Юнга с "Чектурана"

Глава 8. Сиеста

После Кведленбурга купольный город на Марсе показался Джекканти совсем маленьким, но очень аккуратным. Строили его военные, расположение улиц напоминало лист в клетку – при всем желании не заблудишься. Улицы украшены лимонными деревьями в кадках и цветочными клумбами. Все выставлено, высажено – по линеечке, с подсветкой и ограждениями. В самом высоком здании не больше пятнадцати этажей. Огромное количество магазинов, но ещё больше – гостиниц, баров, ресторанов, спа-салонов и клубов.

После высадки чектуранцы разбрелись, кто куда. Амега забрал с собой Коза-Ностру. Джекканти остался с Росси.

– Не забудь, сегодня Сиеста! В одиннадцать в «Одноглазой Мери»! – напомнил Росси Абсент, один из организаторов Сиесты.

– Местечко-то под себя подбирал, что ли? – пошутил Ангел.

Абсент в ответ только осклабился и с видом заправского пирата повязал на правый глаз любимую бондану. В свое время он работал на одном судоремонтном заводе и считался первым красавчиком в бригаде, когда на одной из верфей вспыхнул пожар. Страховки хватило на то, чтобы восстановить кожу на лице и руках и вместо потерянного глаза поставить искусственный. Электронный девайс, ничем не отличимый от настоящего глаза, прекрасно сочетал в себе функции и зрения, и инфолинзы, но Абсент все равно мечтал вместо искусственного глаза вырастить собственный, а заодно убрать со шкуры все шрамы от ожогов. Услуги были не из дешевых, простому заводчанину не по карману, поэтому техник и подвязался на теневой контракт. Повязку он носил исключительно для красоты и форса. Несмотря на покоцанную шкуру, фигуру имел мускулистую, поджарую и не однократно становился предметом симпатии женушек богатых бизнесменов «На жалость беру», – хвастался потом ловелас. К сожалению, на самих бизнесменов магия повязки не действовала, и любовничек уже неоднократно отхватывал люлей. «Зато в случае чего удобно драпать в толпе, – отшучивался он. – Повязку снял – и считай, тебя нету!»

Абсент махнул рукой и умчался по организаторским делам, а Джек и Росси отправились побродить по городу.

Джекканти никогда не видел на улицах столько военных и космолетчиков разом. Редко, кто пройдет мимо в штатском, – сплошные кители, куртки, комбинезоны всех расцветок. Росси объяснял знаки отличия: где военные, а где гражданские, где офицеры, а где младший личный состав. Джекканти понемногу учился читать переплетения ромбов, звезд и соцветий.

На одном из перекрестков мальчишка чуть ли ни нос к носу столкнулся с рыжей конопатой девчонкой в фиолетовом комбезе. Она была на полголовы выше Джека, хотя и вряд ли старше. Волосы у нее были заплетены во множество мелких огненных косичек. На груди комбинезона красовалась надпись «Ди Китс, младший помощник бортинженера, клипер «Свиристель»».

Девчонка смерила Джека надменным взглядом, насмешливо скривила губы, глядя на капитанские нашивки.

– Спорим, папочка взял тебя покататься на каникулах?

– Это ещё почему? – обиделся Джек.

– Потому настоящие космолетчики чужие куртки не носят. Значит, своей у тебя нет.

– Много ты понимаешь! – обиделся мальчишка. Слова девчонки попали в самое яблочко.

– Да уж побольше твоего. Я с шести лет с родителями на клипере хожу, в трех галактиках уже была. А ты что? Спорим, ты даже не знаешь, чем обычная «тихоходка» отличается от лодки!

– Тем, что в тихоходке девять букв, а в лодке пять? – ехидно ответил Джек, глубоко уязвленный ее словами.

Девчонка высокомерно задрала веснушчатый нос и отчеканила, как по учебнику:

– Типом двигателя, строением ходовой части и вместительностью. Учи матчасть, ботаник, – и она напоследок окатила мальчишку таким презрительным взглядом, что Джекканти натурально почувствовал себя детсадовцем.

– Сама ботаничка конопатая! – крикнул ей вслед мальчишка.

Рыжая, которая уже с самым независимым видом вышагивала между мужчиной и женщиной в таких же фиолетовых комбезах, в ответ только презрительно фыркнула.

Денег у Джекканти не было, ходить по магазинам было бессмысленно, разглядывать виртуальные витрины – скучно.

– Давай ещё раз покатаемся на вирт-байке? – попросил мальчишка Росси.

– А зачем нам виртуал, – хмыкнул Росси, который уже несколько минут с интересом разглядывал ряд байков на постаменте с надписью «Аренда». – Возьмем настоящий. Что скажешь?

– Здорово! – засиял мальчишка. – И давай, сперва, вон по той улице!

И он показал в ту сторону, по которой удалялась рыжая задавака.

***

Город на Марсе располагался возле одной из самых крупных и обустроенных военных космобаз Солнечной системы, и изначально создавался как место отдыха военнослужащих. Полиции в городе не было, порядок поддерживали сами местные во главе с бывшим военным полковником Николасом Удо, которого все знали как Джокера. Со временем, когда Джокер наладил поставку вооружения и возвел ремонтные доки, город на Марсе вырос в четыре раза и стал излюбленным местом пребывания не только военных, но и космолетчиков торгового флота, в том числе и тех, кто не слишком ладил с законом. И хотя военные терпеть не могли «уголовщину», к космолетчикам, не нарушавшим покой города, относились вполне лояльно.

