предупреждали! Так ты ж упёртый, как…

А за спиной втихомолку надо мной посмеивались и показывали кукиш, поди.

Пришлось с ними расстаться:

— Получите расчёт и проваливайте! Всё одно от вас толку нет — только каркаете под руку…

Я дневал и ночевал на заводе — всё бесполезно. Было велико искушение увеличить толщину литья — но по моим с компом расчётам, это даст привес массы как бы не в полтора-два раза и, я с упорством барана — атакующего новые ворота и, с терпением маньяка-некрофила у постели всерьёз занемогшей старушки — стиснув зубы продолжал упорно биться об каменную стену.

— Или моя голова пополам или эта стена вдребезги!

Конечно вслух, я выражался более витиевато…

Видя как я мучаюсь, Клим куда-то съездил и привёз одного маленького, седенького, сморщенного старичка из… Из какого-то бывшего завода «Империи» братьев Баташёвых — наподобие нашего, только давно уже закрытого и превратившегося в самое обычное село. У того было очень сложное для произношения имя-отчество и, про себя я нарёк того «Старик Хоттабыч»… Бородка у него такая — очень похожая: так и хочется выдрать волосок и загадать сокровенное желание.

— Может, посоветует что, — говорит Клим, с жалостью на меня глядя, — а то исхудал весь, сил нет на тебя смотреть… Того и гляди, Графиня от тебя к городскому какому сбежит.

— Задрали вы все уже, со своей «Графиней»!

— К тому же и психованный совсем стал. Пойду я, а то пристрелишь меня чего доброго…

Подумав-поразмыслив сперва, свозил того на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова… Посидели, помянули добрым словом, поговорили «за жисть»…

Показываю на крест и говорю:

— Видишь? Покойный помог мне советом и, я в долгу не остался… Уважил!

Старичок неделю понаблюдал за моими потугами и помалкивал, затем прошамкал беззубым ртом:

— Когда мы пушки из чугуна лили, наружную сторону нагревали, а внутреннюю — канал ствола, наоборот охлаждали.

Чешу в затылке:

— За «совет», конечно спасибо… Но как это на практике сделать⁈ Ведь, там — температура — мама не горюй!

Старик Хоттабыч, поглаживая бороду:

— За «температуру» ничего не скажу — не видел её ни разу. Но мы это — «по темноте» своей, делали так…

— … Чё дерётесь, дедушка⁈

— «Бить и учить» — у нас одно и то ж!

Под «чутким» руководством этого «Старика Хоттабыча» (который лаялся как царский фельдфебель и, даже не стеснялся подзатыльники мне то и дело отвешивать), не сразу — с одиннадцатой попытки, наконец получилось что-то похожее. С пятнадцатой — вполне годное изделие, которое после минимальной механической обработки поступало на сборку трактора.

— Ну, а теперь, — старик перекрестился по-староверчески двумя перстами, — лей мне крест на могилку…

Я расчувствовался, обнял его и, даже, как баба какая — прослезился, обильно орошая его жилетку:

— Эх… Золота столько в этом мире нет — чтоб вам обоим с Георгием Тимофеевичем, памятник отлить!

Я был как никогда искренен.

«Установка по первичной переработке шлака» — по своей сути мини-завод, извлекала из ульяновского шлака коржи и корольки чугуна, клинкер и фосфаты, остальное отправлялось обратно на отвал — только уже в другое отдельное место.

Что это такое?

Это, почти белый порошок, состоящий процентов на 70–80 из двуокиси (диоксида) титана — TiO2. Иначе, его ещё называют «рутил». Остальное: карбид того же титана — TiC, оксид циркония (диоксид) — ZrO2 и его карбид — ZrC. Плюс «неизвестный элемент» — гафний и его соединения, неизбежные «хвосты» — остатки ранее извлечённых из шлака химических элементов и их соединений и, бесполезные и вредные примеси…

Пускай пока полежат — дойдут и до них руки.

В начале августа начало прибывать оборудование для продвинутой химической лаборатории (готов поклясться на чём угодно, но в Советской России такой пока нет и, неизвестно когда она будет!) и, профессор Чижевский довольно потирая руки, готовился совершить «открытие» гафния и тем навек прославить своё имя среди корифеев мировой науки.

