Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава 22 Про секреты Генри Форда и половой вопрос в отдельно взятой комсомольской ячейке

После 8 марта на первом же собрании волостной партийной ячейки — доложив как идёт выполнение плана первой Пятилетки, я предлагаю:

— Товарищи! Первый пункт нашего с вами плана — переименование Ульяновки в «Ульяновск», выполнен. Выполнение второго этапа — электрификация города, практически на финишной прямой и нет никаких поводов сомневаться в его успешном выполнении… Третий: кооперация кустарей и нэпманов — в начальной стадии реализации.

Обвожу всех присутствующих внимательным взором:

— Пора приступать к подготовке выполнения четвёртого пункта, товарищи… Ибо,как говорил китайский коммунист прошлого века товарищ Мао Цзэдун: «Деньги дороги, жизнь человеческая дороже денег, а время дороже всего»!

Четвёртым пунктом было создание в Ульяновске губернского целого кластера профессионально-технических училищ с собственной производственной базой.

Меня прервали с места вопросом:

— Я всё-таки не пойму — зачем нам эта детская колония в бывшим монастыре и почему она обязательно должна быть женской? К нам же сюда всех проституток со всей округи свезут⁈

После слова «проституток», в зале возникло вполне понятное оживление и послышались наводящие вопросы:

— Наши бабы, тебя убьют! Да и нас вместе с тобой, Контуженный…

— Публичный дом открываем, штоль? Почем для членов партии будет?

— А для членов профсоюза будет скидка?

— БУГАГАГА!!!

Товарищ Анисимов сердито постучав по столу:

— Триппер тебе на «член» будет!

Я, прокашлявшись:

— Стыдно, товарищи! Для особо сексуально озадаченных объясняю ещё раз: это не «проститутки», а дети — девочки, попавшие в сложные жизненные обстоятельства. В этой воспитательно-трудовой колонии будут выпускаться контрольно-измерительные приборы — без которых социализм не построишь! Почему колония должна быть именно «женской»? Повторяю в который раз: у девушек, привыкших с малолетства заниматься всяческим рукодельем — а не топором махать как парни, лучше получиться работать с сотыми и тысячными долями дюйма… Вы знаете, что это такое?…Нет? Ну вот и помалкивайте молча в тряпочку, товарищ — глядишь, за умного сойдёте.

Меня надоумил на такое оригинальное решение один эпизод периода Великой отечественной войны. Форсунки дизеля «В-2» для танка «Т-34», имели такие тончайшие отверстия — что свёрла ломались в руках даже высококвалифицированных рабочих-мужчин. Тогда привлекли девушек-кружевниц из училища и дело сразу пошло на лад.

Сим победиша!

«По проекту» в бывшем женском монастыре — ныне пустующем, на манер макаренской колонии — где «в реальной истории» изготовляли фотоаппараты «ФЭД[1]», под руководством немецких специалистов и на немецком оборудовании же — будут изготовлять контрольно-измерительные инструменты высокой точности, без которых — вообще невозможна хоть какая-то современная промышленность.

Но очень тяжело объяснить местным хроноаборигенам — даже наиболее грамотным из них, все нюансы современных технологий… Многих вещей, они попросту не понимают и не воспринимают!

Одна надежда на «административный ресурс» — как местный, так и находящийся в далёкой Москве.

Единственными заводами в Российской Империи — где понимали, что такое «прецизионная точность», это были казённые военные — в частности оружейные. На частных же заводах, даже мастера-инженера — зачастую не понимали, что это такое. Поэтому, не удалось наладить изготовление пулемётов «Максим», к примеру, нигде больше — кроме «Императорского Тульского Оружейного Завода[2]».

Другой пример: небезызвестный Генри Форд — «автомобильный король Америки», которого я уже упоминал. Опять же, про его конвейер надеюсь — всем известно, да? Про значение для современной промышленности легированных ванадием сталей, я тоже уже поведал достаточно подробно.

Ещё одним человеком, которому Генри Форд был обязан своими достижениями — былФредерик У. Тейлор, разработавший одну из теорий управления, или иначе — научной организации труда. Её основной целью было повышение экономической эффективности, особенно производительности труда. Использование данного подхода было одной из первых попыток применить науку для конструирования процессов производства и управления.

Работая в конце 19 века токарем, а после мастером в компании «Midvale Steel», Тейлор заметил естественные различия в производительности рабочих — которые, по его мнению, были вызваны разными причинами, в том числе их врождёнными способностями, уровнем развития интеллекта и существующей мотивации. Тейлор одним из первых попытался теоретизировать происходящее, проанализировав и обобщив сделанные им наблюдения — с целью снижения затрат и увеличения производительности труда работающих. Впервые Тейлор опубликовал свои теории в монографиях «Управление мастерской» в 1903 году и, естественно, Генри Форд не мог пройти мимо такого.

Ленин, надо отдать ему должное, в отличии от дореволюционных российских промышленников — довольно рано обратил внимание на систему Ф. Тейлора. Он был уверен, что система Тейлора — потогонная при капитализме, станет коллективистской при Советской власти.

Но одной научной организации труда Форду было мало, чтоб «сделать Америку»! Теперь настало время рассказать про значение для современной промышленности Его Величества Стандарта.

Автомобили Форда состоят из нескольких тысяч деталей — не производящихся на одном каком-либо одном заводе, а являющихся продукцией самой широкой кооперации предприятий по всей территории страны и даже мира.

В «столице» Генри Форда — в Детройте, в законченном виде собирается лишь то количество автомобилей, которое можно продать в местном округе. Сборка остальных же, может происходить на любых других заводах страны или даже за границей… Хоть в нашем Нижнем Новгороде, например, или в немецком Кёльне. Компания Форда, кстати, до Второй мировой войны — являлась четвёртым по мощности автомобильным предприятием Германии.

Система производства устроенная таким образом, даёт огромные выгоды уменьшая расходы на транспорт — однако требует абсолютной взаимозаменяемости всех частей автомобиля и, значит — невероятной для промышленности того времени точности, доходящей до 0,0025 мм.

«Стандартизации», то есть.

Когда Генри Форд только начинал свою деятельность в самом начале 20 века, во всем мире был лишь один специалист, умевший делать измерительный инструмент с такой исключительной точностью. Этим человеком был швед Карл Иогансен.

Форд понял, что такие точные инструменты будут настоящим сокровищем для задумываемого им производства и, купил патент на монопольное право выделки таких инструментов в США. Он сделал шведа участником своего предприятия с условием, чтобы Иогансен продолжал совершенствовать свои измерительные приборы только у него.

Результат сотрудничества двух гениальных людей был воистину ошеломляющ!

Иогансеновские измерительные плитки, изготовленные из закаленной отшлифованной стали, с точностью в одну пятитысячную миллиметра — обладали абсолютно плоской поверхностью, приближающейся к теоретически возможной. Приложенные друг к другу, они «прилипали» друг к другу с силой давления, равной 33 атмосферам!

Форд, применяя такой инструмент, производил детали машин с величайшей точностью и достиг их полной взаимозаменяемости. Как я уже говорил, это в свою очередь позволило производить сборку фордовских автомобилей в любом месте — хоть в Австралии или в Бразилии, с таким же успехом, как на головном заводе в Детройте.

Стандарт стал высшим законом в «Ford Motor Company» и, этот «закон», обеспечивали идеальные зеркально-блестящие, абсолютно точные иогансеновские плитки.

Рисунок 64. Плакат сталинских времён.

Стандартная модель автомобиля, стандартные станки, стандартные инструменты, стандартное обучение персонала и стандартные движения рабочих при работе. Стандарт — это экономия материала, движений, времени, общих расходов на транспорт.

Стандарт, это массовое производство, значит — высокое качество, устойчивость спроса и, при низкой цене — миллионные прибыли. Новые заводы и их филиалы строились по стандартным чертежам, оборудовались стандартными станками, укомплектовывались стандартно обученным персоналом и, так же стандартно легко начинали выпускать стандартную продукцию.

