За чертой

Глава вторая

Трудно быть всего-навсего лишней парой рук.

Шан с силой воткнула лопату в подмороженную землю и перевернула еще один тяжелый ком. Приблизительные подсчеты показали: еще пятьдесят квадратных метров — и дело будет сделано.

Когти уже по-настоящему действовали ей на нервы. Они царапали ручку лопаты, цеплялись за штаны, раздирали лицо. Ей до сих пор не удалось свыкнуться с ними. Иногда они представлялись ей много хуже, чем огоньки под кожей.

Но страшнее всего были кошмары.

Она оказывалась в комнате, которую окутывал запах лесной подстилки. Шан никого не видела, но точно знала — в комнате есть кто-то еще. События путались, но все время повторялось одно и то же: острое чувство одиночества, дикая паника — нельзя дышать! Затем — вдох, легкие наполняются ледяной водой, и мучительно болит между лопатками.

Если поразмыслить, то она, похоже, справлялась хорошо. Значение сна читалось вполне прозрачно, за исключением запаха. Может, я не настолько крута, как мне казалось, рассудила Шан. Что бы ей не помешало, так это добрый крепкий сон.

А еще никому здесь не нужен коп.

Твердую почву почти невозможно было копать, но ей хотелось начать пораньше, начать трудиться, чтобы доказать: она не собирается жить в Константине нахлебницей.

Но их не нужно учить, как брать под контроль мятеж, как выставлять посты вокруг места преступления и как не свихнуться от скуки, когда целый месяц наблюдаешь за подозреваемым. Я им совсем не нужна.

Пока еще вес'хар верили, что однажды она может оказаться полезна. В противном случае она чувствовала бы себя просто лишним ртом, который нужно кормить, а магазинов тут нет. Кто не сажает и не выращивает, тот не ест. Внезапно все те мечты, которые она некогда лелеяла — сдать удостоверение, обрабатывать клочок земли, посвящать больше времени себе, — показались горькой иронией. Она получила от судьбы именно то, в буквальном смысле то, чего так страстно желала. И даже больше. Шан снова с силой вогнала лопату в землю.

Солнце — звезда Каванага для людей, Церет для вес'хар — в такую рань не справлялось с холодом. Шан остановилась и оперлась на лопату. Джош Гаррод, спотыкаясь о гряды замерзшей земли, спешил к ней.

Он сильно торопился, и это настораживало: ничто здесь не требовало такой спешки. Она двинулась ему навстречу, почувствовав, что есть какая-то срочность, и полицейский в ней потребовал разрешить этот вопрос немедленно; однако Джош замахал обеими руками, показывая, чтобы она оставалась на месте. Через плечо на ремне у него болтался ее вещмешок.

Возможно, какие-то хорошие новости не могли ждать. Но Шан в этом сомневалась. Когда он добежал, на нее пахнуло едким запахом тревоги. Ее «усовершенствованное» с'наататом обоняние подтвердило зародившиеся опасения. Никогда прежде Шан не видела стойкого лидера колонии в такой животной панике.

— Вам нужно уходить. — Он сдернул сумку с плеча и протянул ей. — Я покажу дорогу…

— Стоп-стоп-стоп! Повторите-ка еще раз… — Шан уже знала, что он скажет. — Нет, лучше скажите почему.

— Они здесь. Они знают. Они обыскивают Константин — ищут вас.

— Вес'хар?

— Боюсь, что да.

Быстрый выплеск адреналина в кровь. Внезапное, холодное, нечеловеческое сосредоточение.

— Где Арас? — Это всегда было только вопросом времени. Не существует монополии на информацию. Но Шан ожидала, что прежде чем матриархи узнают, что он с ней сотворил, будет хоть какая-то передышка. А сейчас ей не хватило времени даже на то, чтобы удивиться, как им это удалось.

— Они забрали его. Он велел спрятать вас, и я обещал. Шан, не заставляйте меня нарушать обещание.

— Ну, все, что от вас зависело, вы сделали. — Она забрала у Джоша сумку, повесила на плечо и с лопатой в руке зашагала назад, к Константину.

Джош схватил ее за плечо.

— Вы туда не пойдете!

