Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава заключительная

В конце декабря в «Ульяновский исправительно-трудовой лагерь» наконец-то прибыл по этапу прежде — гражданин, а ныне — зэка Фаворский, в определённых кругах более известный под прозвищем «Филин». Это у него я учился мастырить ксивы когда прошлой осенью, находился — то ли в вынужденных гостях, то ли — в почётных заложниках у Ксавера и его гоп-компании.

— С Наступающим, Модест Модестович, — с неподдельно искренней радостью встретил я его в своём кабинете, — Вы бы знали, скольких трудов стоило мне Вас разыскать — не зная ни вашей фамилии, ни имени вашего с отчеством…

Тот, щуря на меня подслеповатые глазки:

— Мы разве знакомы, гражданин начальник?

— А вот наденьте вот эту штуку на нос — может признаете…

В «той жизни», я где-то с 55-ти лет начал стремительно терять зрение. Не знаю, возможно — это было связано с излишним увлечением компьютером, играми и интернетом — как постоянно бухтела моя «бабушка», но диоптриев я себе приплюсовывал себе — раз в год как минимум. Вследствие того же, что я страшный хомячило — «роялистых» очков у меня к моменту «переноса» скопилось с десяток. Конечно, я уже их частично «реализовал» подогнав Отцу Фёдору — по-родственному, ещё пару — Климу и Деду Мартимьяну, по-дружески.

Надо признаться, случай был достаточно запущенным: Филину подошли только очки что я носил последними — с наибольшими диоптриями. Однако, ещё при подборе, он с непонятной интонацией воскликнул:

— Да, никак это мой ученик!

Вот теперь я понял — почему его «Филиным» прозвали! Глаза круглые и не по-человечьи большие.

— Да! Он самый…

Изумлённо оглядев кабинет, затем уставившись во все глаза на мои «кубики» в петлицах:

— Так, ты что? МЕНТ⁈

Пожав плечами:

— Ну «мент», ну и что? У каждого из нас свои недостатки, при возможно общих интересах.

— А, это…

Смотря ему в глаза и отчеканивая каждое слово:

— Излишние любопытство и особенно — БОЛТЛИВОСТЬ(!!!), могут помешать Вам спокойно и здорово отсидеть остаток срока.

Тот, с вмиг вытянувшемся лицом:

— Понял!

Наконец-то подобрав Филину очки, скрестив руки на груди, говорю:

— Если предложу Вам работать во время отсидки писарем в лагерной администрации — не откажитесь, уважаемый Модест Модестович? Или, Вам это не «по понятиям» и предпочитаете торфоразработки?

Конечно, я соврал: наш ИТЛ — никакого отношения к торфоразработкам, или положим — к лесозаготовкам, не имел.

Тот, поспешно согласился:

— Напротив — почту за честь!

За несколько дней до Нового — 1924 Года, из Нижнего Новгорода приехала Елизавета с Василием Пупкиным…

Извиняюсь, уже — с Василием Васильевичем Путиным!

Сменить фамилию в нынешней Советской России — ещё проще, чем зачать по обоюдному согласию ребёнка.

Лизина мама — Надежда Павловна, уже с месяц как переселилась на ПМЖ в Москву — управлять долей дочери в «Стойле Пегаса», оставив казённую квартиру Аристарху Христофоровичу. Тот, не будь дурак — тут же подселил к себе одну из довольно моложавых почитательниц своего таланта и, Лизе с нашим общим другом ВВП — ничего не оставалось, как остановиться в доме Отца Фёдора.

Тудым-сюдым — буря эмоций при встрече, конечно!

Вижу, Вася вместе с вещами тащит и какой-то внушительный по размерам деревянный ящик и, занеся в дом осторожно ставит его на табуретку. Смотрю на Елизавету, а она светится как неоновая лампочка на рекламе.

Боюсь поверить:

— Неужели?!.

— Да, — кивает, — Василию удалось сделать стержневой пентод!

Тот скромничает, хотя видно что внутренне очень собой гордится:

— Это всего лишь действующий макет, на котором можно проверить сам принцип его работы.

Я нетерпеливо:

— Когда-то и паровоз был «действующим макетом»… Давай показывай, не тяни коня за хвост!

Из большого деревянного ящика был извлечён другой ящик — уже поменьше из толстой покрытой лаком фанеры: похожий на зимний рыбацкий — при виде которого у меня промелькнула мысль:

«Непременно надо будет попробовать какую-нибудь пластмассу попроще замутить, а то никакого вида — полный отстой».

На одной стороне фанерного корпуса находилось несколько разъёмов, переключателей, рукояток приборов неизвестного мне предназначения. А сверху Вася вынув из-за пазухи завёрнутым, установил…

ДА!!!

Я узнал его сразу!

Рисунок 106. Одноламповый регенеративный радиоприёмник с контактным детектором «БВ» разработан в 1924 году и выпускался «Электротехническим Трестом Заводов Слабого Тока» (Э. Т. З. С. Т.) на Московском телеграфном заводе (бывшем им. Морзе) с 1925 по 1927 год, включительно.

Да, я узнал его сразу, главным образом — по его непохожести на виденные мной в Нижегородской радиолаборатории лампы, напоминающие пузатый стеклянный графин для воды на трибуне.

Это был не что иное, как стержневой пентод!

Правда, до миниатюрности ему было, как отсюда — до Китая гусиным шагом: размерами радиолампа напоминала длинный стеклянный огурец средних размеров… Однако, как говорится — лиха бед начало.

Перед тем как установить на приёмник, Вася осторожно развернув, показал мне её основание:

— Всё как на твоих рисунках — разъём в пять выводов. Очень удобно когда меняешь лампу — ничего паять не надо.

Беру в руки и боясь даже дышать на неё, говорю в сторону историческую фразу:

— Для тебя, Василий — это лишь небольшой шаг вперёд, но для радиопромышленности страны — это великий прорыв в будущее!

Да, это всего лишь первый шаг в начале бесконечно длинного пути в технологической гонке.

Дальше, разговор зашёл о патенте или 'о привилегии на изобретение.

