Японская разведка против СССР

Агенты и шпионы

Среди оперативного состава ходил такой призыв: «Не будь дурой, а займись-ка агентурой» (перефразирована довоенная фраза-лозунг с какого-то плаката: «Баба! Не будь дурой — занимайся физкультурой!»). Хотя современная техника по съему интересующей разведку информации на высоком уровне, но ставка на агентуру в работе спецорганов любой страны была, есть и будет основным элементом их работы. Ибо все решает человек. Элементы агентурной работы такие же древние, как и сами человеческие отношения. Ибо каждый, сам того не замечая, в повседневной жизни занимается такими вопросами, которые в чем-то сродни агентурной деятельности, — устанавливает доверительные контакты для решения своих личных дел, норовит получить какую-то информацию и использовать ее в своих интересах и т. д. Особенно в этом преуспевают бизнесмены, не говоря уже о криминальных структурах.

Агентура, какое бы она ни имела наименование и какое бы ни имела предназначение, — это, прежде всего, очевидцы или же непосредственные участники каких-то процессов, которые могут не только обладать ценной информацией, но и принимать участие в ее реализации, то есть принимать решения.

Когда я пришел на работу в Центральный аппарат советской контрразведки, одной из важнейших считалась задача создания прочных позиций в стане противника, которая требовала больших усилий, терпения, искусства и даже самопожертвования. Вербовка агентуры из числа иностранцев считалась едва ли не приоритетной задачей не только в разведке, но и в контрразведке.

В тот период главными основами, на которых можно было приобретать своих сторонников в логове врага, были идейно-политическая, материальная и компрометирующая. Правда, в чистом виде любая из этих основ существовала только в учебных пособиях, а на практике, в жизни, все причудливо переплеталось.

Наиболее ценным и надежным считался агент, пошедший на сотрудничество с КГБ по идеологическим мотивам, потому что он сознательно, без какого-либо принуждения, пошел на агентурные отношения с нами во имя строительства коммунизма не только во всем мире, но и в своей стране. Говорят, такие энтузиасты встречались, однако во время моего пребывания в КГБ с подобными лицами мне не пришлось встретиться — то ли они разочаровались в идее коммунистического будущего, то ли просто не попались на моем пути.

Что касается материальной основы приобретения источников информации, то для японцев, да и для иных иностранцев, с которыми мне приходилось встречаться, она вообще не подходит, ибо редко кто из них мог продать себя за презренный металл. Метод этот торгашеский и более характерен для тех оперативных работников, которые занимались бизнесменами или промышленным шпионажем, поэтому для нас, работавших в классической контрразведке, он был неприемлем, и к нему почти не прибегали. Да и что мы могли предложить благополучным и зажиточным дипломатам, когда каждый рубль был на учете?

Что же касается вербовки на компрометирующей основе, то к этому методу нередко прибегают американцы и он был излюбленным методом работы НКВД в 1930-1940-е годы, когда некогда было разглагольствовать о мире. К этому методу также прибегают некоторые службы, когда им необходимо приобрести источники информации в преступной среде (наркоманы, валютчики, террористы и т. д.).

Только что же такое компрометирующая основа? Был достоверный случай, когда один из послов мусульманских стран в Москве весело проводил время с русской женщиной. Их развлечения были тайно зафиксированы на фотографиях. Оперативные работники предъявили эти снимки дипломату в надежде на то, что он испугается и пойдет на сотрудничество. Но не тут-то было — посол не только не испугался, но и умолял продать фотографии ему, так как он хотел бы перед друзьями похвастать своими успехами. Как оказалось, у него на родине дома хранятся целые альбомы с фотографиями о похождениях с девицами в разных странах. (Вот бы бывшему генеральному прокурору Ю.И. Скуратову попросить продать ему видеозапись, которую пытаются использовать для его компрометации, — сразу отпали бы все претензии.)

Любая вербовка чревата тем, что тебе подставили «утенка». Однако в контрразведке не понадобится много времени, чтобы установить истинную причину. В разведке, по-моему, тоже можно это быстро почувствовать, о чем я и хочу ниже рассказать.

В былые времена, когда разведка и контрразведка были в составе КГБ, завербованная Вторым Главным управлением агентура передавалась на связь ПГУ после ее отъезда из Москвы. Но что-то я не припомню случая, чтобы ПГУ передало своего агента на связь контрразведке, когда он приезжал на длительный срок на работу в Москву.

Политбюро ЦК КПСС (ВКП(б) придавало большое значение агентурной работе и постоянно держало ее в поле своего зрения. Так, 25 мая 1934 года Политбюро ЦК ВКП(б) опросом приняло следующее решение по пункту 229/213, фрагменты из которого я приведу:

Вопросы IV Управления РККА[5]:

«1. Признать, что система построения аг[ентурной] сети IV Управления, основанная на принципе объединения обслуживающей ту или иную страну агентуры в крупные агентуры, а также сосредоточения в одном пункте линий связи с целым рядом резидентур, — неправильна и влечет за собой, в случае провала отдельного агента, провал всей резидентуры. Переброска расконспирированных в одной стране работников для работы в другую страну явилась грубейшим нарушением основных принципов конспирации и создавала предпосылки для провалов в ряде стран.

