Я (не) буду твоей

Глава 24

Ужин — секс — душ.

Перекус — секс — секс в душе.

Чай со сладостями — секс — ну его, этот душ.

Сил совсем нет на него. Лежим и наслаждаемся сплетением наших тел, ощущая каждую частичку друг друга. Широкая грудь Дамира, как одеяло, укрывает и согревает меня, а дыхание обволакивает своей свежестью и спокойствием.

— Дамир, — шепчу, целуя его в грудь.

— Ммм?

— Расскажи, что там случилось на квартире Рината? Почему тебя отпустили так быстро? А Самира и Азата — нет. Тома сказала, что обычно пока всё не прояснят, никого не отпускают.

— Ну-у, — устало вздыхает. — Ринат очнулся и начал катить бочку на Амирова и его человека, а ко мне претензий у него не было. Видимо, мусора хотели бабки с Амирова срубить, а для этого свидетели не нужны. Поэтому и отправили восвояси.

— А ты не знаешь, почему Ринат забрал свое заявление?

— Понятия не имею, — его лицо отразило неискреннее недоумение.

— Мне кажется, ты всё-таки знаешь, — не верю его словам.

— Дин, какая разница, почему он забрал заявление. Сейчас паблики пошумят, пошумят — и всё забудут. А так началась бы такая разборка… Тебя в конечном итоге привлекли бы к делу как свидетеля. Оно тебе надо?

— Нет, конечно!

— И мне не надо! Счастье любит тишину. Так что нечего светиться тебе в пабликах, — целует в плечо и начинает медленно поглаживать мне промежность, а в глаза сверкает явное желание.

Откуда у него силы? Даже его член устал, весь выдохся. Еле-еле подергивается, словно не понимает, кого слушать: мозг, который требует напрячься и встать, или яйца, которые кричат, что пусты. На сегодня лимит исчерпан.

— А теперь моя очередь задавать вопросы, — говорит с пугающей улыбкой. — Что за хуйню ты там несла насчёт меня и Раисы?

— Ну… — виновато сдвигаю брови и вздыхаю. — Прости! Я хотела, чтобы Аселка была уверена в твоей заинтересованности в разводе.

— И давно Тимон и Пумба знают друг друга?

— Кто?

— Раиса и Асель.

— А-а… — смеюсь, потому что Раиса действительно похожа на Тимона. Худая, жилистая, с короткой стрижкой и часто носит рыжий костюм. Аселька на Пумбу совсем не похожа, но при желании тоже можно найти сходство. — Не скажу, что они знакомы. Учились в университете на разных курсах. Раиса была активисткой, её знал весь университет. Участвовала во всех мероприятиях, викторинах, конкурсах. В общем, как говорит Аселя, была в каждой бочке затычкой. Асельку она не замечала, поэтому особо её не знает.

— А что Пумба гаврила про дом? Ты отдала его в благотворительный фонд? — смотрит восхищенно.

— Да, — тихо произношу, опустив веки. — В поселке, где родились и похоронены твои родные, построили мечеть, и имам после каждой молитвы читает мольбу за их души. Там также открылся приют для тех, кто остался без крыши над головой, — поднимаю веки и замираю.

Глаза Дамира наполнились слезами, лицо покраснело. Он прижимает меня к себе ещё крепче, словно хочет вдавить в себя.

— Ты сделала для них намного больше, чем я, — прохрипел он. — Спасибо тебе, любимая, — прошептал, почти потеряв голос. Затем начал безудержно целовать моё тело, оставляя на нём новые засосы.

Дамир вновь начинает пристраиваться у меня между ног. Он несколько раз проводит головкой члена по моим складочкам, от чего тот окончательно оживает, а складочки вновь становятся и влажными, вопреки моему желанию.

— О, нет! — жалобно восклицаю. — У меня уже нет сил. Вы решили меня до смерти затрахать, Дамир Аскарович?

— Нет, Динара Анваровна! — входит в меня, — Я просто наверстываю упущенное.

— Пожалейте хотя бы психику соседей, — успеваю сказать прежде, чем он накрывает мой рот своим.

Дамиру нравится кончать шумно и протяжно. Он не сдерживает своих эмоций и его стоны громкие и пугающие. И вправду горилла. Но в этот раз дело до стонов не доходит. Раздается звонок в дверь. Сердце замирает от страха. Оно не сразу вспоминает, что находится не в своей квартире. Походу, у меня уже появилась привычка бояться звонков во время секса.

— Дамир, дверь, — шепчу ему. Но он не собирается останавливаться.

Звонок настойчивый и громкий, в конце концов отбивает всё желание кончать под его раздражающую трель.

— Блять! Кого ещё занесло? — злобно рычит и выходит из меня. Накидывая на бедра полотенце, идёт к двери. Я поднимаюсь и, укрывшись простынёй, прислушиваюсь.

— Ты? — с коридора доносится гневный, но в то же время удивлённый голос Дамира.

— Хочу поговорить с тобой, — это голос Самира.