Вася хочет оформить его немедленно и, причём непременно на двоих — на себя и меня, то есть:

— Без тебя, Серафим, у меня даже мысли бы не возникло!

Я же, изо всех сил отбрыкивался:

— Василий, ты сильно преувеличиваешь мою роль.

В конце концов, мне удалось убедить его подождать до следующей осени: сейчас в стране действовало положение по декрету от 30 июля 1919 года, по которому — патентная система охраны изобретений, по сути была ликвидирована. Изобретения были объявлены достоянием РСФСР и, поступали «в общее пользование(!) всех граждан и учреждений на условиях, в каждом отдельном случае особо оговоренных». Автору изобретения гарантировались признание и охрана его права авторства — а вот насчёт материального вознаграждения…

С «материальным вознаграждением» изобретателя — дело обстояло довольно плачевно!

Поэтому:

— Совершенствуй свою лампу, Василий, ищи способы улучшить технологию её производства и поменьше трепись об этом. А через год видно будет…

12 сентября 1924 года, ЦИК СССР примет «Положение о патентах на изобретения» — возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей, сходных с западноевропейскими. Там правда будет оговорка, что государство «в случае невозможности достижения добровольного соглашения с патентообладателем», оставляет за собой право принудительно отчуждать патент в свою пользу «с выплатой патентообладателю соответствующего вознаграждения»…

Однако, это всё же лучше, чем вообще ничего!

Насчёт второго желания Васи — вписать меня в соавторы, я с удивлением молвил:

— А я здесь при чём? Я в радиоделе ваще — как лесной ёжик в юриспруденции. Спроси меня любой специалист самую простую вещь по радиоделу и я «поплыву», как чугунный утюг через Волгу…

— Как же ты тогда…?

— «Как, как»… Приснилось как Менделееву, вот как! Так что, Василий, дурью не майся — не смеши народ и не ставь меня в неловкое положение перед историей.

Закон «сходный с западноевропейским» будет действовать сравнительно недолго: уже в 1931 году — он будет заменен «Положением об изобретениях и технических усовершенствованиях», по сути возрождающим Декрет от 1919 года…

Однако, это уже совсем другая история и до неё ещё дожить надо.

Однако ж, невтерпёж мне:

— Вася, а как «оно» работает?

— «Оно» работает отлично! Чистый звук, экономное потребление электроэнергии. Я ещё не рассчитывал, но…

— Хотелось бы не только услышать — но и увидеть своими глазами.

— Сейчас, подожди…

Вася накинул куцее пальтишко и вышел во двор.

Воспользовавшись случаем, спрашиваю Елизавету:

— Как, он? Вижу «ожил», да?

Та, улыбаясь:

— Как видишь! Сам же неоднократно говорил: «трудотерапия любые душевные раны лечит».

Дело, конечно не в этом… Несмотря ни на что, жизнь берёт своё: мёртвым — сырая земля и неизбежное забвение со временем, живым — жить, любить, страдать на этом Свете дальше.

Несколько ехидно спрашиваю:

— Только «трудотерапия»?

С лёгким холодком в мой адрес:

— Если ты «про это» — то мы с ним живём в твоей квартире, конечно — но не спим вместе… Просто хорошие друзья — ничего более.

Не скрою, что это была во всех отношениях приятная для меня новость. Однако, вопросы остались:

— Вот, как? Ты превратила нашего Васю в какое-то бесполое существо? В евнуха для гарема своего будущего султана?

— Да нет, что ты, — смеётся, — наш Вася потаскун — ещё тот! Он «близко сошёлся» с подругой Глафиры — с Анной. Помнишь, такую?

— Ну, а то!

«Блин, выбор тоже не айс — болтливая через-чур!».

— Она, кстати, тебя очень хорошо помнит, — смеётся, — как ты целый вечер водил её по Нижнему, кормил конфетами, шоколадом и мороженным, подарил новую шляпку… И даже не поцеловал на прощанье.

— Хм, гкхм… Согласен, это несколько нетипично для эпохи исторического материализма. Так, что говоришь у них…?

— Иногда, я оставляю их в твоей квартире, а сама иду ночевать к нашим ребятам…

Вздыхает, с весьма прозрачным намёком:

— Тоже бывает — «не вовремя» заявляюсь… Вот такая я — неприкаянная.

Делаю вид закоренелого мудака:

— Ничего! Скоро твои мучения кончатся: я Васе обещал «сделать» свою комнату за стержневой пентод — и я ему её сделаю.

Тут, Вася пыхтя затащил здоровый чемодан и сумку…

Будучи от природы очень умным, тут же догадываюсь о содержимом чемодана:

— Никак, «батарейки»?

— Аккумуляторная батарея: анодный ток в 40 вольт, при силе от пяти до шести миллиампер, — отдуваясь подтверждает он, — а это антенна. Её надо повесить куда-нибудь как можно выше.

— На колокольню пойдёт?

— Если провода хватит…

Вася вертит головой по сторонам, держа в руках третью сумку:

— А это — заземление… Куда его?

Мда… Помню, «там» — цепляли за батарею центрального отопления. Однако, мы ж не в «хрущёвке»!

Чешу затылок:

— Разве, что — штырь какой в погребе забить… Куда же ещё?

Да! Радио в двадцатых годах 20-го века — дело довольно геморрное!

Затем, когда батарея, антенна и заземление были подсоединены, Вася — как бы не сутки возился с настройкой конденсатора переменой ёмкости, паял резисторы и ещё что-то…

— По дороге настройка сбилась, а соединения ослабли, — оправдывался он, — особенно, когда мы на вашем «автопоезде» тряслись…

— Надо было телеграмму дать — я бы вас на «Форде» встретил.

— Хотели как лучше — «сюрприз» тебе сделать…

— Запомни, Вася, одну простую истину: когда хочешь «как лучше» — получается «как всегда»!

Как бы там не было, за праздничном Новогодним столом мы слушали бой курантов на Спасской башне Кремля, а затем какую-то оперу и лекцию о международном положении. В стране тогда была единственная радиостанция, с несколько некоммерческим брэндом — «Имени Коминтерна».