Стандартизация и унификация — вот к чему должен любой ценой стремиться любой попаданец-прогрессор!

Как я уже говорил, советское руководство не обошло своим вниманием успехи Генри Форда. Попытки тейлоризации в нашей стране совпали с введением государственных стандартов в 20-х годах, чему способствовал переход на метрическую систему измерений. Был создан общесоюзный Комитет по стандартизации и, к 1929 году — по числу утвержденных стандартов СССР уступал только Германии, Великобритании и США. Для тогдашних ученых и инженеров — как и большевистских вождей, унификация стала синонимом цивилизованности.

Однако, вернёмся из фордовской Америки в советский городок Ульяновск на собрание волостной партячейки. Итак, я продолжаю жевать хроноаборигенам-коммунистам прописные истины:

— … Второе соображение — парни более мобильны! Отучится такой ухарь у нас, да и уедет куда-нибудь в столицу, — продолжаю перечислять свои соображения и обращаюсь непосредственно к Анисимову, — вот посели мужика одного в избе в лесу — что произойдёт?

Пожимает плечами и не задумываясь, выдаёт:

— Если ноги есть и «что» меж ног болтается — сбегит к какой-нибудь бабе.

— А если бабу в лесу поселить, положим?

Под общий хохот:

— Знамо дело — к ней мужик прибегит!

Поднимаю указательный палец вверх и торжествующе:

— А коль прибегит мужик к бабе и забацает ей ребятёнка — население Ульяновска начнёт увеличиваться, что мы с вами и поставили своей целью…

— Ну, а это уж как водится! — все, как хором.

— Вот то-то и оно… Соображать надо, товарищи.

Кроме того, в бывшем Ульяновском концлагерь, вернее — «стане принудительных работ», мною мутится организация первой в истории страны, так называемой «шарашки[3]». То есть, конструкторского бюро тюремного типа под руководством НКВД, где работают осуждённые специалисты. Как были устроены «реальные» подобные учреждения я знаю мало — но я планирую создать нечто подобное советскому «научно-производственному объединению». Значит, в моей «шарашке» — вместе с специалистами-инженерами должны сидеть высококвалифицированные рабочие и ударно трудиться на благо выполнения «Первого пятилетнего плана в отдельно взятой волости»…

Нехорошо, говорите, эксплуатировать подневольный труд? А где и каким макаром ещё, интересно, прикажите мне взять-достать кадры? Которые, говоря бессмертными словами будущего Вождя — «решают всё»?

«Безработица», говорите? Однако, парадокс этого времени заключается в том, что вместе с переизбытком на рынке совершенно неквалифицированной «лимиты» — имеется жутчайший дефицит «рабочей аристократии». Заманить в Ульяновку более-менее опытного токаря или слесаря с «Красного Сормова», к примеру — это совершенно невыполнимая задача. Без предоставления ему неких «райских кущ», конечно, желательно — с вышнотелыми «гуриями»…

Другой вопрос: по-вашему пускай лучше дефицитные «кадры» — на лесоповал едут? Там им будет комфортнее срок мотать с двуручной пилой — чем за чертёжным кульманом, что ли⁈

Хотя здесь, я несколько неправ: «на лесоповал» в это время ехали в основном «политические», а с ними дело иметь — пока воздержусь…

Опять же — поспорили, подрали горло насчёт «жулья», что в город понаедет — да и, проголосовали единогласно за мой проект постановления и расписались под резолюцией.

Но, я всё никак не угомонюсь:

— Товарищи! Как городу с таким названием — «Ульяновск», не быть центром расширенного воспроизводства носителей самого «передового классового сознания»?

— Товарищ Свешников! Ты бы не мудрил, рассказал бы как попроще… А лучше рукой показал.

Объясняю «на пальцах»:

— Ульяновск, должен стать кузницей кадров для всей советской страны. Предлагаю ходатайствовать перед товарищем Луначарским — о создании в нашем городе школ фабрично-заводского ученичества.

В отличии от «потерянного» на крутом повороте истории царизма, воспроизводством «гегемона» на государственном уровне — большевики озаботились с самых первых же лет своего правления. Массовой формой подготовки рабочих в 1921–25 годах стали школы фабрично-заводского ученичества. Школы «ФЗУ» возникли как форма реорганизации ремесленного ученичества при предприятиях, поэтому ко мне был один вопрос:

— Так ведь у нас ни одного действующего завода нет? Не одобрят товарищи в Москве…

— Ничего страшного, — отвечаю, — в этом году начнём с педагогического училища — готовящего преподавателей для начальных школ, а там и заводы подоспеют.

На всю «Первую пятилетку» же, запланировано создание индустриально-технического, сельскохозяйственного, медицинского, экономического, юридического и, даже — художественного училища. Кроме этого предусматривается создание краткосрочных курсов, готовящих средне-технический персонал: мастеров, бригадиров, механиков.

Приниматься в школы ФЗУ должны подростки 12–15 лет с образованием примерно в объеме школы I ступени — не только из самого Ульяновка, но из всего Ардатовского уезда и даже Нижегородской губернии. Учебные планы включали общетехнические предметы — общая технология, черчение, машиноведение, механика, материаловедение, организация производства, специальные — спецтехнологии, спецкурсы и общеобразовательные дисциплины. Сроки обучения три года…

В 1922 школы ФЗУ были включены в систему народного образования РСФСР как разновидность общеобразовательной школы, дающая одновременно профессиональную подготовку и позволяющая продолжать обучение в школах II ступени, техникумах или на рабфаках. На просвещении и образовании у нас числился Наркомпрос товарищ Луначарский: вот к нему с соответствующими проектом и был направлен товарищ Конофальский.

Главный довод: город носящий такое имя — не может не быть кузницей подготовки кадров пролетариата!

Пробивать все эти проекты в этот раз, вместе с товарищем Конофальским — как с уже бывалым человеком по беготне по кремлёвским кабинетам да коридорам, поедет лично товарищ Кац. Хотел было вместе с ними отправить и Фрола Изотопича, но тот не захотел оставлять «лавку» без хозяйского присмотру:

— А ты знаешь, товарищ Свешников, сколько ко мне всяких «входящих и исходящих» бумаг приходит? До тридцати тысяч в год! Без малого в три раза больше чем при царе в волостное управление.

Сочувственно ему киваю и тяжело вздыхаю:

— Такая же беда! Ко мне на полустанок — как бы не в десять раз больше, чем даже ещё полгода назад.

Действительно, бюрократизм в СССР развивался просто лавинообразно и, все идущие одна за другой шумные компании борьбы с ним — напоминали попытки гоголевской вдовы высечь саму себя.

Даже Ленин, придя в себя после первого удара, ужаснулся «чудовищному бюрократизму». Вопросы о монополии внешней торговли, о результативности НЭПа, о принципах создания союзного государства и прочее, отошли для него на второй план и превратились лишь в повод для последней схватки вождя с созданным им же Левиафаном, олицетворенным в Сталине и его аппарате государственного бюрократизма. Всемогущее и несокрушимое «зло» — абсолютное в своей власти над обществом в целом и каждой личностью в отдельности государство, стало реальным воплощением — материализацией ленинских же, революционных идей.

Ленин всматривался в созданного им монстра и не хотел узнавать себя в его бюрократических чертах. Бесконечное недовольное его брюзжание между двумя ударами по адресу «бюрократизма», видимо прикрывали растерянность в отношении всей системы в целом. Получившееся типичное «хотели как лучше, а получилось как всегда» заставило Ильича как-то бросить в сердцах: «Не нам принадлежит этот аппарат, а мы принадлежим ему!».

В случае же с Фролом Изотоповичем, дело вовсе не в его предельной занятости… Его заместители прекрасно справляются — точнее отписываются от бумажной лавины. А если не будут справляться — он их заменит на других, или ещё примет ещё кого в и без того неприлично распухший штат волисполкома.