— Ты выбрал неудачный момент для этого, — раздражённо отвечает Дамир.

— Ты не один?

— Я с женой. Ты прервал наше счастливое уединение.

— Давай, как-нибудь встретимся и поговорим по-мужски, — предлагает Самир.

— Ты ещё не заметил, что в наши мужские разговоры всегда вмешивается баба? — слышится нервный смешок Дамира.

— На этот раз её не будет.

— Нет, никакого раза, Самир. Тебе лучше уйти!

— Возьми это, — видимо, что-то даёт Дамиру.

— Что это?

— Досье. Ты знаешь на кого.

— Ты мне уже давал это досье.

— Это настоящее.

— Засунь его себе в зад. Я уже знаю то, что должен был знать тогда.

— Там есть кое-что интересное.

— Да мне плевать! Последние восемь лет предпочитаю верить своей интуиции больше, чем фактам, особенно предоставленным тобой.

— Может быть, ей будет интересно, — раздаётся хлопок. Видимо, Самир бросил то, что держал в руках, на консоль. Затем слышу, как захлопывается дверь, и через мгновение Дамир входит в спальню. Раздражение на его лице заметное, но при виде меня постепенно исчезает. Он накидывается на меня и вновь начинает безудержно целовать моё тело, словно пытается отвлечь свои мысли нашей близостью.

— Дамир, — шепчу, поглаживая его волосы. — Что происходит? Объясни. Откуда ты его знаешь? — хочу узнать.

— Ниоткуда, я не знаю этого человека, — но он не хочет со мной серьёзно говорить.

Я отталкиваю его и обиженно надуваю губы.

— Что? Я не хочу о нём говорить! — возмущается он.

— Хорошо, ладно, думаю, мне уже пора. Аселька, наверное, уже пришла, — вскакиваю с кровати и пытаюсь найти свои трусы. Нахожу.

— Дин, Дина, — выхватывает трусы из моих рук и закидывает их на люстру. — Не уходи, — прижимает к себе. — Останься со мной. Напиши Асельке, что поехала к Томе. Ну… помочь ей с днюхой. Пироги там испечь, салаты, заготовки сделать.

— Дамир, какие пироги? Какие салаты? День рождения послезавтра, и он будет в ресторане. Кстати, в Самирстане.

— В Самирстане? — гневно спрашивает он.

— Да! Возле гольф-клуба, — добавляю.

— Не пойдёшь! — категорично заявляет он, вводя меня в шок.

— В смысле, не пойдёшь? — фигею я.

— В смысле, ноги твоей не будет в его заведении, — говорит на полном серьёзе.

— С какой это стати? Я иду на день рождения моей подруги, а не к Самиру на свидание! — возмущаюсь на нет.

— С той стати, что ты моя жена! — рычит на меня.

— Жена — не рабыня! — вырываюсь из его объятий и хватаю свои спортивные брюки. — Ты мне не хозяин, а муж. И то — постольку-поскольку, — натягиваю их.

— Что? — хренеет, судя по выражению, — Повтори! — хватает меня за руку.

— А что ты хочешь услышать?! — выдергиваю руку. — Ещё недели нет, как вновь появился в моей жизни, а уже права качаешь?! Объявился восемь лет спустя, и хочешь, чтобы я по твоему уставу жила? Нет уж! Выкуси! — показываю фигу, отправляя его в охренительное охренение. — Я не собираюсь менять свою жизнь в угоду тебе! Не нравится такая жена, никто не держит! Всего хорошего! Давай, до свидания, — что-то разошлась я. — Можешь не провожать! — натягиваю на себя футболку, а лифчик от злости закидываю к трусам. Оставлю их ему на память в виде абажура для лампы. — Что ты делаешь? — спрашиваю, увидев, как он тоже натягивает на голое тело спортивные штаны.

— Одеваюсь. Не видишь? — смотрит с возмущённым недоумением и надевает футболку.

— Я же сказала, не провожай! — Иду в прихожую и надеваю обувь.

— И не собирался! — злобно рычит. — Обойдёшься! — бурчит под нос. — Я иду подышать свежим воздухом!

Я специально иду к лестничному пролету. Не хочу ехать с ним в лифте. Но он следует за мной и спускается по лестнице. Мы вышли на улицу, и он всё ещё идет за мной.

— Ты же вышел подышать свежим воздухом! Думаешь, возле моего подъезда он свежее?

— Куда хочу, туда иду! — достает сигарету и закуривает на ходу.

Надо же! Курит! Не люблю курящих, целоваться с ними противно, да и запах неприятный. Ринат тоже курил, когда выпивал.

— Не советую следовать за мной. А то Пумба увидит и мокрого места от тебя не оставит.

— Завтра в 8:30 жду в паркинге, — кидает мне, замедляя шаг.

Я оборачиваюсь и показываю ему средний палец.

— Я же тебе его откушу, — усмехается.

Ага, испугалась! Напугал прям! Так напугал, что я от испуга оба средних ему показываю.