Действительно — довольно чистый звук, не сравнишь с другими хронооборигентскими радиоприёмниками…

Особенно, когда в его схему впаяли старую колонку от моего «роялистого» компа!

Радиоприёмник, с первой в мире стержневой радиолампой — навсегда остался в доме священника. Отец Фёдор, хоть и ругался сперва по поводу «бесовской проволоки» на колокольне Храма, но затем успокоился и даже пристрастился к новинке цивилизации.

По вечерам собрав старушек, он слушал лекции и беседы на такие темы, как: «Можно ли улучшить человеческую породу», «Жизнь человека до рождения и после смерти», «Когда прекратится жизнь на Земле», «В чем душа держится», «Чудеса исцелений от болезней», «Внушение и гипноз в мире преступности»…

И, даже: «Возможно ли скрещивание между человеком и обезьяной» — честное слово, не вру!

Не успевал им аккумулятор заряжать.

Вскоре конечно, последовал донос от неизвестного «доброжелателя»: мол священник слушает по «беспроволочному телеграфу» вражеские голоса и затем распространяет их среди верующих… Даже мол, поддерживает по радио связь с эмигрантскими контрреволюционными организациями! Приходили товарищи из «органов», проводили расследование — но не обнаружив в передачах «Радио Коминтерна» контры, лишь выписали штраф…

— За, что? — спрашиваю.

— Было бы «за что», — отвечают, — вообще бы в ДОПР посадили вас двоих.

С немалым удивлением узнал, что все приемники подлежали регистрации (да, сколько их всего-то по стране?), а радиовещание в стране было коммерческим и за прослушивание эфира — надо было платить особую пошлину. За детекторный приемник — 3 рубля в год, за ламповый на переменном токе — 24 рубля в год, на постоянном — 18 рублей в год.

За коллективные радиоприемники в клубах и домах культуры, предприятия платили еще больше.

Однако, несмотря на то, что сумма пошлины в 18 рублей была довольно приличной для него — мой названный отец от радио не отказался.

«Прикидом» рассчитался с ВВП прямо на месте — одарив того «пролетаркой», «камчаткой» и берцами. Это ныне в большем трэнде у комсомольцев, чем даже традиционная кожаная куртка. При первой же оказии, съездил в Нижний Новгород, нашёл для Василия очень даже приличную комнату в приличном районе и неподалёку от Радиолаборатории.

На прощанье, положив руку на плечо, сказал:

— Когда у тебя появится мотоциклет ли даже — автомобиль, только от тебя зависит!

За первой стержневой радиолампой, вернее за её усовершенствованными образцами — должны последовать маломощные усилители высоких частот, выходные пентоды для усилителей, выходные пентоды усилителей низких частот и мощные генераторные пентоды. По крайней мере, такая номенклатура стержневых ламп — производилась советской промышленностью в «той» реальности.

Непосредственно перед самым Новым Годом, на собрании первичной партийной ячейки ВКП(б) я отчитался об результате выполнения первого года Первого пятилетнего плана развития Ульяновской области. Красноречиво поглядывая на товарища Анисимова, я читал доклад по памяти, не заглядывая в бумажку:

— … За прошедший календарный 1923 год, товарищи, население Ульяновска выросло с неполных трёх тысяч — до четырёх с небольшим тысяч человек, включая детскую воспитательно-трудовую колонию и исправительно-трудовой же лагерь… Общая жилая площадь увеличилась на… Число средних образовательных учреждений выросло в два раза — с одного до двух… Вновь заработал Ульяновский чугунолитейный завод… Количество легкового автотранспорта увеличилось с одного до трёх, грузового автотранспорта у нас вообще не было — теперь два десятка мототелег, тракторов не было ни одного — стало три… Первый пятилетний план развития Ульяновска и волости — успешно выполняется. Ура, товарищи!

— УРА!!!

Товарищ Анисимов держал ответную речь, в которой впрочем — ничего внятного не сказал. Как и любой оратор, как и на любом митинге — опять получасовая «трескотня» о международном положении, об кознях империалистов и, о — «вот-вот» грядущей Мировой революции.

Лишь в конце её, он:

— … Товарищи! Я думаю, что Свешников Серафим Фёдорович так сказать — вполне достоин быть кандидатом в члены нашей с вами, так сказать — Российской Коммунистической Партии большевиков…

— УРА!!!

Бурные продолжительные аплодисменты, все встают и дро… И снова садятся. Даже, не глянув в зал на количество «леса» рук, Фрол Изотович буркнул секретарю:

— Пиши: принято единогласно.

Мда… И не отмажешься никак!

Состоялись митинги в обоих лагерях, где мы с товарищем Кацем сперва поздравили персонал, осужденных и воспитанников, затем поставили перед ними новые задачи.

Небольшое, думаю — ни на что серьёзно не повлиявшее изменение «реальной» истории, произошедшее в связи с моим вмешательство в её естественный ход.

Певницкий Аристарх Христофорович, теперь уже официально возглавлял в Ульяновске первый в Союзе и истории вообще «Театр рабочей молодёжи». С моей помощью мои земляки утерли нос питерцам: «в реале» первый ТРАМпоявился только в 1925 году — в Ленинграде на Литейном проспекте. Вместо первоначального состава любительской театральной труппы, он за это лето-осень набрал новый состав из ещё более талантливой молодёжи. На мой любительский взгляд, конечно…

К слову сказать, уезжая в Москву Надежда Павловна звала его с собой — но он отказался:

— Кем я буду в столице? Да никем — пустым местом.

Указательный палец в потолок:

— А в Ульяновске, я — РЕЖИССЁР!!! Величина первого порядка.

Репертуар труппы остался прежним, но на этот Новый Год, мы с Аристархом Христофоровичем посидев вечерок за самоваром, на пару сочинили новинку: «Голубой огонёк». В этот раз я был чисто сценаристом — никаких ролей, актёрских талантов и без меня хватало. Невероятно зрелищно по местным меркам получилось — хотя, мне было почему-то было слегка грустно… Как на выпускном вечере себя чувствовал: детство кончилось и впереди ждёт — взрослая, неведомая жизнь.

Новый, 1924 год — начался куда поинтересней, чем закончился старый.

