Юнга с "Чектурана"

Глава 18 Марс планета красная (Ч. 2)

Джекканти не сомневался, что Амега, Росси и остальные чектуранцы ищут его в городе. Если бы ему как-то удалось сообщить им, где он находится! Что-то придумать! Времени до отлета "Астарты" оставалось чуть больше суток – и Джекканти страшно было подумать о том, что его может ждать "в безопасном месте на Земле".

Исполнительный безликий человек принес чёрно-белому несколько запечатанных коробок и назвал его Скунсом. И с этого момента Джекканти уже не мог называть Скунса никак иначе.

Джекканти припомнил всё, что когда-либо слышал и смотрел в кино про киднепперов, маньяков, террористов. Все сводилось к тому, что нужно постараться с ними подружиться и не выказывать агрессии. Но весь ужас был в том, что Скунс и так был невероятно ласков и дружелюбен, и это пугало Джека до тошноты.

В принесённых коробках оказался ворох предметов от – парикмахерских принадлежностей до детской одежды. Скунс с упоением принялся наряжать свою новую игрушку.

– Ничего плохого не случится, – пообещал он, расстегивая на рубашке Джека магнитные застежки и жмурясь, точно кот у миски сметаны. Мальчишка, по-прежнему привязанный к барной сидушке, отворачивался и прятал взгляд. Его трясло. Убежать он не мог, а плакать – не хотел.

– Ты дрожишь, – заметил Скунс, поглаживая кончиками пальцев пленника по шее.

– Холодно, – буркнул Джекканти, упрямо глядя в пол, в стены, куда угодно – лишь бы не Скунсу в глаза.

Кондиционеры мгновенно превратили зал в знойные тропики, но мальчишку по-прежнему трясло.

И не только мальчишку.

Скунс аккуратно, не касаясь кожи ребенка, снял с него рубашку и чуть не застонал в голос, ощущая наливающуюся тяжесть в паху.

Тело мальчишки знало грубую физическую силу. Синяки почти разошлись, но Скунс узнавал их по чуть заметным следам, как акула чует жертву по одной капле крови. Спину перечеркивала тоненькая розовая полоска шрама – идеально ровного, словно начерченного по линейке. Скунс медленно провел по ней пальцем сверху донизу:

– А ты, значит, любишь, когда…

Не удержавшись, он крепко, до боли, обнял обмершего мальчишку, прижался так, чтобы мальчишка чувствовал его возбуждение, со стоном зарылся лицом в его волосы.

Малыш оказался слишком невероятным, слишком прекрасным, слишком нежным… чтобы можно было оставить его погибать и разрушаться в этом мире.

Он словно бутон – раскрывался постепенно, лепесток за лепестком, отдавая свои маленькие тайны. И с каждой минутой Скунс влюблялся в него все больше и больше, чувствуя глубинную, нерасторжимую связь между ними.

Его уход должен стать чем-то особенным. Чем-то таким, что навсегда соединит их вместе. А пока он наполнит светом каждый из последних дней этого малыша, будет носить на руках, сдувать пылинки, выполнять любые желания…

Скунс усилием воли заставил себя разжать руки. Мальчишка плакал – беззвучно и отчаянно. Скунс опустился перед ним на колени, несколько раз по очереди поцеловал детские ладони. У него у самого в глазах стояли слёзы:

– Не надо плакать, малыш. Я искал тебя всю жизнь…

­Следующие два часа Скунс трудился над внешностью мальчишки, как над произведением искусства, шлифуя попавший ему в руки алмаз до брильянтового блеска. Подкрасил, постриг и уложил волосы. Нарядил в белоснежную блузу, ворот которой заманчиво приоткрывал ямку в основании шеи (до боли в висках хотелось попробовать ямку губами, но он сдержался). Образ дополнил минимум украшений: чокер – узкая бархатная полоска на металлической подложке с подвеской в виде сердца (бриллианты там были натуральные, чип слежения – тоже). Снять чокер самостоятельно мальчишка не мог. Грубый Саша советовал сажать чип сразу под кожу, но портить этот бархат было жалко. К тому же боль неминуемо оттолкнет от него мальчишку, а Скунс, хоть и пьянел от его близости, не оставлял надежд приручить к себе ребенка, сделать послушным, ласковым… Обычно к тому моменту, как добыча попадала ему в руки, он знал о ребенке всё – интересы, увлечения, страхи, болезни, привязанности. Сплести из этого тонкую и прочную сеть, в которую ребенок шагает сам – было истинным искусством и наслаждением. Сейчас Скунсу приходилось действовать интуитивно, на ощупь, преодолевая собственные желания. От этого вскипала кровь и пересыхало во рту.