Тут дело в особенностях менталитета: товарищ Анисимов, он — как петух в курятнике… Выгнал других петухов-конкурентов, забрался на насест и теперь лишь «кур топчет», да зорко по сторонам зыркает — чтоб, не прозевать претендента на это место… Ну и кукарекает изредка, чтоб про него не забывали. Должность и такое положение вещей его вполне устраивает.

Другое дело Абрам Израилевич…

Этот будет лезть всё выше и выше — пока не оступится, не упадёт и не свернёт себе шею. Ну, или его сбросят — а «лебединую» шею помогут свернуть, для верности. Но, сам не остановится!

Товарищ Кац где-то накосячил меж своими, как мне кажется… Возможно свинины или ещё чего некошерного поел — истины, мне скорее всего никогда не узнать.

Да, оно мне и не надо!

Главное, он из своей кожаной куртки готов выпрыгнуть — чтоб реабилитироваться, только не знает как. Я ему подкинул идейку и, он вцепился в неё всеми своими четырьмя конечностями.

Всей комячейкой опять писали письма во все инстанции, главной из которых теперь считался НКВД-ГПУ СССР и его глава товарищ Дзержинский Феликс Эдмундович. В письмах были все приводящиеся выше соображения и аргументы, экономические расчёты, графики, списки… Ну и, весьма блестящие и заманчивые для Советской республики и дела всей мировой революции перспективы — куда в это время, без этой пропагандисткой трескотни!

Кроме того, я написал инструкции для всей делегации — особенно подробные конечно же, для её главы. Предвидя некоторые вопросы, которые могут возникнуть у вышестоящих товарищей к товарищу Кацу, я составил целый опросник с готовыми вопросами-ответами и вдоволь порепетировал их с ним в присутствии Певницкого Аристарха Христофоровича.

— Главное, товарищ Кац, отвечать уверено и безапелляционно.

И, главный волостной мент отнёсся к делу серьёзно и ответственно — как начинающий актёр к репетициям на первую свою главную роль в спектакле, обещающим стать хитом сезона. Наш режиссёр даже спросил его по окончанию:

— Роль Духа отца Гамлета не желаете сыграть как-нибудь, Абрам Израилевич?…А, жаль! Голос у Вас вполне подходящий.

Борис Александрович, исходя из своего прошлогоднего опыта поездки в Первопрестольную, делая большие глаза, требовал сопровождения — побольше да поздоровее:

— Вы просто не представляете себе, товарищи, сколько в Москве развелось хулиганов! Прилично одетого человека, выглядящего хоть мал-мальски интеллигентно, толкают и оскорбляют на каждом шагу.

Действительно, в двадцатые годы была просто эпидемия «пролетарского хулиганства»… Распустила Советская власть всякую «классово близкую» шпану!

Он снизил голос до шёпота:

— А то и оплевать или избить могут… За что, спрашивается, мы с Самодержавием боролись? Чтоб нам — борцам, в морды плевали?!.

Это ещё что! Когда, он только-только вернулся прошлой осени, расплакаться был готов — то того его прежние представления о победившем угнетателей народе, расходились с реальными — воочию увиденными своими глазами.

Конечно, следовало бы ему ответить: «За что боролись — на то и напоролись…». Однако, я утешил как только мог перед трудным заданием:

— Это всё временные трудности, Борис Александрович! Вот поднимем уровень народного благосостояния, воспитаем нового человека…

«…Оденем каждого в синие штаны и дадим ему хату, харнитур, тачку и жвачку», — мысленно продолжил.

Увы… В «лихие 90-е», борцам с режимом — точно также будут в рожи харькать. Ибо, если история чему и учит — то лишь тому, что она никого не учит. Всегда наступаем на одни и, те же грабли и скачем на них — до кровавых мозолей на лбу…

Конечно же просьбу товарища Конофальского удовлетворили и выделили группе «ходоков», аж пять человек сопровождающих мужиков поздоровее, половчее в драке — да «побрутальнее» на морду лица.

Шоб все боялись!

10 марта В. И. Ленин перенёс третий инсульт и, окончательно прекратил политическую деятельность. Меж тем, весна несмотря на это — вступила в свои законные права и, всё дожившее до неё живое — ожив, принялось лихорадочно озираться вокруг в поисках того — с кем можно потрах…

Сотворить новую жизнь!

И, до нашего Богом забытого медвежьего уголка, стали доходить некоторые модные столичные веяния.

Одним из главных завоеваний революции по праву считается отмена прежней буржуазной морали. А так как, что такое «новая коммунистическая мораль» — никто не понимал и, Карл с Фридрихом — в своих книжках забыли об этом уточнить, то всяк стал строить её по своему… Порой, по мере своей половой распущенности — в прямом смысле этого слова.

Дочь генерала дворянка-большевичка Александра Коллонтай возглавила так называемый женотдёл ЦК РКП(б) — целью которого была борьба за уравнение в правах женщин и мужчин, борьба с неграмотностью среди женского населения, информирование о новых условиях труда и организации семьи… И заодно объявила половые отношения — «общественным, всенародным достоянием».

Судя по количеству бывших мужей, сама Александра — натрахалась уже досыта и теперь желала, чтоб в доску затрахали других!

Особо не интересовался, но вроде в Москве образовалось общество «Долой стыд», члены которого рассекали перед жителями и гостями в одеждах Адама, Евы и их Змея-искусителя…

Интересно, зимой тоже?

Аллах миловал и, до нас такое пока не дошло!

А, если и дойдёт когда, то местные комары и мошки — быстро объяснят таким «продвинутым», всю пагубность нарушения формы одежды.

Однако, ближе к апрелю на комсомольском собрании вдруг неожиданно для меня встал… Как после «виагры» — то есть очень «остро», встал половой вопрос.

Вообще то, дело понятно: молодые организмы — гормоны так и бурлят, особенно весной. Какой ещё вопрос перед ними должен вставать — о переписке Энгельса с Троцким, что ли⁈

Да, идут они на…!!!

Конечно, вслух такое никто не скажет: на занятиях по марксизму, что регулярно проводит Брат-Кондрат Конофальский, у всех комсомольцев лица — серьёзные донельзя.

Однако, меня не обманешь!

Начало апреля для нашей разросшейся до нескольких десятков волостной ячейки РКСМ началось достаточно бурно.

Вместе с моим довольно скромного дня рождения, были несравнимо широко отпразднованы первые в нашей местности «октябрины». Это такая новомодная традиция, вместо более традиционных «крестин» — когда новорожденным давали не христианские, а «революционные» имена. Мальчика рождённого вышедшей по осени замуж комсомолки, назвали «Рэмом» — «Революция, электрификация, мир». Правда, чуть позже, Отец Фёдор крестил его в Благовещенском Храме и нарёк в честь Ленина — Владимиром.

Ну, это так — ерунда!

Затем, началась дискуссия о мещанстве.

К нему относили не только танцы, но и косметику и излишне «модною» одежду. Со стремлением молодёжи красиво стильно одеваться, коммунистическая пропаганда двадцатых годов — боролась куда яростнее, чем с ненормативной лексикой в общественных местах, хулиганством, алкоголизмом и азартными играми. Молодёжные коллективы могли со свету буквально сжить — за галстук, модную шляпку, напудренный носик или туфли на каблуке.

Особенно, это касалось девушек!

Идеал женщины по мнению сидящих в Кремле идеологов — мужеподобная бабища в кожанке, с «маузером» и непременной дымящей папиросой в зубах.

Однако, времена меняются и, вместе с подобной особой — глядящей с обложки журналов «Работница» и «Крестьянка», советская комсомолка могла видеть свою одетую по последнему парижскому «писку» в ровесницу — в «Новостях моды», «Четырех сезонах» или «Женском журнале». Даже мама Елизаветы Молчановой, перестала «косить» за свою и «сойдясь характерами» с режиссёром Аристархом Христофоровичем — стала следить за своей внешностью, а вместо махры перешла на тонкие, ароматные дамские папироски.

