Язык как средство идеологического воздействия (Сборник обзоров)

Леонтьев А.А. Язык пропаганды: социально-психологический аспект (Обзор)

Основы марксистско-ленинской теории пропаганды и агитации были заложены еще К. Марксом, Ф. Энгельсом, В.И. Лениным. Именно на работах В.И. Ленина в первую очередь основываются исследования и практические рекомендации советских ученых – философов, социологов, социальных психологов, – в области пропаганды.

Понятие «пропаганда» используется в нашей литературе в двух значениях. Во-первых, в нем объединяются различные виды идеологического воздействия. Например, рекомендательный указатель литературы о научных основах партийной пропаганды включает в себя литературу не только по собственно пропаганде, но и политической информации и по агитации (в том числе наглядной агитации (16). В книге «Ленин – мастер пропаганды» (13) рассматриваются – как это видно уже из аннотации – не только речи, доклады, лекции, но и агитационные выступления В.И. Ленина. Во-вторых, пропаганда как один из видов идеологической работы (идеологического воздействия) может противопоставляться другим ее видам, в частности агитации (10).

Если пропаганда есть такое идеологическое воздействие, которое имеет непосредственной целью повышение уровня коммунистической сознательности,

то агитация

В партийных и государственных документах последних лет применительно к прессе, радио и телевидению обычно употребляется термин «средства массовой информации и пропаганды». Необходимо отметить, что печать (равно как и радио и телевидение) является (по Ленину) не только «коллективным пропагандистом», но и «коллективным агитатором», т.е. служит орудием агитации в той же мере, в какой орудием пропаганды, не говоря уже о роли прессы как «коллективного организатора» (5; 14; 19). Поэтому пресса, радио, телевидение и другие органы идеологического воздействия вынуждены решать как пропагандистские, так и агитационные задачи, и это в полной мере отражается как на специфике их деятельности, так и на используемых в этой деятельности средствах, прежде всего языковых.

Что касается устной публичной речи и в особенности наглядной агитации, то в них вообще доминирует, – как это видно и из самого термина «наглядная агитация», – именно агитационный момент[3]. Но

Это позволяет рассматривать разные аспекты идеологической деятельности одновременно, условно объединяя их под общим названием «пропаганда».

Особенность пропаганды (в широком смысле) состоит в том, что она,

Иными словами, пропаганда – это процесс превращения идеологии в систему убеждений, достояние сознания каждого отдельного человека, направленный на то, чтобы повысить и направить в определенное русло социальную активность этого человека, коллектива, общества в целом. А это в свою очередь означает, что пропаганда предполагает определенную оптимальную организацию общения пропагандиста с его аудиторией, ибо идеологическое воздействие невозможно вне такого общения.

Важнейшими ленинскими принципами коммунистической пропаганды, определяющими ее содержание, являются:

· партийность,

· правдивость,

· конкретно-исторический подход,

· тесная связь с жизнью, практикой,

· единство пропаганды и организации.

Но, как указывает П.В. Поздняков, можно выделить и ряд принципов, связанных с проблемой общения между пропагандистом и аудиторией. Эти принципы также восходят к работам В.И. Ленина:

· активизация процесса сознательного усвоения слушателями всех сообщаемых им положений,

· дифференцированный подход к аудитории, систематичность и последовательность в изложении материала,

· популярность изложения,

· его доказательность, аргументированность (17, 51).

Анализу особенностей пропагандистского общения уделяли особое внимание К. Маркс и Ф. Энгельс, заложившие основы коммунистической журналистики; анализ их высказываний по данному вопросу, как и вообще по теории и практике пропагандистской работы, дан в книге С.М. Гуревича (9). Приводя многочисленные высказывания В.И. Ленина, касающиеся пропагандистского общения, автор обращает внимание на одну мысль Ленина в его работе «Что делать?», указывая на то, что газета есть коллективный организатор, В.И. Ленин уточняет:

Здесь В.И. Ленин перечисляет основные функции любого общения в коллективной деятельности и рассматривает организаторскую функцию газеты как частный случай такого общения. Во всяком случае, современные исследования по психологии и социологии взаимодействия и общения в трудовом коллективе не смогли при выделении функций такого общения установить что-либо принципиально новое по сравнению с перечнем функций, данным В.И. Лениным.