Риан так и не смог этого понять. Его подарки были грубыми и лишенными красоты, как и все, что он делал.

Запястье ребенка украсил изящный платиновый браслет – плетёный, тонкий и лёгкий. С перстнем пришлось повозиться, пока подгонял под размер, но в итоге перстень сел, как влитой. Напоследок Скунс слегка прошелся кисточкой с тенями по векам мальчишки, чуть подкрутил бархатные, словно крыло бабочки, ресницы. Добавил немного блеска на губы.

– Да ты звезда, детка, – рассеянно резюмировал Скунс, кончиками пальцев приподнимая голову мальчишки за подбородок и придирчиво осматривая результат.– Все модельные агентства Земли оторвали бы тебя с руками...

Он улыбнулся:

– Не волнуйся, здесь они тебя не достанут. Вот так, а теперь посмотри на меня!

Вокруг Джека закружились десятка два дронов, запечатлевая мальчишку со всех сторон.

От вынужденной фотосессии Джека неожиданно спас Саша, который зашел напомнить, что помимо развлечений, у бывшего риановского фаворита есть еще обязанности. Точнее всего одна.

– Олежек, сеанс связи через пять минут.

Скунс дёрнулся лицом. Погладил мальчишку по щеке:

– Не скучай, малыш, скоро продолжим…

Саша дождался, пока Скунс уйдет, и, наконец, освободил мальчишку.

– Сортир под лестницей. У тебя пять минут, если не хочешь чтобы он застукал тебя со спущенными штанами, – и предупредил: – Только давай без беготни или проведешь на этом стуле ближайшие сутки.

Угроза подействовала, мальчишка управился за минуту. Убегать в слепую, не зная куда, было поздно: где спрячешься с маячком на шее? В соседней галактике? Но выход он все же осторожно проверил – за маскировкой оказалась небольшая комната, похожая на бункер. Внутри – кольцом – панели с вирт-окнами наподобие тех, что он видел в рубке "Чектурана", только поменьше, и все заставлено переносной аппаратурой. Три человека – двое мужчин и одна женщина – одеты в одинаковые черные куртки. Вид у них был праздно-расслабленный и скучающий. На движение цифровой маскировки все трое повернули головы, и Джекканти мгновенно ретировался.

Саша тем временем принялся разгребать учинённый Скунсом беспорядок – собирать разбросанные коробки и мусор. Джекканти подумал и тихонько к нему присоединился, подавая обрывки пакетов и упаковок. Потом осторожно предложил:

– Вы можете вывести меня отсюда? У моего отца много денег, он вам хорошо заплатит. Я обещаю!

Саша выпрямился, глядя на мальчишку почти сочувственно:

– У твоего отца есть сорок миллиардов в платиновой валюте в год? Нет. Можешь даже не моргать, тех, у кого есть, я знаю поимённо. И один из них только вышел из этой комнаты. И от тебя он уже не отстанет.– Саша вздохнул: – Натуральный маньячина. Законченный психопат. Он нам тут все мозги выебал, пока тебя нашёл.

– Он что – меня искал? – Джекканти недоверчиво нахмурился и зябко обнял себя руками.

– Еще как. Так что извини, пацан, – Саша развел руками. – За помощь и все такое, конечно, спасибо – я это запомню. Но вообще, обращайся, если что. Пожрать, посрать – организуем...

Саша снова принялся за уборку, добродушно поясняя:

– Это сейчас он бесится, а на Землю прилетим – легче станет. Он к тебе привыкнет, поймет, что никуда ты от него не денешься…

Джекканти горько усмехнулся, бросил почти с вызовом:

– А если денусь?

– Пацан, – Саша зловеще хмыкнул, его показное добродушие мгновенно развеялось, – а ты думаешь ты тут такой первый, да?