Синему нравилось бывать здесь больше, чем где-либо. Отсутствие полицейского надзора, позволяло хотя бы частично сбросить напряжение. Здесь его «целованные» руки (т.е. руки с тюремным номером) никого не волновали, хоть вообще не надевай перчаток. А какой-нибудь задрот патрульный не пытался впаять «левый» штраф, лишь бы поиздеваться над «оцифрованным» уголовником, зная, что тот не станет поднимать хай, чтобы лишний раз не привлекать внимание к злополучной метке.

Пираты военно-космическую базу Земли с прилепившимся к ней городком обходили стороной, и местный космопорт считался одним из самых безопасных в галактике. Но самое главное, на Марсе без труда можно было раздобыть (легально и нелегально) практически любой космотранспорт и космолётное оборудование – от панельной гашетки до списанных бортовых пушек межгалактического крейсера.

Одним из самых успешных перекупщиков Солнечной системы по праву можно было назвать Равеля, по кличке Фарш. Личностью он был выдающейся – причем выдающейся сразу во все стороны. Серая безразмерная футболка на огромном животе, пляжные шорты модели «дирижабль» и розовые пластиковые шлепанцы 45-го размера –давно стали его визитной карточкой. На круглом лице розовели бульдожьи щеки и хитро поблескивали маленькие голубые глазки под светлыми сальными волосами. На футболке подмышками, несмотря на обилие дезодорантов и трехразовый душ – постоянно расплывались темные круги: Равель обильно потел за едой, после еды, при ходьбе, во время заключения важных сделок и даже во время сна. При этом толстые пальцы его постоянно воспалялись и шелушились из-за экземы. Если он говорил много или волновался, начинал задыхаться. Имел аллергию, кажется, на все виды животных, кроме креветок в супе. И при этом пользовался бешеной популярностью у восторженных фигуристых девок, ибо самой прекрасной частью тела Равеля был его кошелек.

На встрече Равель по старой доброй традиции повел Амега в свой подземный ангар. Они шли по узкому виадуку, откуда открывался отличный вид на выставленные на продажу катера, грузовики, лодки, части космических кораблей и вооружение. Амега нравилось бывать здесь, и Равель это знал. Иногда они останавливались перед какой-нибудь площадкой, и торговец перечислял ТТХ той или иной модели, давал потрогать ствол бортового орудия или осмотреть миномет из последней партии. Коза-Ностра охотно принимал в этом участие, с любопытством и одобрением примерял на себя лазерные винтовки. Амега же вообще бродил между этим великолепием, как ребенок в магазине игрушек. Сама атмосфера этого места – запахи металла, оружейной смазки, белый свет искусственного освещения, ровный гул вентиляции и погрузочных конвейеров на заднем фоне – возвращали его во времена раздольной юности. Амега чувствовал себя помолодевшим.

Сам Равель на свои богатства посматривал со скорбным равнодушием – мол, видишь, с чем приходится работать: хлам, старье, ничего стоящего, одна дребедень. Но Амега знал, что самые свои лучшие находки торговец не выставляет на виду и приберегает напоследок. Впрочем, сейчас Синего интересовало другое.

– Хочу прикупить боевой кораблик, клипер или корвет, – озвучил он, наконец реальную цель своего визита, когда время вежливой предварительной экскурсии подошло к концу. – Чтоб чистенький и лаэртского производства.

Равель ни капли не удивился, только кивнул, почесал себя жирной пятерней по груди и деловито уточнил:

– Гелиопея, значит, не вкатывает?

– Да, больно, приметные. Слишком хорошо их здесь все знают. Да и светиться с покупкой лишний раз не хотелось бы.

Равель снова понимающе кивнул, поинтересовался со сноровкой опытного торговца:

– А зачем тебе, кстати, боевой корабль? Ты же, вроде, завязал. – Он сложил жирные руки на перилах виадука. – Солидное судно, солидное вооружение, гравикомпенсаторы опять же новые поставил. Компания одна из самых крупных. Ты же на эделгийскую МЕЛИ работаешь, если мне память не изменяет?

– Я – завязал, космос – нет, – лаконично пояснил Синий, повторяя его позу. – Лучшая страховка – осторожность, а в наше время нужно быть готовым ко всему, сам понимаешь.

– Понимаю. Но чтоб лаэртского производства… – Равель с сомнением покачал головой. – В этой части галактики вряд ли найдешь. Разве что на крупных ярмарках. Но там сам, понимаешь, ценник…

– Вот я потому и обратился к тебе. Ты в этой сфере давно крутишься. Может, что-то знаешь, слышал…

Равель пожевал губами, соображая:

– Вот даже не знаю… Корвет есть, но гелиопейский, устаревший… Лодка опять же… Но там вооружение – смех и слезы… Малый тральщик списали недавно – да на кой он тебе, да ещё эделгийский…

Амега не торопил. Если бы Равель не имел ничего на примете, то отказал бы сразу, а не ходил бы вокруг да около. Но хорошие предложения суеты не терпят.

– Знаешь, Тайро мне присылал кое-что, одну информашечку. Как раз под твои запросы. Лаэртский клиперок. Я ТТХ посмотрел – ниче так, третий тип двигателя, генератор червоточин, свой шестиблок. Из вооружения – четыре плазмы мощностью по сотке – немного, но тебе ж на нем форты не захватывать? Ракетный комплекс «Веретено», это вроде эделгийского «Ветра», только охват больше раза так в полтора. Ну и так по мелочевочке ещё – силовые, гравитационные… Документацию могу хоть сейчас скинуть, но это сам понимаешь, Первая галактика, надо самому лететь. Смотреть, щупать. Так навскидку не скажу, чего там по факту. Но Тайро человек серьезный, херню подсовывать не станет.