Вот и у нас на комсомольских собраниях активно обсуждались вопросы приемлемой одежды и обуви, возможности для девушек пудриться, краситься и завиваться… Так ничего и не решив, все вопросительно уставились на меня.

Я был немногословен:

— Под мещанством зачастую понимают естественное стремление мужчины и женщины выглядеть привлекательно друг для друга.

Показал портрет вышеописанной «комиссарши»:

— Бьюсь об заклад: у неё жёлтые зубы, а из рта — воняет как от пепельницы. Портовым докером ей работать можно, а вот быть чьей-нибудь женой… Впрочем, возможно и найдутся любители экзотики.

Показываю портреты элегантно выглядящих Ларисы Рейснер и Александры Коллонтай:

— Кто-нибудь из вас осмелится обвинить этих женщин в мещанстве?

Конечно, этих известных всей стране революционерок — никто ни в чём подобном обвинить, даже в самых страшных снах не посмел бы!

Девушки ратовавшие за «модный стиль» оживились и, одна из них выдала главный аргумент:

— Если, скажем, я пойду на вечер не накрашенная и в простеньком платье, будьте уверены: ко мне никто не подойдет и, весь вечер — просижу одна как дурочка. Да, так я замуж сроду не выйду!

Все рассмеялись и, после короткой дискуссии пришли к единодушному выводу: советский молодой человек должен выглядеть прилично — но не слишком, одеваться чисто, но небогато.

Так, это была — вообще ерунда!

Половой вопрос «поставила ребром», Катя Олейникова — девушка Ефима Анисимова. Бойкая и смазливая особа, с уже хорошо развитой для её возраста грудью и здоровущей жо… Широкие бёдра, хотел сказать у неё — легко рожать будет. Но по-моему, она несколько недалёкая. Прям, смотрю на неё и вижу сильно помолодевшую мать самого Ефима.

Рисунок 65. Как говорится «без комментариев…».

Она, пунцовея и пряча глаза ниц спрашивает:

— Серафим! Если комсомолец хочет удовлетворить свои половые потребности, должна ли комсомолка идти ему навстречу?

— Должна, — безапелляционно ответил ей за меня сам Ефим, — иначе она мещанка!

Конечно, все присутствующие захихикали — а сами «любовнички» густо покраснели. Похихикав, вся пара десятков глаз в нетерпеливом ожидании уставились на меня.

Так, так, так…

Блин и четырнадцати лет нет, а всё туда же! Впрочем, некоторые её сверстницы — уже замужние и по пару раз рожавшие. Вот, только этого мне не хватало — так сказать, от безделья…

Ну и что делать?

Ответить им: «Детки! Не трахайтесь, ни за что! Это вредно для организма». Или же: «Да хоть затрахайтесь, вы все на здоровье»?

В первом случае не послушаются, ни за что… Авторитет потеряю — за пустобреха проканав, на слова которого можно забить.

Во втором — с удовольствием последуют совету… Вот, только сколько поломанных судеб будет на моей совести? А что скажут мне за такое «половое воспитание» их родители, другие родственники или просто соседи, знакомые?

Ведь, это не столица: здесь, некоторые «шутки» — могут не понять и прогнать «воспитателя» дубьём из города.

Вообще, ничего не говорить? Ну и какой из меня тогда «вожак» — комсомольский лидер, если на первый же «простейший» — по мнению молодёжи вопрос, ответить не могу⁈

Медленно и вдумчиво, «жуя» каждое слово говорю, глядя поочерёдно в глаза каждому:

— Прежде всего, между комсомольцем и комсомольцем должна быть человеческая любовь! А не просто скотско-плотское влечение — как у животных: пришло время случки — телушка или сучка встала раком и послушно раздвинула ноги перед самцом.

Помолчав дождался, когда Ефим, поглядывая на Катю, облизнул губы:

— Между нами… Мы с Катериной друг друга любим и хотим жениться, как только это можно будет по закону.

Та, несколько неуверенно кивает, подтверждая. Я, развожу руками:

— Ну, тогда… Вам решать. Совет, да любовь — как говорится!

Обращаясь ко всем:

— Главное, что? Комсомольцам-парням не следует западать на каждую встречную «дырку» — помня про опасность венерических заболеваний, а комсомолкам-девушкам — не следует подставлять её первому встречному-поперечному, помня кроме гонореи с сифилисом (после которого нос проваливается), ещё об возможности нежелательной беременности.

Одна комсомолка из задних рядов — лет, как бы не двенадцати, видно не подумав, пропищала:

— Так, завсегда аборт в случае чего можно сделать!

Оставил её слова без внимания, но в завязавшейся перепалке меж «лучшей половиной» нашей ячейки — вижу какое-то легкомысленное к подобным делам отношение…

Нехорошо это!

После собрания же, я попросил Ефим и Катю остаться и, со всей возможной резкостью, им заявил:

— Если парень и девушка друг друга любят по настоящему — то они сами должны решать такие вопросы, а не спрашивать совета у постороннего — уходя от ответственности!

«Сладкая парочка» просто не знает от стыда куда деваться.

— Если же человек задаёт такие вопросы, значит — он ещё не достиг половой зрелости. Короче — рано вам ещё! Целуйтесь на здоровье, да жимкайтесь сколько угодно, а «это»… НИ-НИ!!!

Однако, любые слова — при выбросе гормонов, что ветер: в одно ухо влетело — в другое вылетело.

— Главное, не наделать по молодости глупостей, которые потом не исправить.

Как бы, так… Хорошенько подумав, говорю:

— Ладно, ничего не поделаешь! Хоть, времени у меня в обрез, придётся устроить для вас всех экскурсию — для большей наглядности.

Через неделю, предварительно съездив туда сам и договорившись, свозил всю ульяновскую ячейку в Нижний Новгород. Кроме ознакомления с достопримечательностями самого города, посещения губернского исполкома РСКМ и связанных с этим организационных мероприятий, сходили всей толпой к врачу-венерологу — «полюбоваться» на его пациентов… Естественно, за всё было щедро заплачено и, врач с готовностью предоставлял на всеобщий обзор — наиболее «наглядно» выглядевшие «случаи» своих пациентов, которых я тоже материально заинтересовал.

Заранее предупредил:

— На всё смотреть — широко открыв глаза. Замечу, кто зажмурится — исключу из ячейки комсомола, как слабодушного.

Многих рвало — аж кишки выворачивало, но ничего…

Не «жмурились»!

Затем, посетили абортарий… Аборты в Советской России были разрешены и заведение это, увы, отнюдь не пустовало. Опять же: за деньги всем «заинтересованным сторонам» — нам позволили быть свидетелями нескольких детоубийств.

Да, жутко!

Наши парни не «жмурились»… Они падали в обмороки целыми стройными рядами, как кисельные барышни при виде свежезарезанной курицы. Их приводили в чувство нашатырём и заставляли смотреть вновь. После «мероприятия», я утешал таких:

— Это не от недостатка мужества, отнюдь! А из чувства сопереживания к детям, которых — не дав даже на свет родиться, убили с особой жестокостью. А к этим тупым похотливым дурам — мамашам-убийцам, у нас с вами — никакой жалости нет.

— Убивать надо таких мамок… — ревели хором Санька и Ванька, размазывая по щекам слёзы и сопли, — на части рвать — как этих… Ручки, ножки… Шевелятся! Ыыыы!!!

— Согласен! Убивать надо таких, вместе с теми — кто им ребёнка заделал, «удовлетворяя свои половые потребности» — а сам в кусты.

На Ефима Анисимова было страшно смотреть, а сам он сквозь землю был готов со стыда провалиться.

Воспитывать надо «таких», воспитывать… Свободу народу дали, а как при ней жить — рассказать забыли. Пришлось потом товарищу Сталину…

Ну, тут уж — как получилось!

«Как всегда» получилось…

Денег конечно я потратил — просто немерено, на такое «половое воспитание». Но ни доли секунды не сожалел: если хоть одного будущего человека я спас таким образом, или хотя бы предостерёг от неверного шага — исковеркавшего его дальнейшую жизнь, значит они не пропали втуне.