2. Имевшие место провалы показали недостаточно тщательный подбор агентработников и недостаточную их подготовку.

3. Агентурная работа IV Управления недостаточно увязана с работой Особого отдела[6] и ИНО[7] ОГПУ, вследствие чего возникают недоразумения между этими учреждениями и отдельными их работниками.

4. Руководство агентурой штабов приграничных округов децентрализовано и позволяет местному командованию несогласованно с Центром ставить агентуре не только оперативные, но и организационные задания…

6. Установка в информационной работе на удовлетворение всех запросов различных военных и военно-промышленных учреждений неправильна, ведет к разбрасыванию в работе, недостаточно тщательной отработке поступающих материалов, широкой издательской деятельности, параллелизму с Воениздом[8].

7. Начальник IV Управления не уделял достаточного внимания агентурно-оперативной работе, что привело к ряду серьезных промахов.

Для устранения указанных недостатков:

1. Наркомвоенмору выделить IV Управление из системы Штаба РККА с непосредственным подчинением наркому. В составе Штаба РККА оставить только отдел, ведающий вопросами войсковой разведки, увязав его работу с работой IV Управления.

Во избежание загрузки IV Управления несущественными или маловажными заданиями установить порядок дачи заданий только через Наркома или с его ведома и одобрения. По линии информации сократить издательскую деятельность, ограничившись выпусками только самых необходимых для РККА справочников или пособий.

Усилить руководство IV Управления 2–3 крупными военными работниками соответственной квалификации. Для укомплектования разведорганов выделить наиболее стойких, проверенных, с хорошей подготовкой военных работников.

2. Руководство агентурной работой 4-х отделов округов сосредоточить в руках IV Управления с оставлением прав окружному командованию давать агентуре оперативные задачи.

3. Обязать начальника IV Управления в кратчайший срок перестроить всю систему агентурной работы на основе создания небольших, совершенно самостоятельно работающих и не знающих друг друга групп агентов. Работу внутри групп поставить так, чтобы один источник не знал другого. Связь между Центром и каждой группой должна быть организована самостоятельно. Конспирация во всех звеньях агентсистемы должна быть максимально усилена.

4. В кратчайший срок создать специальную школу разведчиков, которую укомплектовать тщательно отобранными, проверенными через ОГПУ и парторганизации лицами командного и командно-политического состава. При отборе особое внимание обратить не только на социальное происхождение, но и на национальность, учтя, что националистические настроения могут быть источником измены и предательства. Школу организовать на 200 человек, учение вести раздельно группами в 10–15 человек».

Непонятно, зачем Комиссия по рассекречиванию документов при Президенте Российской Федерации (председателем этой комиссии был Яковлев А.Н.) посчитала, что документ этот не стоит присвоенного ему грифа? Ведь многие его положения, конечно, с учетом на время, продолжают быть основополагающими в деятельности разведки. И не только российской. Этот документ касался закордонной агентуры военной разведки. Но подобные же требования предъявлялись и по внутренней. А разве правительства других стран по-иному относились или относятся к этому вопросу?

И еще одно замечание. Как-то недавно по телевидению шла дискуссия с участием представителей разведки и контрразведки о том, что такое понятия «агент» и «шпион».

По существующему у нас мнению, если мы завербовали иностранца, то это считается высоким достижением, а новый агент и завербовавший его оперативный работник оцениваются как герои. Противник же такого человека оценивает как предателя и карает по всей строгости закона своей страны.

Если же противник успешно проведет подобную акцию в отношении нашего гражданина, то предавший интересы Родины сразу же зачисляется в число презренных предателей и его ждет суровое возмездие.

В начале 90-х, когда я уже работал заведующим отделом международных связей в Институте востоковедения, напросились на встречу два человека, которые занимались розыском материалов об американских военнопленных. Один из них оказался гражданином США по фамилии Казачкин, а второй — гражданином России.

Потом мне стало ясно, что Казачкин — это «инициативник», инженер из Ленинграда, который был пойман при попытке передачи американцам какой-то секретной технологии. Он отсидел в лагере 15 лет, а затем выехал на постоянное место жительство в США.

Его сопровождал бывший подполковник КГБ Южин, который инициативно пошел на сотрудничество с ФБР, но был пойман с поличным. Ему грозила смертная казнь, но благодаря чистосердечному признанию вместо этого ему дали 15 лет тюрьмы или лагерей. Во время отсидки он и познакомился с Казачкиным. Затем он был реабилитирован президентом Ельциным как осужденный по политическим мотивам, поэтому отсидел только шесть лет. Хотя по каким таким политическим мотивам он предавал интересы России? Ушлый бывший разведчик, не дожидаясь возврата правоохранительных органов к его деяниям, вскоре смылся в США, вытащив туда и свою семью.

У меня с этими двумя американскими агентами состоялся разговор по вопросам военнопленных, но все равно я не мог считать их былые поступки героическими. Для меня они остались американскими шпионами, а не жертвами политических репрессий.

Агентуру вербовали, вербуют и будут вербовать. Приобретение агента как источника достоверной и ценной информации — всегда большой успех спецорганов, будь они советскими, американскими или японскими гражданами или подданными. И наоборот, провал агента — это большой удар по противной стороне, порой невосполнимая потеря.