– Координаты дашь?

– Ну а как же? Не первый раз мы день с тобой знакомы. Ты человек надежный. А сейчас ещё и в легальный бизнесмен. – Равель многозначительно подмигнул Синему, и тот усмехнулся в ответ. – Отчего же не помочь человеку состояться в жизни? Затем, можно сказать, и живу.

***

В то же самое время неподалеку от Равелевских ангаров, на квартире у Тита Уишоу, бывшего сослуживца Гримана, происходил ещё один, не менее серьезный, диалог.

– Не надумал ещё? – Уишоу щедро разлил по стаканам «Марсианскую особую».

– Я не настолько пьян. – Гриман провел ладонью по груди, где ныло сегодня особенно неприятно. – Если надеешься, споить и сдать вербовщикам.

Уишоу поморщился.

– А по-моему, ты в зюзю, если и впрямь веришь, что я могу пойти на такое.

– Если ты работаешь на Джокера, значит, и на вербовщиков тоже, – упрямо повторил навигатор. Похоже, он все-таки перебрал. В груди жгло и настроение было ни к черту.

Уишоу пропустил замечание мимо ушей и нанес ответный удар:

– А что работать на Синего – лучше?

Гриман угрюмо посмотрел на него сквозь стакан.

– Сам знаешь, почему я здесь. Инвалиды никому не нужны, Тит. Никому не нужны.

Он опрокинул стакан в рот и стукнул им по столу.

– Ты не инвалид, Ежи. – Уишоу терпеливо подцепил вилкой кусок ветчины и плюхнул сотоварищу в тарелку. – Но такими темпами скоро станешь. Не нужны, не нужны… Я вот, например, тебя второй год к себе зову, а ты…

– Не инвалид, говоришь? Нужен, говоришь? – Гриман посмотрел на сотоварища красными глазами и выдернул из нагрудного кармана карточку, перечеркнутую алой линией. – А вот это ты видел? А что это означает, знаешь?

– Комиссован по состоянию здоровья, – спокойно прокомментировал приятель. – Ну и что? У нас с такими карточками каждый третий ходит. И все при деле.

– При деле? При каком деле? – «Особая» ударила в голову, и Гриман пошел в наступление. – Шлюх с сутенерами пасти? Или с наркоторговцев на лапу брать? Или нормальных ребят пиратам продавать? Ты мне что предлагаешь, Тит, а? Ты подумал?! Что ТЫ – МНЕ предлагаешь?! Да за такое я знаешь, что с тобой сделаю, а?!!

Гриман вскочил, но тут же болезненно схватился за грудь.

– Угомонись. – Уишоу с тревогой глянул на собутыльника. – А то и впрямь скопытишься, а мне за тебя отвечать. У нас тут, знаешь, кладбища нет и с моргами туго. Останешься тут за стенкой, на складе, подходящего рейса ждать…

Навигатор в ответ поморщился, но сел на место и угрюмо задумался.

– А что касается, как ты говоришь, пасти шлюх с сутенерами, то… – Уишоу отложил вилку и долгим взглядом посмотрел на Гримана, показывая, что как раз сейчас и начнется серьезный разговор, и активировал на столе глушилку – на всякий случай. – Есть ведь и другие варианты. Не связанные с криминалом, как ты и хотел. Вот, давно хотел тебя познакомить с одним человеком.

Откуда он появился, Гриман не понял. Такое впечатление, что весь разговор просто стоял у него за спиной (а может, так оно и было?), а тут внезапно решил обратить на себя внимание.

Он был немолод, на висках серебрилась седина. Одет в шатское, но не штатский, однозначно. Высокий, выправка – армейская, да и взгляд, как у военного прокурора – до самого дна души, так сказать. Спокойно подсел к столу. Ходить вокруг да около он не стал.

– Альбрехт Палански, федеральная полиция, – он продемонстрировал значок.

Гриман словно окаменел. Алкоголь в мозгу стремительно выветривался. Внутри разворачивалась ужасающая мысль: «Все! Попался! Конечная станция. Приплыли!»

Он бросил угрюмый, полный презрения взгляд на Уишоу: «Значит, вот как, сдал, сука?» Но Уишоу с тем же сердечным радушием снова наполнил стаканы. На этот раз – три.

– Мне много о вас известно, Гриман, – Палански улыбнулся почти приветливо. – Вы честный офицер. Вы с честью выполнили свой воинский долг, вам претит криминал, и даже в тяжелых жизненных обстоятельствах вы сумели выбрать наименьшее из зол. Уишоу рассказал, как вы уже два года отказываетесь от его предложения работать на Джокера, а сегодня я и сам в этом убедился. Зная, в каком тяжелом финансовом положении вы находились, скажу – это достойно всяческого уважения. Немногие на вашем месте поступили бы также.

– Что вам от меня нужно? – угрюмо отозвался Гриман. – Если хотите арестовать, то к чему все это…

– Я не буду скрывать, что про судно нам тоже все известно. Мы знаем состав груза, знаем имена поставщиков и даже знаем, куда и кому вы его доставляете. Но нам нужно нечто другое. Это – местонахождение нелегальной верфи…

Гриман разразился горьким смехом.

