Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава 21 Политэкономика периода раннего НЭПа

«Если не можешь бороться с каким-то вредным явлением — поставь его себе на службу», — я всегда руководствовался таким правилом и, «попав» не собираюсь ему изменять.

Конечно про Дон-Кихотов, пять минут сражающихся с ветряными мельницами — пишут книги, а про мельников, всю жизнь мелящих на них муку — только посмертные некрологи, в лучшем случае…

Ну, да ладно!

В назначенный срок, в заранее условленном месте, у меня состоялась ещё одна встреча с Ксавером. После взаимного приветствия, вполне сердечно поблагодарив его за помощь с размещением заказов на «Красном Сормове», то да сё, первым делом озадачиваю его насчёт мануфактуры для «Красной иглы», кожи для обувной артели Чеботарёва и, на будущее — листового металла для кооператива «Красный рассвет». Есть у меня, кой-какие интересные и многообещающие задумки…

Удивлённо на меня посмотрев, тот:

— Цены знаешь?

— Цены знаю, поэтому пришёл к тебе, Ксавер.

Достаю листочек и предъявляю для ознакомления.

Если забыл сказать: Чеботарёв — прекрасный организатор сапожного производства, но донельзя хреновый снабженец и сбытовик. Ничего лучшего, чем лазить по вагонам с пломбой — в поисках сапожной кожи он придумать не мог и, уже была парочка весьма рискованных инцидентов — в результате которых он запросто мог оказаться в домзаке, а я в лучшем случае — разжалованным в простые агенты. Посадив своего зама на неделю под домашний арест, я после отбытия наказания поговорил с ним, что называется «по душам»:

— Так, в семнадцатом году интендант был виноват, или как намедни — ты куда-то не туда залез?

— В соседний полк за подошвенной кожей, — угрюмо признаётся, — а всё одно — виноват интендант, что вовремя её не завёз!

— Ладно, верю… — согласно киваю головой, — а в этот раз куда побежишь? В Петроград или ещё куда подальше? Во Владивосток, к примеру?

Молчит как в воду опущенный. Тогда я, так по-хорошему:

— Слушай, Гаврила! Никогда не надо браться за то, что не умеешь делать как следует…

После «душевного разговора», я стал пайщиком-соучредителем в артели Чеботарёва, отвечающим за снабжение и сбыт.

Примерно то же самое, можно сказать и про — фактически владелицу, а формально — Председателя артели «Красная игла». Конечно, Анна Ивановна по товарным вагонам в поисках тканей для своего предприятия не шастала… Она, просто-напросто разок «хлопнула ушами» и какой-то заезжий добро-молодец, посулив товар — нагрел её на довольно-таки кругленькую сумму, большая часть которой была заёмной. Чтоб выручить, пришлось хорошенько вложиться и стать фактическим совладельцем швейного предприятия.

Конечно, хлопот-забот у меня прибавилось… Впрочем, я с помощью Клима довольно быстро нашёл себе одного шустрого старичка по прозвищу Дед Мартимьян, имеющего впечатляющий опыт дореволюционного предпринимательства:

— Из староверов он, поэтому не обманет.

На него, назначив финансовым директором кооператива «Красный рассвет» — я свалил весь головняк со сбытом и снабжением, себе оставив лишь договорную часть.

Внимательно, не торопясь, прочитав колонки цифр, в процессе чего у него несколько раз приподнимались брови, Ксавер посмотрел на меня поверх очков:

— Сбыт?

— Пятая часть через тебя и мы с тобой в расчёте за полуфабрикаты.

Тот, с отчётливо заметным нажимом:

— Половина!

Очень хотелось показать ему фигу, но я силой воли сдержался:

— Так, даже в подворотнях уже давно не грабят, партнёр!

Поторговавшись вдоволь, мы с ним пришли в итоге к консенсусу — устраивающему обе «высокие стороны».

Затем, выдаю «на гора»:

— В апреле произойдёт XII съезд партии большевиков.

— А мне что с того? — недоумевает, — меня всё одно забудут на него пригласить.

— Моё дело передать тебе информацию. А, «что с того» — это уже в твоей компетенции, Ксавер.

Согласно-задумчиво кивает:

— Натуру шепчешь, Серафим… Продолжай дальше, если есть ещё чем обрадовать.

— Не знаю обрадуешься ли ты — но знающие люди говорят, что на этом съезде не будет не только тебя — но и самого Ленина…

Приподнимает в удивлении брови:

— Его тоже забудут пригласить, что ли⁈

— Типа того… Но главное, на съезде намечается некое переосмысление НЭПа.

Видна ясная заинтересованность:

— Вот, как? С этого бы и начинал! Давай, выкладывай — что там они затеяли на нашу с тобой шею.

— Пока ничего серьёзного: по мнению большинства большевистской верхушки, в начале НЭПа была допущена «анархическая» конкуренция между заводами — сбивавшая цены на промтовары в интересах деревни. Теперь же, они собираются свершить прямо противоположное — искусственное завышение цен на промышленные товары в ущерб продовольственным.

