Я (не) буду твоей

Глава 16

— Дамир, я пришла поговорить! — строгим голосом напоминаю цель своего визита, хотя сама от его дурманящего запаха забываю все на свете.

— Знаю, — хрипит он в исступлении, наслаждаясь тем, что просто держит меня в свои объятиях. — Поэтому ты всё ещё в одежде. Если сниму, разговора не получится.

Мы стоим в полутемной прихожей, освещённой лишь тусклым светом из окна гостинной. Дамир скинул мою верхнюю одежду и в нетерпении прижал к стене, вновь припав в неистовом поцелуе. Я чувствую холод его одежды. Дурачок! На улице нулевая температура, а он стоял и ждал меня в одной рубашке. Его дыхание согревает моё лицо, которое успело замерзнуть от мартовского холода.

— Скажи, что всё это для тебя значит? — шепчу дрожащим голосом, начиная наш важный разговор.

Он понимает, о чём я. А я понимаю всё по его взгляду, который отчётливо вижу в этом полумраке. Но мне нужны слова — чтобы заткнуть свой разум и успокоить его.

Дамир откидывается назад и с присущей ему грациозностью усаживается в то самое кресло, легко подхватывая меня и притягивая к себе. Всё происходит так быстро, что я вновь оказываюсь в его объятиях.

— Дин, я не романтик, красивых слов говорить не умею. Говорю так, как есть, как чувствую. А чувствую я, что хочу тебя всю, без остатка — сейчас, завтра, до конца своих дней. Я не отдам тебя никому. Ты моя жена, данная Богом, судьбой, высшими силами, считай, как хочешь. И будешь моей, пока я дышу. — Он не просто говорит, он проживает каждую фразу, завораживая меня своей сексуальной хрипотцой в голосе. Одна его рука крепко обхватывает мою талию, а другая нежно поглаживает мое бедро поверх брюк. Эти действия сводят с ума, лишают способности говорить и погружают в умиротворение. Сердце тихо ликует. Но разум, как всегда, в сомнении.

— Это что, признание в любви? Или ответственности? — спрашиваю с усмешкой, пытаясь скрыть внутреннее волнение.

— Это признание в любви и ответственности, — отвечает серьезно.

— А как же твоя девушка? — не скрываю издевку в голосе.

— Я с ней давно расстался, — говорит без капли сомнения.

— Почему Пол об этом не знает? — поддразниваю его с ухмылкой. Видимо, для Дамира несколько дней — это давно.

— Потому что я не треплюсь на каждом углу о своей личной жизни, — говорит он с намеком. — Он видел нас вместе последний раз год назад.

— То есть ты свободен? — спрашиваю, пытаясь скрыть довольную улыбку.

— Нет, конечно, не свободен! У меня есть жена. И я верен ей, — говорит он, целуя мою ладонь. — Так что, Динара Анваровна, соблазнить меня у вас не получится.

Рука, которая нежно гладила мне бедро, отрывается и тянется к стоящей рядом консоли. Щелчок — и торшер, расположившийся на ней, ярко загорается, освещая пространство вокруг и представляя взору бархатистую шкатулочку у его основания.

— Я не разбираюсь в цацках. Если тебе не понравится, сходим вместе и выберем, — произносит Дамир, открывая шкатулочку и доставая кольцо неописуемой красоты. Он надевает его на мой безымянный палец.

Я замираю в ауте, не в силах сдержать эмоции и что-либо сказать. Все чувства переполняют меня, и я просто выдыхаю банальное “ух ты!”

— Оно прекрасно! — наконец-то возвращается дар речи. — И по размеру… Как ты угадал?

— Просто взял самый маленький размер, — усмехается Дамир, мягко укладывая мою ладонь на свою. — У тебя детские ручонки. — Моя ладонь действительно затерялась на фоне его массивной лапищи.

— Дамир, ты же понимаешь, что я не могу его принять, — словно опомнившись, произношу я. — Я не жена твоя в полном смысле этого слова. Всё это время я жила своей жизнью, строила планы, и в ней есть люди, которые ни в чем не виноваты и не заслуживают предательства. Ринат не знает, что я всё еще замужем, и что мой муж — это ты. Аселя заявила, что если я хоть подумаю о тебе, то она от меня откажется и проклянет. А я лучше умру, чем обижу её. Ты понимаешь, в какой я сейчас ситуации?