– Тогда вы вышли не на того человека. Мне не известна расчетная формула. Я получаю готовые координаты от капитана всего лишь за несколько минут до прыжка…

– А большее и не требуется. Вы же навигатор. Соберите все координаты за определённый отрезок времени и найдите способ передать их нам, а наши аналитики на основании этих сведений установят алгоритм перемещения верфи.

– И что будет, если я откажусь? Арест?

– Ну, если вы предпочитаете быть контрабандистом, то не удивляйтесь, что в один прекрасный день с вами поступят как контрабандистом, – благодушно усмехнулся Палански. – Но мне кажется, это не так. Вы не похожи на человека, который видит себя в криминальной сфере.

– А на кого я, по-вашему, похож? – Гриман недобро блеснул глазами на Палански. – На доносчика? Может, я и стал контрабандистом, но я не стал крысой.

– А как вы смотрите на то, чтобы выступить в качестве нашего специального агента, внедренного в преступную группировку? – Палански внимательно посмотрел Гриману в глаза, словно заранее знал ответ. – Я видел ваше личное дело – вы хороший офицер. И вас нет в наших базах данных – это огромный плюс. В дальнейшем, когда дело будет закрыто, вы можете получить официальный статус и достойную пенсию. Или с чем черт не шутит – станете одним из наших агентов или аналитиков.

Палански выдержал паузу и добавил негромко и убеждённо:

– Вы – не преступник, Гриман. Ваше место не там. Все случившееся с вами, я лично вижу одним огромным недоразумением. Но все ещё можно переиграть. Подумайте. И отправьте любое сообщение вот на этот номер, когда примете решение.

***

К полному восторгу Джека они с Росси три раза пересекли весь город – от ремонтных доков для малых судов в западной части – до складов в восточной. В южной части разместился пассажирский космопорт, в северной, самой старой части города – концентрировались увеселительные кварталы. Гостиница «Одноглазая Мери» демократично расположилась в центре города. Росси припарковал байк на стоянке у входа.

Здесь чектуранцы квартировались, а в кабачке на первом этаже вскладчину арендовали небольшой зал с баром. Организацией стола занимался Маккер, так что от одного вида блюд и сервировки у Джекканти побежали слюнки.

Из старшего состава «Чектурана» на месте был пока только Норман Флетчер, который с видом главного администратора бродил вокруг стола и раздавал мелкие распоряжения. Ни Амега, ни старпома, ни Гримана видно не было, но говорили, что они придут позже. Завершающим этапом подготовки стало появление Абсента в сопровождении десятка девиц, одетых пестро и весьма откровенно. Девицы притащили с собой кучу надувных шаров, хлопушек, бутылок шампанского, и чуть ли не первыми заняли места за столом. Причем расселись девицы не абы как, а с расчетом – теперь почти возле каждого из космолетчиков нарисовалась своя дама на вечер. С их появлением сразу стало шумно, говорливо и празднично.

Джекканти сидел слева от Росси, а справа от космолетчика распушала перья одна из приглашенных девушек. Было видно, что Ангел ей явно приглянулся, и она не двусмысленно клала голову ему на плечо и отпускала многообещающие шуточки.

Росси шутил в ответ, цедил воду, как иные цедят виски и казался захмелевшим, но в итоге откололся от общей компании и ушел отдыхать на диван, ближе виртуальному аквариуму.

– Твой приятель всегда такой мрачный? – обиженно поинтересовалась девица у Джекканти, который с аппетитом догрызал индюшачью ногу и всерьез раздумывал – не то присоединится к Росси, не то слопать ещё кусок и умереть от счастья и обжорства.

– Не, он просто на работе, – честно признался мальчишка и вдохновенно приврал: – Вообще-то он полицейский и выслеживает одного опасного преступника! Вон того лысого в татуировках-ящерицах видите?

Джекканти ткнул недоеденной ногой в сторону ничего не подозревавшего Мэнни. Мэнни, временно переквалифицированный мальчишкой из бортинженеров в опасные преступники, с довольным видом оглаживал бритый татуированный затылок и охотно отвечал на воркование своей соседки.

– Так он коп? Ну пипец, – недовольно завела глаза девица, – предупреждать же надо!

И ушла к своим товаркам, где было не в пример веселее.

Общая компания постепенно разделилась на две мирно сосуществующие группы: одна под предводительством Флетчера – с девушками, другая постепенно сконцентрировалась вокруг Маккера и виртуального аквариума. В эту малочисленную группу вошли Росси, Вархава (тот самый сумрачный техник, которого видел Джек в первый свой день пребывания на судне), честно-семейный Вандай и неожиданно – Абсент. А вот пожилой боцман за столом как ни в чем не бывало втирал что-то сразу двум юным девахам, и те с восторгом не только слушали, но и периодически заливались смехом.

– Интересно, а кроме россказней у него что-нибудь получится? – полюбопытствовал Абсент. Он снова перевязал повязку на манер бонданы, вернув себе облик заправского кино-пирата.

– Да какая разница, – пожал плечами Росси, – главное им, походу весело…

Вернувшийся Коза-Ностра подошел к напарнику, подставил кулак к протянутому кулаку.

– Где капитана оставил, человек-ружье? – поинтересовался Абсент.

– Да так, – Коза-Ностра заухмылялся, – тут недалеко, в Веселом Квартале…

– А почему ты не с ним? – удивился Джек.

– А там ему моя помощь без надобности, – ещё шире заухмылялся Коза-Ностра и ушел за стол.