С лёгкой руки Троцкого, это экономическое явление было названо «Ножницы цен». Несмотря на более низкое качество промышленных товаров, стоимостью они окажутся — в несколько раз дороже, чем до войны, Если рассчитать в пудах пшеницы, к октябрю 1923 года — цены на промтовары составят почти триста процентов от уровня 1913 года, в то время как цены на сельскохозяйственные товары — повысятся менее чем на сто.

Крестьяне перестанут продавать зерно сверх того, что им было нужно для уплаты налогов и собственного пропитания и, страна окажется перед угрозой нового продовольственного кризиса.

Ксавер, потемнев ликом задумался:

— Так вот, значит, оно что…

Затем, пару раз дёрнувшись в нервном тике — лицо его просветлело и, он удовлетворённо молвил:

— … Ладно, хорошо!

Уверен, он уже придумал как минимум пару вариантов махинаций и с промтоварами и с продовольствием. Продолжаю его «грузить»:

— Теперь по финансам. Уже осуществляется чеканка советских золотых червонцев, но Госбанк РСФСР использует их только во внешней торговле.

Впрочем, это не удивило:

— Не решаются значит, «товарищи»… Ну, что ж — следовало этого от них ожидать! Спасибо, что предупредил — с меня причитается.

— В СССР, по сути — установится система золотого стандарта, только без прямого размена червонцев на золото. СССР будет закупать за золотые червонцы собственной чеканки необходимые товары за рубежом, а сами «сеятели» будут котироваться на ряде международных бирж того времени, наравне с другими иностранными валютами…

Правда, я «забыл» уточнить, что уже в 1926 году — это великолепие кончится, из-за отсутствия у государства достаточных золото-валютных резервов для поддержки курса червонца.

Однако, всему — своё время.

— … Государственный банк РСФСР планируют в этом году реорганизовать в Государственный банк СССР и провести мероприятия по унификации всего денежного обращения в стране. Из обращения изымут все денежные знаки, основной валютой страны останется банковский билет — «червонец».

Эта информация напрямую касается того самого моего хорошо знакомого «Чёрного маклера», через которого мы с Ксавером поддерживаем связь… Ну и, его коллег в Нижнем — которых как я понимаю, тот «крышует».

За последующие четыре года (с 1923 по 1927 года), сравнительной устойчивостью червонца по всем этим операциям с советским рублём будет нанесён сильный удар. Это подорвёт почву под спекуляцией на колебаниях курса рубля на внутреннем рынке для определённой группы представителей частного капитала и, центр тяжести их деятельности перешёл на другие операции — торговлю иностранной валютой и золотом.

Ксавер, выслушав мои по-деловому краткие, но ёмкие пояснения — удовлетворённо качает головой и довольно щерится:

— Ну спасибо, что предупредил! Очень хорошо, давай дальше.

Повышаю «ставки»:

— С «Промбанком» дела имеешь?

Заметно насторожился:

— А, тебе что?

В удивлении таращу на него очи:

— «Мне, что»? Мои кровные 25 процентов — если забыл!

А история такова…

В октябре 1922-го бывший глава буферной Дальневосточной Народно-Демократической Республики и блистательный экономист Александр Краснощеков, написавший книгу «Финансирование и кредитование промышленности», возглавил свежесозданный «Промышленный банк» (Промбанк) — в задачи которого входила инвестирование советских предприятий, в том числе и акционерных обществ. Он стал председателем банка и сразу же организовал сеть банковских филиалов на американский манер, чем значительно облегчил советским гражданам банковские переводы от родственников из-за границы.

К тому же, став заодно председателем правления первой советской авиакомпании «Добролет» Краснощёков добился, чтобы один из самолетов получил имя «Промбанк» — эффектная имиджевая пиар-кампания, одна из первых в стране. Именно «Промбанк» совершил первый в стране регулярный пассажирский рейс — из Москвы в Нижний Новгород. На борту находился и сам «эффективный менеджер».

Правда, на этом все достижения «блистательного экономиста» кончились!

Краснощеков, как будто не хотел понимать, в какой стране живет «на шикарную ногу» и, искренне считал, что так называемый «партмаксимум зарплаты» — существовавший для начальников-коммунистов, его не касается… Ведь у его банка, помимо государства, были и «другие» акционеры!

Действительно, вокруг «Промбанка» и его председателя собралась довольно «теплая» компания, состоящая из его брата Якова — как и он, приехавшего из Америки, а также из прочих ребят — отчаянных и ушлых, объединённых круговой порукой и верностью своему руководителю.

Палец таким в рот не клади — откусят!

Александр Михайлович, якобы, устраивал вакханалии в ленинградской гостинице «Европейская», приглашал в номера цыган и забрасывал их золотом и толстенными пачками червонцев, отправлял вторую свою зарплату (от «Российско-американской промышленной корпорации», которой руководил его брат) за бугор жене, растрачивал казенные деньги на меха и подарки дамочкам, барствовал на дорогущей даче, пользовался принадлежащими банку тремя упряжными лошадьми с колясками и двумя верховыми. Покупку цветов для своих любовниц директор Краснощеков, оформлял как «вывоз мусора», а специальную заграничную клизму — как инструмент для конюшни…

Естественно, расплачивался он не из своих гонораров за литературно-экономические труды — а банковскими деньгами.