Я не возражал, но предупредил:

— Читайте контракт, Дмитрий Павлович: открытие открытием — но прежде всего, Вы должны — научиться в промышленном масштабе разделять эти химические соединения. И прежде всего, меня интересует двуокись титана — в как можно более чистом виде.

— Не пойму для чего Вам это, Серафим Фёдорович? — недовольно морщится тот, — совершенно бесполезное вещество.

Как известно, дореволюционные российские учёные — сторонники «чистой» науки!

Они совершали открытия и публиковали их в немецких журналах — за что западные промышленники говорили им большое «мерси». Нашим «бессребреникам», было впадлу — даже подумать о каком-то коммерческом использовании своих открытий.

Приходилось читать, что и Попов — изобретя свой «грозоотметчик», не захотел оформить патент из тех же соображений и, инвестиции потекли мимо него и государства Российского к некому Маркони и созданному им акционерному обществу. А Александр Степанович довольствовался славой первооткрывателя (на Родине) и ста рублями — что от щедрот своих отвалило ему Морское ведомство…

И профессор Чижевский, на мой взгляд — такой же тип «бескорыстного» учёного.

— А, шоб было! Если вопросов больше нет — приступайте к работе, Дмитрий Павлович.

Радость профессора Чижевского была несколько преждевременной.

Большинство заказанного оборудования к нам прибывало по железной дороге в сильно разукомплектованном — а то и по-вандальски раскуроченном виде… Переписка с «инстанциями» ничего не дала: железнодорожники валят на портовиков, те — на корабельщиков или тех же железнодорожников.

— Что, что за люди! — хватался за голову профессор.

Перефразируя будущее высказывание Виссарионовича, разведя руки обескураженно отвечаю:

— Увы, но других людей для нас с вами нет.

— Что за страна! — не унимается.

— Есть такое понятие, профессор, — лишь вздыхал я, — «Родина» — мать наша… Мать её!

Как известно, в том мире — который я не по своей воле оставил, лишь пять процентов титановой руды идёт на выработку металлического титана. Остальное используется в виде его двуокиси в самых различных областях — от пищевой промышленности до лако-красочной… Конечно, для «высоких технологий» желательно иметь как можно более чистое вещество — в районе 98 процентов очистки. Тем не менее, даже «грязный» 80-ти процентный рутил (двуокись титана) можно успешно применить, например — в составе обмазки сварочных электродов, что я и не преминул проделать.

«Рутиловые электроды» универсальны — пригодны для работы как на постоянном токе, так и переменном. Более-менее без проблем, варить ими можно даже начинающему сварщику: они легко «зажигаются», дают стабильное и сильное горение сварочной дуги, шов после них получается ровный и стойкий к трещинам при остывании.

Рутиловыми электродами возможно проделывать даже такую операцию — как наплавление истираемых деталей!

Рисунок 80. Состав обмазки сварочного электрода.

Что немаловажно для меня — дым от электродов с рутиловой обмазкой менее вреден для лёгких сварщиков. Ведь, я учу варить электросваркой практически детей — Кузька-Домовёнок и его комсомольско-молодёжное «КБ», первыми изъявили желание освоить новую технологию.

— Ребята, отнеситесь к делу серьёзно, — я легко щёлкнул Кузьму по носу, — деньги, что я даю на молоко — используйте по целевому назначению, а не на подарки своим девушкам… Не то маме твоей расскажу и она тебя заругает.

К великой моей досаде, обучение электросварке ребят продвигалось не так успешно, как мне того хотелось…

Лишь сам Кузьма освоил это дело на достаточно приемлемом уровне, а мне требовалось как минимум — бригада из пяти-десяти «дипломированных» сварщиков, уже к весне 1924 года. Уж пал было духом, но как-то захожу в «сварочный цех» и, вижу: кузькина «павидла» — девушка небольшого росточка, смешливая, понятливая комсомолочка, «тыркает» электродом — пытаясь пришпандорить одну железяку к другой.

Осмотревшись по углам, спрашиваю:

— Сашка, а где эти трутни?

Отложив держак и маску, та смущённо отвечает:

— Покурить вышли…

Прям беда с этим курением… Смолят самосад здесь — чуть ли не с младых ногтей, хорошо хоть в производственных помещениях отучил. Единственный, кого я занимаясь индивидуально, отучил от этой пагубной привычки — это Барон, на остальных видать — мои нравоучения не действовали.

— Ну и как… — спрашиваю, кивая на сварочное оборудование, — получается?