Рассматривая пропагандистское общение (и любое общение при помощи прессы, радио, телевидения, ораторской речи, наглядной агитации и рекламы) именно как вид общения, следует подходить к нему с двух различных, хотя и тесно взаимосвязанных сторон, со стороны социальной и со стороны психологической.

С социальной точки зрения пропагандистское общение является прежде всего одним из способов социального управления обществом (2). Понимание средств массовой информации и пропаганды как орудия управления идеологическим процессом присуще не только советской и вообще марксистско-ленинской общественной науке, но и ряду буржуазных направлений теории массовой коммуникации[7]. Такое управление бесспорно имеет место и в капиталистическом обществе. Разница здесь в том, кто реально осуществляет функцию управления и в чьих интересах, а также в чьих руках находятся средства массовой информации и пропаганды.

В социалистическом обществе субъектом управления является общество в целом или, точнее, специальные институты, действующие от лица и в интересах всего общества, а не та или иная группа, класс внутри общества, чьи интересы не только не тождественны интересам большинства, но часто и противоречат интересам общества в целом. Отсюда и фундаментальное различие в социально-психологической природе пропагандистского воздействия.

В специальной литературе часто встречаются утверждения, что массовая коммуникация (пропагандистское общение) выступает в социально-психологическом плане как средство стандартизации, стереотипизации мышления, сознания, поведения аудитории (Маклюен, Фатторелло и др.). Эти утверждения правильны применительно к практике буржуазной прессы, радио, телевидения, но совершенно неприменимы в условиях социалистического общества. Как показал В.Г. Костомаров (11), стереотипы присущи в принципе любой массовой коммуникации, любому пропагандистскому общению; но употребление стереотипов не означает стереотипизации. Их роль может и должна быть ограничена, и именно так обстоит дело, например, в коммунистической прессе. Если массовая коммуникация может быть каналом идеологической стандартизации в буржуазном обществе, то в социалистическом обществе она направлена в первую очередь на идеологическое воспитание. Эта особенность советской прессы и радио ярко проявилась уже в первые годы существования Советского государства: именно в этом суть рабкоровского движения 20 – 30-х годов, и именно это объясняет подчеркнутое внимание партии к прессе в наши дни.

Задачи социального управления требуют постоянного повышения эффективности пропагандистского общения при помощи средств массовой информации и пропаганды. Здесь необходимо сразу же оговориться, что само понятие эффективности далеко не является общепринятым. Так, например, в некоторых буржуазных теориях массовой коммуникации проводится мысль о том, что в западном мире пропаганды больше не существует. Преднамеренное воздействие пропаганды якобы заменилось теперь бесстрастной, беспартийной, объективистской массовой коммуникацией. Проводя эту идею, западные социальные психологи и социологи никогда не говорят: эффективность (effectiveness) пропаганды (массовой коммуникации), а употребляют слово «эффекты» (effect), которое никак не ассоциируется с чьим-либо желанием оказать намеренное влияние (1, 19). Это ни в коей мере не означает, что массовая коммуникация в США и других странах капитализма действительно стала «беспартийной» и не рассчитана на прямое воздействие: наоборот, чем дальше, тем больше она становится послушным орудием в руках правящего класса (4).

Проблема действенности, эффективности пропаганды, путей и способов ее повышения многократно анализировалась в работах советских ученых и ученых других стран социалистического лагеря (18).

Оптимизация пропагандистского общения может быть достигнута различными путями. Во-первых, за счет совершенствования технических средств, обслуживающих такое общение. Для ряда зарубежных теоретиков массовой коммуникации характерно неправомерное преувеличение значимости этого пути и сведение всей специфики массовой коммуникации в условиях научно-технической революции к взаимоотношению «потребителя» и массовой коммуникации как технической системы (ср., например, многократно критиковавшиеся в нашей печати взгляды канадского социолога М. Маклюена). Во-вторых, и это главное, – за счет совершенствования общепсихологических и социально-психологических характеристик пропагандистского общения.