Хотя возможно, это всё — «обывательские разговорчики»!

Вокруг Краснощекова клубились партийные недруги и плелся заговор: дело было не только в политике или деньгах — но и в элементарном дележе сфер влияния. Краснощекова ненавидели в Госбанке — конкуренте Промбанка и, то и дело вставляли «палки в колёса».

Первая такая «палка» будет в мае: в результате уменьшения правительственного кредита — Промбанк останется совсем без денег. Ну а в сентябре, «блистательного экономиста» арестуют и на суде впаяют за растрату казённых средств шесть лет…

Кстати, в Америке — откуда «революционер-нарком-экономист» к нам приехал, за подобные фокусы с деньгами налогоплательщиков — можно и даже нужно, пожизненный срок заиметь!

И сидеть до конца жизни в одной камере с негро-американцами.

Так ведь Россия — не Америка. «Добрая» она душа…

— Да, мне-то «ничего» — кроме ранее обговорённых с тобой 25-ти процентов, — повторяю Ксаверу, — но тебе самое время создать какую-нибудь левую «левую» контору и получить крупный кредит на развитие от этого банка.

— Думаешь, это так просто сделать?

— Уверен, это очень просто сделать! Создаёшь через подставное лицо смешанное акционерное общество и просишь, к примеру, у Краснощёкова два миллиона на развитие: один лям ему и другой нам — на домостроительный комбинат. Главное, поторопиться надо: в мае эту «лавочку» прикроют и, останется нам с тобой — только локти друг у друга жевать…

Вижу, Ксавера — аж в пот бросило:

— Погодь, Серафим, не мельтеши! Я так «по-крупному» ещё не играл — потому, ясное дело опаску имею…

Несколько снисходительно на него посматриваю:

— Конечно, мелочь по карманам тырить — как ты привык, гораздо проще. И главное — безопаснее: деньги в кубышку и сверху на неё жоппой… Под каждое седалище то, чекист не заглянет!

Тот ярится:

— Да, ты думай хоть иногда, что мелешь!

Но я вижу — задумывается:

— Так, значит в мае…? Твоя инфа верна?

— Верна, верна… Как Одиссея была верна Пенелопу!

Чёта он «завис», как сайт Дональда Трампа в «Твиттере» — после инаугурации Джозефа Байдена…

Помолчав ему под настроение, продолжаю:

— Если есть желание, могу рассказать про устройство управления народным хозяйством в Советской России.

— А оно мне надо?

— Ксавер! Мы же договаривались: я рассказываю, а ты решаешь — надо ли «оно» тебе, иль нет. Так, чё?

Подёргавшись лицом, тот ощетинил жёсткие усики:

— Ну, давай тогда — лепи! Только коротко: от длинных «сказок» я обычно зверею.

Беру стопку бумаги и рассказывая, не забываю чертить карандашом небольшие простейшие схемки… Для наглядности: человек, большую часть информации — воспринимает именно глазами, а не ушами.

В СССР того времени, была такая — крайне сложная и запутанная система управления народным хозяйством, что я постоянно парился — изучая её структуру ещё «там». По идее народным хозяйством руководил один из наркоматов — Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ). Во главеВСНХ СССР стоял Куйбышев, однако было ещё ВСНХ РСФСР — под началом старого большевика Лобова Семён Семёныча.

Явное дублирование! Ладно, начнём:

— В 1922 году, в связи с образованием СССР, ВСНХ были присвоены права объединённого наркомата. В непосредственном ведении ВСНХ СССР были оставлены предприятия союзного значения. В ведение ВСНХ союзных и автономных республик и местных CHX была передана промышленность республиканского и местного значения…

Рисунок 62. Мля… Как оно только управлялось…

— ВСНХ управлял хозрасчётными промышленными трестами — коих было немногим менее пятисот, объединённых в 23 синдиката[1]. Жуткое нагромождение бюрократических структур! Чтоб, всем этим хоть как-то управлять, создаётся Центр управление государственной промышленностью (Цугпром ВСНХ), а в качестве экономического органа регулирования и планирования — Главное экономическое управление (ГЭУ ВСНХ).

— Кроме центральных, на местах были созданы губернские, районные (в крупных промышленных районах) и уездные Советы Народного Хозяйства (СНХ). Были образованы главные комитеты и центры ВСНХ для руководства отраслями промышленности — «Главкожа», «Главсахар», «Главторф», «Центротекстиль», «Центрочай» и, так далее…

— С переходом к НЭПу ВСНХ осуществляет перестройку управления промышленностью на началах хозяйственного расчёта. В 1923−27 годах ведущей хозяйственной организацией в системе управления промышленностью становится хозрасчётный промышленный трест. ВСНХ устанавливает трестам план, проверяет его выполнение, регулирует рост и движение основных фондов. Для руководства производств деятельностью трестов в ВСНХ создаётся центр управление государственной промышленностью (Цугпром ВСНХ), а в качестве экономического органа регулирования и планирования — Главное экономическое управление (ГЭУ ВСНХ).