В январе, решением ЦК РКСМ открылся журнал «Смена», с которым я тут же начал сотрудничество.

Начат выпуск газеты «Красная звезда», в которую я тут же тиснул статью о противотанковым оружии и необходимости его иметь на вооружении РККА, как бы мимоходом — лягнув товарища Троцкого, не удосужившегося даже подумать об подобном за всё время своего председательства в Реввоенсовете.

Ну и, наконец главное событие января и знаковое для всей страны — 21 января умер Владимир Ильич Ленин… Наступил новый этап в истории России и СССР.

Тут же, как будто с нетерпением ждали — открылся Второй съезд Советов, на котором кремлёвские вожди принялись делить наследство покойного.

Как водится, пошла волна переименований: Петроград переименовали в Ленинград, а малую Родину Ильича — Симбирск…

Ведь, «Ульяновск» уже есть!

Всё думал, гадал — как же предки-хроноаборигены выкручиваться будут. И, вот нате вам: первое серьёзное изменение «реальной истории» — произошедшее в связи с моим вмешательством в её естественный ход.

Город Симбирск отныне называется…

ЛЕНИНСК!!!

Обскакали, черти!

Второй этаж «Красного трактира» продолжает потихоньку превращаться в официальный головной офис кооператива «Красный рассвет»…

И неофициально в мой.

Председатель кооператива Клим Крынкин редко здесь бывает: он в основном руководит «практически» и «на местах» — по хорошо известному армейскому принципу «делай как я».

Дед Мартимьян, тоже с какой-то стороны практик. На нём купля-продажа, финансы, заключение договоров с поставщиками и прочее. «Бумажной» работы он не любит и при первой же возможности скидывает на своего помощника — старшего сына Клима или на меня.

Однако, кроме живой «практики» — нужна сухая, скучная «теория»: планирование, бухгалтерия, отчёты перед налоговыми службами, работа с кадрами так далее… Хотя предприятие ещё довольно молодо, не особенно крупно и со сравнительно скромным товаро-денежном оборотом — но по существующим понятиям, уже должно иметь довольно солидный управленческий штат.

На деле же, хотя на втором этаже трактира имеются переделанные из гостиничных номеров кабинет Отдела технического консультанта (мой то есть), архив и секретарская, со всем «бюрократизмом» справляются всего два человека: Я и товарищ Ксенофонтова… Не считая моего компьютера в диаконникеБлаговещенского Храма, конечно, с программами «1С Предприятие», «1С Бухгалтерия» и прочими.

Я вечером отношу данные, а утром приношу распечатки — секретарь-машинистка их перепечатывает на хроноаборигентской машинке на хроноаборигентскую бумагу и, всё готово. Можно отправлять в архив или в соответствующие государственные органы.

Но, всё равно — потихоньку расширяемся. Вот, по осени в одном из пустующих номеров замутил с согласия Софьи Николаевны первую в Ульяновске «Техническую библиотеку», начав её книжный фонд с тех книг по электромеханике, что проводивший у нас электрификацию инженер Комаров Даниил Игоревич подарил Кузе Домовёнку. Тот их прочитал, как смог изучил-выучил и, из опасения отдал на сохранение мне:

— Как бы сожитель матери — один из строителей, не скурил.

Да! С началом у нас «большого строительства» многие одинокие сердца нашли себе «половинку». Конечно, по большей части временную, но всё же…

Краденное счастье — тоже есть счастье!

Затем я прикупил по случаю ещё кой чё, раскрутил Клима подписаться на научно-технические журналы — в том числе иностранные и, пришлось мне товарищу Ксенофонтовой — доплачивать ещё и за должность библиотекаря.

Вот там и состоялся у нас с ней «случайный» секс «на рабочем месте»… Или, не случайный? Просто меня ещё с весны, как только принял её на работу — была какая-то навязчивая мания: что это за секретарша такая — что «под шефом» ни разу не была?

Скажи кому такое — не поймёт же!

Вот я и говорю ей как-то раз прямо в библиотеке, обнаружив кой-какую несерьёзную оплошность по работе:

— Товарищ Ксенофонтова, это — залёт! Что будем делать?

Товарищ бывалый и понимающий начальство с полуслова:

— Я готова искупить свою вину, товарищ Свешников!

— Ну… Тогда вставайте в позу — Вам более удобную.

Ту долго уговаривать не надо было, буквально минута и придавив тяжёлым бюстом как прессом стопку журналов по химии на столе, она — подставив внушающую невольное уважение «корму»:

— Я готова.

Правда, это было всего раз и, думаю больше не повторится — ибо, моя навязчивая мания — от меня наконец отвязалась.

Профессор Чижевский Дмитрий Павлович — химик-металлург и уже один из членов Правления кооператива «Красный рассвет», самый пожалуй активный абонент «Технической библиотеки»… И дело здесь, думаю, не только в сиськах товарища Ферапонтовой — туго обтянутых гимнастёркой, которые ему втайне ужасно нравятся.

Сразу после траурных мероприятий по случаю смерти Вождя — просидев всё это время в техбиблиотеке, он пришёл ко мне в офис изрядно «подшофе», с начатой бутылкой дорогущего французского коньяка:

— Открыли тот «неизвестный» элемент, Серафим Фёдорович… Без меня открыли…

В его глазах, торпедированным «Титаником» — уходила на дно Марианской впадины Нобелевская премия.

— Вот, как⁈ Чё творят, империалисты проклятые… Кто открыл?

— Датские учёные Дирк Костер и Дьёрдь де Хевеши. Новый элемент назвали «Гафнием». Я, буквально на месяц-другой опоздал — если бы эта рентгеновская установка…

«Рентгеновская установка» пришла от Ксавера вовремя — но изрядно раскуроченной по дороге. Пока искали детали и того, кто их сможет на место прикрутить…

Он отхлебнул коньяк прямо из горлышка и предложил мне. Отказываюсь и пытаюсь утешить:

— «Гафнием»… Ну, прям — как собаку! Но, ничего: у нас с вами впереди — ещё очень много «открытий чудных», профессор. Кстати, как там идут у нас дела по получению чистого диоксида титана?

— Сказать по правде потихоньку… Оборудования не хватает.