Чуть потеплело на свежем воздухе и, я велел Барону поднажать на спорт — чтоб энергия у молодёжи — не вокруг «места», что пониже пупа вертелась, а тратилась рационально и с пользой. Близ импровизированного футбольного стадиона, силами комсомольцев и им сочувствующих был возведён целый спортивный городок — где всяк желающий мог совершенствовать свою физическую культуру и поменьше страдать по пиз…

По «тому самому».

Мой названый отец вторую половину апреля был вельми опечален…

17 апреля ГПУ был арестован гражданин Белавин Василий Иванович, среди православных России более известный как патриарх Тихон. Официальное обвинение «собирание из недостоверных источников и распространение сведений, имеющих целью дискредитировать Советскую власть». Кроме этого, власти обвиняли патриарха в том, что в своем послании к верующим — он призывал к противодействию при изъятии церковных ценностей.

— Что будет, что теперь будет… — печально качал головой и спрашивал то ли меня, то ли самого Всевышнего Отец Фёдор.

— Ничего не будет. Покупоросят ему мозги вдоволь, да отпустят под домашний арест…

От моих уверенных, сказанных твёрдо «предсказаний» иерей Благовещенского Храма успокоился и приободрился. Когда же они сбылись — очень обрадовался.

Как уже рассказывал, мои именины — 3 апреля, отпраздновали довольно скромно.

Как-то незаметно проскочило — и вспомнить то, особенно нечего… Заодно, мы с Отцом Фёдором помянули годовщину моего «явления» в этом мире.

Моя Королева, супруга то есть в прошлой жизни, родилась «между Гитлером и Лениным» — 21 апреля, что послужило поводом для многочисленных шуток и подколов за очень долгое время нашей с ней совместной жизни…

Когда я с большой задержкой узнал, что Елизавета Молчанова, предназначенная и подготавливаемая мной на роль «Роксоланы» — родилась тоже в эту дату, то я впал в состояние жены библейского Лота — оглянувшуюся на Содом и Гоморру и, увидевшую там нечто для себя весьма интересноеи поучительное…

Буквально окаменел, хочу сказать.

Что это? Как это расценить? Случайное совпадение?…Или какой-то знак свыше?

В случайности и совпадения я не верю — хотя сам родился в один календарный день с собственной тёщей. Я попал сюда не по воле случая, не в результате какого-либо научного эксперимента или природного явления… Я, какими-то могущественными силами, был целенаправленно перенесён в это время с какой-то, вполне определённой целью.

С какой?

В принципе, всё было понятно — с какой и, я уже — составил было некоторый план и приступил к его выполнению…

И, вдруг — новая «вводная», а иначе это никак расценить нельзя!

Если мне специально подсунули Елизавету с датой дня рождения моей жены, которая ещё не родилась… Это, что? Какой-то сигнал «свыше», знак? Руководство к действию или «рояль»? Я должен в неё влюбиться и на ней жениться? Потом, что? Детей наплодить? В этом весь смысл моего попадоса, что ли⁈

ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ⁈

А, может это — она и есть? Моя Королева-Королёва? Может, наши с ней сознания одновременно перенеслись в прошлое? Она просто «вселилась» в чужое тело, а я — «материализовался» в своём, но помолодевшем?

Недомолвками, полунамёками и прямо открытым текстом, пытаюсь спровоцировать Елизавету открыться… Та удивлённо пялит глаза, но не «выдаёт» себя.

Неужели, мимо?

Разочарованию моему не было границ…

Душевно мучаясь от невозможности разгадать сей ребус, тем не менее — механически продолжаю действовать по ранее принятому варианту. Я очень медленно, но верно — шаг за шагом «леплю» из Елизаветы новую личность. Хотя, должен признаться: в этом «куске мрамора» — скульптура Галатеи-Роксоланы уже была готова, мне лишь оставалось отсечь от него всё лишнее.

По прошествии времени, я вообще успокоился… Если «верхним силам» что-то от меня надо — они ещё раз, как-нибудь — да маякнут. А раз нет пока отчётливого «наводящего» сигнала — значит, я двигаюсь в верном направлении.

Пятнадцатилетие Елизаветы сперва отметили «по-комсомольски» всё ячейкой, скинувшись на огромный торт — который съели под чай, а затем вдоволь натанцевались под граммофон. Затем, я пришёл вечером к Лизе домой, подарил ей мольберт с кистями да красками, что купил специально для этого случая ещё в феврале месяце.

Слов нет, чтоб описать её восторг!

Повисла на моей шее обвив её руками и, если бы не Надежда Павловна и как прописавшийся у неё Аристарх Христофорович… Ну, по крайней мере мне так показалось.

В чём фишка, спрашиваете?

Ко всему прочему, девушка желающая захомутать султана, должна обладать некой «изюминкой» — и чем больше эти самых «изюминок», тем меньше предполагаемый «султан» будет думать головой — глядя на неё и, больше — «тем самым» местом.

«Изюминок» у приличной девушки не может быть слишком много!

Лиза, по словам её мамы, до революции обладала множеством талантов и рисование из них, отнюдь не было на последнем месте.

Когда восторги улеглись и, покушав под лёгкое вино (я как обычно не пил), мы уже неторопливо беседовали за столом под чай, Лиза обеспокоенно спросила:

— А, что мне писать, то? В каком стиле?

Естественно я хорошо подготовился к этому вопросу:

— В любом случае не в стиле предреволюционного «формализма».

Благодаря собственной мамочке, изо всех сил стремящейся сделать из меня «человека» — я хоть рисовал довольно посредственно, но в целом — в изобразительном искусстве разбирался достаточно хорошо. К тому же, дочь моя в юных годах увлекалась живописью по настоянию своей бабушки (моей матушки — которая и до внуков успела добраться, перед тем как… Царство ей Небесное!), что несколько освежило мне память… Да и здесь вот, приходилось беседовать по этой теме с Нилом Николаевичем Кулагиным — бывшим помещиком, а ныне — директором ульяновской школы, директором краеведческого музея и руководителем школьной изостудии.

Ну и будучи в «командировках» в Нижний Новгород, я кое с кем из профессиональных художников общался и покупал кой-какую специальную литературу. В частности, я приобрёл немало номеров журнала «Среди коллекционеров» — с самой широчайшей культурной тематикой, коим снабжал «с дальним прицелом» Лизу и её маму. В журнале подробно освещаются вопросы музейного строительства, научного изучения художественной старины, культурной жизни за границей…

Опять же трудно поверить, но в годы Гражданской войны — не прекращались выставки-распродажи картин, цены на произведения искусства на которых — держались на прилично высоком уровне…

Таково «культурное» последствие обычной для военного времени активности спекулянтов!

Ещё большим парадоксом казалось то, что с наступлением мира — цены на живопись резко упали. Один из встреченных мною в Нижнем художников, жаловался: «Все спекулянты сыты по горло искусством и, им сейчас не до нас…».

Никакой цензуры пока не было — художники творили свою реальность, в которую власть пока не вникала. Вполне себе спокойно можно было устраивать свои выставки за границей. Если есть на что, конечно…

Началась деятельность «Института художественной культуры» (ИНХУК), коллектив которого ставил перед собой задачу создания «Монументального искусства будущего». Основной целью, по их, должно было стать не только культивирование «отвлеченных форм» — но и культ «отвлеченных достижений».

Тяжело, конечно понять, да?

Речь шла о своего рода пропаганде грядущей «гармонии». Но скоро обнаружилось, что авангардные выразительные средства для этого мало подходят, требуются простые образы и символы.

Ну, а вообще, как и в случае с литературой — отмечено появление громадного количества числа противоборствующих групп, подгрупп и направлений. «Ассоциация художников революции» (АХР), возникшая в 1922 году, стала самой массовой художественной организацией — призванной развивать традицию передвижничества в духе «художественного документализма» и «героического реализма». АХР, подобно РАППу претендовала на монополизм в руководстве художественной жизнью в стране.

