Юнга с "Чектурана"

Глава 11 Дальнобойщики

– Ларри, да ты охренел. – Амега, не веря своим глазам, быстро просматривал строчки сообщений. – Сто пятьдесят криокамер с ранеными беженцами?!

– Ты же сам просил найти любую оказию, – объяснял старпом, но Синего не покидало чувство, что внутри себя Чача прижал уши и виновато повиливает хвостом. – А эти согласны на любые условия. Денег у них шиш да маленько, везти никто не соглашается, так они самих себя готовы запродать, лишь бы улететь.

Ясен пень, что никто не соглашается. Синий и сам бы не согласился, если бы не сроки и данное Калеченому обещание.

– Я тебя самого запродам, – пообещал Амега, – если хоть что-то пойдёт не так.

Ларри Чача скорбно склонил голову, всем видом выражая своё согласие и понимание.

– А размещать ты их как собираешься?

– Освободим третий отсек на четвертой палубе, – охотно отозвался старпом, который уже всё продумал. – Подключим к общей системе жизнеобеспечения…

– К общей не надо, ставьте автономный блок, – запретил капитан, Чача с готовностью кивнул. Ведь наверняка и это учёл, хитрый черт, но специально сболтнул глупость, чтобы потом пойти капитану на уступки.

К внутренней досаде Амега, Ларри был прав. Лучшей оказии «Чектурану» не найти. Нет такой задницы, которую нельзя было бы прикрыть гуманистическими соображениями – любой степени бредовости. Лучше прослыть идейным идиотом, чем объяснять полиции, зачем капитану крупного перевозчика срочно понадобилось отвести в жопу мира контейнер копеечной суповой смеси или перехватить заказ у танкера.

Старпом разведал обстановку вокруг того куска породы, с которого предстояло забирать пассажиров и груз. Какая-то местная заварушка между сырьевыми корпорациями за сферы влияния – без участия космофлота и сопутствующих им систем противокосмической обороны. В этом плане космос практически чистый, зайти на орбиту планеты – не проблема. Потому там уже неопределённое время болтается какой-то волонтерский передвижной госпиталь, ставший на время перевалочной станцией для беженцев. Пока позволяла обстановка, всех более-менее дееспособных уже распихали по имеющимся судам и отправили в ближайшую колонию, а вот для криокамер понадобился грузовик. Но практически чистый космос – это ещё и раздолье для всякого рода шлака и шаколят, которым ещё и не хило приплачивают с обеих сторон, чтобы несли смуту и хаос. Госпиталь трогать они всё же опасаются, чтобы не злить федералов и не привлекать дополнительного внимания. Ролкер им тоже не по зубам, но мелких торговцев и перевозчиков, готовых за спасибо рисковать головой и судном, они распугали на тысячи парсеков вокруг.

Интересно, что там забыли «ребятишечки» Калеченого и зачем им понадобилось так спешно рвать оттуда когти? И не принесут ли эти милые детки «Чектурану» на хвосте лишних блох? А то, как любит выражаться старпом, чужие грехи возить – трюмов не хватит…

Амега глянул на алые цифры обратного отсчета. Заниматься ерундой больше времени не было.

– Готовь судно к прыжку, – приказал он старпому, – выходим в рейс.

В каюте Синий на личном терминале открыл матрицу расчета координат и по памяти ввел четырнадцатизначную формулу – ту самую, по алгоритму которой осуществлялось автоматическое перемещение судоверфи, и за которую Ингибаро сулил Амега золотые горы и пытался запугивать Скунсом.

Через несколько секунд точные координаты местонахождения завода были уже у старпома.

***

Вернувшемуся на борт ребёнку Чезман по-стариковски обрадовался. Ничего не говорил, но вид имел довольный и немного загадочный.

– Вот, держи обновку. А то нехорошо, член экипажа и без экипировки… Как раз из тех, порченных сделал…

И он вручил мальчишке настоящий чектурановский комбинезон, только его – Джека – размера! Все как положено, отличительные знаки, надпись «Джекканти Синий, юнга. ТТС-215 «Чектуран»».