– Вот помнится, когда я служил на «Маркагалоне»… – многозначительно начал кок, и Джекканти заметил, что космолетчики навострили уши и с интересом прислушаваются к Маккеру. По насмешливым взглядам и улыбочкам, было видно, что они нисколько не верят коку, но уже предвкушают захватывающую историю. У самого Маккера вид был загадочный и вдохновленный. Он медленно постукивал по колену пальцами, как пианист, который прислушивается к звукам незнакомого инструмента перед выступлением, чтобы не сфальшивить.

Росси тоже устроился с комфортом – откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову, вытянул ноги. Лицо насмешливое. В зубах неизменная зубочистка.

Джекканти вымышленные похождения Маккера «в мегалактическом казино с восходящей порно-звездой» не заитересовали. Во-первых, вранье же! Во-вторых, после обильного обеда очень хотелось пить. На столе все безалкогольное космолетчики уже осушили, и мальчишка отправился к стойке бара, где вначале вечера выгрузили все закупленные напитки. И здесь обнаружил несколько связок ярко-оранжевых банок. Надписи на банках шли на незнакомом языке, но на картинке были нарисованы сочные разрезанные фрукты в стакане с пузырьками.

Газировка! Джекканти прямо обалдел от счастья. Газировку он пробовал всего два раза в жизни – первый раз, когда был на море с Улкерсами. Тогда он и понял, что вкуснее газировки в мире ничего нет. Второй раз – на «Чектуране», когда обнаружил заветные баночки в холодильнике кают-компании. В приюте газировку не давали совсем – только фруктовый чай, молоко или сок. По утрам иногда был кофе, и только на Рождество – безалкогольный эгног или шоколад.

Джекканти откупорил баночку: шипучий напиток пах сладко – не то апельсином, не то клубникой, не то всем сразу. Мальчишка устроился за стойкой, придвинул к себе сразу с десяток баночек и почувствовал себя практически в раю. Напиток был легкий, кисло-сладкий, без приторности – жаль только в желудок все не поместится (эх, надо было есть поменьше!), а то бы наверное он бы пил и пил ее до бесконечности.

Джекканти вспомнил встреченную в порту рыжую воображалу. В трех галактиках она уже была – подумаешь, подвиг! Небось, только в иллюминатор смотрела да посуду мыла на кухне. А вот он станет настоящим космолетчиком и капитаном, как Амега. Ведь с ним сейчас рядом его команда – самая лучшая в мире! И этот день – самый лучший в жизни! А Марс – самый расчудесный город в Гелиопее!

Он выстраивал пустые баночки пирамидкой, слушал историю Маккера, мало понимая, что в ней происходит, но мысленно воображал себя героем, а рыжую задаваку – той самой глупой дурочкой, из-за которой все завертелось. Он видел, что придуманная Макером история всем нравится, и поэтому ему она нравилась тоже. Когда все смеялись и хлопали себя по коленям, он тоже смеялся и хлопал себя по коленям. Только тогда, когда он засмеялся особенно громко и невпопад, а на пол посыпалась баночная пирамида, космолетчики поняли, что с юнгой творится что-то неладное.

***

Гриман шагал между двумя рядами лимонных деревьев, и в похмельной голове ворочались тяжелые мысли.

Служить на Марсе ему не посчастливилось. Местечко неподалеку от Земли считалось «теплым», а блатной руки у него, тогда ещё сержанта, не имелось, и денег, чтобы подмазывать начальство – тоже. Так что отбарабанил свой воинский долг Гриман у черта на рогах. Местный интендант оказался редкостной сволочью и при этом приходился зятем одному высокопоставленному чину. В результате старшим офицерам на базе было раздолье, зато все остальные, кто был рангом пожиже, огребали по полной. Ходить приходилось на таком корыте, что при заходе в порт едва гайки не летели. «Недаром мы на «Летящем», все летит…» – мрачно перешучивались космолетчики. В дефиците было все – от трусов до криокамер, а спрашивали как с новехонького модернизированного корвета. Когда по итогу на «Летящем» вспыхнула подцепленная на заброшенной станции лихорадка, начальство засуетилось. Пострадавшим выплатили небольшие компенсации, лейтенанта Ежи Гримана, три месяца провалявшегося в госпитале, быстренько повысили до старшего и также быстро комиссовали.

В бесплатной трансплантации пострадавших внутренних органов ему отказали. «Льгота положена только в том случае, если увечье получено в бою при выполнении служебного долга, а не из-за халатности и нарушения техники безопасности, – в лицо бросил Гриману чиновник, когда лейтенант обратился в медкомиссию. – Скажите спасибо, что вас за это вообще под трибунал не отдали!» Гриман ушёл, хлопнув дверью. От горькой обиды и несправедливости к горлу подступала желчь.

В тридцать шесть Гриман остался с подорванным здоровьем, копеечной пенсией и не у дел. На гражданские суда с серьёзными заказами и длительными контрактами Гримана с его алой полоской через навигаторское удостоверение брать не хотели. Недостатка в безработных навигаторах – помоложе, поопытнее и, главное, поздоровее – не наблюдалось. Гриман перебивался с контракта на контракт, денег едва хватало, чтобы дотянуть до следующего, подвернувшегося рейса.

Идти по совету бывшего сослуживца Тита Уишоу на службу к Джокеру Гриман брезговал. Тогда-то он и задумался о прибыльном, пусть нелегальном, но все-таки временном контракте. В среде контрабандистов алые прочерки медиков никого не волновали. Скопытишься в космосе – туда тебе и дорога, криокамеру для тебя открывать не станут. Но и по медкомиссиям гонять за ненужными печатями допусков – тоже.

