Японские призраки. Юрей и другие

Личное дело: О-Цую-сан

Читая истории о девочках-юрей (слово «девочки» употребляется как некоторое обобщение), сложно отделаться от мысли, что главной движущей силой их посмертного существования является гнев, обида и яростная жажда мести. Примеры Окику, сидящей в колодце, Исое, снимающей скальп, и, конечно же, Оивы, сводящей с ума (не в романтическом смысле), достаточно красноречивы. Между тем самая захватывающая (на мой взгляд) история о нападении юрей рассказывает нам не о безумной ненависти, а о возвышенной любви и пылкой страсти.

Всё началось с того, что некий хатамото (самурай, подчиняющийся непосредственно сёгуну), по имени Иидзима Хейтаро, овдовел. Подобно средневековому рассказчику, я позволяю себе начать издалека. Не вынеся одиночества в спальне, он приблизил к себе бойкую служанку, запустив тем самым колесо нашей истории. Дело в том, что от покойной жены у пылкого самурая осталась прелестная дочурка по имени О-Цую. Отношения между юной дочкой и юной наложницей сразу не заладились, и хозяин дома, будучи небедным человеком, просто-напросто купил ещё одну усадьбу с садом, куда и переселил любимое дитя. К девушке была приставлена верная служанка, по имени Юне, в чьи обязанности входили выполнение работ по дому и зоркий пригляд за незапятнанной репутацией наследницы Иидзимы. Древняя история не позволяет раскрыть все детали, теряющиеся в глубинах времён, но, судя по всему, эта самая Юне стала для хозяйки служанкой, подругой и наперсницей, очень по-своему понимая честь рода Иидзимы Хейтаро.

В один прекрасный день в ворота усадебки постучался некий Ямомото Сидзё — бродячий аптекарь, болтун и шарлатан по совместительству. Надо отметить, что количество действующих лиц, ответвления от основного сюжета и прочее в этом роде, украшающие эту историю, сильно напоминают сагу об Оиве. В этот раз аптекарь-балагур пришёл не один, а привёл с собой знакомого. Знакомым оказался молодой ронин Ходзивара Синдзабуро. Обычно мы представляем ронина (самурая, оставшегося без господина) как мрачную оборванную личность, находящуюся в шаге от промысла на большой дороге. Наш герой был не таков. Обладая несколькими домами, которые он сдавал в аренду, Синдзабуро не нуждался в господине, являясь сам себе господином. Скромный, начитанный молодой человек, прекрасный собой и одинокий по жизни. Весёлый аптекарь-шарлатан потащил его прогуляться и полюбоваться цветущими сливами, а заодно и заглянуть в гости к очаровательным обитательницам усадьбы Иидзимы Хейтаро. Можно предположить, что говорливый аптекарь бывал там раньше, веселя хозяек. В рассказе особо отмечается, что в сумке вместо пилюль и порошков он таскал бумажные шутовские маски! Возможно, Сидзё придерживался того мнения, что смех — лучшее лекарство, а от таблеток и микстур одни беды.

Юне радостно впустила гостей, не утомляя себя раздумьями о том, что незнакомый молодой человек, заглянувший без приглашения, — это не самая лучшая характеристика репутации рода Иидзимы.

Дальше всё пошло как по маслу. Шарлатан шутил и болтал, служанка смеялась и подтаскивала угощения, а О-Цую, увидев молодого и застенчивого юношу, влюбилась без памяти. Обязательны ли многочисленные встречи, чтобы в груди юной красавицы разгорелось пламя любви? Не обязательны. Пламя разгорелось мгновенно и, как и полагается буйному пламени, мгновенно перекинулось на того, кто его вызвал. Прошло всего несколько часов с того момента, когда аптекарь постучался в ворота усадьбы, но этого вполне хватило. О-Цую протянула гостю полотенце, и тот нежно сжал её ладони. Сама же красавица заявила тихо, но твёрдо: «Если вы не вернётесь ко мне, я умру».