Другое значительное объединение, «Общество художников-станковистов» (ОСТ), будет создано в 1925 году стремившимися к осмыслению современности с помощью новых изобразительных средств, молодыми художниками.

Короче, направлений для деятельности Лизы как художницы — очень много!

Можно писать «красную» батальную живопись про Гражданскую войну — как Петров-Водкин, можно двигаться на портретах вождей — как Бродский…

ЭВРИКА!!!

«Ленина на субботнике» ещё никто не рисовал: воистину — «золотая жила», ещё никем не «зачиканная».

Можно эволюционировать в сторону «реалистической фигуративности». Конечно, Малевич свои «квадраты», «круги» да «кресты» уже написал (как жаль!), но можно ещё что придумать — свободных геометрических фигур пока дофигасе.

Но всё это уже было, или вот-вот будет!

Нелегко будет Лизе конкурировать с мастистыми художниками-мужчинами. Она, может просто затеряться среди них… Значит, надо придумать что-то своё, причём такое — какое, никто их художников-хроноаборигенов вообразить не в состояние.

После праздничного чаепития, Надежда Павловна и Аристарх Христофорович, как-то так незаметно, чисто «по-английски» — куда-то слиняли. Мы с Елизаветой остались наедине, сидя на диване, взявшись за руки и увлечённо беседующими про живопись.

Возвращаюсь к зацепившему нас обоих вопросу — тем более меня осенило идей:

— … «В каком стиле», спрашиваешь тебе писать, Лиза, — ногтем мизинца чешу бровь и, задорно подмигиваю, — а собственный стиль придумать, тебе слабо?

— «Собственный стиль»⁈

— Ага! Ну, скажем… Назовём этот стиль «неофутуризм[4]» и изображаться на нём будет наше грядущее. Каким ты представляешь скажем будущее человечества лет через… Сто?

— Через «сто лет»⁈ — хихикает, — нет, я его вообще себе не представляю.

Настаиваю:

— А давай вместе подумаем: как будут выглядеть люди — что они будут одевать, где и как жить, на чём и куда ездить… Как и с каким оружием воевать, наконец. Неужели, тебе это не интересно?

— «Воевать», — несколько обеспокоенно, — при коммунизме не с кем будет воевать! Капиталистических правительств — стравливающих между собой народы не будет. На всей Земле будет единая Республика Советов!

— Согласен! Однако, кроме Земли есть другие планеты… — с самым серьёзным видом, — предположим, прилетят наши коммунары на Марс — а там ещё живые буржуи гнобят марсиан-пролетариев. И, что прикажешь делать? Переговоры о мире и дружбе с ними вести⁈

«Красный граф», Алексей Толстой — уже опубликовал свой роман «Аэлита» под подзаголовком «Закат Марса» в журнале «Красная новь» за прошлый год, мы всей ячейкой его уже прочитали и затем с месяц, наверное — бурно обсуждали. Так что Лиза вполне могла представить такое.

Задумывается, но видимо с фантазией у неё слабовато:

— Ну и каким ты видишь будущее, Серафим?

Даже не знаю, что ответить… Может, так:

— Разным! Высоченные дома-небоскрёбы в сто этажей из стекла, пластмассы и бетона — все залитые неоновым электрическим светом… Множество ярких, быстрых автомобилей, гигантские лайнеры-самолёты перевозящие сотни пассажиров на тысячи километров отдыхать в тропики… Люди, общающиеся с друзьями на другом конце света с помощью крохотных радиостанций… Самую тяжёлую и грязную работу делают не люди, а машины-роботы.

— Как замечательно! — хлопает в ладошки, — это и есть коммунизм?

— Возможно…

Наивно-детский вопрос:

— Будут ли, все люди при нём счастливы?

Категорически возражаю:

— А вот это навряд ли, Лиза! Эксплуатацию человека человеком можно ликвидировать, а как ты прикажешь бороться с завистью? С жадностью? С ревностью? С несчастной любовью, наконец?

— Человека можно перевоспитать, — утверждает уверенно.

«Ха-ха», три раза! Сначала бы одного человека — своего ребёнка, попробовала бы просто воспитать — не перевоспитывая…

— Религия, тысячи лет не может перевоспитать человека!

Это было для неё как открытие:

— Так значит и, при коммунизме будут несчастные люди?

— Конечно! Возможно, потому мы людьми и зовёмся, что имеем возможность страдать самим и сопереживать страданиям других.

Сидим так, болтаем об высоком искусстве… Вижу, что-то хочет мне сказать — аж щёчки пылают, как бока раскалённой печки-буржуйки, но не решается.

Как, вдруг:

— Серафим, я несчастна!

— Почему, это вдруг и тем более в такой день? Давай, ты будешь несчастливой завтра.

— Помнишь, на собрании говорили, должна ли комсомолка «пойти навстречу» комсомольцу для удовлетворения его «половых потребностей»?

Чешу в затылке:

— Ну… Ну, помню. После этого, мы ещё на «экскурсию» в Нижний ездили и много чего там поучительного видели.

Она намёк не поняла:

— А если наоборот?

— Что «наоборот»? — не врубаюсь, в реале.

— Если у комсомолки возникли половые потребности — обязан ли комсомолец их удовлетворить?

Меня, как кипятком обдали: её ладошка ложится мне на внутреннюю сторону бедра и продвигается по ней вверх к самому…

«Тому самому»!

— Елизавета… — задыхаюсь, — ты забыла про наш разговор?

Смотрит в глаза и вопрошает:

— А как же про «сопереживания страданиям других»? Это были всего лишь твои красивые слова⁈

Теряюсь, не зная что сказать-ответить:

— Да, я… Ты забыла про «экскурсию», Лиза⁈

Сладострастно шепчет:

— Молчи… Пусть будет то, что будет…

Впивается мне в рот своими сахарными устами, левой рукой обняв, а правой пытаясь расстегнуть брюки… Такое ощущение, что меня вот-вот изнасилуют.

Нет, уж лучше я сам!

Собравшись с духом, перехватываю инициативу. Обнимаю Лизу руками за шею и, чуть сильнее открывая рот — изменяю поцелуй, требовательно лаская её губы языком, чуть покусывая их и, так — что она застонала не выдержав.

Сердца наши бьются в унисон, как бешенные!

Руки мои, автоматически соскользнув с Лизиной шеи вниз, резко сдёрнули с её плеч блузку… Пару минут возни с застёжками допотопного бюстгальтера и обнажились торчком стоящие небольшие девичьи груди с крохотными сосками… Накрываю их поочерёдно горячей ладонью и, сперва просто поглаживаю, затем начинаю ласкать нежный сосок — гладить его, тянуть и сжимая слегка подкручивать — как ручку настройки радиоволны у старого УКВ-приёмника…

Задыхается, стонет:

— Серафим…

Выгибается всем телом, откидывается назад. Встаю, наклоняюсь над трепещущем в сладком ожидании чего-то неизвестно-запретного, девичьим телом… Запускаю руки под юбку и сдёргиваю поочередно с ног чулки и кружевные панталончики. Схватив ладонями обе ягодицы, сжимаю их и глажу — она дрожит и всхлипывает от наслаждения и, по-женски инстинктивно раздвигает шире ноги:

— Серафимушка…

Ложусь сбоку и максимально осторожно, не торопясь глажу нежные бёдра, затем пальчиками — как самого нежного бутона касаюсь пушистого лона и, чувствую насколько она «там» мокрая…

Просто невероятно мокрая!

Ласкаю между двумя «половинками», провожу пальцем по влажным половым губам… Наконец, нахожу чувствительный «бугорок» и начинаю ласкать-теребить…

Чувствую, ей хочется кричать, но она всего лишь полузакрыв безумные глаза, задышала глубоко и часто…

Вдруг, её тело резко выгнулась назад — как в конвульсии и, с широко раскрытыми от изумления глазами, Лиза как будто «затанцевала» в моих руках… Затем, спустя пару минут, мышцы её сами собой расслабились и она удовлетворённо обмякла.