Характеризуя психологические проблемы, связанные с эффективностью пропагандистского общения, бессмысленно искать одного эффекта, одного направления воздействия. Всякая пропаганда воздействует на различные стороны личности, вызывает целый ряд различных эффектов. Такую полифункциональность особенно легко продемонстрировать на материале лекционной пропаганды. Например, лекция о воспитании детей в семье, в которой слушатель найдет что-то, чего он не знал раньше, узнает о педагогической системе Я.А. Коменского, и это обогатит его знания. Далее, он услышит в лекции и что-то такое, что заставит его пересмотреть свои сложившиеся ранее взгляды: лектор убедит его, что нельзя возлагать ответственность за формирование личности сына-подростка только на школу. И, наконец, этот сдвиг отношения (установки) может побудить его к непосредственным действиям: вернувшись домой с лекции, он поможет сыну написать доклад для школьного астрономического кружка.

Но во всем этом полифункциональном воздействии можно найти главное. Этим главным является включение новой информации в структуру личности, превращение «чужого», «внешнего» в «свое», «внутреннее», превращение информации в часть системы ценностей человека или изменение с ее помощью сложившейся системы ценностей[8]. Как пишет Г.Е. Глезерман,

В.И. Ленин отмечал, что эффективность связана с изучением общественных действий личностей. Следовательно, эффективность пропагандистского воздействия – это то, насколько действия (или отношения, установка) личностей общественны. Иными словами, эффективность пропаганды, в том числе лекционной, измеряется в первую очередь тем, насколько мы осуществили социально-психологическую консолидацию аудитории вокруг определенной идеи, в определенном направлении. Этим эффективность ее не ограничивается. Однако

Если рассматривать более подробно эффективность, то перед нами встает вопрос: насколько мы можем в настоящее время говорить об объективной оценке эффективности пропагандистского общения, эффективности воздействия на аудиторию? Вообще, есть ли какая-то мера оптимальности такого воздействия?

До последнего времени для этой цели использовались исключительно социологические методы. Они обеспечивают основное – наше знание о степени консолидации аудитории, да и вообще помогают уяснить отдельные «общественные действия», вызванные пропагандистским воздействием. Аппарат социологии вполне позволяет исследовать эту сторону эффективности на уровне социальных последствий пропагандистского воздействия. Этот аппарат только тогда оказывается действенным, когда социолог разрабатывает его вместе с психологом, когда с самого начала учитывается, что мы имеем дело не с автоматом, механически отвечающим «да – нет» на задаваемые вопросы, а с живым человеком, который на одни вопросы не может ответить, на другие не хочет, – а в третьих, бывает, просто не понимает. Например, на вопрос: «Сколько часов в день вы слушаете радио?» – едва ли кто-нибудь из слушателей производил такой подсчет – любой ответ будет фиктивным. Но так или иначе социологический аппарат и прежде всего разного рода анкетные методики могут быть использованы для изучения эффективности воздействия и давать убедительные результаты (12).

Есть и другая сторона проблемы эффективности – так сказать, динамика личности, динамика непосредственной или отсроченной, но личностной, психологической реакции на воздействие. Социологический эксперимент всегда массовый, поэтому частично способствует изучению динамики конкретной личности, а анализ на уровне этой конкретной личности позволяет вскрыть некоторые аспекты эффективности, плохо поддающиеся исследованию социологическими методами. Здесь имеется в виду исследование личности как целого. Социология разрывает эту целостность, для нее человек всегда «распадается» на ряд характеристик, из которых очень трудно «сложить обратно» личность. Психология же интересуется как раз личностью и владеет многочисленными методами, позволяющими исследовать ее развитие.

Применение разного рода психологических методов исследования эффективности особенно важно еще и потому, что пропагандистское воздействие имеет дело прежде всего с «глубинными» слоями психики, с той сферой личности, которая не поддается или плохо поддается осознанию, с мотивационной сферой в первую очередь. Мотивы, интересы, личностные установки – этот круг интересов и возможностей психологии весьма трудно поддается исследованию и регистрации социологическими методами.

Рассматривая эту сторону воздействия (воздействие на мотивы, интересы, систему ценностей, убеждение), следует вспомнить, как В.И. Ленин раскрывал понятие «влияния» на аудиторию:

Убедительность воздействия связана со сдвигом в системе убеждений слушателя. Но остаются еще усвояемость, т.е. большая или меньшая легкость понимания, и запечатлеваемость, т.е. быстрота и прочность запоминания. Конечно, в разных случаях воздействия место этих аспектов разное, скажем, для агитации (в ленинском ее понимании) запечатлеваемость более важна, чем для пропаганды. Но игнорировать их роль в любом виде психологического воздействия было бы ошибочным (20).

