Японская разведка против СССР

Из истории японской разведки

Мне хотелось хотя бы вкратце коснуться темы японской разведки в историческом аспекте.

О деятельности японской разведки написано немало и в самой Японии и в других странах. И правды и вымысла. Однако я еще не встречал такой книги, в которой близко к истине была бы описана и проанализирована деятельность японских специальных служб.

Еще в средневековую эпоху японские полководцы придавали большое значение предварительному разведыванию сил и средств противника, а тайные операции были их излюбленным методом. Отличившиеся в таких делах самураи становились национальными героями, о них слагали баллады и сказания.

Особо бурный рост процесса сбора разведывательной информации о более развитых странах приобрел в Японии в середине ХIХ столетия после реставрации Мэйдзи, когда стало ясно, что страна значительно отстала в своем развитии. Именно в это время определился прикладной характер сбора информации, ибо от его целенаправленности зависела судьба государства и народа. То есть добытая информация незамедлительно употреблялась в дело, а разведка служила дополнительным движителем государства.

В этот период японское правительство выделяет внушительные средства на изучение опыта развитых государств мира в самых различных областях и командирует для этого в эти страны своих специалистов. Каждый выезжавший за границу японец автоматически становился разведчиком, то сеть поставщиком информации независимо от того, имел он специальную подготовку или нет. Эта черта стала национальной, ибо такое отношение японцев к информации отмечается и теперь.

В этом смысле особенно показательна выброска разведывательного десанта в США, Великобританию, Францию, Германию и Россию в 1875 году. Правительства этих стран в основном презрительно отнеслись к посланцам отсталой Японии. Более того, американские власти не захотели принимать японскую делегацию, ибо у нее не было никаких поручительских документов, в соответствии с которыми она могла бы вести переговоры. Можно считать это дипломатическим просчетом японцев. Но смотрите, как они использовали свое вынужденное бездействие в США!

В связи с тем что японцы «забыли» захватить с собой эти документы, заместитель главы японской делегации Ито Хиробуми отправился за ними из Америки в Японию. Страдающие от безделья члены делегации, чтобы скоротать время, «от нечего делать» посещали американские фабрики, тюрьмы, различные конторы и организации, где дотошно фиксировали все подробности их работы, обращая внимание на самые мелочи. Затем делегация переехала в Европу, где встретила пренебрежительный и прохладный прием в Англии, да и в других странах. Но это терпеливых японских посланцев, видно, мало волновало — они ни на что не обращали внимания, а занимались своим делом — дотошно все записывали.

И только правительство России оказало японской делегации радушный прием, даже взяв на себя все расходы по ее пребывания.

Интересно, что с русской стороны переводчиком с этой делегацией работал Гошкевич Иосиф, первый российский генеральный консул в Хакодате. К тому времени он уже был на пенсии и проживал в своем имении в Виленской губернии.

Прослышав о приезде столь внушительной японской делегации, он сам предложил свои услуги. Канцлер России А.М. Горчаков, который еще в 1815 году вместе с А.С. Пушкиным окончил Царскосельский лицей, с готовностью дал на это свое разрешение и не ошибся, ибо Гошкевич был настоящим специалистом и лучшим знатоком Японии, представившим солидную аналитическую записку, в которой рекомендовал правительству России значительно усилить свои стремления к налаживанию более тесных отношений с островной страной. А.М. Горчаков велел выдать Гошкевичу за его усилия в этой работе 500 рублей, что по тем временам было довольно приличной суммой.

Однако в тот период Россия была на более низком уровне развития по сравнению с западными странами, поэтому в дальнейшем основные заимствования информации Япония сделала на Западе. В том числе организацию своей армии она сделала вначале по французскому образцу, а затем по прусскому, а флота — по английскому.

Кроме того, Россия для Японии все более вырисовывалась как основная сила, которая будет мешать осуществлению ее далеко идущих планов. Так и получилось, когда интересы Японии и России столкнулись из-за соперничества в Корее и Маньчжурии, что привело к Русско-японской войне 1904–1905 годов.

Япония уделила разведывательной подготовке войны с Россией большое внимание, а Россия этого своевременно не оценила. Только впоследствии об этом стали писать, но было уже поздно. Публикации в российской прессе времен Русско-японской войны 1904–1905 годов обычно рисовали коварство японской разведки, которая упорно пыталась проникнуть во все щели, дабы получить необходимую информацию. По этим публикациям невозможно сделать какое-то общее мнение об организации самой службы такой разведки. Из статьи в статью в российских, а затем и в советских средствах массовой информации перекочевывали ссылки на активную деятельность японского разведывательного общества «Кокурюкай» («Общество черного дракона». «Черный дракон» — река Амур). Но кому это общество подчинялось, какие задачи решало — об этом ни слова.

Накануне и во время Второй мировой войны японская разведка считалась для советских спецслужб противником № 1, ибо американские и английские спецслужбы были «союзническими», а японские — «враждебными», потому что были дружественны Германии. На сковывание их усилий были направлены значительные силы советской контрразведки.

Японская контрразведка относилась к деятельности советской разведки аналогично.

После окончания Второй мировой войны о деятельности японской разведки появилось множество публикаций, в том числе мифического характера. Впрочем, о потерпевшей поражение стране писать можно что угодно.