Мальчишка побледнел, а Саша безжалостно продолжал:

– Знаешь, сколько тут таких было, как ты? Хорошеньких. Богатеньких. Добреньких милашек. И все просились домой. И все думали, что придет папочка и спасет. Только так не бывает, пацан. Потому что это, млять, не кино. Тут в последнем кадре не приезжают копы и не прилетает супермен. У этого чувака столько бабла, что копы сами тебя к нему доставят, да еще в подарочной упаковке. Так что мой совет простой: хочешь жить – молчи и соглашайся.

– На что соглашайся? – мальчишка из бледного стал зеленовато-бледным.

– На все! – отрезал Саша. – Не сдохнешь ты оттого, что он тебя разок потискает за яйца. – Он цинично хмыкнул: – Может, даже понравится. А вот начнёшь от него бегать – и все, капец. И вот ещё: за нож не хватайся никогда. Даже если сам предлагать будет. Точнее – особенно, если будет предлагать…

– Что стало со всеми остальными? – мальчишка белее полотна хмурился и кусал губы.

– Знаешь, пацан, – Саша явно потерял интерес к разговору, – для своего возраста ты несколько туповат.

Больше Джекканти ничего спрашивал. Он впервые отчётливо осознал, что Амега может его не найти. И не только Амега, но и вообще – никто и никогда.

***

– Уровень опасности для ребёнка варьируется от двадцати восьми до девяносто четырёх процентов из ста, – Джо смотрел на хозяина виновато. – Анализ данных, полученных с гелиопеского сайта психиатрии показывает, что люди с подобными отклонениями способны вести себя непредсказуемо.

Джокер и без привлечения медико-психиатрической экспертизы это понимал. Само появление Скунса в его городе противоречило любой логике.

Синий молча курил рядом. Он явно относился к породе людей, привыкших измерять глубину жопы технически – по пробоинам в обшивке и показателям системы жизнеобеспечения. Судя по быстро пустеющей пачке сигарет, мысли у него тоже были не слишком оптимистичные. Два пришедших с ним бойца томились в соседней комнате, ожидая распоряжений.

– Разошли сообщения Гонзаго, Амиру и Ри, что я их жду через десять минут на экстренное совещание.

Чем бы ни были заняты его помощники, но ровно в указанное время вокруг галоплатформы проявились проекции трёх сидящих людей. Все предельно собраны, ничего лишнего в кадре – воинская выучка, образцовый порядок.

Джокер изложил ситуацию предельно кратко, подкрепляя нужными голографиями.

– Что будем делать? – поинтересовался он у советников, те молча отводили взгляды. – Есть предложения?

– А что тут думать? – проворчал один из них, Гонзаго. – Открыть шлюзы и вытравить всю эту мразь подчистую, пока не поздно…

– А ребёнок?

– Ну а что – ребёнок? – в голосе советника послышалась досада с злостью пополам. – Ребёнок – не жилец. Ну, допустим, мы зайдём на склад. Положим там охрану. Шлёпнут пацана – мы до него даже дойти не успеем.

– Не успеют, – подтвердил Джо, исполняя роль аналитика. – Вероятность успеха всего пять процентов.

– Скорее, прикроются им, как щитом, и смоются, – угрюмо предрёк Ри. – И наших ребят положат зазря.

– Надо было папаше лучше за пацаном следить, – ввернул Амир. – Если знал, что за ним такая тварь ходит…

– Ты, Амир, не умничай, – осадил его Джокер. – Ребёнка похитили у нас на глазах, в нашем городе. Похрен, что там у папаши с этими отморозками. На Марсе не воруют детей.

Помолчали.

– Гонзаго, – обратился Джокер к первому, – у тебя же был опыт действия с террористами, с заложниками…Что, неужели нет вариантов?

– Так то – с террористами, а не с этим… – Гонзаго поморщился, не в силах найти подходящего слова даже среди матерных. – Ну там-то все чётко, по инструкции – отработка требований, штатный психолог в команде, прикрытие… Плюс у нас в тот раз ещё свой человек был среди террористов...

На последних словах он кашлянул и почему-то опустил глаза.

– Ну, теоретически, если бы у нас на складе тоже был кто-нибудь свой, кто бы мог мальчишку прикрыть… – Ри задумчиво погладил двумя руками короткий ёжик волос. – Только где его взять…

– При наличии прикрытия вероятность спасения ребёнка сорок шесть процентов, – оживился Джо.