Иногда мне кажется, он хочет меня разорить — действуя по заданию контрабандистов! Однако, кто на науке экономит — тот проигрывает технологическую гонку:

— Не хватает — добавим! Когда Вас ждать с очередным «списочком», профессор?

— Ээээ… Пожалуй через месячишко-другой.

«Акционерное Общество Российского Среднего Машиностроения» — АО «Россредмаш» — организованное из «Приокского горного округа», было открыто ещё в октябре месяце прошлого года и сейчас делает свои первые шаги.

Дыренков Николай Иванович, в «той реальности» — незадачливый конструктор убоищных танков, за что ему лоб зелёнкой намазали, а в этой — Председатель Совета директоров, уже осенью приезжал к нам из Выксы с группой тамошних инженеров, мастеров и рабочих. Я старался держаться подальше от него и Николай Иванович, конечно же меня не узнал. Дыренков, познакомившись с конструкторами из «ОСТБ-007» и, подписав договор о сотрудничестве и взаимной помощи — уехал назад с кипой технической документации, а его группа осталась осваивать литьё остова-корпуса-картера трактора «Мужик».

В ответку, в столицу АО «Россредмаша» — город Выксу, поехала группа наших товарищей, в том числе и ваш покорный слуга. Кооператоры Ульяновска и инженера «ОСТБ-007» присматривались к заводскому оборудованию, я — к отвалам металлургических заводов.

— Что, — спрашивает Клим, — опять «сурьё» себе нашёл?

— Сурьё, сурьё… — отвечаю, — ещё какое сурьё! Ты бы через Деда Мартимьяна «закинул уду» — почём нам шлак продадут. Только осторожненько, так — не спугните!

Хлопает ладонями об бока:

— Ну, прям беда с тобой! Ладно, «закину удочку» — чёрт с тобой…

Освоив технологию, «Россредмаш» будет сам, на своих заводах отливать корпуса-остовы тракторов в земляные формы-опоки — из своего же чугуна, с добавлением ульяновского — в качестве ферросплава.

На следующий год по моему плану должно быть произведено всего около трёхсот тракторов…

Даже если в реале получится меньше — ничего страшного!

Весь следующий год, по моему плану — уйдёт на «раскачку». Все усилия будут приложены: во-первых на электрификацию, во-вторых на транспорт — сеть ж/д дорог промышленного объединения, должна быть перешита под стандартную узкоколейную колею.

Зимой, жизнь в российской глубинке как бы замедляется — есть время вдоволь посидеть за перенесённым в тёплый дом компом, порыться в завалах своего «послезнания» на его «жестяке», проанализировать уже свершённое и сделать наметки на ближайшее будущее.

Конечно, «Первый пятилетний план развития Ульяновска» — первым пятилетним планом, я от него не отказываюсь…

Но не в этом дело — это уже отошло на второй план!

Я, сперва посомневавшись, а затем набравшись смелости-наглости — строю свою «Корпорацию», свою «промышленную империю»… Причём, слово «свою» — надо читать-понимать в контексте: «свою Родину», «свою страну».

И никак иначе!

Слишком пафосно звучит?

ДА ПОФИГ!!!

Сказать по правде и, в голову такое не могло прийти, пока не осознал, что происходит-получается как бы самой собой — с кооперативом «Красный рассвет» и его артелями. Осознать-понять такое способен лишь человек 21 века — да и то далеко не каждый.

Однако, начну несколько издалека.

Может забыл сказать, или не посчитал нужным сказать раньше: народ — который я застал в двадцатых годах, это вовсе не тот советский народ — среди которого вырос-прожил последние десятилетия двадцатого века. И, тем более это не тот «хавающий электорат» — который покинул в двадцатые же годы двадцать первого.

Это — как земля и небо!

Я, сперва даже подумал — в какую-то параллельную вселенную попал.

Конечно, как гов…но — которое всегда плавает сверху, первым делом бросаются в глаза отрицательные черты нашего народа, из которых на первом месте конечно же пьянство и алкоголизм: порядка восьмидесяти процентов всего трудоспособного (и частично — нетрудоспособного по причине малолетства) городского населения. Хулиганы, не скрывающие своего пристрастия гомосеки, проститутки, морфинисты, кокаинисты…

Тупые менты, не могущие связать два слова в протоколе!

Воровство всего и вся — ставшее какой-то национальной манией, нечистоплотность физическая и моральная, всеобщий пофигизм… То и дело, хватался за свою лысую голову:

— Твою ж, мать… Куда я попал⁈

В деревне народ не лучше. Их крестьяне — это не наши румяно-упитанные, добродушные колхознички. Эти, за редким исключением — такое непроходимо-тупое жлобьё… То и дело, я спрашивал себя, причём — очень часто вслух:

— И это — мои предки⁈ Уж лучше я был бы круглой сиротой, «Иваном» — не помнящим родства!

Особенно, меня бесила тупая, но самоуверенно-напыщенная болтовня хроноаборигенов по любому поводу — их напрямую не касающегося и, доводили до белого каления — чуть ли не ежедневные митинги об международном положении.

Иногда, просто опускались руки при виде всего этого:

— Бля… Уверен: вы и 22 июня 1941 года — вот так же митинговали: воевать вам или ждать — когда мировой пролетариат восстанет. И чё я с вами, полудурками, связался⁈

Слегка в сердцах утрирую, конечно…

Одно радует: «попал» я не в какую-нибудь Москву, а в полу-сельскую местность — с ещё довольно крепкими патриархальными отношениями и сильным влиянием старообрядчества.

Кстати, тоже — далеко не айс!

Но, даже в губернском Нижнем Новгороде — эти негативные явления меньше дают знать о себе, не говоря уже про наш захолустный Ульяновск.

Однако, природа не терпит пустоты и однобокости!

До ущербности обделяя в чём-то одном, она часто щедро вознаграждает в другом — вот только бы вовремя понять, в чём именно.

Кажется, уже говорил об уже давно сложившейся кооперации среди местных кустарей — занимающихся санно-тележным кустарным производством?