Через некоторое время, когда мы привели себя в порядок — Елизавета смущённо мне говорит, с трудом скрывая радость:

— У меня никогда до этого не было отношений с мужчиной, поэтому… Я такого не ожидала — у меня как будто разноцветная радуга в голове взорвалась!

— Это называется «оргазм», Лиза, — буркнул под нос, поправляя ей юбку.

— Да, я знаю — мама рассказывала. Так всегда бывает при «этом»?

— Возможно… Был бы женщиной, как твоя мама, возможно — я смог бы ответить более определённо.

Её «детскому» любопытству нет границ:

— А что чувствуют мужчины при «этом»?

Я чувствую, что сейчас «фаберже» мои лопнут и стекут непрожаренной яичницей в сапоги!

Однако, не скажешь же такое вслух при юной особе? Поэтому, пожав плечами:

— Мужчина, удовлетворив женщину — чувствует себя настоящим мужчиной.

Хорошо сказал, да⁈

Не перестаёт восхищаться и делиться впечатлениями:

— Это что-то невероятное, это было то самое прекрасное, что я когда-либо ощущала в своей жизни… Это был самый лучший подарок мне на день рождения. Спасибо, Серафим!

Задыхаясь от счастья и благодарности, она не находя слов — чтоб выразить свои чувства ко мне, вдруг выпалила:

— ТЫ — САМЫЙ ЛУЧШИЙ!!!

Целует меня благодарно в щёчку и, при этом чувствую — начинает по новой «заводиться» и, обняв меня за плечи обеими руками — с полуоткрытым ртом тянется к моим губам.

Э, нет!

«Хорошего» не должно быть много.

— Молодец, девочка! Своим умом дошла, — слегка нажимаю ей пальцем на кончик носа, — после «этого» всегда надо благодарить и восхищаться мужчиной… Тогда, он во-первых — надолго останется «действующим» мужчиной, а во-вторых — не захочет уйти к другой женщине… Ферштейн, зи?

— Oh oui oui! Oui, je vous comprends très bien!

Да, да!

Мы — мужики очень к такому чувствительны и чрезмерно падки на женскую лесть насчёт наших «сексуальных» возможностей. Моя Королева всегда мною восхищалась, хотя возможно не всегда оправданно:

— Да, ты сегодня просто ТИГР!!!

И я уверен именно по этой причине — мы с ней прожили долго и счастливо до самого… Пока… Хм, гкхм…

Настроение, как-то сразу резко ухудшилось. Отстраняюсь от неё и говорю, прощаясь:

— Теперь, Елизавета, когда я тебе показал как можно удовлетворить свои «половые потребности» — ты хоть каждую ночь сможешь сама себе делать такой «подарок».

Широко открыв очи, в совершеннейшем обалдении, на меня изумлённо таращится:

— А, разве мы не…?

— Отношения строгого учителя и внимательной, послушной ученицы и ничего более, Лиза… Или, ты более не желаешь стать Роксоланой?

Словами не передать разочарование в её глазах! Подумав, она согласно кивнула, но перед тем как закрыть за мной дверь, стоя на пороге выпалила:

— Иногда, мне кажется — что ты вовсе не человек, Серафим.

— А, кто? — чисто на автомате интересуюсь.

— Бездушная машина-робот из твоего «коммунистического будущего», — и с громким стуком захлопнула перед моим носом дверь.

— «Истина где-то совсем рядом», моя замечательная девочка, — бурчу себе под нос, бредя впотьмах в Трактир к Софье Николаевне, — кто-то должен делать «тяжёлую, грязную работу» — которую вовсе не хочется делать и в которой нет места для любви… Ради нашего будущего — пусть и далеко не светлого и, ни разу не коммунистического… Чтоб, оно стало просто чуть-чуть светлей для… Нет, не для наших с тобой — их никогда не будет, а просто для детей.

Однако, какова, а⁈

Боюсь только, с таким темпераментом — одного «султана» ей будет мало!

17–25 апреля в Москве проходил XII съезд РКП(б) и, как я и «напророчил» — Ленин не принимал участия в его работе по состоянию здоровья. С основным докладом о развитии экономики страны вступал Троцкий — он с это время позиционировался как наиболее вероятный преемник Ленина. В выступлениях делегатов произносились слова: «Великий народный вождь Красной Армии товарищ Троцкий», «мировые вожди пролетарской революции товарищи Ленин и Троцкий» и тому подобное — как будто никакого Сталина не было и в помине.

В заключительной речи Лев Давыдович Троцкий заявил:

«Все наши надежды на развитие социалистического хозяйства» основаны на четырёх элементах: «диктатуре партии», Красной армии («необходимое орудие этой диктатуры»), национализация средств производства и монополия внешней торговли'.

Съезд принял за основу тезисы, изложенные Троцким. Короче, НЭП накрывался лохматым тазом при любом раскладе — будь «на троне» Сталин ли, Троцкий…

Товарищ Сталин на этом съезде, кстати, прикинувшись ветошью, только тем и занимался — как отбивался от всевозможных обвинений и, только диву остаётся давать — зная, что в конечном итоге — именно он стал Вождём, а не Троцкий!

Насколько была серьёзной «подковёрная драка» в кремлёвских коридорах с кабинетами, можно судить по тому — что не одна моя статья в газетах в поддержку Сталина не была опубликована.

Ну, что ж…

Товарищ Анисимов, несмотря на мою «идеологическую» обработку — тоже колебался как известный «кусок» в проруби. Тогда, я на свой страх и риск, от его имени написал письмо будущему Вождю, естественно — полное полными «одобрямсами». Ибо, Фрол Изотович — один из «слонов» (или «китов») на которых зиждется моё благополучие и успешность в качестве прогрессора. Если он из-за своей недальновидности слетит со своего кресла — найду ли я общий язык с его приемником?

Далеко не факт!

18 апреля по инициативе Дзержинского создано Спортивное общество «Динамо». Название было предложено бывшим рабочим завода «Динамо», а ныне начальником политотдела ГПУ — Недолей-Гончаренко Леонидом Владимировичем…

Жизнь меж тем текла своим чередом…

В конце апреля в Ульяновск прибыла группа граждан в шесть рыл — с конкретно «протокольными» лицами и, остановилась в «Красном трактире». Старший из них — высокий сухопарый мужчина средних лет, найдя меня в том же заведении — в кабинете с надписью «Отдел технического консультанта», сперва оторопел — увидев на вешалке мою кожанку с «кубарями» на петлицах, да фуражку со звездой.

Я, как мог успокоил его, поняв кто это такие:

— Не сцыте, гражданин! Я не ёперуполномоченный, а всего лишь — хранитель народного добра, что проезжает мимо меня по «железке». Что хотели, с чем пришли?

Тот, вмиг успокоился и, глядя пытливо вываливает:

— Если ты — Серафим, то я от Ксавера… Знаешь такого?

Пожалуй, таким знакомством особо хвастаться не стоит — особенно перед незнакомцами и, в любом случае надо применять методы хотя бы элементарной конспирации. Поэтому, отвечаю уклончиво:

— Я много кого знаю, возможно — среди них и некий «Ксавер» имеется. Конкретно, по какому Вы делу?

Одобрительно кивнув, тот, молча достаёт из портфеля какие-то бумаги и кладёт на стол передо мной. Беру одну в руки и читаю:

— «Акционерное общество 'Жилстрой»«, основной капитал 200 000[5] золотом, акция в сто рублей золотом на предъявителя»… Здорово!

— Ещё как «здорово», — соглашается «человечек» от Ксавера, — эти — все твои, Серафим… Разумеется, если покажешь документ какой.

На радостях, предъявляю ему все документы, что имелись при себе. Пока тот их дотошно изучает, пересчитываю акции: оказалось на пятьдесят тысяч — как и по нашему с Ксавером уговору.

Ну, лиха беда начало!