– Так ты сам его сделал?! – Джекканти чуть не повис у боцмана на шее.

– Ну, кое-кто мне помог, – Чезман смущенно отвернулся к полкам с ящиками и сделал вид, что что-то там ищет. – Одна говорящая голова. С размерами я бы не справился…

Джекканти понял, что он имеет виду Оксану.

– Спасибо!

И тут же принялся переодеваться: вот теперь он уже точно настоящий юнга! И в два счета утер бы нос одной рыжей марсианской выскочке.

Но отцовскую куртку бросать все равно было жалко. Джекканти взял китель в руки. В отличие от обновки, которая пахла автоклавом, она вся уже надёжно пропиталась запахами каюты, табачного дыма и немного – самого Амега.

Боцман взглянул на мальчишку и чуть усмехнулся. Будь Джекканти немного повнимательнее то заметил бы, что взгляд у него стал серьёзно-задумчивый, и как будто печальный.

– Хотя может и зря капитан это сделал… – произнес боцман, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Чезман, ты про что? – Джекканти натянул китель на комбез и сейчас стоял, закатывая длинные рукава.

– Так, ворчу по-стариковски. Четвертая вахта на исходе, а я ещё даже не ложился! В моем возрасте это чревато, знаешь ли! А тебе, кстати, я уже написал, что делать! Так что давай, не рассиживайся… Работа сама себя не сделает.

***

Обычно они выходили из червоточины совсем рядом с верфью – так что при желании её можно было увидеть не только на камерах, но даже невооружённым глазом из шлюза.

Верфь походила на гриб-поганку – широкая плоская шляпка с круглой дырой в центре – место для пристыковки ролкера – и длинная узкая ножка. Вокруг, словно хищные птицы, кружат истребители.

«Чектуран» обменивался с охранниками вежливыми репликами, получал подтверждение и пристыковывался.

Во время погрузки в рубке дежурили сразу и Чача, и Флетчер. В экстренном случае Флетчера мог сменить Гриман, но старпом контролировал погрузку полностью на всех этапах. Синий отслеживал ситуацию через личный терминал в каюте.

Погрузка всегда совершалась на несколько палубах одновременно. Пока огромные, специально заточенные под это трюмы принимали на стапелявоенную технику – клиперы, корветы, миноносцы, транспортники, на других палубах грузили для них вооружение – боевые установки, орудия, ракеты… Координацией погрузочных работ на палубах занимались операторы. Техники отвечали за бесперебойную работу погрузочного оборудования. Девяносто пять процентов погрузки выполняли роботы под руководством искина. Такой же расклад живых и механизированных бригад был и на заводе. На какое-то время верфь превращалась в гудящий улей из людей, дронов, платформ, подъемников, роботов и вспомогательной техники.

Чектуранцы чаще всего применяли каскадный метод погрузки. Как только одна палуба полностью заполнялась и запечатывалась – открывалась следующая, и так – пока не заполняться все восемь. В принципе технические возможности позволяли провести и экстренную, одновременную погрузку на всех палубах разом, но без необходимости, к ней старались не прибегать. Чем умнее была техника, тем с более нелепыми проблемами приходилось сталкиваться. То из-за небольшой погрешности-зазора при стыковке палуб заводской искин откажется пропускать по ней платформу. То по неизвестной причине застопорятся стенки шлюзов. То заклинит на стапелях вставшее не под тем углом судно… На время погрузки космолетчики буквально переселялись в трюмы, забыв про еду и сон.