Шан перевела взгляд на его ладонь. Он убрал ее.

— Нет, черт подери. Пойду.

— Вы можете спрятаться…

— Ага, разумеется. — Арас этого не заслужил. Она перед ним в долгу. Шан прибавила шагу. — Отличная идея.

— Шан, они казнят вас. И вы это знаете.

— Ну, тогда им придется потрудиться, вам не кажется? Может, вы не заметили, но меня не так-то легко убить.

Джош перешел на бег, чтобы поспеть за ней. Шан превосходила колонистов в росте. А теперь — еще и в скорости передвижения.

— Эта планета велика, — выдохнул он. — Они вас никогда не найдут.

— Вы так считаете? Мы вас нашли, будучи в двадцати пяти световых годах отсюда. Простите, Джош, но я знаю только один способ с этим справиться — пойти туда и встретиться с матриархами лицом к лицу. Заберут меня — хорошо, не заберут — отлично, но я не собираюсь провести остаток жизни, оглядываясь через плечо. Потому что у меня впереди чертовски много лет.

Он совсем ее не знал. Иначе бы понял, что она никогда не бросит Араса. Это больше, чем биологическая связь, которую установил между ними с'наатат, — это узы верности, которых она никогда не знала, сильнее семейных… и еще… еще нечто неиспытанное, первобытное, чуждое и упорное — неодолимое желание защищать.

Шан гадала: а не последствия ли это Подсознательного Брифинга? Возможно, Министерство иностранных дел с помощью инъекции ввело ей в подсознание какую-то информацию и доступ к ней откроется позднее? Это раздражало, как полузабытое имя или песня, которую никак не можешь вспомнить до конца, — мерзкий зуд на грани сознания.

Нет, все же другое.

Джош ковылял за ней по замерзшим комьям земли и рытвинам, осторожно огибая засеянные участки, несмотря на панику. Впереди в слабом солнечном свете мерцали наполовину выступающие из-под земли купола Константина. Идиллия наземной фермы заканчивалась на горизонте. За барьером, возведенным вес'хар для сохранения экологии Константина, дикая серебристо-голубая весна Безер'еджа напоминала, что люди здесь — лишь гости.

Шан по привычке потянулась рукой за спину и вспомнила, что оставила пистолет в комнате. Пальцы ощутили ткань сумки, очертания обоймы с патронами и пару маленьких гранат, которыми она не любила разбрасываться. Но пистолет — она видела его перед мысленным взором — все еще лежал на столе у кровати.

— Вот черт! — проговорила она вслух. Она рассудила, что человеку, который идет копать землю, оружие не нужно. Обычно таких ошибок Шан не совершала. — Черт…

— Я положил его в вашу сумку, — сказал Джош. И вот тут стало ясно, что он изучил Шан намного лучше, чем она полагала. — Подумал, что может пригодиться…

Никто из них не произнес слова «пистолет».

— Здорово придумано, — ответила Шан.

Она ожидала увидеть в Константине полномасштабную операцию по поимке преступника. Во Временном городе на материке располагалось достаточно войск вес'хар для проведения таковой. Но речь шла о вес'хар, поэтому и мыслили они совсем не так, как люди, да и вряд ли в руки им попадалось руководство для полицейских по задержанию подозреваемых. Шан с удивлением увидела только троих. Они неспешно двигались по галереям подземной колонии, создавая впечатление — весьма, на ее взгляд, недостоверное, — что заблудились.

Они несли изящные золотые инструменты. Оружие, как и все остальное в их утилитарной культуре, выглядело прекрасно. Вес'хар прислали двоих мужчин и молодую женщину-матриарха — выше и сильнее, чем ее спутники.

Ни один из них ничем не походил на Араса.

Забыть, что он тоже вес'хар, было совсем несложно. Никто не принял бы его за человека, слишком уж он был другой. Однако с'наатат с помощью человеческих генов, которые отсеял за годы контакта с колонистами Константина, перестроил его лицо и тело.

Из относительно стройного, бледного и изящного, с вытянутым лицом вес'хар с'наатат создал подобие человека — огромное, могучее существо с лицом человека-зверя.