Планёрка в пятницу проходила в штатном режиме. Главный, как всегда, был грозен, страшен и хмур, сидел чернее самой чёрной тучи и, что удивительно, проявлял сдержанность. Мат не сыпался из него, как из обоймы пулемёта, на этот раз. Тем не менее, все присутствующие сидели в диком напряжении, что было видно по их лицам. А так же у всех был шок — финансовый директор уволен по собственному желанию и пока находится в свободном плавании. Раиса всё это время зыркала на меня. Думает, что Ринат был моей крышей в компании, и теперь она протекла. Я действительно оказалась на фирме благодаря Ринату. Пришла на собеседование, и он, увидев меня, настоял на моей кандидатуре. Хотя собеседование было формальным, для галочки, кандидат на эту должность был уже определен — мажорка, окончившая ВУЗ в Англии. Но её взяли в холдинг, а меня, без рода, без племени, не говоря уже о связях, — в дочку. Таких, как я, здесь называют выскочками. А выскочки никому не нравятся, особенно Раисе. Она сидит и мысленно прощается со мной. Возможно, отдел кадров уже готовит мне замену. Откуда им знать, что главный акционер — мой муж. Который объелся груш. Или беленов.

— Приступайте к работе! — требовательно звучит его голос, и все вскакивают с мест, лишь бы быстрее покинуть кабинет. Я первая в их числе.

— Динара Анваровна, вас попрошу остаться, — раздается голос за спиной, и я замедляю шаг.

— Дамир Аскарович, — пискляво произносит Раиса, сидящая на своем месте и не собирающаяся вставать, — необходимо согласовать план перевода платежей чехам. Вчера еще хотела к вам подойти, но вы улетели в Астану.

— Раиса Сембаевна, обсудим это в понедельник. Вы свободны! — его грозный взгляд ясно дает понять, что ей следует поднять свою задницу и покинуть кабинет. Она презрительно окидывает меня взглядом и уходит, словно считает, что у переводчика не может быть вопросов важнее, чем у главного бухгалтера.

— Слушаю вас, Дамир Аскарович, — остаюсь на месте и не собираюсь двигаться.

Дамир встает с кресла и идет ко мне. Наверняка, сейчас он обнимет меня, прижмет к себе и скажет, что был не прав, будет просить прощения. Возможно, даже трахнет на своем рабочем столе. Но сначала я заставлю его сделать мне «полет без парашюта», а потом только дам ему. Безумно хочу его!

— Я же сказал быть в паркинге! — рычит он, схватив меня за запястье. — Как идиот, ждал тебя целых десять минут.

Что??? Он даже не собирается извиняться??? Никакого секса в кабинете??? Про полет даже и не мечтать???

— А я просила? — выдергиваю руку. — Все эти месяцы я как-то добиралась до работы и дальше буду добираться.

— Не беси меня, Дина! — хватает меня за пояс и прижимает к себе.

— Это ты меня бесишь! — отталкиваюсь от него. — Ничего о себе не рассказываешь! На мои вопросы не отвечаешь. Даже про Астану я узнаю от Райки. Когда же ты успел, если вчера всю вторую половину дня просидел в гардеробной Асельки?

— В первую половину дня, — рычит он, пронзая меня строгим взглядом. Давит на меня им, словно я маленькая непослушная девочка, которую надо отшлёпать. — Полетел туда, чтобы добиться увольнения Рината. Он представитель местной стороны, и я не могу его уволить без согласия холдинга.

— Значит, это ты заставил его уволиться? — ошарашенно смотрю ему в глаза.

— А ты думала, я буду работать с ними после этого? — краснеет от ярости.

— Я не знаю. Но я считаю, что нельзя смешивать работу с личным! Я боюсь представить, как он сейчас переживает из-за того, что лишился работы. Он был с самого начала в этой компании, поднимал все проекты, а ты пришел на готовое и уволил его за один день.

— Он поднял руку на мою жену! — вновь хватает меня.

— Он считал меня своей невестой!

— Это не повод поднимать руку на женщину, — замолкает, и теперь уже сверлит меня своим прищуром. — А ты, я смотрю, прям печешься о нем! Может, и простить его готова! — процеживает сквозь зубы.

Смотрю в его янтарные глаза и вижу в них взгляд Дамира восемь лет назад. Этот взгляд пугает меня своей холодностью и жестокостью. В нем есть что-то темное, что заставляет меня замереть.

— Может, и готова! — бес внутри меня заставляет говорить то, о чем у меня вообще не было мыслей. — Может, и замуж выйду за него! Добьюсь развода и выйду! Он, по крайней мере, считается со мной. Не диктует мне, что делать, а что нет. И ничего от меня не скрывает!

Мои слова становятся последней каплей в его терпении.

— Пошла вон! — произносит тихо, но ясно. Я стою как вкопанная, пытаясь осознать, что только что произошло. — Вон отсюда! — бешеный рык заставляет меня вздрогнуть, а затем я пулей вылетаю из его кабинета.