Напоминаю:

«…Налицо была уже давно исторически сложившаяся узкая специализация — даже при изготовлении тележных колёс. Одни кустари заготавливали дерево, другие сушили его и превращали в заготовки, третьи долбили-точили ступицы, четвёртые — спицы… Пятые-десятые — всё остальное. Кузнецы ковали железные элементы телег и саней и, наконец — это всё собиралось воедино и, оптовыми торговцами — продавалось далеко за пределами волости и даже губернии».

Вспомнили, да?

Издавна на Руси Великой, такие объединения кустарей называли «гнёздами». В конце 19 века, даже была целая правительственная программа помощи подобным объединениям и, до Революции — кустари производили половину всего внутреннего валового продукта Нижегородской губернии… Но, это не тема сегодняшнего разговора[1].

Сперва подивившись, я обрадовался — «Прям, как у Генри Форда!», затем использовал и даже частично встроил эту «естественную» производственную структуру в кооператив «Красный рассвет». В частности для производства комплектующих мототелег «УАЗ 404».

Потом, присмотревшись внимательнее в созданные уже при моём участии артели… Внутренние взаимоотношения… Их деятельность… Их рост и развитие…

Ох, ну ничего себе!

Они, точь в точь — структурно и организационно повторяют «кустарное гнездо» кустарей-тележников. Заинтересовавшись, собрав, обобщив и проанализировав все данные, я понял:

— Это не случайность, а закономерность!

Да, да!

Наш народ (по крайней мере нижегородцы), оказывается — имеет прямо-какую-то врождённую на генетическом уровне способность к самоорганизации. Артели в созданном мной через Клима Крынкина кооперативе «Красный рассвет» — как будто жили своей жизнь: они рождались, развивались, налаживали связи меж собой и, с сторонними производственно-торговыми структурами и даже…

Умирали, распавшись!

Чтоб, снова соединиться в новом качестве.

«Красный сурик», например — за неполный год трансформировался три раза. От «Красного вала» отпочковались враз четыре артели, а «Красный калибр» — делением размножился вдвое.

И всё практически без моего участия — хотя и с одобрения, после приведения достаточно аргументированных доводов.

Подумав-поразмыслив, начертив с десяток схем и графиков… Я обомлел, не веря своим глазам:

— Мать… Да, это ж… Твою ж, мать… Да, не может быть — ты бредишь, Серафим!

Протерев глаза, им не веря и вновь уставился в монитор до рези в них, я набравшись смелости — выдохнул:

— ДА ЭТО Ж — ГОТОВАЯ СЕТЕВАЯ СТРУКТУРА!!!

Да! Это, без всякого сомнения, она — столь «модная» в начале 21 века структура сетевой промышленно-торговой корпорации. Точнее говоря: её еле-еле видные, как будто ростки на асфальте — зачатки.

Согласен: я — стояночный тормоз и, эта простейшая истина лежащая на поверхности — невероятно долго до меня это доходила…

Однако, всё человечество гораздо дольше по Земле ходило — пока до него не дошло, что она круглая.

Совсем немного скучной теории.

В «моё» время «сетевые структуры» (или просто «сети») — являлись довольно модным понятием и были воплощены отнюдь не только в виртуальном мире «Интернета». Они, представляют собой междисциплинарное понятие, применимое к разнообразным системам организации и управления. Впрочем, ничто не ново под Луной: по сетевому принципу организуются стаи рыб, колонии летучих мышей и, некоторые группы высших приматов: зелёные мартышки, шимпанзе, евро-американцы…

Среди человеческих сообществ такое явление тоже известно. Впервые сетевые структуры взаимоотношений между людьми были исследованы американскими психологами в 30−40-е годы в тюрьмах и школах.

В начале двадцатого века, примерами сетевых структур (где «опорными точками» (узлами) являются отдельные индивиды или подразделения, а «соединяющими линиями» (рёбрами жёсткости) — их взаимоотношения) служат: семья, любая организация — основанная с учётом взаимной выгоды составляющих членов, несколько равных организаций — сотрудничающих по равноправному контракту, некоторые — особо продвинутые логистические транспортные организации и международные корпорации, Интернет с его соцсетями, политические движения — объединённые некой социальной идеей…

Ну и, так далее!

Вообще то, известны три вида управленческо-организационных структур:

Вертикальная (иерархическо-бюрократические) — основанная на жестком доминировании-подчинении между структурами высшего и низшего рангов.Горизонтальная (рыночная) — основанная на автономии входящих составляющих, эквивалентном обмене и жёсткой конкуренции.Сетевая — объединение независимых индивидов, социальных групп или организаций, продолжительно действующих скоординированно для достижения согласованных целей и, имеющих общий корпоративный имидж и корпоративную инфраструктуру.

Про первые две структуры, думаю рассказывать не надо, да? Наслышаны, навиданны, а вполне вероятно и «настраданны» ими.

В отличии от них, сетевые структуры — не создаются централизовано по чьей-то злой или доброй воле, а возникают спонтанно — при возникновении соответствующих условий конечно. Предпосылками их возникновения служат дружеские (родственные) отношения, репутация составляющих членов и их взаимозависимость друг от друга.

Всё это уже было в наличии на месте — ещё до переноса сюда моей «гено-модифицированной» тушки. С моим же появлением и развитием бурной деятельности, появился и, главное консолидирующее условие — кажущийся на первый взгляд непрагматичным альтруизм.

Объясняю на пальцах.

Каждый ульяновец мог видеть, как я бегаю как наскипидаренный, вечно в мыле. Нравы здесь простые и не только Клим, но и каждый мог подойти и спросить:

— Слышь, Попович! А чё ты надрываешься, чё те от нас надо?

Я тоже — человек простой и без всякой дипломатии, отвечаю обычно:

— Да, ради вас — скотов, надрываюсь! Хочу, чтоб вы своё свиное мурло из лужи с дерьмом вынули и людьми себя почувствовали.

— А мы тебя просим об этом? Может, нам так нравится?

— А я без спросу! Дитё неразумное тоже не просит, чтоб его отучали пальцем в жоп…пе ковыряться и потом его себе в нос или в рот совать.

— А ты не много на себя берёшь?

— Беру, сколько везу! А встанешь поперёк — раздавлю, как клопа, нах!