Однако перед Шан стояли истинные вес'хар, поразительно похожие на воинственных морских коньков. Она жестом велела Джошу уйти. Почти вровень с крышей церкви Святого Франциска, по галерее над главной улицей Константина, шла женщина вес'хар. Перескакивая через ступеньки, Шан побежала по витой лестнице за ней.

— Вы не меня ищете? — крикнула она.

Вес'хар обернулась и замерла. Никогда не стоит пугать вооруженного человека, а вооруженного вес'хар — и того менее. Но существо склонило набок точеную, как у шахматного коня, головку.

— Вы гефес Шан Франкленд?

— Кто спрашивает?

— Не понимаю…

— Ну да, я суперинтендант Франкленд. — Вот это привычка! Как будто ее звание что-то меняло! — А вы, черт бы вас подрал, кто такие?

— Я Невиан. — Юный матриарх быстро заморгала, и гипнотический взгляд квадратных зрачков в золотых радужках поразил Шан. — Вы проследуете с нами. Матриархам известно, что вы заражены.

— Где Арас?

— Во Временном городе.

— Я хочу его увидеть.

— Попросите Местин.

— Я вас прошу.

— Попросите Местин. — Невиан снова моргнула и замерла: обычная реакция пораженного вес'хар — смотреть и ждать. От нее пахло испугом, но она твердо стояла на своем. — Здесь она верховный матриарх.

— О'кей, тогда пошли к Местин. — Они стояли и смотрели друг на друга. Шан догадывалась, что Невиан ничего не знает о людях и еще меньше ей известно о Шан… — И все это совершенно не касается колонистов. Понятно? Не нужно их впутывать.

— Мне велели найти вас и Араса Сар Июссана. Приказов касательно колонии у меня нет.

Мужчины вес'хар подошли к Невиан и встали за ее спиной. У них было оружие, но они, конечно, предпочли бы обойтись без применения силы. Шан не сводила взгляда с Невиан, пока юный матриарх не отвела глаз и не направилась к пандусу, который вел к выходу из подземного поселения. Шан последовала за ней. Кто она по человеческим меркам? Подросток? Молодая женщина? Сложно сказать…

Наверняка известно лишь одно: Невиан неопытна и не знает, что даже самого покладистого арестанта нужно обыскать.

Местин знала, что оставит управление Временным городом без малейших сожалений.

Последний год выдался беспокойным. Она не ожидала, что будет так трудно. Безер'едж всегда представлялся ей спокойным постом, местом для размышлений и научных изысканий, а охраной планеты всегда занимались ее мужья и дети. Четыре года службы прошли именно так… Пока не появились новые люди, за которыми последовали исенджи. Пока не началось противостояние.

Скоро мы вернемся домой, подумала она. Домой, где придется разве что воспитывать детей и принимать решения во благо города Ф'нар. Если сюда не сунутся гефес.

Местин сидела в саду. Спасаясь от холода, она натянула дрен на голову и плечи. Переливчатая ткань услужливо закрывала ее подбородок от ветра. Первым делом я обойду весь Ф'нар. Дело не в том, что Безер'едж — неоскверненный, экзотический, прекрасный — ей не нравился… Просто это не дом. А именно сейчас Местин очень, очень хотела домой.

Она не могла отвести взгляда от луны — Вес'еджа. Где-то на самом краешке освещенной части, вот там, — дом, Ф'нар, один из тысячи непритязательных городов-государств Вес'еджа. Теплый, спокойный. Пребывающий в гармонии с миром.

Местин вглядывалась в ту точку, пока ее не скрыла тьма — ночь опустилась на Ф'нар. В ожидании конца своей вахты она делала это каждый вечер, когда облака не закрывали небо. Невероятно, как Арасу удалось провести здесь столько лет без соплеменников вес'хар. С Местин хотя бы прилетел ее клан, он трудился вместе с ней…

А Арас был совсем один.

Дальше тянуть нельзя. Арас сидит под арестом во Временном городе и ждет ее. В другой комнате сидит Шан Франкленд, матриарх гефес. И что делать с Франкленд, Местин не знала.