Тут вдруг вспоминаю: во времена Второй мировой войны, цельносварные американские суда класса «Либерти» — варили наскоро обученные девушки…

Почему?

Не настоль уж американцы «подчистили» своё мужское население в те годы, чтоб как мы — ставить к станкам женщин и детей. Возможно, женская рука более чувствительна к этой работе, а терпение выдержаней?

— Да, вроде получается, Серафим, — отвечает неуверенно, — но вот…

— Дай-ка мне держак, Сашка! Возьми вторую маску и смотри внимательно.

Когда ребята вернулись из курилки (надо сказать, не очень-то торопились!), я их выгнал со словами:

— Идите ещё погуляйте, жоп…порукие бездельники!

Через две недели, каждый день — через день занятий, Сашка стала варить не хуже Кузьмы и намного лучше других парней и, тогда я ей предложил:

— Набирай комсомольско-молодёжную девичью бригаду сварщиков, Александра Макаровна!

Кстати, зря я наезжал на большинство парней — к весне 1924 года и они более-менее освоились со сваркой.

Кто не «освоился» — тоже не остался без дела: сперва сам лично изготовлял, потом научил своих «домовят» — те научили ещё кого-то и, к осени образовалась целая комсомольско-молодёжная артель «Красный электрод».

Конечно, обмазка «заводских» рутиловых электродов имеет довольно сложный состав…

Однако, я на первое время приготовлял жидкую глиняную «болтушку», насыпал туда «отходы» после установки (примерно половину), добавлял толчённый мел и древесную муку и, тщательно всё перемешивал. В полученную таким макаром «субстанцию» несколько раз окунал тонкую проволоку из низкоуглеродистой стали, каждый раз хорошо просушивая. Когда слой получался достаточно толстым, окончательно сушил в печи — и готово.

Подсказал Кузьме несколько идеек как этот процесс можно механизировать, тот приложил свой «гений» да золотые руки и, к весне — производительность изготовления сварочных электродов выросла в разы.

Да, конечно в целом качество — не айс!

Далеко, не он… Как вспомню про «те» электроды — плачу горькими слезами и проклинаю себя за непредусмотрительность: почему побольше «роялей» к себе в кандейку не принёс⁈

Однако, хотя геморра хватает с лихвой — варить такими электродами уже можно. Ну а там — будем думать и работать над улучшением качества и увеличением количества выпуска.

Забегая опять же, несколько вперёд…

С ртутными выпрямителями у меня до осени не получилось: Волошин уехал из Нижнего Новгорода в Петроград — прежде, чем выполнил договор и, я их ждал фактически аж до весны 1924 года. Но, на первое время выручила динамо-машина со списанного волжского парохода — установленная в исправительно-трудовом лагере, про которую я уже говорил. Она давала постоянный ток, который нашим электриком удалось преобразовать до пригодных параметров и уже этой осенью — у кооператива «Красная жара» имелось два десятка сварочных постов.

Холодная штамповка и электросварка — просто перевернули всю нашу кустарно-кооперативную технологию и саму жизнь ульяновцев!

Завершив проектирование трактора, взялся за «переходную» модель деревянной мототелеги — над которой пока безуспешно бьётся Домовёнок и его друзья Винтик со Шпунтиком. В этот раз, она уже должна иметь свой-собственный двигатель, сцепление, коробку передач… Всё самое-самое — простейшее, даже примитивное — рассчитанное на низкие обороты и соответственно на практически вечный ресурс при незатейливом техническом обслуживании.

По возможности, как можно больше деталей из дерева!

Рисунок 81. Один из первых модификаций двигателя для мотомопеда «Д-4».

В отличии от «концепт-кара» — первого образца мототелеги, где я мог использовать «лишние» детали от «Бразье» — «переходная» модель планировалась как можно более массовой. Поэтому, в ней даже шестерни коробки передач — были из хорошо сушёной берёзы, прошедшие выварку в масле и затем обожжённые в печи.

Так же, как и на «концепт-каре», двигатель — одноцилиндровый, двухтактный, чугунного литья, по своему устройству — сходный с калильными моторчиками для авиамоделей. Ну, или же с двигуном известного мне до последнего винтика «дырчика», устройство которого я за отроческие годы изучил так — что мог воспроизвести его на ватмане ночью во сне, или наяву, но с закрытыми глазами. В моём же распоряжении был комп с его программами автоматического проектирования — так что, мне это обошлось буквально в несколько часов потраченного времени.