Кем-то вроде координатора и представителя компании на заводе выступал Керч. Смуглый длинноволосый потомок смешанного брака людей и эделгиецев. Нелюбимая, но на редкость живучая ветвь семейного древа. Синему казалось, что в Керче не столько помесь эделгийца и человека, сколько поместь эделгийца и шерриса. Самому бы Керчу это сравнение польстило. Двигался этот полуэделгиеец-получеловек, покрайней мере, также бесшумно и плавно, обладал кошачей грацией и мог мгновенно впасть в ярость и пустить в ход нож. Клыки он не только не стачивал, но и следил, что бы они выглядели достаточно «убедительными». Но самыми примечательными были глаза – янтарные до желтизны, хищные и наглые.

Внутри завода он чувствовал себя богом и царем, и нередколюбил приглашать Синего «потолковать о делах». С тем же успехом можно было толковать с гадюкой. Правда, плести языком так, как это умел делать Калагано, он не умел, хотя и старался подражать своим высокопоставленным боссам. Иногда встречи выливались лишь в похвальбу себе, но именно он оглашал сроки, контракты и менял алгоритм перемещения станции.

После вылета и прыжка на несколько суток наступало затишье. Космолетчики отсыпались, перепроверяли системы, потихоньку ремонтировались.

В пункте прибытия все происходило иначе.

Во-первых, стыковаться приходилось не к одинокой судоверфи, а к одной из модернизированных военных баз Сиама.

Во-вторых, Сиам принадлежал к расе шеррисов, вёл бесконечные бои с гуманоидами за права негуманоидных рас и собрал под свои знамёна всех, кого объединяла ненависть к людям. Чектуранцы, вынужденные швартоваться в самом центре этого осиного гнезда, каждый раз чувствовали себя как мыши, заявившиеся на пир к кошкам. Ирония заключалась в том, что с точки зрения людей, шеррисы и напоминали собой огромных разумных кошек. Противопоставить военному флоту Сиама «Чектуран» мог лишь пару щитов, пару пушек, некоторую резвость и – пять шансов из ста – прыжок в наскоро сгенерированную червоточину. И это – при условии всех закрытых шлюзов и полностью задраенных палуб. Так что вздумай ксеносы избавиться от ненавистных людишек – от судна бы даже пыли не осталось.

Поэтому здесь разгрузка шла экстренно и в два этапа. Сначала открывали и одновременно разгружали все отсеки с вооружением. Затем внутри судна выстраивался коридор, и «Чектуран» впускал на борт два десятка паукообразных ксеносов-пилотов, одновременно генерируя червоточину для прыжка. Как только пилоты занимали места на военных кораблях и стартовали в открытый космос, ролкер на предельных скоростях задраивал шлюзы и валил из опасной зоны до того, как «кошечкам» захочется попробовать десятипалубный шарик на зуб. Пока что ксеносы агрессии в отношении судна не проявляли, но искушать судьбу все равно не хотелось. Договоренность у Сиама была с эделгийскими босами, а не с дальнобойщиками. Одним ролкером больше, одним меньше – никто и не заметит. Лишь бы доставка осуществлялась бесперебойно.

После этого «Чектуран» возвращался к верфи за новой партией товара – и все повторялось снова. Так что Флетчер был прав – скучать им не приходилось.

***

Внутри жилой зоны для Джекканти все оставалось неизменным. Новости о погрузках-разгрузках он узнавал через сообщения искина, отдельные реплики и разговоры космолетчиков. Внутри экипажа давно уже сложился своеобразный «эзопов язык» в котором фигурировали «домики», «начинка», «косорылые», «жопа мира» и прочие малопонятные подробности.

Джекканти по-прежнему выполнял обязанности стюарда, помогал на камбузе, работал в прачечной. К нему быстро привыкли и охотно пользовались подручным. Там, где хитрый Вандай обычно включал «твоя-моя не понимай», Джекканти с удовольствием выполнял разные мелкие поручения – по первой просьбе относил грязное белье в ящик, доставлял в каюты воду, чипсы и чистые полотенца.

Чектуранцы нередко по шесть-восемь человек садились в кают-компании за виртуальный карточный стол и играли на деньги. Джекканти в силу возраста и абсолютного безденежья участия в играх не принимал, но охотно включался в качестве зрителя и комментатора.