– Почти пятьдесят, – съерничал Гонзаго. – Или спасём, или нет.

– Я могу зайти на склад, – неожиданно подал голос Синий, который слушал весь разговор с мрачным сосредоточением. – Скажу, что знаю про пацана и пришёл заключить с ними сделку. Если получится, найду мальчишку и попробую его прикрыть.

– И что это нам даст? – Гонзаго мрачно буравил Синего взглядом. – Ещё один труп? Харо Кагафи они пристрелили, а он вроде как на них работал…

– Это точно, – подытожил Ри. – Зачем им себя лишний раз рассекречивать? Так они хотя бы уверены, что мы про них не знаем. Какой такой мальчик? Не было никакого мальчика. Выбьют нужную информацию и пристрелят...

– Я найду, что сказать, чтобы меня к нему отвели. – Синий стряхнул с сигареты пепел. – В крайнем случае, если все пойдёт к чертям, вы всегда успеете открыть шлюзы.

– Вероятность того, что все пойдет к чертям – пятьдесят процентов, – передразнивая Гонзаго, мрачно пошутил Амир. – Или пойдёт, или нет.

***

Скунс вернулся чрезвычайно довольный и с большой коробкой в подарочной упаковке. Вручил её Джеку.

– Не хочу, чтобы ты грустил.

Мальчишка, ощущая дикий абсурд происходящего, с невольным любопытством разорвал упаковку и почувствовал, как из него рвётся неуместный смех.

– Это модель "Искателя"-XXIV, – Джекканти закусил губу, чтобы не рассмеяться в голос и добавил почти злорадно: – Только у меня такая уже есть. Точнее была. Только не двадцать четвертая, а двадцать пятая из ограниченной серии… Отец подарил. А эта модель уже устарела.

– Да? – Скунс ни сколько не расстроился. – Ну и к черту ее тогда. А хочешь, закажем на заводе индивидуальную? В единственном экземпляре? Можем – даже целую флотилию. Я даже могу найти тебе друзей, с которыми ты мог бы поиграть...

У Скунса разгорелись глаза, он улыбнулся и провел кончиком языка по губам. Джекканти сглотнул:

– Нет, спасибо. Я… я не люблю играть с другими детьми, – мальчишка торопливо отвел взгляд. И тут его окрылила безумная надежда.

– Я хочу погулять немножко в городе, – голос у Джекканти слегка дрожал. – Мне здесь немного скучно. Я даю слово, что никуда не убегу! Да и куда я денусь, пока на мне эта штука?

Джекканти с горькой усмешкой подёргал чокер, который кроме как ошейником не ощущал. Сбежать ему вряд ли дадут, но вдруг получится подать сигнал для своих? Оставить какую-нибудь зацепку? Поднять шум? Привлечь внимание?

Однако Скунс оказался не так прост, как кажется. Он взял лицо Джека в ладони, посмотрел очень печально:

– Прости, малыш, но эта прогулка не безопасна для тебя, а я не могу допустить, чтобы ты пострадал.

Жестом фокусника он левой рукой выудил из-за уха мальчишки тонкое, не больше пяти сантиметров, лезвие, пропустил свозь пальцы, играя, а потом резко сжал в кулаке. На пол закапали алые капли. Скунс разжал ладонь, протянул окровавленное лезвие мальчишке:

– Ты же простишь меня за это?

Мальчишка, белее снега, отшатнулся от подношения.

Скунс опустился перед ним на корточки, чтобы быть вровень с мальчишкой. Поправил его челку, погладил здоровой рукой по плечу:

– Прости, что напугал. Я все время забываю, какой ты чувствительный. Ты не сердишься на меня?

Мальчишка, совершенно бледный, отрицательно замотал головой.

– Ну вот и хорошо, – Скунс поднялся, улыбнулся совершенно безмятежно. – Значит, ты любишь гулять? Но не могу же совсем оставить тебя без прогулки! Все будет как ты и хотел – здесь, на Марсе.