Японские же авторы довольно скептически относятся к деятельности японской разведки периода Второй мировой войны и обвиняют ее в том, что в ряде случаев она дезинформировала японское правительство, что во многом способствовало поражению Японии в этой войне.

Может быть, частично они и правы, ибо разведка любой страны вольно или невольно сбивается на субъективную оценку разведывательных данных и «подает наверх» ту информацию, которая подтверждает правоту правительства. Так и японская разведка была призвана обеспечить информацией планировавшиеся военные операции, на обеспечение чего и направляла свои усилия, порой умышленно замалчивая или игнорируя невыгодные для Японии события.

Я не могу знать обо всех успехах или провалах японской разведки довоенной поры, но за шпионаж в ее пользу были расстреляны десятки тысяч советских людей не только на Дальнем Востоке, но и в Москве, в различных правительственных учреждениях.

В 1937 году на Дальнем Востоке СССР было подвергнуто репрессиям более двухсот тысяч корейцев, которые огульно были зачислены в потенциальную базу японской разведки и незаслуженно переселены на жительство в Среднюю Азию и Казахстан.

В 1939 году, во время событий на Халхин-Голе (японцы называют их «Номонханский инцидент»), прибывший в июле в район боевых действий Г.К. Жуков, назначенный командующим группировкой советских войск, решительно расправился с бывшим командованием и штабом 57-го корпуса, обвинив их всех в шпионаже в пользу Японии. Такая же участь постигла и некоторых руководящих деятелей Монголии.

Под командованием Жукова 1-я армейская группа разгромила японские войска, которыми командовал генерал-лейтенант Комацубара, а сам он умер через полгода от рака.

В зарубежной литературе проскальзывают намеки, что Комацубара сдал Жукову Халхин-Гол, ибо был агентом НКВД.

Но это только логические размышления. А что же было на самом деле? Если это соответствует истине, то можно только восхищаться профессиональным уровнем тех, кто проводил операцию «Генерал». Оказывается, они не только незаконно репрессировали советский народ?

Что же касается пресловутого «японского шпионажа», то затеянная в 1930-е годы в Советском Союзе кампания не имела под собой серьезных оснований. В 1945 году, когда в Токио начал свою работу Международный трибунал для главных военных преступников, решением Политбюро ВКП(б) был создан специальный комитет по руководству советской частью обвинения на этом процессе, который возглавил первый заместитель министра иностранных дел А.Я. Вышинский. К его разочарованию, органы государственной безопасности СССР не могли представить ни одного протокола допроса «разоблаченных японских агентов», который бы подтверждал, что японская разведка вела на территории СССР агентурную работу и вербовала для этих целей советских граждан. Не мог прислать подобных материалов и лидер Монголии Чойбалсан, чьи интересы на процессе представляла советская сторона.

Не могли на этот процесс доставить также ни одного «харбинца», как называли тех советских граждан, которые в 1935 году после продажи Японии Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) вернулись на родину. Все они были расстреляны как японские шпионы и унесли с собой на тот свет тайну «японских провокаций» на КВЖД, о которых часто писала в 1930-е годы советская пресса. Материалами следствия не было доказано, чтобы кто-то из них был японским шпионом и выполнял задания японской разведки.

И встает закономерный вопрос: а что же делала тогда японская разведка? Ответ один: она работала, собирала информацию. Это не значит, что только через агентуру.

Большая роль при этом отводилась личным наблюдениям сотрудников японского посольства и консульств (в тот период функционировали японские консульства и консульства Маньчжоу-Го в Благовещенске, Владивостоке, Новосибирске, Петропавловске, Одессе). Японская военная разведка внедряла на дипломатические должности своих офицеров, а для пущей важности — под вымышленными фамилиями, которые со знанием дела отслеживали происходящие в нашей стране процессы.

Известную информацию получала японская разведка и в Генеральных штабах сопредельных Советскому Союзу государств — Польши, Румынии, Эстонии, Латвии, Литвы, не говоря уже о деловых контактах с Генеральным штабом Германии.

В соответствии с заключенным соглашением между советской и японской армиями существовала договоренность об обмене офицерами, которые для стажировки прикреплялись к воинским частям и изнутри изучали царящие в советских частях порядки.

Такую стажировку в одном кавалерийском полку прошел японский ветеринарный врач майор Исии Сиро, который впоследствии в Маньчжурии создал и возглавил совершенно секретный «отряд 731», где разрабатывалось бактериологическое оружие. Генерал-лейтенант Исии сконструировал также специальную бомбу, которая наполнялась зараженными чумой блохами и должна была быть сброшена в расположение противника и вызвать эпидемию.

Оборудование и документальные исследования в августе 1945 года были вывезены японцами и попали в руки американцев, которые воспротивились слушанию этого вопроса на Токийском трибунале.

Маньчжурия вообще была разведывательным плацдармом Японии, с которого проводилась активная разведывательная работа в отношении СССР, осуществляемая японскими специальными органами («Токуму кикан»)[4]. Впрочем, советская сторона не оставалась в долгу и ее агентура проникала с теми же целями на территорию сопредельной Маньчжурии.

Это беда не только японской разведки. Советские специальные органы тоже в основном информировали Кремль о том, что ему было по душе. Что же касается информации о негативной оценке его деятельности на Западе, то это подавалось как деятельность враждебных сил, пытавшихся скомпрометировать советскую власть.

Вот несколько примеров из схваток советских и японских спецслужб.