И здесь, как Гриману поначалу казалось, впервые повезло. На «Чектуране» платили исправно. Синий судно берег, на рожон нигде не лез. Ходили аккуратно, не придерешься, хотя и упахивались до черноты в глазах. Синий держал минимальный экипаж – меньше народу, меньше пьяной болтовни в портах. Кок кормил команду ресторанными блюдами. Гриман бы наверное даже привык и к капитану, и к команде, и к грузу, и даже к неприглядным скупщикам-ксеносам в пунктах назначения. Если бы не одно но.

Росси Ангел. «Черных ангелов» старлей не переносил органически. Ни чести, ни совести у этих «особых» подразделений не было, а платили подонкам, как элитным частям, а этот блондин был к тому же отвратительнее всех, кого он видел раньше. Шакалье в Ангеле было абсолютно все – поступь, ухмылки, привычки, шуточки. Гриман не поленился заглянуть в его личное дело, нашел несколько наград за «особые заслуги». Особыми заслугами у «ангелов» могло оказаться все что угодно – от героического спасения товарища до расстрела мирного населения и грабежа винного магазина, – все, что на тот момент сочтет подвигом их командир – такой же шакал, как и все остальные. На борту Ангел числился оператором боевой установки и энергозащиты судна. По-простому – «старшим нахлебником». Гриман прекрасно знал, кого назначают на такие должности. По факту оператор БУиЭЗС на борту вообще не был нужен. Любой искин в боевом режиме примет куда более точное и быстрое решение, чем человек. Но мозги людей меняется медленнее, чем технологии. Нет доверия к машине – подавай оператора. В результате имеем на борту две штатные единицы с минимальным количеством вахт (да и те формальность) и уймой свободного времени. Зато кто сопровождает капитана на его «деловых» встречах? Росси Ангел. Кто найдет время пройтись по судну и послушать, что болтает команда? Ангел. Кто «объяснит» подгулявшему технику, что не стоит опаздывать на борт и «вежливо» проводит до «холодной»? Снова Ангел.

И кто, заметьте, больше всех облизывает капитанского мальчишку? Тоже Ангел. Шакалья порода, знает, кому улыбаться. Ребенка жалко, конечно, он ведь верит. Странно, что Синий вообще притащил эту мелюзгу на борт…

Предложение Палански казалось заманчиво-отвратительным. Словно Палански что-то скрыл и скрыл нечто мерзкое. Сначала Гриман даже разозлился. За кого его держат, если считают, что его так легко купить и перепродать? Никакой симпатии к Синему Гриман не испытывал, но Синий никогда и не прикидывался овцой. А вот господа офицеры – сплошь и рядом. Полковник, когда отправлял их осмотреть заброшенную станцию, тоже много пел про патриотизм да про воинский долг. А сам даже ни разу не зашел в больницу, не навестил своих орлов, мразь. Ходит сейчас с золотыми позументами в локоть толщиной…

С другой стороны, судно уже у федералов под колпаком, и каким же дураком он будет, если останется сидеть в этой лодке, которая и так уже идет ко дну? И главное – ради кого? Ради Синего? Чачи? Флетчера? Ангела? Да пока он тут носится с понятиями о чести, как старая дева с невинностью, – любой из них перешагнет через него, не задумываясь!

И главное, что в итоге? Когда дело дойдет до суда, кому будет интересно, что вот он Ежи Гриман, настоящий офицер, весь из себя такой честный и неподкупный? Что ему за это – срок скостят?

Уишоу как сладко пел ему про Марс, да про Джокера – не жизнь, а малина! А сам-то, сам-то по итогу: и нашим, и вашим? Заземлился, сука. И денежки есть, и совесть чиста. И только Гриман все ковыряется в своих болячках, все бегает со своей совестью, теребит ее, как подросток… Тьфу!

Навигатор вынул видеофон, несколько долгих секунд держал в руке, а потом набрал в сообщении один единственный символ «+» и отправил на указанный номер.

***

Джекканти задрал голову. Обнаружил над собой плывущее лицо Росси и сообщил:

– Ты знаешь, у меня есть лучший друг… Его зовут Питс… Я Амега скажу, он его на «Чектуран» заберет вторым юнгой, и мы с ним в одной каюте будем жииить…

– Твою налево, – только и сказал телохранитель, быстро сгреб мальчишку на руки и куда-то понес.

– Не…– запротестовал мальчишка. – Мне ещё надо позвонить Питсу и сказать… пусть мои вещи заберет тоже, а то я их прошлый раз забыл…

– Обязательно, – пообещал Росси, пресекая его попытку включить передатчик и радостно оповестить об этом весь «Чектуран». – И сразу позвоним. Везде.

Он толкнул какую-то дверь, а за ней оказалась ванная. Росси без церемоний затолкал мальчишку под душ. У Джекканти закружилась голова, он опустился на корточки и понял, что ванная ему сейчас очень-очень нужна…

Более-менее Джекканти пришёл в себя уже гостиничном номере. Лежал на животе поперёк коленей Росси, свесив голову. Его не рвало только потому, что было уже нечем. Какая-то пластиковая салатница на полу, приспособленная под тазик – на всякий случай – мучила его своей неотвратимой белизной, и Джекканти закрывал глаза, чтобы ее не видеть. Так плохо ему не было ещё, наверное, никогда.

Наскоро застиранная куртка подсыхала на стуле вместе с обувью. Остальные вещи, к счастью не пострадали.

Мальчишка почувствовал, как Росси крепит ему на шею инъектор. Ойкнул, когда микроскопические иголочки прокололи кожу.