Если у Скунса был личный расчет, то он сработал. После вынужденной экскурсии по жилой территории склада Джекканти приуныл. Теперь мальчишка понимал, почему Скунс совершенно не боялся его побега, не пытался его остановить и отказался выходить в город. После его похищения, бандиты буквально законсервировались на складе, оставив между собой и городом полосу безвоздушного пространства. Помещения, как и на судне были смежными, сектора разделяли массивные двери. В одном из коридоров даже были огромные во всю стену окна с толстыми запылёнными стеклопакетами. Поверхность покрывала тусклая защитная плёнка. Окна открывали вид на внутреннюю часть склада, где было темно как в потухшей печке – только изредка где-то в глубине вспыхивали и гасли красные огоньки.

Здесь жилая зона заканчивалась, и Джекканти нарочно застрял у окна, оттягивая возвращение в апартаменты Скунса.

Картинка были изумительная: хрупкая мальчишеская фигурка в белой блузе и огромные окна в небытие. Ребенок положил ладонь на стекло. От безвоздушного пространства его отделяло всего несколько сантиметров. Это возбуждало.

Хрупкие тонкие мальчики… Как их тянет к пропасти, к огню, к нему, ко всему смертельно опасному! Он давно это заметил. Заметил и полюбил.

Он подошёл к ребёнку сзади, обнял за плечи. Мальчишка замер.

Осторожно положил левую ладонь ему на шею, погладил. Под пальцами неистово, как трепыхающаяся птичка, колотилась маленькая жилка.

Маленький, упавший с неба ангел. Ангел, которому не суждено вернуться в небо. И поэтому он умирает – медленно, но неотвратимо…

Правая рука сама нашла в кармане скальпель. Левой он продолжал придерживать ребёнка. Мальчишка было дёрнулся, но он не позволил ему освободиться. Ему совершенно необходимо было чувствовать под пальцами трепыхание маленькой упрямой птички – птички, которой отчаянно не хочется умирать.

Одно движение скальпелем, другое – и на поверхности окна, на защитной плёнке стал проступать силуэт – обнажённая мальчишеская фигура в полный рост со сломанными, бессильно упавшими крыльями. Поворот головы, упрямо сжатые губы, полуопущенные ресницы, – Скунс отчётливо видел каждую деталь этого образа. Всего-то оставалось освободить его, выпустить на волю.

Сначала Джекканти показалось, что Скунс окончательно спятил и бессмысленно полосует защитный слой окна. Левой рукой он больно удерживал мальчишку за плечо, но Джек и так боялся пошевелиться: скальпель летал по стеклу в каких-то двадцати-тридцати сантиметрах от его лица. А потом понял: Скунс рисовал. Тонкие нити пленки сыпались из-под его руки, а обнаженная фигура на стекле быстро-быстро стала обрастать деталями, обретать объем и портретное сходство. Джек ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то рисовал вот так: скальпелем по стеклу, без малейшего наброска и с идеальной точностью. От движений Скунса веяло жутью, но они странным образом завораживали. В какой-то миг Скунс внезапно выпустил мальчишку, полностью погрузившись в процесс. По поверхности стекла разлетелись тонкие линии крыльев, взметнулись разбросанные ветром перья…

Джекканти отступил, не в силах оторвать взгляда от рождающегося на его глазах двойника. Нарисованный мальчишка положил руку на стекло, словно находился с его обратной стороны, и с болью смотрел на Джека из своей темницы, как Джек смотрел на него – из своей.

Наконец движения Скунса стали редкими, медленными, и он остановился. Несколько минут задумчиво смотрел сквозь рисунок вглубь склада, машинально посасывая порезанные кончики пальцев. Когда он перевёл глаза на Джекканти, взгляд у него был отчуждённо-пустой и неузнающий.

Джекканти невольно попятился, а потом не выдержал, развернулся и быстро пошёл прочь. Двери ловили сигнал с датчика и распахивались, его никто не останавливал. Он шёл все быстрее и быстрее, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Инстинктивно он понимал, что все делает неправильно, но остановиться просто не мог. Ему хотелось хоть на мгновение, хоть на пару минут увеличить расстояние между собой и Скунсом.

Скунс с усмешкой шёл следом, совершенно не торопясь. Мальчишка полностью принадлежал ему, полностью находился под его контролем, деваться ему было совершенно некуда. Так пусть немного побегает. Это даже приятно – подарить пленнику глоток свободы, пусть даже и иллюзорной. Может быть, он тогда немного расслабится, станет сговорчивее, ласковее… Скунс невольно сглотнул и облизнул пересохшие губы. Скорее бы отвести малыша на Землю. Там, в собственном городе-владениях, имея под рукой все ресурсы, все возможности, Скунс ощущал себя практически всесильным.