Особое внимание уделил, на мой взгляд, самому проблематичному месту, с которым я уже вдоволь намаялся на «концептуальной» модели — системе зажигания.

Понимая, что более-менее современная «бошевская» система зажигания со свечой зажигания и магнето высокого напряжения — мне не светит точно так же, как космический корабль «Буран», я вернулся к старой системе воспламенения рабочей смеси в цилиндре ДВС — которой оснащалась автотехника до эпохального изобретения Роберта Боша в 1902 году.

Наиболее распространенная до того периода устройство — так называемая «запальная трубка», выглядит довольно незатейливо: в головку блока цилиндров врезалась трубка с пропущенным через неё высоковольтным проводом в керамическом изоляторе — конец которого, выходит непосредственно в цилиндр двигателя. В «верхней мёртвой точке», когда поршень цилиндра — сжимая рабочую смесь, максимально подходит к головке с торчащим из него проводом — происходит пробой в виде искры на поршень и рабочая смесь воспламеняется.

Никого тебе трамблёра — прерывателя-распределителя, с его вольфрамовыми контактами, зазорами между ними, очерёдностью зажигания, опережением зажигания и прочей мудотнёй…

Всё до фантастической примитивности просто — как удар дубиной неандертальца в лоб пещерному медведю!

Конечно, имеется существенный недостаток — максимальное количество оборотов в минуту и мощность такого двигателя невелики.

А мне великую мощь и не надо!

Не до жиру, как говорится — лишь бы «оно» ездило и, возило на себе нехитрую мужицкую поклажу.

Насчёт топлива…

Сперва мототелега будет «бегать» на низкокачественном бензине, газолине, лигроине, или даже — на парах керосина или какого другого тяжёлого топлива, для чего спроектировал специальный испаритель. Далее, с освоением электросварки, предполагается полностью перейти на газ вырабатываемый газогенератором[3] из дровяных чурок — но лучше из сухих опилок или стружек. В компе у меня есть несколько рисунков, схем и даже — готовых чертежей самодельных конструкций этих нехитрых устройств, так что без проблем.

Здесь имеется одна «фишка»: переводить «нормальные» автомобили на этот вид топлива имеет смысл только во время войны — в условиях крайнего недостатка «нормальных» видов топлива. Они теряют в мощности, в сроке службы из-за повышенного износа деталей и так далее…

Однако, я изначально проектирую двигатель — предназначенный ездить именно на генераторном газе.

Из-за заведомо малой мощности двигателя, газогенераторная установка не должна выглядеть так монстрообразно — как на виденных мной фотографиях автомобилей военных лет и соответственно стоить значительно меньше.

Рисунок 82. Схема газогенератора прямого процесса газификации.

Другая животрепещущая проблема…

Клим, «испытывающий» «концепт-кар» мототелеги на рыбалках, часто жаловался, что та — частенько застревает:

— По дороге нормально идёт, но как-только свернёшь куда… Передние колёса проваливаются или утыкаются, задние гребут и, ни с места, проклятущая. Сделайте что-нибудь!

Спрашиваю у главного конструктора:

— Что посоветуешь своему дядьке, Кузьма?

Тот, недолго думая:

— Лошадь надо спереди запрячь… Ой!

Клим отвесил ему смачный подзатыльник и поделом. Строго говорю:

— Кузьма! Дело серьёзное: как ты помнишь, мототелегу предполагается делать для Красной Армии — чтоб не пешком красноармейцам пылить, а ехать.

Тот, не без доли резона:

— Красноармейцы — народ здоровый. Неуж, не подтолкнут — в случае чего?

Затем спрятавшись за мою спину:

— И ты, дядька Клим, мог бы на рыбалку брать с собой кого поздоровее…

Тот психует:

— Мамке своей посоветуй — дураков под вид тебя побольше рожать!

— А если эта мототелега раненных красноармейцев с поля боя везёт? — давлю на его комсомольскую совесть для активизации мыслительной деятельности, — и из всех здоровых — могущих «подтолкнуть», только водитель из нестроевых да девушка-санинструктор — телосложением как у твоей зазнобы?

Усовестившись, Домовёнок чешет в затылке:

— Разве что шипы на задние колёса поставить…

— «Грунтозацепы»? Ладно, годиться… А ещё?