В другое время смотрел с космолетчиками фильмы, играл в шахматы с Мэнни, возился с Джокондой, слушал невероятные приключения Маккера. С Росси и Коза-Нострой играл в «прятки», гонял «Искатель» или брал импровизированные уроки самообороны. С кем-то он виделся чаще, с кем-то едва перебрасывался парой слов за несколько суток – космолетчики бодрствовали тогда, когда он спал.

И как-то незаметно для всех стал неизменной и удобной частью чектурановского быта.

Однажды Оксана разбудила Джекканти в неурочное время – пришел вызов от боцмана. Джекканти удивился, но поспешил Чезману на помощь.

Джекканти нашел боцмана в одной из «каптерок». Он сидел на одном из ящиков в довольно странной позе – широко раздвинув ноги и чуть наклонившись вперед. Руки бессильно лежали на коленях.

– Линзу обронил, – пояснил он мальчишке причину вызова, – а найти не могу, не вижу без нее ни хрена…

– Понял, – мальчишка с готовностью упал на четыре точки и, подсвечивая себе фонариком с наручного комма, шустро зашарил по полу руками в поисках потери.

Боцман все это время сидел совершенно неподвижно, только на лице изредка проступала гримаса, как от сильной зубной боли.

– Вот, нашел! – Джекканти поднялся и с победоносным видом протянул боцману тонкий прозрачный лепесток. Чезман, по-прежнему не меняя позы, вынул из нагрудного кармана футляр и прыгающими пальцами, не с первого раза, отщелкнул маленькую крышку.

– Чезман, тебе плохо? – мальчишка только сейчас обратил внимание на странную неподвижную позу боцмана. – Давай я помогу…

Мальчишка ловко упрятал лепесток в нужную ячейку, закрыл футляр и вернул боцману.

– Спина, – Чезман невесело усмехнулся. – В моем возрасте это закономерно.

– Я сейчас позову Эстелло…

Джекканти тронул экран передатчика, но боцман решительно накрыл его руку своей.

– Нет.

– Почему? Он же врач!

Чезман помотал головой:

– Он обязан фиксировать все обращения команды в журнале, а мне не стоит слишком часто бегать к нему за помощью. Если станет понятно, что Чезман сдал…

– Ну и что? Гриман – вообще инвалид и никого это не волнует!

– Дитя! – Чезман рассмеялся, глядя на Джека ласково. – Ежи Гриман – штурман-навигатор, он закончил военную академию, а я… просто старый кусок мяса.

Он невесело поцокал языком, сжал ладонь Джека и невесело усмехнулся:

– В нашем деле важно вовремя сесть на грунт. А я вот не успел. Этот борт, – боцман обвел глазами каптерку, – все, что у меня есть. Если потеряю его… Уходить мне некуда. Чача и так не хотел меня брать. Если бы не маленький должок капитана, то – пиши пропало…

– Амега взял тебя потому, что ты когда-то спас ему жизнь? – тихо спросил мальчишка.

– Так многие думают, да, – боцман покачал головой. – Но, если честно, Амега все сделал сам. Он все и всегда делал сам. А я… Я всего лишь немного качнул чашу весов в его сторону. Иногда этого бывает достаточно.

Он грустно улыбнулся Джеку и похлопал его по руке.

– Твой отец хороший капитан, но даже он не станет держать на борту бесполезную развалину.

– Ты никакая не развалина, и Амега тебя очень уважает! Если бы не ты, то…

– Что? Думаешь, некому было бы расставить здесь пару ящиков? Или веришь, что какой-то кактус в кадке способен заменить систему вентиляции?

Джекканти промолчал, потому что до этой минуты действительно верил в феноменальную способность фацелии вырабатывать кислород.

В этот момент лицо боцмана побледнело и скривилось от боли. Спина давала о себе знать.

