Яблоки преткновения

Глава 7

– Наших объяснений? – удивлённо переспросила я. – И что мы, по-вашему, должны объяснять?

– Всё, – отрезал он. – Зачем вам это понадобилось?

– Это – это что? – уже с возмущением уточнила я. – Не собираетесь ли вы обвинить меня в том, что я расцарапала леди Эллиот? Я, знаете ли, инор Болдуин, стояла слишком от неё далеко, а точность моей магии не позволяет мне пока оперировать с тем, что я не вижу.

– Лично вы её, разумеется, не царапали, – с неохотой согласился он. – Но там явно было что-то не то с растениями.

– По поводу растений в парке нужно обвинять городского садовника, но никак не Сильвию, – возмутилась теперь Линда. – И никак не меня. Я вообще с растениями не работаю.

Нехорошее выражение с лица родственника не сходило, наоборот, скептицизма прибавилось, а подозрительность не ушла. На редкость неприятный тип. И главное, совершенно непонятно, в чём нас подозревает. В том, что я натравила куст на хорошую знакомую Уэбстеров? Так нас вообще в парке не должно было быть. Или он считает, что у меня столь вредная натура, что я не могла не сделать гадость, раз уж подвернулась подходящая задница Эллиот? Что такого Уэбстер ему наплела про меня?

– А что там было не так с растениями? – всё же уточнила я. – Кажется, кроме вас, никто ничего не заметил.

Я немного лукавила: мне тоже показалось какое-то шевеление в кусте. Но подтверждать впечатление родственника – подписывать признательное заявление, да и не уверена я, что это не был обман зрения.

– Сильвия, мне кажется, вы ступили на скользкую дорожку, взяв поведение отца за идеал, – довольно сухо сказал Болдуин. – Ваша личная неприязнь к леди Уэбстер – не повод для подобных развлечений.

– Что бы тут ни случилось, я не имею к этому ни малейшего отношения, даю слово. А уж моего отца вам никто не дал права оскорблять!

Он уставился на меня так, словно силой взгляда хотел выдавить признание в своих и отцовских преступлениях, но я не отвела глаза, мне скрывать нечего. Соревновались, кто кого переглядит, мы недолго.

– Слушайте больше Уэбстер, – фыркнула Линда, – она вам и не того наговорит. Все вокруг враги, лишь она одна непорочно сияет. Мы вообще здесь оказались случайно.

– Вот как? Тогда что это такое?

В руке Болдуина появился лоскут ткани. Небольшой такой лоскут, изрядно залитый чем-то тёмным и уже засохшим, из-за чего рисунка было не разобрать, хотя я внимательно рассматривала. Да и Линда аж шею вытянула в попытках понять, что нам показывают.

– А что это? – осторожно спросила я.

– Это я снял с куста, когда бежал… гм… спасать леди Эллиот, или кто там кричал.

– Возможно, это пропитка для отпугивания вредителей? – предположила Линда, чья фантазия иной раз подсказывала весьма странные ответы на самые простые вопросы.

– Кровь?

– А это точно кровь? – недоверчиво спросила я.

– Точно кровь, уж поверьте, милая кузина.

«Милая кузина» от лица постороннего инора слышать было… странно.

– Не так давно вы говорили, что степень нашего родства не столь велика, инор Болдуин, – едко напомнила я. – Но даже если это действительно кровь, то какое отношение к ней имеем мы с иноритой Эллисон? Мы эту тряпку видим впервые.

– И о том, что в Дисмонде бесследно пропадают люди, вы тоже слышите впервые? – зло спросил он.

– Пропадают? – Мы с Линдой недоумённо переглянулись. – Быть того не может! У нас город маленький, если бы такое случилось, все знали бы.

– И тем не менее уже двое исчезли. Боюсь, что это третий. Точнее, третья.

Теперь и я обратила внимание, что лоскут, скорее всего, от летнего женского платья, поскольку сквозь тёмную субстанцию, которую родственник считал кровью, если присмотреться, проглядывали мелкие цветочки. Но ведь владелица платья совершенно необязательно должна была умереть, чтобы испачкать эту тряпочку. Возможно, она всего лишь порвала платье на бинты для пострадавшего? Мало ли кто мог свалиться на шипы в парке? И не всем так могло повезти, как леди Эллиот. Думать о том, что в нашем городе кого-то убивают, было страшно. Да и не верилось в это совершенно. И не только мне.

– Может, Уэбстер всё это специально по кустам развешивала? – предположила Линда. – Она не боялась идти в парк после услышанных воплей. А её отец точно бы за неё беспокоился, будь там опасно.

– И зачем бы ей таким заниматься?

– Для привлечения вашего внимания, инор Болдуин, – не без ехидства сказала я, но сразу вспомнила, что в наших интересах свести этого типа с одногруппницей, поэтому продолжила более мирно: – Вообще она замечательная, только слишком увлекающаяся натура. Но это простительно с таким добрым сердцем и склонностью к самопожертвованию.

Линда удивлённо приоткрыла рот, явно собираясь спросить, что за чушь я несу, пришлось наступить ей на ногу, чтобы встряхнуть мозги.