— Дина, я не дурак, я всё понимаю. Я дал тебе время, и ты его использовала — сказала своему жениху правду. Я всегда стараюсь давать людям шанс исправить свои ошибки, особенно когда речь идет о лжи. Человек, ложь которого раскрывается другими или не по его собственной инициативе, как правило, теряет уважение. Поэтому в субботу мы пойдем на день рождения твоей подруги и признаемся всем, что я не Ринат.

— Но я не всю правду ему рассказала!

— Но ты сама это только недавно узнала, значит, у тебя есть ещё время. Ты ведь теперь не собираешься со мной разводиться? — спрашивает он, пронзая меня своим цепким взглядом, словно читает все мои мысли. Но это мысли сердца, полные страха и неопределенности.

— Не знаю, — выдыхаю я. — Аселька будет настаивать.

— Дина, это твоя жизнь! — в его голосе чувствуется нарастающий гнев.

— Да! Но я жива благодаря ей! Поэтому нам придется с ней считаться! — говорю твердо и решительно. — Дамир, ты же ведь не знаешь, через что я прошла. Шестнадцатилетняя влюбленная девчонка, которая толком жизни не знает, в одну ночь теряет свою честь, достоинство, отца, душу… — мой голос дрожит, и я с трудом сдерживаю слезы. — Думаешь, Аселька гаркнула на меня, и у меня сразу появилось желание жить? Она возилась со мной как с котенком, которому оторвали все четыре лапы, изрезали вдоль и поперек, лишили глаз и содрали шерсть. Ты понимаешь, чем я ей обязана?

Говорю, и всем своим нутром чувствую, как закипает кровь в его жилах, как разливается ненависть по всему его телу. Ненависть к самому себе. Глаза Дамира наливаются кровью от желания наказать виновных, но вот только наказывать некого, кроме самого себя. Он сжимает меня сильнее в своих объятиях, словно пытаясь защитить от всего мира, и нежно целует мое лицо, чтобы я не чувствовала, насколько ему больно.

— Дин, я ведь не отступлю! Буду биться до последнего, хоть с Аселькой, хоть с самим чертом. — говорит спокойно, но в тоже время с решительной твердостью. — Знаешь, я не собирался давать тебе развод с самого начала, как только узнал, что мы женаты. Ещё на банкете, когда я впервые увидел тебя, сразу понял, что пропал. Понял, что вопреки всем своим принципам, у меня завяжется служебный роман, и это будут серьезные отношения. Даже факт, наличия жениха, не остановил бы меня. Потому что жених — это не муж, — усмехается он, а меня его слова поразили тем, что звучат как прописная истина. — И тут такой сюрприз — ты та самая Динара из моего прошлого, и ты моя жена, — с довольной улыбкой произносит он, заправляя мне сбившийся локон за ухо, затем нежно поглаживает мою щеку.

— Хорошо, бейся! Но надо делать это грамотно, Дамир, а не бросаться в бой сломя голову. Если Аселька разозлится, то всё! Это будет война не на жизнь, а на смерть. А я не хочу этого! Мне не нужно счастье такой ценой!

Я смотрю ему в глаза, пытаясь донести всю серьёзность своих слов.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает он.

— Предлагаю успокоиться и набраться терпения,

— Ты предлагаешь невозможное! У меня нет терпения, когда я вижу тебя, — в его голосе вновь нарастает гнев, смешанный с неистовой страстью.

— Научись, Дамир! Научись терпению! Считай, что это искупление за ошибку, которую совершил. Нельзя вот так прийти и ради своего эго рубить всё, что построили другие.

Его лицо смягчается, но в глазах всё ещё горит огонь гнева.

— Ты предлагаешь мне сидеть поджав хвост и ничего не делая ждать, когда на голову свалится Манна небесная? — раздраженно спрашивает.

— Я предлагаю потихоньку наводить мосты, — говорю мягко, чтобы унять его раздражение. — Для начала мне надо поговорить с Ринатом. Порвать с ним сразу я не смогу. Аселька может заподозрить, что всё из-за тебя. Она уже начала подозревать, когда я сказала, что ты жалеешь о прошлом. Поэтому мне нужно хотя бы перенести свадьбу на полгода, а в идеале — на год. А пока, за это время, тебе придётся завоевать её доверие и любовь.