Там жизнь его маленького дикаря полностью изменится.

Там все уже готово к его появлению. С десяток комнат обставленных по его, Скунса, эскизам, напичканных игрушками и развлечениями до самого потолка. И роскошная спальня с мягкой огромной кроватью и несколькими, незаметными на первый взгляд, но такими удобными приспособлениями. Все продумано до мелочей, чтобы не травмировать нежную кожу, не напугать раньше времени, не сделать слишком больно…

Он будет нежен? О да! Предельно нежен.

Он ухмыльнулся, лаская пальцами в кармане тёплое послушное лезвие.

Дети. Эти маленькие, насквозь порочные создания, всегда лгут. Они только притворяются такими невинными, а сами только и ждут, чтобы отдаться тому, кто захочет их взять. Эти многообещающие взгляды, игры в догонялки, заманивания… Только он один знает о них истинную правду, только он один умеет заставить их дрожать от удовольствия и страха.

И этот посланный ему небесами маленький ангел – разве не самый порочный из всех?

В маленькую серверную перед апартаментами Скунса Джекканти буквально влетел. Неловко запнулся о ножку стула, смахнул с одного из столов какие-то приборы. По полу со стуком покатились маркеры из опрокинутой коробки.

Люди, которые старательно игнорировали присутствие мальчишки, с кислыми минами кинулись устранять последствия. Только Саша удостоил мальчишку угрюмым взглядом: что еще случилось? Скунс появился следом, остановился в дверях, разглядывая ребенка с интересом посетителя ресторана, который уже выбрал на ужин живого кролика, и теперь думает, под каким соусом его заказать.

Один из маркеров подкатился под ноги, и Джекканти пришла в голову идея. Он быстро его поднял и, выставив перед собой, как защитный амулет, отчаянно попросил:

– А можно мне тоже порисовать? У вас так здорово получается! Я хочу научиться, как вы… красиво…

Лицо заполыхало от вранья, но хищное выражение во взгляде Скунса мгновенно смягчилось, сменившись искренним любопытством. Ребёнок продолжал его удивлять и радовать, подтверждая свою избранность.

Через пару минут Джекканти уже сидел на широченном диване у Скунса в ногах, с новёхоньким альбомом и пачкой маркеров. Маркеры оказались именными. На каждом выгравирована надпись: Олег Арефьев. И только двух цветов – чёрного и красного. Два из них Скунс взял себе и теперь что-то набрасывал в личном, хорошего переплёта, этюднике. Периодически он поднимал на мальчишку задумчивый взгляд, словно что-то прикидывая. Движения его были неторопливы и сосредоточены.

Джекканти старательно делал вид, что рисует. Потом "нечаянно" выронил маркер и спустился за ним на пол. Прикрываясь альбомом, осторожно отогнул край преддиванного коврика и торопливо написал на полу "Меня похитили! Джек. Синий "Чектуран" → Скунс "Астарта", Земля" Дату и время он указал приблизительные, как на борту "Чектурана", а маркер спрятал в рукаве. Может, удастся оставить еще одно послание?

Если его увезут, то, может быть, кто-нибудь все-таки найдет это место и прочтет? Амега или полиция…

Внезапно ладонь Скунса легла ему на затылок. Джекканти вздрогнул и обмер от ужаса.

– Ну как твои успехи?

– У меня не…не получается, – заикаясь, пробормотал мальчишка. Полосы, которые он начиркал в альбоме для отвода глаз, даже с хорошим воображением не походили ни на что другое. – Я… я не умею рисовать.

– Ничего, я тебя научу, – вкрадчиво предложил Скунс, присаживаясь рядом. Обнял его за пояс, взял правую руку мальчика в свою.

–Возьми маркер вот так… нет, расслабь пальцы. Вот, очень хорошо… Ты большой молодец…

Он стал водить рукой Джекканти по листу, превращая хаос линий в рисунок:

– Вот видишь, мой милый, ничего сложного… Главное, доверься мне… Расслабься…

Его голос звучал у самого виска, обволакивал и лишал воли. Джекканти сидел ни жив ни мертв. Тело стало противно слабым и липким, словно из мокрой ваты. Он закрывал глаза, чтобы подавить подступающую к горлу тошноту.