– Может тогда тебе нужно принести какое-нибудь лекарство? – заволновался мальчишка. – Я могу сам сходить и попросить у Эста.

– Расход препаратов тоже вносится в журнал, – сквозь зубы поцедил Чезман. – Но у меня есть свои инъекторы, я обычно всегда ношу с собой запас, а в этот раз, как назло, забыл их в каюте…

– Так давай я принесу!

Чезман мучительно улыбнулся:

– Ты забыл, что тебе запрещено ходить по чужим каютам?

– Да я быстро, – отмахнулся Джекканти. – Никто и не заметит!

– Дитя, – боцман посмотрел на мальчишку почти с состраданием, – пока на тебе комм, каждый твой шаг регистрируется в бортовом журнале – вплоть до того, что ты ел завтрак и сколько раз сбегал в сортир… И ты совсем не знаешь своего отца, если думаешь, что он этого не заметит или тебя простит.

Джекканти вскинул голову, нахмурился и повторил излюбленную поговорку чектуранцев:

– Оксана – девочка умная. Её не спросят – она не скажет. Скажи, где инъекторы, и я их принесу. И мне все равно, что мне за это будет.

Чезман пару секунд изучал упрямо сведённые брови и сжатые губы мальчишки.

– В среднем ящике шкафа, – сдался он. – Иди, каюту я открыл…

Джекканти шустро метнулся в коридор, убедился, что никого нет, юркнул в каюту боцмана и быстро закрыл за собой дверь.

Каюта Чезмана была одноместной. Мальчишка подивился на её аскетическую чистоту – ни постеров на стенах, ни памятных вещиц, ни украшений. Вся одежда убрана под замок – как предписывают правила. Полки наполовину пустые, лежит только самое необходимое. Джекканти без труда отыскал нужные лекарства и вернулся к боцману.

Чезман, морщась от боли, не без помощи мальчишки стянул с себя верхнюю часть комбинезона.

– Вот это да! – Джекканти издал вздох восхищения, разглядывая испещренную татуировками и шрамами спину боцмана. – У Амега тоже есть татуировки, но они совсем другие… Это же корвет? А что здесь написано?

– «Жги! Круши! Бей!» – пояснил боцман, и, не смотря, на сильную боль все же приосанился и расправил плечи. – Это наш «Джек Потрошитель». Точная копия в масштабе один к тридцати двум. В молодости мы промышляли на одном маршруте, где ходили катерки местных старателей. Они добывали драгметаллы – платину, бертизий, кипирит… Крупные артели мы не трогали, у тех хватало денег и на пушки, и на охрану, а вот их конкурентов – всяких мелких авантюристов не желавших платить пошлину местным – прищучить было не грех. Кто нам только не попадался! Были и одиночки, и семейные подряды… Бывало неделями болтались в космосе, прочесывая пространство, зато потом брали прямо оптом: по десять – двадцать за вахту.

Джекканти пришлепнул пару инъекторов на поясницу Чезману. Тот не торопился одеваться, давая мальчишке возможность разглядеть причудливый цветной рисунок.

– Что только эти ксеносы не придумывали! Обшивали кипиритом борта, отливали поручни и детали, пытались протащить слитки с мусором… Мы щелкали их, как семечки. Артели доплачивали нам за каждый снятый черный ящик. А сами катерки мы взрывали, чтобы другим не было повадно. Чтоб не тратить заряды понапрасну, стыковали их один к другому, и запускали цепную реакцию. Я любое судно мог обшарить с закрытыми глазами и найти там все, что захочу! …А теперь вот, видишь, даже линзу на полу не разгляжу…

Чезман опустил плечи и потускнел лицом.

– Когда я ходил с твоим отцом на «Самодержце», мне уже было за семьдесят, а теперь и вовсе за девяносто.

Он натянул комбинезон, с видимым облегчением пощупал больную спину, посмотрел на Джека ласково и немного удивленно:

– Ты во многом не похож на Амега, даже странно… И тебе точно не место среди такого старого дерьма вроде меня.