Чем дальше длился мой рассказ, тем больше было заинтересованности в глазах Ксавера. Прям, как у рыбака при виде мутной воды, в которой плещутся жирные сазаны.

Однако, чешу ему дальше:

— … Вместо «главков», тресты ещё в прошлом году решено было объединить в «синдикаты». Реально такая идея родилась у руководителей трестов — когда они вступали между собой в острую конкурентную борьбу при ограниченных средствах: организовывали собственную торговую сеть, выбрасывали на рынок товары по исключительно низким ценам. В основу деятельности синдикатов, согласно постановлению ВСНХ от 21 января 1922 года, была положена следующая идея: при сохранении в производственной деятельности самостоятельности трестов обеспечить позиции государства как собственника промышленности,

— Первоначально синдикаты устанавливали контроль только над сбытом и снабжением в своей отрасли, но вскоре они перейдут к согласованию и других сторон деятельности трестов. Одновременно с расширением функций синдикатов, идёт процесс усиления воздействия на них со стороны центра — ВСНХ.

— Через синдикаты ВСНХ распределяет государственные дотации и кредиты, в руках синдикатов были сосредоточены ссуды на заготовку сырья (особенно импортного). В целях усиления контроля за деятельностью синдикатских объединений ВСНХ будет размещать в них свои капиталы.

Заканчивая свой краткий, но информативный обзорчик, я опять бью в одну и ту же «точку»:

— Собственный синдикат нам с тобой замутить, конечно — это уже слишком, а вот какой-нибудь трест «Стройшарашмонтаж» — это запросто… Как два пальца об забор!

— Весь расклад дал, — восхищается Ксавер, не обратив как будто внимание на последние слова, — ну, прям — «картина маслом»! Я эти твои портачки заберу?

— Да, за ради Бога — я себе ещё нарисую, если что.

Однако, его уже зацепило:

— А расскажи-ка мне про акционерные общества — что-то не пойму, что за…

— С превеликим удовольствием, Ксавер — извини, не знаю как по батюшке.

— Да, если бы я знал. Меня моя мамаша в капусте нашла… Бугагага!!!

Рисунок 63. Фиктивные государственные «конторы», это вовсе не есть изобретение Ильфа и Петрова. Это широко принятая практика финансовых аферистов эпохи НЭПа.

Акционерная форма привлечения частника в экономику кажется руководству большевиков меньшим злом, чем концессия или аренда предприятия — поскольку оно не считает АО конкурентами для госпредприятий…

По мнению партийно-хозяйственного руководства, АО должны создать благоприятные условия для трестов в плане заготовки сырья (вспоминается бессмертная контора «Рога и копыта» Остапа Бендера из «Золотого телёнка») и технического обслуживания.

— … В 1922 году в рамках отрасли стали создаваться сырьевые АО, призванные обеспечить тресты определенным видом сырья: АО «Продасиликат», АО «Химпродторг» и прочие тому подобные заготконторы.

Заостряю внимание Ксавера, повышая громкость и интонацию:

— Акционерное Общество «Мельстрой», устав которого был утвержден СТО в ноябре 1922 года — учреждено для постройки и ремонта фабрик и заводов пищевой промышленности.

Замолчав, вопросительно гляжу на него:

— Ну, так как, партнёр?

Да, что там «фабрики и заводы пищевой промышленности» и даже «Домостроительный комбинат» — с которым я ношусь, як дурень с писаной торбой…

В это «интересное время», так сильно напоминающее мне некий гено- модифицированный гибрид наших «лихих 90-ых» и «жирных нулевых» — акционерными обществами были «золотопромывочные» артели и, даже упомянутая выше коммерческая авиакомпания «Добролет».

Кажется, как раз в этом году, это АО создадут для почтово-пассажирских и грузовых линий, да и так — для общего развития авиационной промышленности: компания занималась сборкой по лицензии грузопассажирских самолётов «Junkers F.13» в подмосковных Филях, кажется. Промбанк Краснощёкова отвалил на развитие АО «Добролет» два миллиона золотых рублей.

Вот это размах!

Причём, первой регулярной авиалинией станет именно «Москва — Нижний Новгород». Ну а уже в начале тридцатых, «Добролёт» будет преобразован в «Аэрофлот».

Наконец, мой собеседник подаёт признаки жизни:

— Так ты предлагаешь мне…

Перебиваю:

— Я не «предлагаю», я тебе сливаю информацию. А решать и предлагать — твои функции.…И, что ты мне предложишь, Ксавер?

— «Строительное акционерное общество»?

— Ну, это само-собой… А если, кроме того замахнуться на собственный — якобы государственный трест? Вполне легальный бизнес — рука об руку с «теневым»⁈

Тот, чуть подпрыгнув на стуле:

— Да, ты никак рехнулся! С «чекой» в открытую в жмурки играть…

— А почему бы и нет⁈ Иль, тебе слабо, Ксавер?

Психует:

— Ох, когда-нибудь подрежу я тебе твой длинный язык, Серафим…

Однако, оборвав самого себя, он опять надолго задумывался и, с полчаса, мы с ним хлебали крепкий чай молча.