— Да, ты и впрямь — контуженный…

На меня часто сердились за такие слова, иногда ругали, изредка угрожали — но, никогда не пробовали бить. Ибо, видят — человек одержимый, а с такими по давнему народному поверию — лучше не связываться.

Сперва, конечно — слухи ходили, что я это делаю своекорыстно… Мол, выслуживается этот «контуженный» пред властью, или на место Фрола Изотовича метит.

Однако, здесь всё и все на виду — скрыть ничего невозможно!

Каждый мог прочитать «Пятилетний план», а если не мог — попросить рассказать умеющего…

А в нём про меня ни слова!

Каждый видел, что хожу я в той же старенькой кожаной курточке, а если и обновочка какая — то только из «Красной иглы», где он и сам мог приодеться.

«Технический консультант» — должность занимаемая в «Красном рассвете», никому ни о ним не говорила. Вот если бы хоть какой-нибудь, хоть самый мелкий и завалящий…

НО — НАЧАЛЬНИК!!!

Много денег?

Да, все знали, что я имею долевое участие в «Красном рассвете» и его артелях… Но, как у истинного, а не литературного «подпольного миллионера» — наличкой у меня в бумажнике никогда больше месячного оклада не бывает. Все мои средства вложены в кассу «Красная взаимопомощь», вошедшею в свою очередь капиталами в общую кассу Нижегородского «Общества взаимного кредита» (ОВК). Оттуда же я кредитую свои проекты по творческому запилу «заклёпок», спонсирую «таланты», подкупаю нужных мне людей…

Ну и так далее!

Но, никто крупных денег у меня на руках не видел, не видел как я ими «сорю», зато все знали, что на газолин для «Форда» — я частенько у Отца Фёдора гроши «стреляю».

Автомобиль?

Да, имеется у меня таковой!

Но он появился у меня только после того, как многие ульяновцы смогли обзавестись мототелегой. «Форд-Т», к слову сказать — не слишком-то шикарно выглядит, даже по сравнению с деревянной «мотыгой».

Наконец, последний эпизод с семьёй Сапрыкина — окончательно сломал стену недоверия. Вопреки ожидаемому, «выслужившись перед властью», я не «в губернию» уехал — на повышение пойдя, а как был Начальником охраны полустанка — так им и остался.

И мне поверили!

Ну, а там — чистая биология: один «заболевший», покусав с десяток — заражает «бешенством» тысячи и миллионы…

ХАХАХА!!!

Сетевые структуры представляют собой третью альтернативу, как жёсткому «вертикальному планированию» советского типа, так и западной «стихии рынка». Они могут быть простыми и сложными — многоуровневыми. Как и всё придуманное людьми, они могут служить как на благо — так и на вред: именно сетевыми — являются современные мне организации гангстеров, наркоторговцев и террористов.

У сетевых организационных структур имеются свои достоинства и недостатки.

Среди первых главенствует гибкость, адаптивность к динамично меняющейся внешней среде — что весьма немаловажно в текущей советской действительности.

Среди недостатков, стоит в первую очередь упомянуть чрезмерную зависимость от квалификации кадров.

Но, про всё это потом — пока «процесс» только-только начинается…

Как бы не сглазить!

Съездил в Нижний Новгород, встретился с Ксавером и он передал мне мою долю за инфу про смерть Ленина: половину наличкой в небольшом докторском чемоданчике, половину — счетами на сберкнижках или чеками «Госбанка» на предъявителя.

Пересчитав своё кровное бабло, я несколько ужаснулся:

— ПОЛ-ЛЯМА⁈

Невольно вспомнилось бессмертное ильфовско-петровское из «Золотого телёнка»:

«- Мне нужно пятьсот тысяч. И по возможности сразу, а не частями».

500 000 — именно такая была заветная сумма Остапа Бендера, одним из своих «сравнительно честных способов отъёма денег» заполучив которую — он планировал перебраться из холодной России в знойный Рио, где «среди бизонов бегают мутанты…».

«Мулаты», извиняюсь и, все — непременно в белых штанах.

Ибо: «У меня с Советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм. Что я каменщик, каменщик в фартуке белом?».

Меня всегда удивляло одно: все желающие уехать из страны — предпочитали сделать это, если не с «пол-лямом» (и желательно «зеленью»), то хотя бы с «багажом» образования — доставшегося им совершенно бесплатно от Советской власти, с которой возникли «серьезнейшие разногласия».

Ну, а с пустыми руками и попробовать осуществить свою мечту с нуля, слабо⁈

Я, конечно тоже не каменщик и фартук на мне не белый, а уже заляпанный чем-то красным…

Но я ХОЧУ(!!!) строить социализм!

Правда, в этом месте надо сделать очень важную оговорку: очень многое в понимание того, что такое «социализм» — у нас с топ-хроноаборигенами возглавляющими это самое «строительство», расходится — прямо диаметральным образом.

Но, это к делу не относится!

Пока не относится…

Ксавер довольно щерится:

— Ещё мало, считаю — за такое известие… Почаще бы такую инфу давал, Серафим! Кто там у большевиков следующий?

Сделав вид посерьёзней:

— А кого бы из них, ты хотел увидеть в этом году — «в светлой обуви»?

Не задумываясь:

— Троцкого!

Делаю дурашливые пасы руками, как неопытный и мало того — нетрезвый цирковой фокусник и:

— ТРАХ, ТИБИДОХ-ТИБИДОХ!!!

Главное в деле факира — эффективная пауза.

— Троцкий в этом году умрёт… — вижу изумлённо-счастливые глаза Ксавера и резко обламываю, — но только как политик. Его деполитизированный «труп» его ещё долго будет портить воздух на этой планете.

Когда до Ксавера дошло, он негромко матюкнулся с досады и слегка на меня вызверился, дёргая щекой:

— Ну, за такую инфу — ты «пол-ляма» не получишь!

— Да, Бог с ним — я согласен на сто «кусков»… Хахаха!

Того, отпустило:

— Хахаха! Ну, всё равно спасибо — шепну на следующей сход…

Он как будто поперхнулся — резко заткнувшись, а я сделал вид — что не услышал или не понял его обмолвки.