Ещё раз десять раз по стольку и, пол-ляма как с куста — «голубая места» Остапа Бендера. Можно будет ехать в Рио, где все мулаты зажигают в исключительно белых штанах.

Не удостоверившись моими «ксивами», человек от Ксавера задал ещё несколько наводящих вопросов, относительно нашего с тем знакомства и, лишь затем представился:

— Сухарев Иван Иванович — Председатель совета акционеров АО «Жилстрой».

Пришёл мой черед удивляться:

— Да, у вас реально серьёзно!

— Ещё как «серьёзно», — подтвердил Сухарев и вручил мне ещё и устав общества.

Из последнего я узнал, что акционерное общество является со смешанным капиталом, где половина акций принадлежит государству (в этом месте, Иван Иванович как-то «по особливому» моргнул) и, входит в государственный трест «Госжилпромстрой» — головной офис которого находится в самой Москве, а филиалы — в Нижнем Новгороде и Петрограде.

Сочтя что рассказал всё для меня достаточное — Сухарев замолчал и, все мои попытки хотя бы намёком вытянуть с него «подробности» (в частности, меня интересовала судьба клада Рябушинского), натыкались на глухую стену непонимания.

В принципе, оно и верно — меньше знаешь, крепче спишь.

Остальные, прибывшие с «Председателем совета акционеров» лица, оказались бригадирами артелей строителей различной специализации. Тоже, типы очень интересные и специфические — палец в рот не клади. Изучили составленный мной генеральный план строительства и график производства работ, съездили посмотрели площадку под «Домостроительный комбинат».

— Сначала строим жильё «под себя», — объясняю, на месте показывая на карте и местности расположение заводского посёлка, — во-первых обкатаем саму технологию, во-вторых — конструкцию, в-третьих — создадим нормальные бытовые условия для самих строителей.

Сделав паузу, внимательно на них посмотрел, чешущих в затылке:

— Кто-то против того, чтобы жить по-человечески?

Поспорив, конечно, по некоторым второстепенным вопросом — все «бугры» в целом со мной согласились и, Сухарев напоследок заявил:

— Это ты хорошо придумал! Ну, значится — через месяц и начнём…

В конце апреля же, наконец-то забегала «народная мототелега» — в Нижегородской радиолаборатории, мне хорошо подсказали насчёт магнето для её зажигания и даже помогли рассчитать катушку и конденсатор.

Хотя, это чудо деревянного автопрома сломалась — «пробежав» всего лишь с версту (довольно шустро, надо признаться!), радости у всех наших юных любителей-автомобилистов были «полные штаны».

Близнецы Санька да Ванька опять ко мне пристали со своим желанием стать командирами РККА.

УФФФ!!!

— А, конкретнее, — спрашиваю, — командирами стрелковых частей Красной Армии или кавалерийских? Может, артиллеристами хотите быть — тогда, учитесь хорошо математике… Или же во Рабоче-Крестьянский Красный Флот пойдёте? У моряков форма классная: когда идут по городу — все девки сами штабелями укладываются!

— Ну, предположим — не все «девки», — заметила на это Елизавета вполголоса, — а только определённой половой распущенности…

Близнецы, только переглядывались друг с другом — впав в ступор от такого простого вопроса, видимо ещё не определившись.

— Ладно, я вам буду рассказывать про все рода войск, а там вы сами подумаете и выберете — время ещё у вас есть.

С тех про, я при каждом удобном моменте тёр по ушам Саньке и Ваньке про все неискоренимые недостатки пехоты, кавалерии, артиллерии и военно-морского флота и про все трудности их в них поджидающие, про какие только знал.

Вижу — скисли ребята! Но, ещё хорохорятся — даже как обычно, передрались меж собой — выбирая между кавалерией и флотом.

Тогда, я стал рассказывать им про свои выдуманные бои на Польском фронте, делая особый упор на преобладании поляков в технике — в танках и аэропланах.

— У буржуев уже появились новые рода войск — авиация и механизированные войска, — гнул я свою линию дальше, — значит, чтоб Красная Армия могла побеждать — она тоже обзаведётся такими же.

Ребятишкам, даже не видевшим вживую простого трактора, я рассказывал (слушали раскрыв рот не только близнецы) про самолёты и танки и, их разновидности, про устройство, достоинства и недостатки, способы применения:

— Будущая война, в которой вам обоим — да и остальным, так или иначе придётся участвовать, будет «войной моторов». Поэтому — учите матчасть, товарищи комсомольцы!

Но, вскоре смотрю — опять друг другу «фотокарточки» ретушируют! Оказывается, рода войск не поделили. Санька, тот хотел — чтоб они оба непременно стали лётчиками, а Ванька имел на этот счёт совсем противоположную точку зрения.

— Серафим! Скажи, кто главнее будет — лётчики или танкисты?

— «Главнее»?!. Ты что как маленький⁈…Товарищ Свешников! Кто кого победит — если «гребень на гребень»?

РЖУ, НЕ МОГУ!!!

Проржавшись, со всей серьёзностью говорю:

— Товарищи комсомольцы, попрошу отнестись со всей революционно-пролетарской серьёзностью: война — это не драка в подворотне «рыло на рыло»! И даже не кулачные бои на ярмарке по праздникам — где «стенка на стенку». В современной будущей войне, которую развяжут против нашей страны империалисты, будут на равных участвовать различные рода войск и, победу в ней обеспечит именно их взаимодействие и взаимовыручка.

Переглядываются, и:

— Серафим! А как же так — «взаимовыручка»? Ведь, самолёт, он — в небе летает. А танк — по земле ползает?

— А, вот про это мы с вами сейчас и подумаем вместе…

[1]«ФЭД» является почти точной копией немецкого фотоаппарата «Leica II», сразу после выхода получившего широкую популярность в советской фотожурналистике. Выпускался Харьковской трудкоммунной имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, созданной из бывших беспризорников знаменитым педагогом Антоном Макаренко.

[2] По словам генерала-артиллериста Е. З. Барсукова: «Не только простые рабочие, но мастера и даже большая часть инженеров гражданской промышленности не представляли себе необходимость считаться с какой-то 'тысячной дюйма»«. Производство пулемета 'Максим» требовало точности от 0,5 до 2 тысячных дюйма, пулеметного станка — от 2 до 5 тысячных дюйма. Так, допуск на диаметр канала ствола по полям нарезов составлял 0,0028, по дну нарезов — 0,0031 дюйма. Некоторые же части замка пулемета «Максим» «притирались» друг к другу с точностью лекал, по которым делались. Даже государственные оружейные заводы — Ижевский и Сестрорецкий, загруженные программой производства винтовок, не могли приступить к выпуску пулеметов и участвовали только в производстве отдельных частей.

[3]Исторические корни Особых и Специальных конструкторских бюро восходят к 1928—1930 годам, к эпохе первой кампании массового террора против технической интеллигенции, получившей название «борьба с вредительством». Первый, и самый знаменитый, политический процесс по «вредительству» был организован в 1928 году — Шахтинское дело.

[4] «Неофутуризм» — направление в искусстве XXI века, предполагающее создание новых культурных достояний и ценностей, разрушающих стереотипы и традиции прошлых лет. Основывается на понятии «футуризм», которое было введено в XX веке; но, в отличие от предшественников, неофутуристы, всё же, признают значимость в мировой культуре героев и выдающихся личностей предыдущих эпох, руководствуясь решением В. В. Маяковского, в своё время, вернуть А. С. Пушкина на палубу «Корабля современности».

[5]По советскому законодательству, основной капитал частных АО исчислялся суммой не менее 100 тыс. руб., а каждая акция (пай) — не менее 100 ₽ При этом учредители должны были оставить за собой и оплатить не менее 10 % всех выпускаемых акций. Тогда как для акционерных обществ, в которых преобладал государственный капитал, с разрешения правительства основной капитал и стоимость акций могли снижаться. Например, стоимость акций золотопромывочных обществ понижалась до 25 рублей, а акционерное общество «Добролет» выпускало акции даже по 1 рублю.