— Я не волшебник, Дина! — рычит он. — Превращаться в благородного принца не умею. А эта ведьма никогда не полюбит такого как я. Мы же с ней сцепимся и перегрызём друг другу глотки! Это образно. А в реале я баб не бью, поэтому буду просто стойко принимать её удары.

— Нет, не надо драться из-за меня. Надо действовать хитростью. У меня есть одна идея. Мне кажется, её нужно с кем-то познакомить. Чтобы у неё тоже появилась любовь. Тогда она либо поймёт меня, либо ей просто будет не до меня. Но скорее всего первое.

— И где мы найдём такого дурака, который на это подпишется? Я готов любые бабки отдать, если такой найдётся, — скептично фыркает Дамир.

— Нет, Дамир, это должно быть по-настоящему. Если она узнает, что всё было подстроено, будет ещё хуже! Ну есть же такие мужчины, которым нравятся женщины в теле с властным характером. Найди такого.

— Ты чё мне предлагаешь, сводником стать? — усмехается он в негодовании.

— Дамир, я предлагаю решить конфликт мирным путем, — спокойно отвечаю, глядя ему в глаза. — Я даже Рината хочу познакомить с подругами, вдруг ему кто-то понравится. Знаешь, я поняла, что очень люблю его, но как брата. И я не хочу разбивать ему сердце. Я знаю, как это больно, и не желаю никому такого. Дай мне время, пожалуйста. И обещай, что будешь терпеть и слушаться меня.

— То есть, пока ты будешь устраивать личную жизнь женишка и тетки, мы как тайные любовники будем встречаться по углам, боясь собственной тени, так что ли? — в почти гневном негодовании произносит Дамир, поднимая брови.

Я молчу. План был немного другой. Вернее, в этом месте совсем другой.

Он вглядывается в меня, напряжение между нами нарастает.

— Ты же не хочешь сказать, что мы вообще не должны встречаться?

Хочу сказать, но чувствую, что это взрывоопасно. Сработает как детонатор бомбы, на которой я сижу.

— Дина, ты просишь меня быть терпеливым и послушным, — он вдруг меняет тон на более сладкий, почти подхалимный. — Но моё терпение и послушание нужно подпитывать. И ты прекрасно понимаешь, как.

Дамир начал решительно стягивать с меня одежду. Его действия становятся быстрыми и порывистыми, словно он теряет контроль.

— Дамир, нет! — я остановила его, хватая за руки. — Ты обещал, что будешь слушаться. Обещал, что не сделаешь этого, пока я сама не попрошу.

Он замер, дыша тяжело и сверкая глазами, наполненные еле сдерживаемой страстью.

— Сегодня значит не попросишь? — спросил он, хрипло выдыхая свое недовольство.

— Нет! — твердо сказала я. — Я действительно хотела сказать, что мы не будем встречаться какое-то время. Но… — я вздохнула, ощущая, как сердце гулко бьется в груди, — чувствую, что это нереально.

— Правильно чувствуешь. — одобряюще кивает. — Еще что-нибудь чувствуешь? — тянет мою руку к своему паху, которым, кажется, можно орехи раскалывать.

Я уже давно почувствовала, что сижу на каменном выступе. Теперь этот выступ грозится вырваться наружу. Дамир просовывает мою руку в свои спортивные штаны и трусы, буквально впихивая свой член в мою ладонь.

— Дамир, отпусти меня, пожалуйста. Я и так задержалась. Вдруг Аселька проснется, — пытаюсь унять его страсть и возбуждение.

— Дин, ты же понимаешь, что я не могу просто так тебя отпустить, — оставив мою руку в своих штанах, он залез в мои. Добрался до мокрого сокровенного и начал вызывать целый шторм и цунами. — Возьми в рот, — шепчет он в диком возбуждении.

— Нет, я не могу, — шепчу я в исступлении.

Хотя я нахожусь в таком состоянии, что готова взять в рот что угодно, всё же сохраняю самообладание.

— Тебе совсем меня не жалко? — жалобно спрашивает он.

— Жалко, — отвечаю я и пытаюсь вынуть руку из его трусов. Там и так места мало. Одно дело — поглаживать поверх одежды, другое — держать как орудие труда.

— Дин, помоги мне кончить, — он возвращает мою руку в свои штаны. — Поработай рукой!

— Опять?! — восклицаю я.

Два члена за один вечер? Это уже слишком!

— В смысле “опять”?!

Дамир смотрит на меня с расширенными зрачками и ясно читает то, что написано на моём лице.