Мне тоже есть о чём подумать…

Усилиями писателей и режиссёров всевозможных «Детей Арбатов» да «Штрафбатов», в головы представителей «поколения Пепси» — а затем жертвам ЕГЭ, вбили, что при товарище Сталине все ходили строем — серыми колонами, марширующими куда-то в «светлую коммунистическую даль»… «Шаг в сторону — попытка побега, прыжок на месте — попытка улететь: конвой стреляет без предупреждения!».

Отчасти, конечно они правы — нечто такое наблюдалось.

Однако, не всё так однозначно!

Каждому человеку в душу не заглянешь и в общий строй не поставишь. Ошибка коммунистов была не идеологическая, а скорее генетическая — человека не перевоспитаешь и естество его не изменишь. Если какой-то индивид рождён барыгой — его к токарному станку не определишь, как ни старайся… А если даже и случится такое, он изо всех сил будет вредить, «расшатывать лодку» — хотя бы разговорами на кухне и сочинением анекдотов «про Брежнева».

На том и, погорели — как говорится.

Частую инициативу как в песне поётся: «не задушишь, не убьёшь», поэтому даже в самые «расстрельные» годы — в СССР был секс…

Ой, извините!

Существовала «теневая экономика», «чёрный рынок» и такого же окраса дельцы.

Я к чему всё это мутю-вертю?

Мне предстоит очень много строить — это понятно, но не проще ли обратиться к легальным строительным организациям — которых уже полным-полно кругом?

Кроме финансовых соображений (много денег на развитие легально не получишь и в любом случае придётся с кем-то «делиться»), ещё вот какие у меня думки…

Строительство — это отрасль промышленности несколько специфическая и, имеет множество нюансов — которые больше нигде не встретишь. Недаром профсоюзы и строительство — любимая «крыша» всех без исключения мафиози. Недаром, один из самых удачливых «подпольных миллионеров» СССР — Николай Павленко, орудовал именно в сфере строительства — а не где-нибудь в золотодобыче, к примеру.

Не знаете, кто это такой? Счас расскажу…

Николай Павленко — сын многодетного крестьянина, во время Великой Отечественной Войны — сколотивший не просто банду гопников или «артель» домушников какую, а настоящую строительную организацию — долгое время работавшую по всей европейской части страны.

Дезертировав из армии ещё в 1941 году, сей гениальнейший в своём роде делец подделал документы, подобрал на дорогах и, на свой страх и риск отремонтировал по липовым накладным с десяток брошенных автомашин и тракторов. Затем, ловко встроил свой «строй-шараш-монтаж» в соответствующие структуры Калининского фронта.

Ремонтируя дороги и мосты, сооружая аэродромы и оборонительные сооружения, незаконное военно-строительное формирование — дошло до самого Берлина, иногда даже участвуя в боях, за которые, естественно — их участники получали правительственные награды.

К концу войны Павленко ездил на «Хорьхе» представительского класса — круче только у самого Жукова и, ворочал миллионами. Реквизированное у местного немецкого населения имущество, а также трофейные грузовики, тракторы, автомобили и другую технику — вывозил из Германии эшелонами и распродавал на «черном рынке».

После «дембеля», Павленко распускает свою «Строй-ЧВК», уезжает в Кишинёв и начинает всё сызнова. Его фиктивная, уже мирная строительная организация — превратилась в одну из крупнейших в регионе и, брала подряды по всей европейской части СССР.

Строил Павленко на совесть и платил в несколько раз больше, чем на легальных госпредприятиях — ни у кого претензий к нему не было…

Кроме одного человека!

Как это часто водится, кем-то обиженный или чем-то обделённый «сотрудник», написал донос в соответствующие органы и «подпольная империя Павленко» в одночастье рухнула. Когда его арестовывали, обнаружили в довольно скромной квартире несколько десятков чемоданов денег…

Что доказывает тщетность всего материального!

Ясное дело, человек зарабатывал деньги не для того, чтобы их с шиком потратить…

А для чего тогда? Может, ему просто нравилось делать деньги — как художнику рисовать картины, а писателю — писать книжки?

Непонятно…

Кстати расстреляли этого, не побоюсь сказать — уникального предпринимателя, уже при лысом «поп-корне» — лучшем друге всех российских либералов и демократов-рыночников.

Вот я и говорю: если таковым был не слишком удачливый — попавшийся теневой предприниматель эпохи Сталина, то каковыми тогда были удачливые? То есть — те, которых не изобличили, не поймали и не расстреляли⁈ А ведь такие были и, особенно их было много в эпоху НЭПа: Ильф и Петров своего Корейко — не на пустом месте выдумали.

Так что, судя по моему собственному опыту и, особенно по рассказам моего дедушки по матери — «заслуженного» (две ходки на «дальняк») шабашника СССР, браться за широкомасштабное строительство можно только после того — как хорошенько прикроешь свой зад от криминала.

Ну, или поставив его себе на службу — что я и пытаюсь в настоящее время сделать.