Значит, всё-таки существует некая «Корпорация негодяев»? Условное название, конечно. Интересно, интересно…

Очень интересно!

После буквально минуты неловкой тишины, он спросил:

— Значит, не этот антихрист будет «на престоле»?

Сложив руки крестом на груди:

— Какой «престол», я тебя умоляю? «Льва революции» — загонят как мышь под сцаный веник, сцанными же тряпками.

— А кто тогда?

Развожу руками:

— Поживём — увидим, партнёр…

Никогда не следует раскрывать до конца все свои козыри:

— … Я тебе сообщу в свою очередь.

Итак, рубл ё вым миллионером я так и не стал, даже с только что полученной суммой…

Но день тот не за горами!

Опять же, ильфо-петровский подпольный миллионер Александр Иванович Корейко хранил деньги (десять миллионов рублей в иностранной валюте и советских денежных знаках) не в сберегательной кассе — а уложенными в обычный чемодан, в обычной же камере хранения железнодорожного вокзала.

Хм, гкхм…

Эта часть романа «Золотой телёнок», с головой выдаёт его авторов — как заправских нищебродов, уверенных что миллионерами становятся скопидомы — ныкающие «эквивалент стоимости» по чемоданам, сундукам и просто под перинами. Деньги должны «крутиться» делая деньги — а не лежать втуне по чемоданам. Навряд ли, гражданин Корейко с таким менталитетом — стал бы миллионером, хотя б и подпольным.

Остапу Бендеру пришлось немало постараться, чтоб вычислить и прижав Александра Ивановича к ногтю — заполучив заветную сумму в полмиллиона рублей.

Кроме родного Советского государства, которое по окончанию эпохи НЭПа — накроет всё это одним большим лохматым «тазом», к моим миллионам никому не подобраться.

27 января, в день похорон Ленина в деревянном Мавзолее на Красной площади, ко мне в офис в «Красном трактире» — пришёл барон Михаил фон Гершельтман, собственной персоной. Он же — просто Барон, он же — Михаил Гешефтман.

Отложив писанину в сторону, откидываюсь назад в кресле и радостно взметнув обе руки:

— Ба, какие люди! И, что характерно — без охраны… По делу, молодой человек или просто соскучились во наставнику?

С видом, серьёзным — более некуда:

— Разреши твой револьвер, Серафим? Хочу узнать умру ли я сегодня.

С пониманием ухмыляюсь:

— Хм… Похвальное желание! Однако, в твои годы — пора уже свой ствол иметь, а не ходить с протянутой рукой по служебным кабинетам.

— Я хочу, чтоб всё было как в тот раз.

Подняв палец вверх, со всей строгостью:

— «Как в тот раз» — уже никогда не будет, Миша! «Невозможно дважды войти в одну и ту же реку». Мда… К сожалению!

Сперва хотел посоветовать ему выпить «йаду» — от которого три дня дрыщут кровавым поносом и, затем долгая мучительная смерть. Однако, впечатлённый его «убитым» видом — всё же вытащил из стола «Наган» и пододвинув его по столешнице, с донельзя серьёзным видом:

— Если ученик хочет что-то узнать для себя новенькое, в праве ли учитель препятствовать ему?

Я ничуть не боялся: решив вдруг меня убить — он бы мог это сделать в любой момент и в более подходящем месте. А так как этого типа знаю уже достаточно хорошо и, причём — сам приложил немалые усилия в его «воспитании», уверен: Барон сумел бы «вальнуть» меня так, что на него бы — никто и не подумал… Да и, оружие у него уже давно своё имелось.

Ну а если Мишка сейчас застрелится: туда, значит, ему и дорога!

Дарвин был прав — естественный отбор в действии. Жаль, конечно, впустую потерянного на него времени…

Барон деловито проверил наличие патронов, вынул один из них и, прокрутив барабан приложил дуло «Нагана» к виску…

Я, несколько брезгливо поморщился:

— Миша! Подумай о бедной женщине, которая здесь прибирается. Вот «удовольствие» ей будет — твои мозги (или что там у тебя?) со стенки соскребать… Стреляй в сердце.

Послушавшись, он перенаправил ствол и недрогнувшей рукой нажал спуск:

— «ЩЁЛК»!!!

Положив револьвер на стол, Миша:

— Как видишь — я понял, в чём тогда был «фокус», Серафим. Спасибо за науку — быть может когда пригодится… Одно не понял: как ты за месяц, причём — «день в день», узнал про смерть Ленина?

Холодно-надменно, как генерал аблажавшемуся поручику — пришедшему к нему на доклад с полными галифе собственного «добра», я процедил сквозь зубы:

— «За месяц»⁈ Барон! Вся твоя беда в том, что с самого момента нашего знакомства — ты постоянно попадаешь впросак, принимая меня за кого-то другого — кем на самом деле я являюсь.

Того, реально вставило и, вскочив он вскричал в сердцах — с заметным суеверным страхом в голосе:

— Да, кто ты же такой, чёрт дери⁈

— «Кто я», спрашиваешь, — гляжу куда-то в потолок над его головой, — ты правда хочешь это знать?

— Хочу.

Приподнявшись, глыбой нависаю над ним:

— «Правда» часто убивает, особенно — если в неё завёрнут железный лом… Ты готов к этому?

Зависнув на пару секунд, облизывает пересохшие губы и твердо:

— Да.

Можно, конечно, как всегда отшутиться на его вопрос. Однако, на Мишку-Барона у меня особые виды и, я хочу решил сделать так, чтоб последнего досадного недоразумения между нами — больше никогда не повторялось. Так, как же ответить ему на вопрос — чтоб он навсегда признал меня над собой…?

…Может, так?

В упор глядя через глаза в самую его — дрогнувшую под моим взглядом душу, говорю ему:

— Я — АНГЕЛ!!!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

ВНИМАНИЕ!!!

Публикация второй части начнётся через неделю — 17 февраля. в пятницу.

С уважением…

[1] Более подробно об «кустарных гнёздах» написано в моей трилогии «Корпорация USSR», часть первая «Реинкарнация». Авт.