Я (не) буду твоей

Глава 28

— Не умрешь! — жёстко бросает Асель, разминая и массируя правую руку, словно готовая ударить снова. — Динка, иди в комнату, — рычит она на меня своим властным голосом, что я невольно вздрагиваю.

А мне до невозможного сильно хочется обнять Дамира и почувствовать его тепло, но я боюсь. Боюсь, что он уловит этот запах, который, так прочно въелся в мою кожу. Боюсь, что он поморщится от отвращения и отталкнет меня. Господи, это вообще лечится? Как мне избавиться от этой навязчивой мысли, что от меня несет мочой, что я грязная? Стыд и страх переполняют меня, и я чувствую себя загнанной в угол.

Я медленно поднимаюсь с колен, стараясь отстраниться от Дамира. Он тут же протягивает руку, желая удержать меня, но я не отвечаю на его жест. Просто мотаю головой, избегая его прикосновения, и смотрю в его щенячьи глаза, полные надежды и боли. Моё сердце разрывается на части от этой сцены. Я понимаю, что сейчас не могу быть с ним и не знаю, смогу ли когда-нибудь. Всё слишком сложно.

— Всё нормально? — раздается встревоженый голос Айсултана, соседа. — Динка, привет! — вышел из квартиры и смотрит на меня с блаженной улыбкой.

Айсултан — хороший, добрый мальчик, значительно младше меня, кажется, заканчивает школу и тайно влюблен в меня. Правда, об этой тайне знает весь двор. Я понимаю, что он перерастет эту детскую увлеченность, поэтому отношусь к его чувствам спокойно. Его влюбленность не вызывает у меня ни смятения, ни волнения, а лишь добрую улыбку.

— Всё нормально! — грубо отвечает Аселька, не отрывая убийственного взгляда от Дамира. — Айсик, помоги этому долбоящеру дверь на место вставить.

Дамир встает и с усилием поднимает дверь, которая действительно тяжелая. Это заметно по его напряженным бицепсам, а лицо слегка покраснело от усилий. Айсултан подбегает и с готовностью помогает ему вставить дверь обратно в петли, поддерживая её с другой стороны.

— Косяк надо менять, петли слабые, — виновато произносит Дамир, не отрывая от меня обиженного и подавленного взгляда. — Давай новую дверь с косяком поставлю, — обращается он к Асель, переводя взгляд на неё. — Сам закажу, — добавляет уверенно.

— Конечно, закажешь! Куда ты денешься?! — снова рычит Аселя. — А пока эту поставь! Дина, я тебе что сказала?

Я вернулась в комнату, не в силах сдерживать эмоции. Кинувшись лицом на кровать, начала горько реветь. Отчего? Сама не знаю. Но слезы душили меня, и очень хотелось плакать.

— Дин, ну ты чего? — Тома склонилась надо мной и осторожно гладит по волосам.

— Она… она… — захлебываюсь в рёве, слова не даются, и я всхлипываю. — Она же могла его убить, а-а-а! — реву во всю силу.

— Ладно, не переживай, — успокаивает она. — Нормально же всё. Кроме двери, никто не пострадал.

Хорошо, что Тома рядом. Она взяла отпуск без содержания и вот уже три дня заботливо возится со мной. Может, именно благодаря этому мне легче пережить всё, что произошло. Тома рассказывала мне о своих романах, о которых я уже не раз слышала, но слушала ка в первым раз. Её смешные анекдоты и легкий юмор поднимали мне настроение, заставляя забыть о переживаниях, пусть и на время.

Аселька тоже старалась успокоить меня в эти дни, но она не умеет делать это деликатно и тактично. Поэтому, увидев, как Тома заботится обо мне и поддерживает, она сама обрадовалась этой помощи, зная, что сейчас мне действительно нужно именно такое внимание и поддержка.

Пока я успокаивалась, в коридоре всё утихло. Кажется, Дамир сдался или решил больше не злить Асельку. Сигнал оповещения раздался на телефоне Томирис.