Звучит странно и безумно, но наш герой так и не вернулся в уютный садик, где его ждала влюблённая девушка. Как отмечает рассказчик, «между ними ничего не было, но любили более крепко, чем если бы спали в одной постели». Робость и благовоспитанность сыграли с Синдзабуро дурную шутку. Опасаясь повредить репутации О-Цую, он не решился заглянуть в усадьбу в одиночку, надеясь, что весёлый аптекарь, как и в прошлый раз, отведёт его в гости. Но Сидзё, будучи человеком наблюдательным, отлично понял, что дело у молодых идёт к пылкой страсти и любовной связи. Отец О-Цую Иидзима Хейтаро слыл вспыльчивым рубакой, и проверять справедливость этого на своей шее бродячий аптекарь не хотел. Было очевидно, что первой покатится голова предполагаемого сводника, любителя шутовских масок. Аптекарь уклонился от нового визита в гости, Синдзабуро не решался нарушить правила приличия, а О-Цую, которая не знала и знать не желала о странных мужских заморочках, решила, что над ней посмеялись и её бросили. В самом деле, если человек любит, то он перепрыгнет через забор, будет рубиться со стражей, пробьёт головой стену, но дойдёт до своей любимой! Синдзабуро же пропал с горизонта и не подавал о себе вестей.

Застенчивый ронин не выдержал душевного напряжения и слёг в нервной горячке! Болел он тяжело и долго. Одним из первых, кто навестил его после выздоровления, был старый знакомый Сидзё. Старый балагур был печален. Поздравив юного друга с выздоровлением, он рассказал, что красвица О-Цую, та самая, что любовалась вместе с ними цветущей сливой, захворала в то же самое время, что и Синдзабуро. В отличие от молодого человека, хрупкая девушка не выкарабкалась к жизни и покинула этот мир. Вскоре за ней последовала и верная Юне, не выдержав разлуки с любимой госпожой. Как говорится, дни наши сочтены не нами, цвёл юноша вечор, а нынче помер. Выказав соболезнование, аптекарь ушёл, а Синдзабуро остался один в полном смятении чувств и мыслей. Совершенно раздавленный горем, он поместил табличку с именем своей любимой на домашний алтарь и неустанно молился. Идти теперь было совершенно некуда, и появилась масса времени, чтобы поразмыслить: был ли какой-то смысл в старомодной благопристойности и не положено ли молодым безумствовать, разрушая эту самую благопристойность?

В праздник О Бон молодого человека ждал сюрприз. Возле дома послышался стук гэта. Синдзабуро выглянул наружу и заметил две женские фигуры, проходящие мимо дома. Впереди шла служанка, держа в руках фонарь с колпаком в форме пиона. Взору изумлённого Синдзабуро предстали старые знакомые: Юне и О-Цую! Девушки заметили молодого человека и выглядели смущёнными и слегка испуганными! Юне приблизилась первой и робко осведомилась: в самом ли деле перед ними молодой господин, не призрак ли поднялся из могилы? Как оказалось, болтун Сидзё был у них в гостях некоторое время назад и разблаговестил, что бедный господин Синдзабуро умер от болезни! Взаимной радости не было предела! Обе стороны пообещали друг другу разыскать болтливого аптекаря и высказать всё, что думают по поводу глупых и злых розыгрышей. Как оказалось, отец О-Цую как-то прознал о визите молодого красавца, разгневался и выгнал дочь за порог. Верная Юне не покинула свою хозяйку, и теперь они поселились в тесном домишке в Сансаки, перебиваясь всякой подёнщиной. Но теперь-то всё изменится! Молодой господин жив, молодой господин красив, состоятелен, и он позволит остаться бедным гостьям, или страх нарушения приличий до сих пор терзает его сердце? Синдзабуро не помнил себя от радости: О-Цую была жива, О-Цую была так прекрасна, О-Цую была у него дома! В эту ночь влюблённые покончили с приличиями самым решительным образом. Ранним утром девушки покинули нашего героя, пообещав вернуться. Женское слово оказалось твёрдым: на следующую ночь они вернулись, и так повторялось снова и снова. Каждый раз правила поведения благородной дочери самурая нарушались так яростно и страстно, что соседям Синдзабуро пришло время позавидовать нашему герою.