Эта женщина ранее провела здесь два дня, скрываясь от других людей. Матриархи Вес'еджа держали совет и признали ее ценным союзником. Да. В то время как Местин и ее семья отражали вторжение исенджи, по ее городу разгуливала гефес. Осознание этого жгло ее будто огнем.

Но только потом стало понятно, почему ее «товарищи» так жаждали ее заполучить.

Итак, у Франкленд с'наатат. Жадные и отчаянные гефес пойдут на что угодно, чтобы его заполучить, но Шан Чайл, по-видимому, не собирается сдаваться. Кое-кто говорил, что она боится последствий для человечества, Местин же казалось, что она просто набивает себе цену.

Ветер пронизывал до костей, и Местин ощущала, как ледяные кристаллики покалывают лицо. Невиан, ее дочь, шла к ней, нервно поправляя дрен на плечах. Это тик. Ткань и без усилий Невиан лежала бы именно так, как та захотела бы. Ее не нужно поправлять, сшивать или закалывать.

— Они ждут.

— Знаю.

— Они не оказали сопротивления.

— Думаю, Арас не хотел последствий. Странно, что гефес оказалась такой покладистой.

— Больше всего она беспокоилась об Apace, — добавила Невиан. Повисла долгая пауза. Местин не спешила ее прерывать. — Меня это удивило. А еще у нее была только одна сумка, как у нас. Она… не похожа на гефес.

Из открытой двери лился свет. Желтое пятно лежало на земле. Местин наблюдала, как колышется серебристая трава: какой-то зверек, вероятно удза, крадется в поисках добычи. Ветра заставили его жаться к земле. На мгновение тишина стала почти мертвой, а потом раздался вскрик — охота удзы выдалась удачной. Кажется, здесь все пожирает все. Красивый, но жестокий и беспощадный мир.

— Они его убьют, — проговорила Невиан.

От нее исходил запах волнения: она хорошо разбиралась во многих вопросах и подавала большие надежды, но из-за юного возраста еще не привыкла принимать трудные решения. Ничего, это пройдет.

— Но как можно убить с'наатат? Разве они не выжили в…

— Не нам решать эту проблему. Все, что от нас требуется — отвести их на Вес'едж, во Ф'нар, и пусть Чайяс решает, что делать дальше. Она за этот отвечает, не ты и не я.

— Но он последний из воинов с'наатат, хоть и безрассудный и неосторожный. Они нас спасли.

До прибытия «Фетиды» Местин вполне терпимо относилась к людям. Еще до ее рождения маленькая колония получила разрешение жить здесь, и жители показали себя миролюбивыми, безвредными существами. Любопытное сообщество, которое прославляет нечто, именуемое Богом. Их мягкость сослужила Местин плохую службу, она оказалась совершенно не готова к прибытию людей с «Фетиды», безжалостных, жадных, вооруженных.

Они принесут нам новую войну, подумала Местин. В конце концов, все люди — гефес, пожиратели падали. Арасу Сан Июссану они, может, и не кажутся столь отталкивающими. Но он уже стал слишком похожим на них, чтобы оставаться объективным.

— Я поговорю с ними прямо сейчас. — Местин отбросила назад дрен и зашагала во Временный город. Невиан спешила за ней.

Арас не выглядел раскаивающимся. Он сидел на скамье, вырубленной прямо в стене. От него не пахло какими-то определенными эмоциями. Руки на коленях. Местин не знала, осталось ли что-то в этом мире, что могло бы еще напугать его. Возможно, он с нетерпением ожидал конца, потому что прожил в одиночестве слишком долго. А Местин не сомневалась, что именно это его и ждет: Чайяс наверняка убьет его. Так или иначе.

Невиан оказалась права. Он — последний из воинов с'наатат и, будь он героем войны или же нет, неразрешимый вопрос — как изолировать симбионта — умрет вместе с ним. Все к лучшему. И для женщины гефес это было бы самое милосердное решение…

Арас посмотрел на Местин снизу вверх и ничего не сказал. Он все молчал и молчал, пока она не развернулась и не ушла. А о чем его спрашивать? Зачем он совершил подобное безумие? Это не имеет значения. Вес'хар интересу ют результаты, а не намерения. Побуждения — оправдание для людей, уловка, ложь. Но Местин не могла вообразить, что заставило вес'хар, который всю жизнь заботился о нераспространении с'наатата, так охотно вручить его чужачке.