Если рассматривать эффективность и под этим углом зрения, значимость собственно психологического (экспериментально-психологического) ее изучения будет очевидной, ибо только психология располагает методиками и понятийным аппаратом, пригодным для исследования процессов понимания и памяти.

В советской психологии общение рассматривается в неразрывной связи с социальным взаимодействием людей в процессе коллективной деятельности. Общение – одна из сторон взаимодействия и в то же время – то, что его опосредует, что делает это взаимодействие возможным. С другой стороны, в общении проявляются (актуализуются) общественные отношения людей, выступающие – в психологической форме – в виде взаимоотношений.

В общении могут использоваться различные средства. Оно может быть непосредственно вплетено в трудовую деятельность человека – люди общаются самими своими действиями. К. Маркс называл такой вид общения «материальным общением». Оно может опираться на разного рода сигналы – мимику, жесты, особенности поведения и т.д. – за которыми не закреплено никакого социально значимого, общеизвестного, осознаваемого содержания. Правда, возможности подобного общения ограничены: оно остается на уровне передачи от одного человека к другому эмоциональных состояний, волевых импульсов и т.п., вообще – различных особенностей и состояний личности. Такое общение можно назвать личностно-смысловым или просто смысловым. Но наиболее важный вид общения – такой, в котором используются специальные средства, за которыми закреплено определенное значение. Их называют знаками, а соответствующий вид общения – знаковым общением.

Язык – одна из систем знаков (знаковых систем), основная, но не единственная (например, жесты тоже могут служить знаками: кивок головой – знак согласия, поднесение правой ладони к нижнему краю пилотки – знак приветствия у военнослужащих). Языковое общение – наиболее совершенное по тем возможностям, которыми оно располагает для того, чтобы выразить даже самое сложное содержание. Но главное в нем то, что языковые, словесные знаки являются одновременно и орудием общения, и орудием познания. Человеческое сознание имеет языковую основу. Как говорили К. Маркс и Ф. Энгельс,

Поэтому общение через посредство языка есть наиболее прямой, наиболее действенный путь к преобразованию сознания. Через значения слов (и других знаков языка) мы можем воздействовать на предметные значения, т.е. на то, как человек осознает предметы и явления действительности и как он использует эти предметы и явления в своей практической деятельности.

Общение при помощи языка, с опорой на общеизвестные и общепринятые значения слов (и других языковых знаков), может быть более или менее успешным, более или менее эффективным. Любую законченную мысль, выраженную словами, следует рассматривать в двух отношениях: в отношении к действительности, которую эта мысль должна выразить, и в отношении к людям, которые эту мысль должны понять. Рассматривая мысль в первом отношении, мы проверяем, адекватно ли она отражает объективный мир, верна ли она. Когда мы берем мысль во втором отношении, то проверяем, адекватно ли понимание мысли ее действительному содержанию (6, 13). Если в этом втором отношении мысль выражена недостаточно хорошо, следует найти какие-то иные формы ее выражения, более подходящие для ее понимания тем человеком, к которому эта мысль обращена.

Когда речь идет не вообще об общении, а об общении пропагандистском, эта задача становится социально значимой. Именно это и требует постановки проблемы о языке пропаганды как о тех языковых формах выражения мысли пропагандиста, которые делают пропаганду более убедительной, более легко усвояемой и более твердо запечатлеваемой. Конечно, содержание пропагандистского общения неизмеримо более значимо, чем его языковая форма; но и этой последней ни в коем случае нельзя пренебрегать.

– писал по этому поводу А.М. Горький[11]. Недаром одна из первых публицистических статей К. Маркса посвящена стилистическому анализу опубликованного в печати указа прусского короля[12]: это показывает, какое внимание уделял К. Маркс точности и выразительности языка, его соответствию содержанию сообщения.