Несколько случайных полос на листе тем временем преобразовались в хищную рыбу с живой и злобной острозубой мордой. Плавники у нее не росли из тела, а были приколоты к ней длинными узкими спицами, которые протыкали уродину насквозь и торчали наружу. Джекканти бы не выдумал такое даже в кошмарном сне.

Рисунок был закончен, но Скунс не торопился отпускать мальчишку. Наоборот, он еще сильнее стиснул его в объятьях, со стоном потерся щекой о его висок, уткнулся лицом в волосы, с шумом пропуская воздух сквозь сжатые зубы.

Внезапно он почти с ненавистью оттолкнул от себя мальчишку, резко поднялся и хрипло крикнул:

– Саша!

Саша мгновенно материализовался.

– Забери его отсюда! Немедленно!

Саша схватил мальчишку за шиворот и выволок в коридор. Под изумленные взгляды подчиненных, распихал на столе нагромождения аппаратуры, усадил мальчишку перед собой.

– Ты че, пацан, напрашиваешься, что ли?

– Да я-то тут причём?! – в голосе мальчишки прорезалось неподдельное отчаянье. –Я вообще ничего не делал! И не говорил!

Его била крупная дрожь, лицо – совершенно белое. В мокрых глазах расплылся ужас, ещё чуть-чуть и мальчишка сорвётся в истерику. Саша несколько секунд буравил его взглядом. Потом неожиданно снял с себя куртку и набросил на плечи мальчишке. Сам остался в чёрной водолазке, поверх которой была надета портупея с оружием.

– Сиди тут.

Саша зашёл к Скунсу. Вернулся минут через десять с аптечкой в руках.

Обратился к одному из подчиненных, длинному бледному хлыщу, уточняя:

– Фил, у нас на яхте есть криокамера? – Саша выбрал микрошприц с нужным препаратом, привычным движением сорвал защитный колпачок.

– Конечно, и даже не одна, – не въехал длинный, – стандартная комплектация.

Саша взял мальчишку за руку и с профессиональной ловкостью сделал инъекцию. Больно не было, Джекканти даже толком не успел сообразить, что происходит.

– Пусть готовят.

– Тогда, может, медиков вызвать? – озабоченно уточнил длинный, торопливо отсылая сообщение.

– Себе медиков вызови! – рявкнул на него Саша, и длинный мгновенно умолк.

– Буфет, мы только что получили сообщение, – девица в чёрном показала Саше видеозапись. – Этот тип знает, что мальчишка у нас. Хочет встретиться с главным, обменять мальчишку на информацию. Говорит, важная информация для Пантеры.

Джекканти обернулся на экран и обмер от радости: Амега! Амега его ищет! Амега знает, где он!

– Черт, – Саша просмотрел сообщение и скрипнул зубами. – Готовьте катер. Немедленно!

– А этому что ответить?

– Ничего! Перекрой канал связи. Игнорируй все вызовы.

– Но если информация… – в сомнении начала девица, но встретилась взглядом с Сашей и кивнула: – Да, сэр.

В этот момент в серверной появился Скунс. Он был в полном порядке, если не считать лихорадочного блеска в глазах. На секунду подчиненные примолкли, как всегда при его появлении.

Зато Джекканти в мгновение ока спрыгнул со своего места и бросился к нему:

– Там мой папа! Он прислал сообщение! Можно мне с ним встретиться? – он схватил Скунса за руки, с мольбой заглянул в глаза. – Ну, пожалуйста! Я очень хочу его увидеть! Всего лишь один раз! Я больше никогда ни о чем не попрошу! Я обещаю! Я…

Он задрожал и заплакал в голос:

– Я сделаю все, что вы захотите! И никогда от вас не убегу!

– Ш-ш-ш… – Скунс обеими руками прижал к себе плачущего ребенка, запустил пальцы в его волосы, успокаивая: – Ну конечно, мой милый, – он улыбнулся, и улыбка вышла жуткой. – Все, что захочешь. Разве я могу тебе отказать?

И с той же улыбкой распорядился:

– Саша, приготовь все для встречи.