Один из таких соседей — некий Томодзо, работавший слугой у молодого ронина, решил удовлетворить своё любопытство, подглядев за тем, что происходит в доме хозяина. В самом деле: к молодому человеку приходит молодая женщина, они закрываются в доме и начинают издавать странные звуки! Что же там происходит? Неразрешимый вопрос! Подкравшись к дому, незваный соглядатай услышал обрывок разговора. Синдзабуро говорил, что единственная вещь, пугающая его, — это возможная разлука. Женщина ответила, что даже смерть не преграда для любви. Томодзо деликатно заглянул внутрь, готовясь насладиться небывалой эротической сценой, затем развернулся и поспешил домой, поправляя волосы, вставшие дыбом. Увиденное не разочаровало его. Синдзабуро сжимал в объятиях вполне обычного юрей. Призрак женщины был бледен, мёртвые глаза мерцали нехорошим блеском, а ног не было совсем. В общем, всё, как полагается типичному духу, вставшему из могилы. Однако Синдзабуро явно не видел мрачной правды и продолжал сжимать чудище в страстных объятиях. Юрей, впрочем, не возражал и шептал на ухо молодому человеку какие-то нежные глупости, которые обычно шепчут перед тем, как придёт время очередного нарушения приличий.

Томодзо устремился к соседу-предсказателю и поспешил поведать о беде, случившейся с его хозяином. Вдвоём они позвали Синдзабуро и принялись убеждать его в том, что спать с юрей — это нехорошо и может плохо закончиться. Всякий поймёт стремление к пикантной экзотике, но нужно же и какие-то рамки приличия соблюдать. Синдзабуро не поверил диким историям о том, что каждую ночь он делит ложе с покойницей, но всё же для успокоения совести решил сходить в район Сансаки и разыскать жилище милых изгнанниц. Никакого дома он не нашёл, и никто не слышал о двух одиноких красавицах, поселившихся в этих местах. На обратной дороге Синдзабуро проходил мимо местного храма Симбандзуйин. Его внимание привлёк знакомый фонарь в форме пиона, висевший рядом с парой свежих могил. Разговор с настоятелем открыл суровую правду. В могилах лежали дочь Иидзима Хейтаро и её верная служанка. «Лежат в могиле? Как бы не так!» — подумал испуганный Синдзабуро и бросился бежать к местной знаменитости — первосвященнику Риосеки. Праведный муж пояснил, что О-Цую не хочет никакого зла, а, напротив, полна нежнейшей любви и страсти (что довольно нетипично для юрей). Впрочем, для её возлюбленного это мало что меняет: регулярное общение со страстным привидением закончится летальным исходом. Страсть страстью, но надо же и силы соизмерять. Риосеки снабдил Синдзабуро множеством свитков с защитными заклинаниями и текстом сутры «Сыплющиеся с неба сокровища», которую следовало читать без остановки. Данные меры должны были воспрепятствовать проникновению призраков. Дом следовало оклеить священными свитками-офуда.

С наступлением темноты наш герой принялся усердно читать сутру, прислушиваясь к тишине за дверью. Вскоре послышались стук сандалий и женские голоса — призраки явились в гости. Страх перед юрей совершенно подавил прежнюю любовь, и юноша забыл, что совсем недавно он боялся только разлуки с любимой. Как выяснилось, прежняя любимая внушала гораздо больший страх, чем возможная разлука. Синдзабуро нашёл в себе силы тихонько выглянуть в окно. Он ожидал увидеть страшного призрака, но за окном оказалась всего лишь рыдаюшая девушка. Свитки на дверях сделали своё дело: О-Цую не могла войти в дом и теперь стояла у входа и горько плакала, вспоминая клятвы верности, которые так щедро рассыпал её возлюбленный. Юне гневно заметила, что от мужчины с гнилым сердцем большего и не стоило ждать и что ноги её не будет в этом жалком месте. После чего призраки удалились, оставив Синдзабуро в безопасности и позоре.

Надо сказать, что призрачная Юне погорячилась, обещая не возвращаться в дом изменщика. В одну из следующих ночей она заглянула к наблюдательному Томодзо и потребовала снять один из защитных свитков. О-Цую так страдала от измены любимого, так желала объясниться с ним, что верной служанке пришлось принять некоторые меры. В случае отказа Юне пообещала показать любителю подглядывать, на что способна сердитая девушка-юрей. Томодзо оказался подлецом и храбрецом одновременно. На следующую ночь он вышел к двум мёртвым красавицам и озвучил цену диверсии — сто золотых.

Произошёл разговор, потрясающий своей откровенностью. Мёртвая служанка уговаривала мёртвую госпожу забыть трусливого возлюбленного, попутно признаваясь, что у неё и денег-то для подкупа нет. О-Цую плакала и умоляла верную наперсницу сделать хоть что-то. Даже будучи мёртвой, она сохранила невероятную свежесть и пылкость чувств, и разлука с любимым (пусть даже он оказался трусом) была воистину невыносима.