Все это свидетельствует о важности роли языка пропаганды в общей проблематике пропагандистского общения и идеологического воздействия в целом. Однако роль языка не следует преувеличивать, как это делается иногда в буржуазной философии и социологии (ср., например, направление «общей семантики» в науке США, сводящее все факторы эффективности идеологического воздействия к точности и недвусмысленности языка). Но ее не следует и недооценивать, поскольку ленинские принципы пропагандистского общения о дифференцированном подходе к аудитории или популярности изложения связаны именно и прежде всего с особенностями языка пропаганды.

Анализ языка пропаганды требует обращения и к самому процессу пропагандистского общения. Поэтому наряду с чисто языковыми проблемами нередко затрагиваются и проблемы более общие, касающиеся психологии пропагандистского общения и восприятия пропаганды.

Характерной особенностью пропагандистского общения, которая образует мощный резерв эффективности пропаганды, является оптимальное сочетание в нем элементов социальной и личностной ориентированности. Психологическое взаимодействие двух собеседников выражается в том, что говорящий не только моделирует особенности психики собеседника, но одновременно как бы дает ему материал для создания своего собственного образа, «модели» самого себя, как бы подсказывает, каким образом собеседнику надо общаться с ним.

Такому личностно ориентированному общению противостоит социально ориентированное. В этом случае задача состоит в воздействии не на отдельную личность, а на аудиторию в целом; в конечном счете не так уж важно, насколько успешно воздействие на каждого отдельно взятого члена этой аудитории, а существенно то, чтобы изменились степень информированности, социальные ценности и т.д. всей аудитории или по крайней мере большей ее части. Социально ориентированное общение связано с совершенно иным типом моделирования: мы имеем дело не с образом личности собеседника, а с обобщенным образом аудитории. В пропагандистской практике встречаются и переходные случаи, когда общение является одновременно и социально, и личностно ориентированным (например, общение учителя со школьным классом).

Пропагандистское общение ориентируется не вообще на абстрактного слушателя или читателя, а на отдельные группы слушателей (читателей), возможно более мелкие и определенные по тому или иному признаку. Отсюда тенденция к появлению в нашей прессе, телевидении, радио специальных рубрик, материалов, программ, имеющих своего «узкого» адресата (ср. названия передач типа «Экран – учителю», «Для поступающих в вузы», «Для Вас, родители», «Взрослым – о детях» и др.).

Впечатление личностной ориентированности достигается так называемой персонификацией пропагандистского общения. Суть ее состоит в том, что это общение осуществляется авторитетной, престижной личностью, вызывающей у аудитории доверие и расположение. Это касается и прессы, где все чаще печатаются материалы, связанные с определенным «образом автора» и поэтому больше привлекающие внимание, более читаемые и более эффективные в пропагандистском плане.

Рассматриваемые элементы личностной ориентированности в пропагандистском общении предъявляют определенные требования и к языку пропаганды, и вообще к средствам, используемым в пропагандистском общении. Это прежде всего дифференциация различных рубрик, передач, материалов в языковом, стилистическом, композиционном отношении. Это также отказ от некоего усредненного «языка газеты» или «языка радио» и переход к личностно окрашенной речи, характерной по стилю, манере, выбору слов и т.п. именно для данного автора. Это все бóльшая роль в пропагандистском общении таких речевых элементов, которые создают впечатление диалогичности – разговорный стиль, «сниженность» лексики, употребление конструкций типа «А каково ваше мнение, товарищи?», больший удельный вес прямых обращений к аудитории, «совместных» с аудиторией суждений и оценок, наконец, приближенность интонации и темпоритма речи к живому межличностному общению.

Другой характерной особенностью пропагандистского общения является скрупулезный учет в нем условий восприятия пропаганды. Такое общение должно соответствовать ожиданиям аудитории, соответствовать ее установке на тот или иной характер общения. Приближенность пропагандистского общения к межличностному допустима лишь до известной степени. Если граница этой допустимости будет перейдена, она вызовет отрицательную реакцию телезрителей, потому что для них телевидение, при всей его «личностности», остается средством социального общения. Оно не должно создавать разного рода психологических помех и максимально облегчать по языковым, речевым, композиционным своим характеристикам восприятие содержания пропагандистского общения. Отсюда также определенные требования к языку пропаганды.