Кроме того, есть ещё одно соображение: местный пролетарий — донельзя избалован «родной» властью и требует весьма специфического обращения. Ещё по «Сормово» заметил: мастера и инженера, просто цепенеют и немеют — когда им приходится что-то приказывать отдельным представителям «гегемона» или требовать от них…

Чуть, что не так и, «в зубы заглянуть» могут — прямо на рабочем месте!

Ну, а уж донос в ГПУ написать на буржуазного спеца — им как стакан семечек слузгать.

Прогулять без уважительной причины — чуть ли не в права трудящихся входит, «завоёванных Октябрём», а опоздание на полдня — даже не фиксируется как нарушение. Устроившись на работу и получив аванс, можно тут же уволиться — не возвращая его и, тут же устроиться на другую — за следующим авансом.

Отрыжки военного коммунизма, короче.

Лишь Сталин с его «сроками» за пятнадцатиминутное опоздание, загонит перед самой войной «гегемона» туда, где ему самое место — в стойло, то есть. Однако ещё долго, вплоть до начала «рыночных отношений», с нарушителями трудовой дисциплины будут нянчиться через «товарищеские суды» и прочее.

А оно мне надо, спрашивается⁈

Кстати, про моего дедушку по матери…

Несмотря на то, что частную инициативу в период «развитого социализма» душили как сказочный Шариков бездомных котов, она всё никак не хотела умирать — оказавшись живучей как кошка с её пресловутыми «семью жизнями» и, в конце концов пережила своих гонителей. Самый яркий тому пример — бригады шабашников, без которых трудно себе представить село или даже небольшой город «застойных» 60−70-ых годов. Практически все колхозные хозяйственные постройки — скотные и машинные дворы, коровники и курятники, картофеле-овощехранилища, склады и прочее, в своё время были возведены шабашниками. В районе или области такие бригады были всем известны и, были они нарасхват не только на колхозном строительстве — но и на личных подворьях.

Зачастую, все их объекты были расписаны ещё за два-три года вперёд!

Хотя, такая деятельность официально была запрещена государством, по большому счёту — борьба с этим явлением велась лишь на бумаге (не считая редких «заскоков», связанных в основном с «новыми мётлами» в местном руководстве), поскольку шабашники были выгодны всем без исключения. Их бригады строили быстрее и качественнее специализированных государственных строительных организаций и, в конечном итоге — все оказывались довольны: государство получало вовремя сданные объекты, местные руководители — награды и премии, а шабашники — свои заработанные «длинные рубли». Такая форма взаимоотношений всех устраивала.

Почему шабашники работали лучше государственных строителей, спросите?

Да вы только на любого их «бугра» — бригадира посмотрите!

Брутальный «самец», прирождённый лидер — разбирающийся в людях на уровне инстинкта, тёртый всеми жизненными коллизиями — нередко судимый и, знающий как держать в строгой узде своих работяг и, как договариваться с заказчиком о выгодных условиях оплаты, о выделении необходимой техники и стройматериалов, о создании более-менее комфортных условиях труда и отдыха для членов своей бригады.

Опять же, расставим все точки над «ё»: никто никого насильно в шабашники не гнал и кого попало к ним не принимали!

Состав бригад, как правило, оставался неизменным на протяжении ряда лет: новичков брали крайне неохотно и лишь по великому блату — по рекомендациям её старожилов. Уже сложившиеся бригады городских шабашников были укомплектованы людьми — не обязательно имеющими строительную специальность, но умеющими и главное — желающими усилено работать и заработать за это «длинный рубль»… «Рвачами», как их обзывали местные — склонные трудиться с прохладцей, а всякую лишнюю копейку пропивать.

Бригады шабашников отличались умелым внутренним управлением, самой жёсткой трудовой самодисциплиной и, не причиняли местным деревенским жителям ни малейшего беспокойства. Ни пьянок, ни скандалов в их среде не наблюдалось, да вообще их крайне редко можно было заметить праздно шатающимися по улице.

Вот примерно о таких «акционерных обществах», я навязываю мысль Ксаверу.

Ещё вот какая насчёт него задумка…

Как там у Ильфа и Петрова в его «Золотом телёнке»?

'…Он оказался прав. У него, в его подземном царстве, серьезных конкурентов не оказалось. И он свободно манипулировал своими резервами и был диктатором подпольного рынка. Он страстно работал над увеличением своих доходов, чтобы зажить полновластным владельцем яхт и особняков в тот день, когда все возвратится к прежнему. В этом он никогда не сомневался…',

Правда, в отличии от гражданина Корейко, Ксавер был не чистым спекулянтом — а имел скорее криминально-мафиозный окрас… И попробовал бы какой-нибудь «сын турецко-подданного» подкатить к нему с компроматом — пытаясь шантажом выбить «лям» для турпоездки в Рио!

Лишь одно сходство меж ними я заметил сразу: как и у литературного Корейко — у реального гражданина Ксавера, предположительно имеется очень много денег.

А для чего они ему? Для чего человеку деньги, если он не может их потратить?

Общаясь с Ксавером, я по некоторым высказываниям уловил его второе сходство с пресловутым Корейко: мой знакомый «подпольный миллионер» — страстно работает над увеличением своих доходов, чтоб дождаться возвращения капитализма и, «тогда уж — повеселиться всласть»!