Вопрос, на который нет однозначного ответа, — это то, где мёртвая Юне взяла наличные. Разные версии этой истории предполагают разные варианты, но нет смысла задерживаться на них. Деньги были найдены и вручены Томодзо. Видимо, мёртвая служанка рассудила, что такого твердолобого негодяя проще подкупить, чем испугать. Священный свиток-офуда был снят с окна прямо перед прибытием гостей, что сделало чтение сутры бесполезным занятием. Юне заметила, что сейчас самое время для решительных объяснений, после чего призраки влетели в дом через окно.

Рис. Пионовый фонарь. Художник Цукиока Еситоси.

На следующее утро Томодзо решил заглянуть в дом хозяина и узнать, чем закончилась его шалость с нарушением защитного барьера. Шалость закончилась плохо: Синдзабуро был мёртв, причём было очевидно, что перед смертью он пережил несколько неприятных минут. Лицо несчастного было искажено гримасой ужаса, а рядом расположился скелет женщины, вцепившийся в горло покойного. Подлый Томодзо выскочил, как ошпаренный, и бросился прочь. Его дальнейшие проделки были разнообразны и подлы, и путь свой он закончил в руках палача, но это уже не относится к нашей истории.

Праведный Риосеки посоветовал похоронить несчастного рядом с О-Цую, которая так любила его, что сама смерть не стала препятствием для нежных чувств. Рекомендация бонзы была исполнена, и Синдзабуро нашёл место упокоения рядом с храмом Симбандзуй-ин, вблизи той, которую он так страстно любил и которой позже так неистово боялся.

Советы дилетанта: Рекомендации не будут блистать оригинальностью. История слепца Хоити и незадачливого мужа Исое намекает, что при столкновении с юрей нужно пунктуально следовать советам специалистов. Сидеть дома ровно столько, сколько сказано (лучше больше, чем меньше), следить за состоянием защитного барьера, из чего бы он ни состоял, и прочее в этом роде. История несчастного Синдзабуро отдельно намекает, что надо быть стопроцентно уверенным и в окружающих людях. Если таковой уверенности нет, необходимо усилить контроль над защитным барьером, чтобы избежать досадных недоразумений.

Интересно, что наша история имеет, так сказать, двойное дно. В своё время это было отмечено великим Лафкадио Херном. По ходу повествования я неоднократно употреблял определение «наш герой», но фокус в том, что Синдзабуро совершенно не похож на героя. Конечно, всякому понятно, что появление призрака — это жуткое и необычное событие, но проявим фантазию. Можно ли предположить небольшое изменение сюжета истории о Ромео и Джульетте? Юная Джульетта погибает, а её возлюбленный по каким-то причинам ненадолго задерживается в нашем грешном мире. Ночью он слышит плач и обнаруживает у своих дверей призрак любимой и… С дикими криками захлопывает дверь, чертит защитный круг, а наутро в страхе спешит к ближайшему аббату? Получается что-то настолько неприличное, что даже не хочется продолжать. Всякому понятно: романтический юноша должен был радостно встретить потерянную любовь, какой бы она ни была, и последовать за ней без оглядки. Если тебя пугают побледневшая кожа и светящиеся глаза, то немного же стоила твоя страсть. Хёрн обратил на это внимание, заметив, что Синдзабуро просто жалок по сравнению с героями западных романтических историй. Куртуазного рыцаря нельзя испугать такой мелочью, как призрак возлюбленной, он смело пойдёт вперёд, хотя ему дана всего одна жизнь в этом мире (в случае с Синдзабуро число перерождений огромно). Хёрн заметил, что О-Цую поступила правильно, когда придушила своего трусливого любовника. Здесь надо отметить, что появление скелета совершенно непонятно. Синдзабуро был навещаем именно призраком, а не ожившим трупом, так что эту деталь можно списать на необходимость завершить историю каким-то ярким и жутким штрихом, пусть даже и не очень логичным. О-Цую ни разу не высказывала намерений расправиться с неверным возлюбленным, хотя юрей обычно не склонны маскировать свои планы. Возможно, страстный призрак попытался помириться с незадачливым партнёром, используя приёмы эротической асфиксии, но не рассчитал своих сил. Что видел и испытывал в этот момент Синдзабуро, установить точно уже невозможно.