– Это было семьдесят лет назад, – примирительно ответил Джекканти. – И уже закончилось. Амега тоже был на Дейсе, а теперь он капитан ролкера, и помогает людям строить новые города.

Чезман посмотрел на мальчишку долгим взглядом, потом улыбнулся, положил руку ему на плечо и тихонько сжал:

– Конечно, это в прошлом. И конечно, лучше строить новые города. Возвращайся к себе в каюту. Ещё успеешь отдохнуть перед дежурством.

Но отдыхать Джекканти не пришлось.

– Я смотрю, что такое приказ капитана до тебя до сих пор не доходит. – Амега смерил отпрыска недружелюбным взглядом. В его руках, точно живая, змеилась тусклая металлическая лента. При виде нее у Джека мгновенно пересохло в горле.

– Придется записать это на твоей спине. Столько раз, сколько потребуется твоей пустой башке запомнить, что приказ капитана приоритетен перед всеми другими…

Джекканти выдержал наказание стоически: ронял слезы – они сами лезли, как не пытался он загнать их обратно – но даже не пискнул. Что поделать – сам ведь сказал Чезману, что готов на все!

Боцмана в наказание тоже посадили на несколько часов в «холодную». Узкий темный пенал между рефрижераторами, в длину и ширину метр на метр, был приспособлен под карцер для провинившихся космолетчиков. Температура в холодной не превышала пятнадцати градусов. Единственным ее удобством был портативный нужник, за что космолетчики иногда называли «холодную» – «сортиром». Когда Коза-Ностра первый раз показал его мальчишке и объяснил назначение – Джекканти не поверил. Пока что при нем ни одного космолетчика в «холодную» не сажали. И вот – на тебе…

Джекканти отнес боцману обед.

– Прости, пожалуйста, я не думал, что тебе из-за меня тоже попадет… Может, позвать все-таки Эстелло? Он посмотрит твою спину и тебя переведут под арест в каюту…

– Не бери в голову, – философски отмахнулся Чезман. – Это я сообщил капитану, что отправил тебя в свою каюту. Сказал, что проверил твою профпригодность.

– Что?!!

– Он бы все равно узнал. Старпом делает суточную сводку по всем нарушениям и знакомит капитана по мере необходимости. Ты не знал об этом? Оксана наверняка все зафиксировала. Искина ты не обманешь.

– То есть ты специально отправил меня в каюту, зная, что Амега меня накажет?!

– Зато капитан не стал спрашивать, что ты делал в моей каюте. Соврать ему ты бы не смог, он бы узнал о моих проблемах, инъекторах… А так – я отлично подготовился. Надел белье с обогревом, пояс для спины, взял запас обезболов, снотворное… Я больше семидесяти лет в космосе, чтобы какая-то «холодная» могла меня напугать…

Если бы дверь холодной можно было с грохотом захлопнуть, Джекканти бы так и сделал.

Свою обиду и разочарование Джекканти понёс Джоконде. Мальчишка разыскал Валета с лаской в одном из трюмов, где космолётчик каждый день обучал Джоконду разным приёмам и трюкам. Над чудачествами Валета чектуранцы только посмеивались.

– Он же у тебя чипированный! Скажи Оксане, и твой Джоконда тебе и споёт, и станцует, и…

Дальше шли интимные подробности – насколько у скучающих космолетчиков хватало воображения. Валет в ответ только хмурился, замыкался в себе, а после снова отправлялся в трюм, где приучал Джоконду по первому же зову выполнять команды различной степени сложности. Джоконда оказался очень умным, чистоплотным и дружелюбным зверем. С первого же дня они с Валетом стали неразлучны – спали в одной постели, ели из одной чашки, вместе несли вахту. Если Валету приходилось выходить в скафандре в безвоздушную зону, Джоконда ложился у дверей шлюза и не покидал поста до самого его возвращения.