– Да, Уэбстер – любимица группы, – радостно поддержала меня подруга. – Умница, красавица… Сколько сердец она разбила…

– Когда развешивала тряпки по кустам? – Рявкнул Болдуин. – Не уводите разговор в сторону. Что вы тут вообще делали в это время, если не имеете отношения к случившемуся?

Жаль, что Уэбстер показалась ему менее привлекательной, чем чудовище в парке, но тут уж ничего не поделать: у каждого свои приоритеты. Кто бы мог подумать, что этого красавчика не интересуют инориты? А такой перспективный на вид. Я бы подумала, что Уэбстер расстроится, но ещё не все методы испробованы не только мной, но и ей, вдруг что-то сработает?

– Мы собирались пойти поужинать, – мрачно сообщила я.

– Не поздно ли?

– Раньше мы работали, потом в зале отработки занимались.

– Отработки? У вас так плохо с успеваемостью? – бросил он пренебрежительно.

– Зал отработки сложных заклинаний, – теперь разозлилась и Линда. – Если вы не знаете, при академии бывают такие специально защищённые помещения, при которых дежурят преподаватель и целитель. Кстати, – оживилась она, – они могут вам точно сказать, во сколько мы ушли.

– Они ведут журнал посещаемости?

– К ним ректор телепортировался сразу после нашего ухода.

– Вы и там что-то устроили?

– Да при чём тут мы? – зло выдохнула я. – Почему вы постоянно пытаетесь нас обвинить? Вы не заметили, что роль преступниц на нас с Линдой не натягивается? Право слово, я уже десять раз пожалела, что побежала смотреть, не нужна ли вам помощь в парке. И почему только вас там не съели?

Я развернулась, дёрнула за руку зазевавшуюся Линду и почти побежала по улице подальше от уэбстерского дома.

– Сильвия, нам в другую сторону, – зашептала Линда, тормозя изо всех сил. – Мы в «Вереск» собирались.

– Поужинаем в другом месте. – Я пошла помедленнее, но не остановилась.

– Где мы в такое время найдём другое приличное кафе открытым? – возразила подруга.

Довод был разумным, я развернулась и почти уткнулась в Болдуина.

– Зачем вы за нами идёте? – зло бросила я.

– Провожаю. Время позднее, ситуация в городе непростая, вы только вдвоём, да и разговор мы не закончили.

– Закончили, – отрезала я. – Вам никак не удастся обвинить нас с Линдой, то есть иноритой Эллисон, в покушении на Уэбстер. Да, она мне не очень нравится, но не настолько, чтобы устраивать её близким весёлую жизнь. И уж тем более ни я, ни моя подруга не стали бы развешивать грязные тряпки по кустам, чтобы вам было интереснее по ним лазить.

– Допустим, я вам верю, – начал он.

– Мы говорим правду! – вспылила я. – Как бы вам ни хотелось обратного.

Пришлось опять пройти мимо особняка Уэбстеров. Впрочем, движения там не наблюдалось: наверное, заканчивают ужинать, заменив Болдуина Эллиот. Могли бы просто добавить, лорд-наместник бы не разорился, а сейчас он наверняка огорчался, что Болдуин улизнул.

– Кстати, – остановилась я, – вы же покинули дом Уэбстеров, даже не попрощавшись. Не хотите вернуться, чтобы закончить ужин? Или вы уже поужинали?

– Увы, – он улыбнулся почти по-нормальному, – мы только сели за стол, когда раздался этот дикий вопль. Так что, если не возражаете, я поужинаю с вами. Плачу за всех я. Будем считать это компенсацией за доставленные вам неприятные минуты.

Какие бы словесные кружева он ни выплетал, я не могла не отметить, что извиниться он не подумал, а значит, продолжал подозревать. Есть в такой компании – только аппетит портить.

– Мне кажется, вы собираетесь нам их доставлять ещё и во время ужина, – заметила я, хотя, признаться, предложение было щедрое. Но, может, он просто не подозревает, куда мы собрались? – Мы хотели поужинать в довольно дорогом месте.

– Уверяю вас инориты, я в состоянии оплатить любой счёт, – сказал он и галантно предложил мне руку.

Но я её не приняла, сделала вид, что не заметила. Не доверяю я ему ни на медную монетку.

– Зачем вы выдумывали про пропадающих людей? Чтобы нас напугать?

– Я не выдумывал, – чуть удивлённо ответил он. – Лорд-наместник, конечно, говорил, что Сыск пытается держать случившееся в тайне, но я не думал, что студенты академии могут ничего не знать.

А ведь Майлз прав: этого красавчика прислали сюда не читать нам скучные лекции, а расследовать преступление, иначе вряд ли ему рассказали бы столь неприглядную историю, которая показывает, что лорд Уэбстер не совсем владеет ситуацией. Я покосилась на родственника, но тот совершенно невозмутимо шагал рядом, словно не он только что пытался раскрутить нас с подругой на признательные показания.

– То есть это не выдумки и действительно пропали два человека? – чуть дрогнувшим голосом уточнила Линда.

– Зачем бы мне вас обманывать, инориты? – сухо спросил он.