Что это означает, я не совсем понимаю… Возможно он заложит самую большую яхту в мире, купит Чукотку, заведёт гарем из самых центровых тёлок, построит какой-нибудь роскошный особняк или даже целый квартал роскошных особняков — где-нибудь на Рублёвке, или ещё где…

Думаю, он сам ещё этого не понимает, действуя в соответствии с восточной мудростью: «Движение — всё, конечная цель — ничто!».

А в реставрации капитализма в России, Ксавер — ни на йоту не сомневается и, как я понимаю из своего «послезнания» — не необоснованно…

Вот только, он этого при жизни не дождётся!

Главное, что?

Он смотрит на меня, как на ещё одного своего «пройдоху» и, прикидывает мысленно — сколько я смогу приносить доходу. Но, главная мысль, что я Ксаверу жую: деньги это — тлен!

Долгий в тот раз был у нас с ним разговор:

— Ты в чём хранишь бабло, Ксавер?…Заметь — не спрашиваю где, но сильно сомневаюсь — что в ассигнациях в сберкассе.

Тот, ржёт как орловский жеребец:

— Бугагага!

Посмеявшись вместе с ним, продолжаю:

— В золотишке поди, да⁈

Тому уже не до смеха:

— Не твоё собачье дело!

— Конечно, не моё… Однако, я с тобой сотрудничаю и мне это не безразлично.

Настораживается и, пытается заглянуть в самую мою душу через глаза:

— Ты что-то знаешь?

— Да про то, любой дурак знает — государству нужно золото! А где его взять? Только экспроприировать у экспроприаторов… У таких как ты.

Приближаю к нему лицо и шепчу практически на ушко:

— Первый же приличный шмон и, ты останешься с голым задом, Ксавер!

— Про мой «зад» не беспокойся, — ярится, — ты про свой больше думай.

Ржу:

— А на мой голый зад, никто и не позарится.

Успокоившись, уверенно отмахивается:

— Пусть шмонают — не найдут ничего…

— Сам отдашь, — и снова шёпотом, — не маленький поди, сам понимать должен: в ГПУ сейчас такие же бандиты как ты — только при государственных «ксивах» и «шпалерах»!

Смотрит на меня крайне подозрительно:

— А что это ты о моём «золотишке» так печёшься?

Зеваю:

— Так же как и ты, я пекусь о своей неизбежной — как крах коммунизма, старости. Хочется не под забором сдохнуть — а хотя бы в приличной богадельне… Хахаха!

— Хахаха!

Намёк был достаточно толст и, Ксавер оживает:

— Думаешь, большевики ненадолго?

— Индюк «думает», а я уверен — большевики недолго останутся большевиками, переродившись. Идеологи коммунизма не учли «человеческий фактор» в своих утопиях. Коммунарами способны стать лишь ничтожная часть населения, а абсолютное большинство двуногих тварей — предпочитает жить при капитализме, а то и при феодализме… Вскоре, советские правители это поймут и будут строить не социализм, а государственный капитализм — который построив, неизбежно захотят приватизировать — превратив в частный… «Круговорот дерьма» в природе, увы!

Всё так и будет, правда, я забыл уточнить когда и, Ксавер считает — что вполне сможет дожить до тех времён — вон, как глаза загорелись! Пока «железо горячо», ставлю вопрос ребром:

— Деньги, если они есть, надо вкладывать в недвижимость — приносящую прибыль. Если даже её конфискуют — то по возвращению «наших», её по суду можно вернуть.

Помолчав ещё, размышляя над моими словами, Ксавер перекрестился двуперстно и, как в воду бросившись:

— Место для своего «домостроительного комбината» уже нашёл?

— Обижаешь, компаньон⁈

Рядом с Ульяновским полустанком имеется очень хорошая площадка с подведёнными туда железнодорожными путями, остатками дровяных складов и даже примитивнейшим мостовым краном. Там во время Гражданской войны — пилили, складировали, а затем грузили в вагоны дрова — заготовленные заключёнными «стана принудительных работ»… Концлагеря, то есть.

— Если что с твоей инфы заимею — четверть твоя, как и договаривались, — вслух прикидывает, — тебе что ещё от меня нужно, кроме денег?

— На первое время нужны строители, которые будут работать — а не волынить: бригада плотников, бригада столяров, печников… Только не фуфлагонов каких — а, РЕАЛЬНЫХ(!!!) строителей, понимаешь?

С усмешкой:

— Как не понять — не дурак, чай.

— Кроме этого — пиломатериал: брус, доски. Первое время для пробы совсем немного надо, а вот со следующего года… Так что, массовые заготовки древесины уже этой осенью начинать надо — чтоб лес за зиму подсох.

Ксавер бурчит:

— Поучи ещё…

Сперва кратко перечислив вслух, подаю ему папку с полной выкладкой:

— Вот здесь всё — все расчёты.

Весело хмыкает:

— Ух ты, как всё у нас сурьёзно!