— Лебёдку может? Зацепился за дерево и тащи…

— Хорошо, хорошо — принимается лебёдка. Но это всё полумеры! Вопрос с застревающими передними управляющими колёсами, надо решить как-то более кардинально. Напряги свои извилины, ёкарный бабай!

Наконец, того осеняет и он несмело:

— Разве что, чтоб они тоже «гребли»…? В смысле — передние колёса?

— Молодец, Кузьма, — хлопаю того по плечу, — а теперь давай думай — как это воплотить в «металле»… Хахаха! В смысле — в дереве. Ну а если будут какие «мыслительные» затруднения — подходи, спрашивай…

Конечно, новый двигатель и особенно — дымящий паровозом газогенератор, под телегу спрятать уже не удалось — они торчали «надстройкой авианосца» справа от водителя. Ещё, в отличие от «концепта» — имелась нормальная рулевая колонка спереди. Ну и заглянув под низ каждый может заметить, что эта мототелега полноприводная.

«ШРУС», спросите?

Какой, к такой-то — вполне определённой матери, «ШРУС»⁈

У этой «чудо-юдо-вундерваффли» оси неразрезные и скорость не превышает 10 км в час. Раздатка после КПП и два деревянных кардана на каждую ось.

Так что без проблем, если не считать что на крутом повороте — «внешнее» переднее колесо может поломаться или отскочить. Так про то, в составленной после испытаний инструкции чётко сказано и на руле крупными буквами написано: «резко и на полном ходу не поворачивать»! В случае же крайней нужды повернуть под углом более 30-ти градусов — остановился, руль в нужную сторону и потихонечку трогай…

Скорость на хорошей грунтовке у «переходной модели» стала чуть ниже, чем у «концепта», нормальная грузоподъёмность тоже — чуточку меньше…

Зато, проходимость!

— «Земля и небо», — сказал Клим после первой же рыбалки, — заказываю для нашего кооператива таких… Десять штук!

Правда позже, он «урезал осетра» до трёх экземпляров: одну «под себя» и две на производственные нужды кооператива «Красный рассвет».

Тотчас после всех испытаний мототелеги, убедившись что конструкция — вполне работоспособная и достаточно надёжная, покатались с Домовёнком по всем необходимым в таких случаях инстанциям и, открыли на его и двух его лепших корешей Винтика и Шпунтика — акционерное общество с несколько громким названием: «АО Ульяновский автомобильный завод»…

«УАЗ», то бишь. Ну, а саму полноприводную мототелегу, соответственно назвали — «УАЗ-404».

Хахаха!

Ну, как ещё назовёшь? С фантазией на этот счёт у меня — ваще слабовато. Хотя, несколько забегая вперёд: народ прозвал мототелеги «УАЗ» по-своему — «Мотыгами».

Насчёт финансирования…

Не знаю, но каким-то чудом — в этот раз получилось всё без обычной в таких делах волокиты. Государство вложилось 10 тысячами рублей «казённого» кредита и, долгим крепким рукопожатием своего «ответственного лица» — приветствовало начинание юных дарований. Плюс с него же — с государства, удалось выбить кое-какое оборудование и «сырые» материалы.

Столько же инвестировал Клим из «Кассы взаимопомощи» и ваш покорный слуга из своих кровных — нажитых при помощи теневого дельца по имени Ксавер.

Кстати, да…

Приезжал, мой «друг-теневик», приезжал к нам в Ульяновск — когда был построен Проспект Мира, а как же!

Походил по пахнущим свежим деревом, одинаковым как инкубаторские яйца избам — активно обживаемых строителями и прочим рабочим людом, по-хозяйски заглянул на строящийся «Домостроительный комбинат», прокатился «с ветерком» на «Уазике» и, оставшись довольным — отвалил мне ещё трохи бабла на прогрессорство:

— Если ничего нового для меня нет, считай — что авансом за твою следующую «инфу».

На первое время, под «автозавод» отвели опять же один из пустующих цехов Ульяновского чугуноплавильного завод, куда тут же стали свозить кое-какое — самое простейшее оборудование… После моих многочисленных статей в местной прессе и прямой личной подсказки по приезду, Нижегородский Губком РСКМ взял над заводом «УАЗом» шефство и с тех пор — на нём постоянно трудилась «по скользящему» графику комсомольская бригада молодых, но имеющих необходимые навыки рабочих-нижегородцев — обучая местную рабочую силу. Немало из них здесь и осталось, обзаведясь семьями — ибо к тому времени, я пёк «ульяновские домики» — как опытная хозяйка пирожки.