Не менее важной характерной особенностью пропагандистского общения является создание оптимальных социально-психологических условий восприятия. Так, при восприятии пропаганды имеет место феномен «группового давления» – оценка того или иного факта, информации, высказывания в некоторой степени зависит от согласованности этой оценки у отдельного члена аудитории с оценкой, даваемой теми, кто вместе с ним смотрит телепередачу, слушает радио, читает газету или теми, с кем он обсуждает прочитанное, увиденное, услышанное. Здесь имеется еще очень обширное поле для научного исследования и бесспорные резервы для оптимизации пропагандистского общения, а также изучения вопросов, связанных с языком пропаганды.

1. Артемов В.А. Основные направления исследования и современное состояние теории массовой коммуникации за рубежом. – В кн.: Психолингвистические проблемы массовой коммуникации. М., 1974, с. 10 – 19.

2. Афанасьев В.Г. Научное управление обществом: (Опыт систем. исслед.). – М.: Политиздат, 1968. – 384 с.

3. Байкова В.Г. К вопросу о системе идеологической работы. В кн.: Вопросы теории и методов идеологической работы. М., 1974, вып. 3, с. 3 – 20.

4. Беглов С. Монополии слова. – 2-е, доп. изд. – М.: Мысль, 1972. – 454 с.

5. Блажнов Е.И. Публицистика и функции печати. – В кн.: Проблемы теории печати / Под ред. Пельта В.Д. М., 1973, с. 26 – 39.

6. Брудный А.А. Коммуникация и сознание. – Изв. АН Кирг. ССР, Фрунзе, 1969. № 6, с. 13 – 18.

7. Габдулин М.П. Агитационно-массовая работа в системе идеологической деятельности. – В кн.: Вопросы теории и методов идеологической работы. М., 1974, вып. 3, с. 292 – 295.

8. Глезерман Г.Е. Ленинские принципы партийной пропаганды и ее роль в социалистическом обществе. – Там же, с. 5 – 32.

9. Гуревич С.М. К. Маркс и Ф. Энгельс – основоположники теории коммунистической журналистики. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. – 320 с.

10. Коммунистическая пропаганда: Вопр. теории и методики / Редкол.: Курочкин П.К. (отв. ред.) и др.; Акад. обществ. наук при ЦК КПСС. Каф. теории и методов идеол. работы. – М.: Мысль, 1974. – 302 с.

11. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе: Некоторые особенности яз. соврем. газет. публицистики. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. – 267 с.

12. Кулагин А.С., Правоторов В.Ф. К характеристике развития социологических исследований идеологической работы. – В кн.: Вопросы теории и методов идеологической работы. М., 1973, вып. 2, с. 104 – 124.

13. Ленин – мастер пропаганды: Сб. материалов науч.-метод. конф., посвящ. 100-летию со дня рожд. В.И. Ленина / Сост. Елигулашвили Г.С.; Редкол.: Елигулашвили Г.С. и др.; Правл. Всесоюз. о-ва «Знание». – М.: Знание, 1971. – 210 с.

14. Магай Н.П. Функции советской печати и социальная роль журналиста. – Вестн. МГУ им. М.В. Ломоносова. Сер. Право, 1973, № 1, с. 3 – 12.

15 Ножин Е.Н. Проблема определения массовой коммуникации. – В кн.: Психолингвистические проблемы массовой коммуникации. М., 1974, с. 5 – 10.

16. О научных основах партийной пропаганды: Рек. указ. лит. / Сост.: Чемерисский И.А. (ред.), Барашкова В.С., Стуков Ю.И., Урусов А.И.; Гос. публ. ист. б-ка РСФСР. – М.: Книга, 1971. – 113 с.

17. Поздняков П.В. Некоторые вопросы теории партийной пропаганды в современных условиях. – В кн.: Вопросы теории и методов идеологической работы. М., 1972, вып. 1, с. 48 – 68.

18. Поздняков П.В. Разработка критериев эффективности партийной пропаганды и политической информации. – Там же, 1973, вып. 2, с. 46 – 75.

19. Труфанова С.В. Свойства и соотношения функций советской прессы. – В кн.: Проблемы теории печати. М., 1973, с. 40 – 54.

20. Шерковин Ю.А. Некоторые социально-психологические вопросы пропагандистского воздействия. – Вопр. психологии, М., 1969, № 4, с. 131 – 139.