Нацепив на нос очки, тот став опять похожим на какого-то колхозного бухгалтера, не поленился всё до последнего листочка внимательно изучить — делая время от времени пометочки в блокнотике. Закончив, поднял на меня глаза и посмотрел поверх очков:

— «Акционерное общество», говоришь?

— Думаю, да! Лучше всего начать с АО «Жилстрой», номинально входящий в какой-нибудь фиктивный государственный трест. Послабуха от комиссаров с налогообложением, кредитами и так далее.

— Ну ты и, аферист… — только головой вертит восхищённо, — ладно, давай по рукам.

Мы с ним «ударили по рукам» — древним обычаем подтверждая сделку.

Итак, полдела сделано!

И неважно, что Ксавер будет считать, что он меня «доит». Меня или государство — не суть важно. Я отдаю себе отчёт, что равноправного симбиоза не бывает — один из организмов-партнёров обязательно будет являться паразитирующим глистом…

Меня это пока — на первом этапе, вполне устраивает!

Лишь бы дело делалось, ведь я в одном прав: недвижимость, построенная на украденные у государства средства — действительно, никуда не денется. Она, так или иначе — достанется народу, который будет в ней жить, учиться или работать…

Ещё одно у меня к нему дело:

— Ксавер! Мне срочно нужно заграничное оборудование… Сможешь достать?

Протягиваю ему список оборудования для химико-металлургической лаборатории, по сути — мини-завода по добыче редкоземельных элементов. Внимательно рассматривает, шевеля губами:

— Шибко мудрёно написано, конечно… Но есть у меня один «умник» — разберётся. «Заграничное», говоришь?

— Да, заграничное… У тебя подход к контрабандистам есть?

Подумав, тот неуверенно отвечает, пряча глаза:

— Даже и не знаю, что тебе ответить… С одной стороны, есть вроде кое-какие подвязки… С другой стороны — это несколько по другому профилю… Нет, навряд ли — ищи кого другого.

Однако, просто так я с тебя не слезу! Вкрадчиво:

— Это оборудование мне нужно уже этой осенью, Ксавер, не позже.

Тот, начиная психовать, хлопает ладонью об стол:

— Ему, видите ли — «нужно»! Соображать должен: это тебе не штуку ситца, через кордон — на собственном хребту переволочь.

Я ему небрежно:

— Всего то делов, на той «стороне» в «транзитке» с каким-нибудь фирмачом договориться. За деньги, они тебе Эйфелеву башню через границу перетащат, не токмо это…

— «За деньги», говоришь⁈ А ты знаешь, во сколько это обойдётся? При всём моём глубоком уважении к тебе, Серафим, я этим всем за тебя расплачиваться не буду.

Слегка добавив оборотов:

— Я на паперти не стою, Ксавер! И подаяния у тебя не прошу. За всё это оборудование — отдаю тебе «самовывозом» клад миллионера Рябушинского.

У того шары по новенькому полтиннику:

— «Клад Рябушинского»⁈ Того самого⁈

Конечно, можно было клад Трубецких-Нарышкиных в Питере отдать… Но, тот может и повременить — его, только уже в «моё» время найдут. А вот московский клад — уже «горячий»: его случайно обнаружат в следующем — в 1924 году.

— Да, клад в подвале дома «того самого» Рябушинского — картины, миниатюры, старинные вазы, фарфоровые статуэтки и прочие ценности. Там же японские шкатулки, полные очень дорогих вещей — часов, табакерок… — морщу лоб вспоминая, — адрес не помню, но сейчас там какой-то «Дом просвещения». Вход под поднимающейся каменной плитой, на полу кладовой в пивной — бывшей или действующей. На месте разберёшься!

Опять же есть ещё один московский клад — в особняке Юсуповых. Но таких уточняющих подробностей я про него не помню — это надо в компе смотреть. Тот клад, опять же — будет случайно найден в 1925 году. Время ещё есть — так пускай пока «в заначке» побудет.

Глядишь, ещё на что пригодится!

Однако, вижу — мой «компаньон» как-то очень нехорошо на меня смотрит. Действительно, зачем морочиться — просто приберечь этот клад до «весёлых» времён и всё! Ну, а «носителя информации» можно и даже нужно… «Того»!

Надо срочно принимать какие-то меры, поэтому зевнув говорю с некой ленцой:

— Если ты опять решил меня зарезать, Ксавер, то настоятельно этого делать не рекомендую. Во-первых: очень многого интересного не узнаешь. А во-вторых: сам подумай — люди с такой информацией «от самих себя» не приходят… Въезжаешь, да?

У того в глазах понимание и даже лёгкий испуг. Видимо он вспомнил мои «пророческие» слова про «крах коммунизма» и про то, что «крах» будет исходить именно из верхов — из самой большевистской верхушки. Он безусловно связал эти два намёка воедино и решил:

— … За ними — обязательно кто-нибудь стоит! Я уже давно понял — что не так уж ты прост, Серафим.

Теперь, более-менее уверенно можно сказать: мы с ним сработаемся!

Уже прощаясь, Ксавер как будто обронил:

— Жди вскорости человечка от меня…

[1] На лето 1923 года в составе 19 синдикатов функционировали 180 трестов из 478-ми.