Конечно, всё оставить на «откуп» пятнадцатилетним балбесам — дураков нет! Пока те не достигли совершеннолетия — всеми финансовыми делами акционерного общества от их имени, будет заправлять опекун — дядька Клим.

Надо сказать, в «финансовых» делах Клим Крынкин — «плавал», как залитый ртутью под самые дымовые трубы броненосец…

То есть никак.

Чтоб, хоть как-то «барахтаться» в морях финансовой отчётности, как я уже говорил — он где-то нашёл и подтянул одного дедка с редким именем Мартимьян. Тот, якобы был приказчиком, чуть ли не у самого Бугрова — знаменитого нижегородского купца-миллионщика. Хотя, может брешут — сам всё никак не удосужился поинтересоваться.

Не знаете, кто такой «Бугров»? Стыдно!

Помните из советского детского мультика:

— 'Купец Багров имел затон

И рыбные заводы.

Гонял до Астрахани он

По Волге пароходы.

Он не ходил, старик Багров,

На этих пароходах,

И не ловил он осетров

В привольных волжских водах.

Его плоты сплавлял народ,

Его баржи тянул народ,

А он подсчитывал доход

От всей своей флотилии

И самый крупный пароход

Назвал своей фамилией [4]'.

Типа, «старик Бугров» просто обязан был назвать «самый крупный пароход» фамилией чужого дяди — мимо бугровского затона проходящего!

Но, это к делу не относится…

Так вот и ведение финансовых дел на «УАЗе» Клим тоже доверил ему.

«Дед Мартимьян» (так его все без исключения звали-величали и, я не буду в их ряду исключением), был терпелив с ребятишками и с их подростковыми заскоками — аки само милосердие Божие, в финансовых делах скурпулёзен и скуп как бальзаковский Гобсек и, хомячило ещё тот — вроде гоголевского Плюшкина.

При нём учёт и контроль — почище рабкриновского!

Про свою роль в «финансовой деятельности» завода и, особенно — про участие в этой «роли» моего «роялистого» компа со множеством очень «интересных» программ, уж промолчу скромненько…

Первую предсерийную партию в сто экземпляров мототелег «УАЗ-404», предполагалось выпустить и реализовать до Нового года на свободном рынке по рыночной же цене. Конечно, все комплектующие — да ещё и в таком количестве, произвести на месте пока невозможно. Поэтому что-то из металлических заготовок, полуфабрикатов или готовых изделий на первое время раскидали по предприятиям Нижнего Новгорода и губернии, что-то решили отлить из чугуна или отштамповать сами — благо уже есть из чего и на чём.

По договору, Нижегородская лаборатория, обязалась поставлять нам в первое время — самые что ни на есть простенькие магнето, катушки-бобины, высоковольтные провода и прочую подобную хренотень. Далее планируется обзавестись собственным цехом электрооборудования.

Ну а все деревянные элементы этой «чудо-юдо-вундеваффли» — вообще, без проблем!

В Ульяновской волости, как и по всей территории Нижегородской губернии — повторюсь ещё раз, испокон веков существуют так называемые «кустарные гнёзда». В частности — наши крестьяне-кустари делают всевозможные изделия из дерева.

Близ Ульяновска, как специально — находятся три больших села, кустари которых специализируется на нехитром крестьянском транспорте — на гужевых повозках и санях. К моему приятному удивлению — среди них издавна уже существует довольно чёткая специализация: одни из кустарей, к примеру — делают ступицы, спицы или ободья для колёс, другие — собирают их в одно целое… То же самое и со всем остальным — пока наконец не получается готовая мужицкая телега на продажу.

Хотя, НЭП оживил кустарное производство и торговлю результатами его труда, но в отрасли явно заметен кризис перепроизводства — предложение в разы превышает спрос.

— Всё дальше и дальше приходится возить — на месте мало кто покупает, — жалились мне частники-перекупщики. — хоть договаривайся с мужиками, чтоб делали так — чтоб телеги быстрее ломались…

Ишь ты!

«Маркетологи» доморощенные — до чего додумались своим умом.