У порога «камеры» Шан Франкленд Местин поколебалась. Она чувствовала запах, но не знала гефес настолько хорошо, чтобы по этому запаху определить чувства Франк-ленд.

Гефес изменилась. Местин видела ее, когда та спасалась от своих соплеменников, и в тот раз она поразила Местин: она была выше и агрессивнее колонистов, но в ее человеческой природе никто бы не усомнился — очень взволнованная, смущенная женщина. Она не подходила под описание Араса, а сейчас казалась невозмутимой и целеустремленной и сидела, небрежно прислонившись к стене, но когда Местин вошла, медленно встала и сунула руки в карманы. Длинные черные волосы стянуты на затылке грубым коричневым шнуром. Ни следа испуга на спокойном лице.

— Мне никогда не доводилось бывать в камере без двери, — проговорила Шан.

— Вы помните меня, Шан Чайл?

— Местин. Да. А та — ваша дочь? Девушка, которая привела нас сюда?

— Невиан? Да.

— Где Арас? Он в порядке?

— Ему не причинили вреда.

— Что его ждет?

— А вас не волнует, что ждет вас саму?

Шан сделала какое-то быстрое движение плечами. Местин видела этот жест у Араса.

— У вас есть я. Зачем тогда вам он?

— Он сделал глупость. Вы — другое дело.

— О чем вы?

— Вы можете принести пользу. И вы это знаете. Потому вам и разрешили остаться.

— Как вы узнали про меня?

— Мы следим за переговорами «Актеона» и вашей планеты. А о вас много говорят. Правда ли, что с'наатат в вашем обществе даст вам высокий статус и благосостояние?

— Вам прекрасно известно, что у капитана «Актеона» приказ взять меня под стражу как биологическую угрозу. По-вашему, похоже на высокий статус?

Местин все еще не понимала, боится Шан или нет. Она пробовала неотрывно смотреть в серые глаза чужачки: по-видимому, так можно узнать, в каком состоянии находится человек. Но в глазах Шан Местин видела только пустые черные зрачки, которые ничего ей не говорили.

— Вы даже не пытались скрыться от нас.

— А где мне скрываться? И что бы вы сделали с колонистами, если бы я вздумала бежать?

Местин оставила свои попытки понять Шан и повернулась к выходу. Через несколько дней с этим придется разбираться Чайяс.

— Эй, а что, собственно, происходит сейчас? — раздался у нее за спиной голос Шан.

Местин обернулась.

— Понятия не имею. И, как мне думается, никто не имеет. У нас нет преступности, поэтому мы не знаем, как наказывать. И никогда на нашей памяти нам не встречались зараженные с'наататом инопланетяне.

Повисла пауза.

— Ну, кажется, я знаю, чем все закончилось в прошлый раз, — сказала Шан.

— Вы, наверное, больше меня знаете о том, что Арас сделал с Мджатом.

— Слушайте, это же еще не вошло у него в привычку! Отпустите его.

Похоже, единственное, что волнует гефес, это судьба Араса. Такое стремление защитить мужчину даже тронуло сердце Местин. Но она решила прекратить спор, подозревая, что ее подбивают на какую-то сделку.

— Вас покормили, так? У вас есть все необходимое? Шан странно ухмыльнулась. Неудивительно, что юссисси опасаются людей. Местин заметила в углу ее сумку — бесформенное нечто из темно-синей ткани, которое надевается на плечи и очень походит на вещь вес'хар. Невиан не ошиблась. Кажется, все вещи Шан — в той сумке. Весьма скромно для жадных гефес.

— Я всегда путешествую при полном снаряжении. — Шан перестала моргать. Ее глаза невероятно раздражали Местин — бледные и прозрачные. — У меня есть все, что мне нужно.

Местин ответила на ее взгляд, и на какое-то мгновение ей показалось, что она поняла то, что сказала ей гефес.