— Это Дамир, — сказала она, быстро взглянув на экран. — Спрашивает, в какой мы комнате. Вот, черт! — испуганно выдохнула она, глядя на меня с тревогой. — Говорит, открыть окно на балконе.

Осознав, что он просит, мы медленно повернули головы в сторону балкона и ошарашенно уставились на него. Сначала со стороны правой стены, за который живет Айсултан, появилась рука, затем голова и туловище Дамира. Не чувствуя ног и забыв о своих болячках, я одним прыжком оказалась на балконе и открыла окно застекленной рамы. Дамир медленно двигался по узкому выступу, простирающемуся у нижней части балкона.

Пока он не достиг моего окна, я проклинала тот день, когда он появился в моей жизни, молила Бога, чтобы он не сорвался вниз, читала все выученные молитвы на арабском, а их аж целых… одна. Обещала Всевышнему выучить еще пару, если Дамир не умрет сегодня, и поклялась сама его убить, как только он перелезет на мой балкон.

Я постарела лет на десять. Даже перестала чувствовать запах мочи на себе, и вообще вся эта история с Ринатом показалась мне такой ерундой. Я поняла, что если без Дамира я умру, то с ним просто сойду с ума. Даже не знаю, что из этого лучше — оказаться в могиле или в психушке.

— Блять, наконец-то! — произносит он, перелезая на балкон, и сразу же, схватив меня в свои дрожащие объятия, страстно целует.

Я смотрю на него и у меня просто нет слов. Губы разомкнулись, но из них не выходит ни звука. Я прижимаюсь к нему, пытаясь убедиться, что это не просто видение, а реальность. Что он действительно здесь со мной на балконе, а не лежит на асфальте в луже крови. Обнимаю его и чувствую бешеное биение наших сердец. Понимаю, что смерть смотрела ему в лицо.

— Я… я, наверное, пойду, с Аселькой посижу, — еле выговорила Тома.

— Том, отвлеки ее надолго, желательно навсегда, — говорит, сам еле дух переводит. — Айс, все ништяк! — высунув голову, с довольным голосом кричит соседу.

— Ты… ты смерти моей хочешь? — плачу, не могу сдержать слезы. — Вдовой решил меня сделать?

— Дин, ну че ты? — он еще спрашивает. — Я жить с тобой хочу. Видеть тебя каждый день, обнимать, целовать, вдыхать твой запах.

— Ну не таким же путем!

— Ну если по-другому не получается. Прости, — заглядывает мне в глаза. — Но либо она меня, либо я ее грохну, — усмехается. — Дин, я же не мальчик какой-то, — говорит уже серьёзно. — Только ради тебя всё это терплю. А так уже давно решил бы этот вопрос.

— Дамир, прошу, не лезь на рожон. Аселька — сложный человек, она не прогнется. До конца будет стоять на своем, — пытаюсь донести до него. — Здесь надо по-другому.

— Как? — недовольно сдвинул брови.

— Я скажу тебе как, но ты должен обещать мне, что не будешь бросаться в это дело сломя голову, — строго смотрю на него.

— Обещаю, Дина! Сделаю все, что скажешь! — говорит искренне. — Ты замерзла, давай в дом занесу, — подхватывает меня на руки и тихо заносит в комнату.

Дамир осторожно подходит к кровати, затем медленно опускает меня, стараясь не причинить мне боли. Его дрожащие пальцы мягко касаются моих забинтованных ног, которые больше всего пострадали. Боясь сделать резкие движения, Дамир трепетно и аккуратно помогает их выпрямить. Затем, накрывая ноги одеялом, садиться рядом.

— Скажи, что я должен сделать? — шепчет он, нависая надо мной, пронизывая меня своим нежным и теплый взглядом

Я смотрю на него внимательно, пытаясь рассмотреть каждую морщинку на его лице, каждую черточку, уловить мимику и разглядеть, как изменится его выражение, когда он услышит мои слова. В голове вспыхивает мысль, что я запомню этот момент навсегда.

— Ты должен сделать мне ребенка, — смущенно шепчу я.