Короче, заказы от «УАЗа» пришлись кустарям как нельзя кстати. С самыми авторитетными из них были заключены договора на изготовление отдельных деревянных элементов «мотыги». В этих договорах, чётко указано: делать строго по выданным каждому шаблону — детали должны быть взаимозаменяемыми. Опять же, перестраховываясь, заказали их тройное количество — предвидя неизбежно высокий процент брака.

Если что, не пропадёт — на дрова пустить можно. В отличии от металлических изделий, всё деревянное в наши лесисто-болотистых краях — исключительно дешёвое…

Забегая далеко вперёд, скажу: с этой поры, конское поголовье в нашей ульяновской волости — начало потихоньку сокращаться, а поголовье крупного рогатого скота — наоборот расти.

И, СКАЗАЛ ОН, ЧТО ЭТО ХОРОШО!!!

«Он» — это я, если что…

«Мания величия»? Ну, не без этого — ничто человеческое мне не чуждо.

Близнецы Санька и Ванька, увлекшись моторизацией и механизацией РККА — не могли пройти мимо такого чуда, как мототелега «УАЗ». Явно завышая возможности Домовёнка и его команды — они на них плотно наехали… Когда же те их открытым текстом «послали», докопались до меня:

— А танки и самолёты когда делать будем? Ты же обещал, Серафим!

— Ребята, — отвечаю уставшим голосом, — всё в своё время. На танки много железа уходит, они даже в целом нашей с вами Республике — не по карману.

Тут Домовёнок, у которого видать — в заднице свербело, встрял в разговор с новой идеей:

— А если и танк из дерева сделать? Ну, это… Ненастоящий… Понарошку… А?

Махнув рукой соглашаюсь, ибо всё равно же не отстанет:

— Делай, чёрт с тобой.

Тот, озабоченно хлопает ресницами:

— А какой он — танк? Я ни разу не видел.

Вздохнув тяжело:

— Сейчас я тебе его нарисую…

Посмотрев на мои эскизы, Кузька с готовностью:

— Такой мы из моей «Мотыги» враз смастрячим!

Один из близнецов, словивший «клин» на авиации, обиженно протянул:

— А самолёт?

Терпеливо объясняю:

— Видишь ли… Как там, тебя?

— Иван.

— Видишь ли, Ваня… Танк упасть с высоты на землю и разбиться вместе с экипажем не может. А вот самолёт — запросто! Поэтому самолётами мы с вами займёмся чуть позже, когда хорошенько подготовимся. А пока давайте сделаем с вами действующую модель планера…

Хочешь не хочешь — а придётся своим архаровцам аэроклуб замутить!

Так, так, так…

Кого б, для этого дела привлечь?

[1] В русских официальных документах на производство данный шлем именовался как «Каска Французского образца из Лопаточной стали». В различной литературе на военную тематику можно встретить такие названия шлема, как — «Модель 1917 (Sohlberg)», «Venalainen m-17» (фин.) или «Русский М-17». Для производства шлема применялась хромоникелевая сталь, которая выплавлялась на Сергинско-Уфалейских горных заводах, а также из-за её недостатка — сталь, шедшая на производство шанцевого инструмента (лопат).

Шлем имел три размера купола, и шесть размеров подтулейного устройства (53 см., 55 см., 57 см., 59 см., 60 см., 62 см). Окрашивался шлем в цвет хаки.

ТТХ шлема: вес — 800−850гр., толщина стали — 1,2 мм., ширина около — 213 мм., длина около — 287 мм., высота около −170 мм.

Заказами на стальные шлемы занимался предприниматель из А. Г. Васильев, именно он и распределял заказ на производство шлемов между заводами «G. W. Sohlberg» (заказ на 100.000 шт.) и «V. W. Holmberg» (заказ на 500.000шт.).

[2] Некоторые источники утверждают, что производство шлемов было изначально разработано на Ижорском заводе (г. Колпино) в 1916 году и чуть позже перенесено в Великое Княжество Финляндское. Ижорский завод в 1916 году произвел ограниченное количество, примерно 10,000 шлемов.

[3] Двигатель газогенераторного автомобиля работает на топливной смеси из газа вырабатываемом газогенератором в результате неполного сгорания дров, угля, топливных брикетов, торфа и так далее. В 1938 г. в Европе насчитывалось около 9 тыс. автомашин, работавших на газогенераторном горючем. К 1941 г. это количество увеличилось почти в 50 раз. В том числе в Германии их число достигло 300 тыс.

[4] Самуил Маршак: «Быль-небылица».