– Чтобы напугать? – предположила я. – Почему вы так уверены, что виноваты маги? Есть же куча немагических методов исчезновения, начиная от смерти и заканчивая побегом с любовником.

Про любовника я сказала зря. Не говоря уже о том, что тема сама по себе была неприличной, так ещё и напрямую касалась моей матери. Я была уверена, что Болдуин не преминет пройтись по моей гордости, но он словно не заметил.

– В случае побега можно магическим способом определить, где находится пропавший, – напомнил родственник весьма неприятным тоном. – Уж это вы должны знать.

– А ещё мы должны знать, что место нахождения можно замаскировать множеством способов, – парировала я.

– Не в этом случае, – отрезал он. – Были найдены места смерти.

– И? – подалась к нему любопытная Линда.

– Что и?

– Если найдены места смерти, то известно, как их убили, – пояснила она.

– Неизвестно. Магический фон пуст, по нему на преступника выйти оказалось невозможно. Причём именно пуст, не затёрт, что наводит на определённые размышления. На месте смерти найдены только следы крови, даже обломков костей нет.

Пусть он не сказал, на какие размышления навёлся, но так посмотрел, что я сразу вспомнила, что папина хищная яблоня тоже не фонила, поэтому я опять разозлилась и возмущённо бросила:

– То есть вы думаете, что мы могли как-то незаметно убить пару человек, чтобы доставить неприятность отцу нашей одногруппницы?

– Я подумал, что вы могли воспользоваться возможностью подшутить над Уэбстерами. Добавить им дополнительные неприятности.

Говорить, что у меня создалось впечатление, что он не дружит с головой, я не стала: как-никак Майлз прав и нам ему ещё экзамен сдавать, не надо обострять отношения раньше времени. С другой стороны, мы всё равно друг другу не нравимся, а впереди ещё визит родственника к отцу, который неизвестно как закончится. Я успокоила себя тем, что если он закончится плохо, то тогда меня уже ничто не будет останавливать от того, чтобы назвать Болдуина напыщенным болваном. Никогда бы не подумала, что пристрою такое определение к собственной фамилии, но жизнь бывает столь непредсказуема…

– Это слишком глупо, – сказала Линда.

– Но вы единственные, кто там оказались.

– А леди Эллиот и сама Уэбстер? – напомнила Линда. – С таким же успехом вы можете обвинять их. Кроме того, те, кто запланировал шутку, наверняка наблюдали со стороны так, чтобы их никто не видел. Они не стали бы так глупо подставляться, торча перед особняком Уэбстеров.

– Думаю, нет необходимости продолжать наш спор, – примирительно сказал Болдуин. – Но не видели ли вы там чего-нибудь подозрительного?

– Нет.

Ответ вылетел быстро. О странном поведении куста я решила родственнику не сообщать. Сдаётся мне, что тогда он точно обвинил бы уже нас с отцом. Правда, Линду, которая успела тоже признаться, что ничего не заметила, наверняка оставил бы в покое. Уж её подозревать во владении зловредной растительной яблоней никто бы не стал.

– Надеюсь, что то, что вы узнали от меня, и случившееся сегодня не уйдёт дальше вас.

– Уэбстер всё равно разболтает, – заметила Линда, разочарованная тем, что разговор прервался и нам больше никаких подробностей не узнать.

– Вы же недавно утверждали, что леди Уэбстер – кладезь всевозможных достоинств. Неужели молчаливость не входит в их число? – довольно ехидно спросил он.

Говорить, что достоинств у неё нет, было не в наших интересах, а в то, что она молчаливая, Болдуин всё равно не поверил бы: уверена, большую часть того времени, что он находился в гостях, Уэбстер не закрывала рот. И как в таких условиях устраивать её личную жизнь? А сейчас у меня появилось просто-таки жгучее желание не просто устроить её жизнь, а конкретно с этим инором. Из них получилась бы прекрасная пара. Идеальная.

– Лоррейн такая доверчивая, может случайно обмолвиться, – вывернулась я. – Кроме того, она когда волнуется, всегда говорит много.

И выразительно посмотрела: мол, вы тому виной, что она была столь болтлива, а обычно она молчаливее всех в нашей группе.

– И не всегда думает, о чём говорит? – любезно подсказал продолжение фразы родственник.

Линда подавила смешок, чтобы уж совсем не лишить меня надежды пристроить Уэбстер в нужные руки, и радостно начала расспрашивать Болдуина о том, что будет на экзамене, неэлегантно намекая, что за молчания нам положены хоть какие-то преимущества. Но хитрый родственник вывернулся, заявив, что за молчание нам будет достаточно ужина, а вот если мы проговоримся, то возможны проблемы уже на экзамене. Линда задумалась, я тоже, и до «Вереска» мы дошли в полном молчании.

Ужин оказался весьма неплох, удалось даже заказать знаменитый сырный пирог – не весь его скупили Уэбстеры, чтобы покорить сердце гостя. Пирог был восхитителен, но удовольствию от его поедания сильно мешала убеждённость, что родственник хочет обвинить вполне конкретного инора: моего отца. А значит, объективности от него не дождёшься ни в этом вопросе, ни на экзамене.