На борту Джоконда вёл себя прилично, не безобразничал, к чектуранцам относился дружелюбно, но на чужих космолетчиков рычал и тявкал. Чётко ощущал иерархию своей стаи. Например, никогда даже близко не подходил к капитану и старпому, но зато другим космолётчикам охотно позволял себя гладить, мог забраться на колени. Если же речь заходила про Джекканти, то здесь Джоконда был уверен, что мальчишку вообще завели на судне только для того, чтобы он чесал его Джокондово пузо.

Вот и сейчас издали заслышав шаги приятеля – Джоконда радостно выскочил ему на встречу, сияя роскошной шкурой, что никаких ламп не надо, забрался на руки, облизал лицо и шустро принялся обнюхивать карманы в поисках вкусностей. И мальчишка его не разочаровал.

– Ах, ты морда вредная! – Джекканти любовно потрепал пушистую морду, скармливая ласковому зверю припасённые на камбузе лакомства. Уткнулся лицом в тёплый пушистый бок, чувствуя, как отступает боль и в исполосованной спине и в сердце.

Валет к появлению мальчишки отнёсся сдержанно, и даже, пожалуй, недовольно. Он встраивал коммуникатор в шлейку Джоконды и не обрадовался, что его застали за этим занятием.

– А зачем ты это делаешь? – удивился мальчишка. – Джоконда же чипированный! Абсент сказал, что он может принять сигнал от искина даже за несколько парсеков!

– Пусть Абсент себе сам в мозги чип засунет, – проворчал Валет. – А уродовать нормального зверя я не дам…

– Подожди, – изумился Джекканти, потрясённый догадкой, – а как же Оксана им тогда управляет?

– Ты дурак, что ли? – не выдержал Валет, уже костеря себя на чем свет стоит за то, что проговорился. – Никак она им не управляет. Она видит чип в системе, а больше ей ничего не нужно.

Он показал на голове Джоконды маленький, едва заметный под шерстью бугорок, где был зашит чип и с горечью признался:

– Я служил на «Стремительном», и там было подразделение СИН-12, с чипированными крысами для разведки. Это капец, натуральные зомби, они ничего не соображают, ничего не чувствуют. Я сам, видел, как одна из крыс по приказу легла на оголённый провод, чтобы закоротить сеть. И я видел, как их утилизировали. Когда чип удаляют, животное словно теряет ориентацию – шатается, не может найти выход из клетки, найти кормушку… До сих пор не могу видеть как иные дамочки чипируют кошек и болонок только для того, чтобы те не пачкали им диваны. Самим бы им по чипу в башку – пользы было бы больше! И потом, если бы я сделал его частью оборудования – смог бы я его потом забрать? Оборудование принадлежит судну, судно – компании. Отдать ласку непонятно кому? Ага, щаз! Поэтому я дал ветеринару на лапу, он просто зашил чип под кожу и оформил нужные бумаги. Если кто-нибудь на судне об этом узнает – и мне, и ласке – конец.

– Поэтому ты его дрессируешь, да? – догадался мальчишка. – Чтобы все думали, что он чипированный?

– Да, – хмуро подтвердил техник. – И вот жалею, что тебе это рассказал…

– Валет! – Джекканти только крепче прижал к себе ласку и поклялся. – Я никому никогда не скажу! Даю слово!

И с этого дня Джекканти стал дрессировать ласку вместе с Валетом. Они научили Джоконду выполнять команды, полученные по коммуникатору – приносить мелкие предметы, разыскивать хозяина на расстоянии, приучали не бояться шумов и света. Джекканти даже стал меньше проводить времени с Росси и Коза-Нострой. Единственно чему они не смогли научить Джоконду – это выполнять команду «фас». Джоконда для этого был слишком добродушный, а у воспитателей не поднялась рука испортить зверя.

– Ничего, это даже хорошо, что он такой! – Валет дружелюбно трепал Джоконду по пушистому загривку. – Зато сразу видно – смирный, чипированный!