– Ш-ш-ш, – Ангел дружелюбно потрепал его по голове. – Это антидот. Сейчас полечим. Алкошня ты малолетняя, это кто тебя так шипач хлестать научил? Хорошо ещё на сытый желудок…

– Я думал это газировка… – пробулькал мальчишка. При воспоминании о напитке, снова подкатила тошнота. Похоже, газировку он разлюбил. Раз и навсегда.

– А просканировать надпись ты не додумался, салага?

Джекканти покаянно вздохнул.

– Да уж, с тобой как на вулкане… – Росси снова потрепал его по макушке, как нашкодившего, но по-прежнему любимого кота. – Только в обморок не хлопнись ненароком, а то ж спалимся на хрен. Не должен, конечно, но…

– Почему?

– При обмороке система отправляет сигнал об экстренной помощи в медотсек и на мостик. А нам с тобой сейчас только капитана здесь и не хватало. Верно?

Капитан и старпом в сопровождении собственных спутниц уже присоединились к общему застолью внизу, но сообщать об этом Росси на всякий случай не стал.

– Верно, – согласился мальчишка и поежился.

В этот момент в номер на секунду заглянул Абсент:

– Ну че, откачал пацана? Норм? Ну так идите, гляньте, какую там себе Валет телку отхватил – закачаешься! Это ржач! Маккер со своим казино – отдыхает!

В холле на втором этаже порядком набилось народу – и разномастных космолетчиков, и девиц, и просто любопытствующих.

Обещанная красотка оказалась длинной пушистой зверюгой дымчатого окраса, с плоской зубастой мордой и полуметровым хвостом. Она сидела на плечах Валета, точно оживший воротник, скалила на присутствующих мелкие острые зубки, фыркала, хыкала и явно ругалась на своем зверином языке. Называлось это нечто неземного происхождения почему-то «лаской». Когти у ласки были точно кривые ножницы – такие же длинные и острые. Всю правую сторону лица новоприобретенного хозяина – от бровей до подбородка – украшали свеженаложенные швы, а ворот куртки был изодран в клочья.

Несмотря на это, лошадиное лицо Валета лучилось таким неподдельным счастьем и радостью, словно техник и впрямь обрел любовь всей жизни и собирался на зверюге жениться. Он не переставая наглаживал длинную мягкую спину и нервно подрагивающий хвост.

– Это Джоконда, – объяснял он всем новоприбывшим, стараясь поудобнее перехватить гибкое животное. – Между прочим, ласки отличные охотники на крыс.

Джоконда в ответ фыркала, ругалась ещё громче, когтила плащ и периодически пыталась отгрызть наглецу ухо. Но самое главное время от времени по дымчатому меху пробегала волна легкого свечения, словно в шерсти были запрятаны сотни микродиодов и кто-то пытался их зажечь.

Мнения зрителей относительно ласки варьировались от «Ой, какая – хорошенькая! Светится! Прелесть!» до «Ну и зверюга! Ты глянь, когти – хуже резака!»

Между тем бритоголовый Мэнни, наглаживая на затылке яркую татуировку, с удовольствием рассказывал всем желающим историю знакомства Валета с инопланетной зверюгой.

– Обзавелся тут наш Мирей, второй пилот, новой девкой. Ну, Мирей ей навтюхал, что он тут за главнюка и бабла у него немеряно… Девка, не будь дура, сразу – хочу, мол, воротник из лаэртской ласки или будет тебе динамо. А Мира, мы знаем, жмотяра первый, ему и бабла жалко, и потрахаться охота – че делать?

Слушатели понимающе внимали и пересмеивались. Знаменитые лаэртские светящиеся меха были гордостью и завестью многих модников и модниц из самых отдаленных галактик. Живые ласки светились только будучи сытыми, довольными и умиртоворенными, однако технологии обработки меха сделали их дорогостоящим промысловым зверем.

– Ну, пошел наш Мира на черный рынок, – продолжал техник, – нашел там мужика, который этими ласками торгует, купил у него шкурку – так, чтоб подешевле. Ну, его там, млять, не предупредили, что шкуру эту ещё самому с ласки снять надо!

На этом месте Мэнни заливисто и заразительно расхохотался, и его смех подхватили зрители. А чей-то женский голос пьяненько всхлипнул: «Ой, такую лапушку на воротник – вот дура!»

– Они, прикинь, там этих ласок транквилизаторами глушат – и норм! Короче, лежит в мешке ласка под кайфом, и тут – че за нафиг? – какая-то вонючая жмотяра начинает ее за это самое лапать. Она такая хоп морду из мешка – а тут Мира. Ну Мира и без передоза страшный, как…

Из противоположной части холла послышалось недовольное ворчание, и Джек только сейчас заметил злополучного пилота. Он сидел, ссутулившись, в кресле. От зрителей его отгораживала широкая спина медика отеля, который колдовал над лицом космолетчика, небрежно бросая на пол перепачканные тампоны. На звук голоса пилота ласка вдруг задрала голову и принялась так возмущенно стрекотать и жаловаться, что грянул дружный смех.

– Во-во, как это самое, – кивнул Мэнни и продолжал, – а ласки они, когда пугаются, они, это, жидким дерьмом выстреливают! Ну, капец, стоит наш Мира весь по уши в дерьме…

Техник смахнул выступившие от смеха слезы.

– И тут значит, открывается дверь, заходит Валет, ни сном ни духом, и тут, прикинь, ему на башку сверзивается этот мешок говна и когтей! А поскольку срать ей уже нечем, начинает она нашего техника уделывать как бог черепаху! Чуть глаз на хрен не выгрызла, ять!

– Да не бреши, – подал голос Валет, – я ее сразу курткой накрыл и делов…

– Ага, а рожу ты сам себе расцарапал, когда брился. – Мэнни помахал лапой перед собственной физиономией. – Короче, братва, тут такое дело: я считаю, ласка теперь Валета, потому как он – пострадавший. Че скажите?

Мнения разделились. Пожмотившийся, облапошенный ловкачами пилот, к тому же перепачканный дерьмом, сострадания не вызывал, но многие все равно считали, что ласка принадлежит ему. Живая или дохлая, зверюга была честно куплена им у торговцев мехом. Однако Валет действительно пострадал по вине Мирея, а, значит, ему причитается компенсация. В итоге сошлись на том, что Валет вернет деньги пилоту, а ласку оставит себе.

Но вот дальше начинались сложности. Как забрать зверюгу на борт, если по уставу держать на борту животных строжайше запрещено?

– Может ее, это, усыпить, да в пронести в ящике…

– Да как ты ее мимо биосканера пронесешь? И не будешь же ты ее всю дорогу в ящике держать? Подохнет…

– Шапку из нее сделать – и без проблем! Ни один сканер не опознает! Гы!

Валет от таких предложений мрачнел и только крепче перехватывал гибкое тело, всем видом показывая, что скорее сойдет в этом порту, чем позволит тронуть Джоконду.

Тут Мэнни заметил среди толпы Джека:

– О, а давайте мы ее пацану подарим! Ну, типа подарок ребенку от команды!

Джекканти от изумления вытаращил глаза, но прежде чем успел хотя бы открыть рот, за него ответил Росси:

– Да уж подкинуть дикую ласку сразу в каюту капитану – гениально. До конца рейса в «холодной» сидеть будешь…

– С боцманом надо поговорить, – прозорливо заметил всезнающий Абсент. – Боцман уговорит. Я слышал, что Чезман Синему жизнь спас когда-то. Иначе бы капитан его на «Чектуран» не взял. Чача-то наш был против.

Джекканти насторожил уши.

– Ага, только сначала уболтать боцмана надо, – по угрюмому лицу Мэнни было ясно, что это – не вариант.

– А вы к Синему Ангела отправьте, – подал голос Гриман. Вид у навигатора был неважный – мятый, глаза воспалённые с каким-то лихорадочным блеском. – У него особый талант по лизанию капитанской задницы.

Присутствующие чектуранцы смутились и притихли.

– А это, старлей, кому что на роду написано, – Росси, внимательно глядя на Гримана, зажал в зубах зубочистку. – Кому талант, а кому – призвание. Поэтому я лижу только те задницы, которые хочу, а ты те, которые придётся.

Гриман казалось, только этого и ждал. Потому что мгновенно оказался возле него и сгрёб Ангела за грудки:

– Ты что, нахлебник, берега потерял? Или в «холодную» захотел?!

Росси сверкнул глазами, перехватил его запястье, стиснул и прошипел ему в лицо:

– А ты, инвалид, думаешь, неприкасаемый?

– Ангел! Гриман! – рявкнул чей-то хорошо поставленный голос.

Космолётчики разом притихли и расступились, пропуская вперёд Нормана Флетчера. В этот момент он выглядел особенно эффектно: подтянутый, широкоплечий, грудь колесом, черные глаза метают молнии. Из-за его спины укоризненно качал головой боцман.

– Разойдитесь немедленно!

Недруги молча подчинились. Флетчер слегка прошёл вперёд, зная, что все взгляды сейчас направленны на него. Затем картинно развернулся к Ангелу, нацелив на него твёрдый подбородок.

– Насколько мне известно, Росси, у тебя в порту есть некие обязанности. – Он перевёл взгляд на испуганного мальчишку. – Так вот ими и займись.

Пока Джекканти соображал, какие же у Росси в порту могут быть обязанности, Ангел молча потянул его за плечи, уводя в номер. Джекканти, уходя, обернулся.

Флетчер уже напутствовал навигатора:

– А ты, Гриман, шёл бы к себе в номер, принял свои лекарства, а заодно и снотворное. Выглядишь дерьмово…

– Чезман, Чезман! – негромко позвал Джекканти боцмана. К счастью, тот услышал и подошёл.

– Чезман, попроси папу… в смысле капитана, пусть он разрешит оставить Джоконду на судне.

– Дитя, – боцман покачал головой и ласково, и укоризненно одновременно, – хорошо, я попробую.

***

После встречи с Равелем Амега пребывал в отличном расположении духа. «Такелаж» они обновили. Нужную информацию он получил. Мальчишку – забрал и уже практически пристроил. Экипаж получил свой долгожданный праздник. А томный взгляд сидящий рядом женщины обещал весьма приятное его продолжение… Ну что, пожалуй, Сиеста удалась.

А через трое суток по судовому времени они уйдут в рейс и на какое-то время практически исчезнут со всех радаров.

***

Никто из космолетчиков так никогда и не узнал, почему боцман решил поговорить с капитаном, но ласку разрешено было оставить на борту.

– Оформишь как биооборудование, – сообщил Чезман потрясённому Валету. – За техническое состояние отвечаешь сам.

И удалился под немое восхищение космолётчиков, слегка подсвечивая нимбом над головой.

Джоконда оказался самцом. В скором времени отъел двадцатисантиметровую ряху, вытянулся ещё на полметра и научился отличать своих от чужих. Только второго пилота по-прежнему недолюбливал.