Арасу снова снился сон — огонь, ненависть, острая и злая скорбь. Не его. И это даже не унаследованная от жертв Мджата память, потому что воспоминания исенджи приходили наяву. Нет, этот сон — реальное событие из жизни его тюремщиков, которое ему несложно подтвердить, потому что он — одно из действующих лиц. Другой огонь, другие чувства…

Вес'хар не видели снов и не спали подолгу. Но когда Арас дремал, измененный геном подсовывал ему яркие картины: иногда — почти человеческое лицо земной обезьяны, иногда — закрытую дверь. А иной раз — ало-золотое пламя. И вместе с этими образами приходило чужое чувство — гнев, от которого горло сводит судорогой.

На этот раз он смотрел сквозь искаженные языки пламени, как сквозь поток горячего воздуха или чистую воду на мелководье, а огонь наступал на него и дугой перекрывал поле зрения. Пламя не жгло, но от первобытного ужаса едва не отнимались ноги… Арас проснулся.

Он прислонился к гладкой стене одной из комнат в доме Чайяс во Ф'наре. Местин привезла его сюда ждать решения старшего матриарха. Образы и ощущения все еще пылали в голове и горле. Сильнее всего был гнев.

Это наверняка воспоминания Шан. Он смотрел ее глазами. Он не имел представления, где находится, и вокруг видел только бесформенную тьму, но ярко ощущал протяжный всхлип, готовый вырваться из груди, что-то гладкое и тяжелое, отчаянно зажатое в ладони — ее ладони — и болезненный спазм в горле. А потом раздался мужской голос:

— Ты что, собираешься сидеть здесь всю ночь?! Или, черт подери, пойдешь и сделаешь что-нибудь?!

Злые, жестокие слова, казалось, предназначались не для того, чтобы ранить ее. Давление в груди и глотке достигло предела и взорвалось. Холод и энергия хлынули в руки и ноги. И ничего. Арас чувствовал себя так, будто его выдернули из мира и бросили в пустоту.

Этот эпизод всплывал в сознании Араса во сне и наяву, он переживал его десятки раз с того момента, как инфицировал Шан, а Шан в свою очередь инфицировала его. Все, что с'наатат взял у нее, казалось полезным. Жестокая сцена повторялась всегда одинаково, и, зная, что человеческая память непредсказуема, неточна и подвижна, Арас сделал вывод, что она проигрывала ее в воображении множество раз.

Арас надеялся, что ему представится случай спросить о событиях, что выжгли в ней такой след. Но вероятнее всего ему уже не суждено ее увидеть, и это осознание наполняло его безысходным отчаянием.

Он встал и посмотрел в окно на террасированные склоны кальдеры, в которой уютно расположился Ф'нар. Солнце еще не встало над горизонтом, однако благодаря перламутровому покрытию хаотически расположенные домики на западном склоне сверкали и переливались.

Люди называли его Городом Жемчуга. Нескольким колонистам из Константина довелось увидеть Ф'нар, и они увидели его сквозь призму своей религии и объявили чудом. Его и назвали соответственно, ссылаясь на отрывок из какой-то священной книги. Но Шан, по обыкновению, прагматичная, сказала, что это дерьмо насекомых, потому что, по сути, покрытие им и было… Такой прагматизм ему нравился.

Все зависит от восприятия.

Арас не верил в чудеса, хотя сейчас чудо ему ох как не помешало бы. Он не боялся смерти. Несколько раз за свою неестественно долгую жизнь ему случилось пожалеть, что он лишен милосердного права умереть. Он больше всего боялся утраты. Он вовлек Шан в эту историю без ее согласия, а теперь должен покинуть ее, и она останется одна и будет страдать от того же одиночества, а он потеряет единственное близкое существо, которое появилось в его жизни впервые за много столетий. Это… нечестно.

Арас медленно мерил комнату шагами. Что бы ни случилось с ним, они не причинят Шан вреда. Она слишком нужна им. С ней все будет хорошо. Она будет в безопасности. Арас кое-как успокоил себя этим, но не до конца. Стоит ли посоветовать Чайяс, как им лучше его убить? Лучше всего подойдет взрывчатка из человеческих запасов. Все остальное, действуя не так быстро и разрушительно, даст с'наатату время, чтобы перегруппироваться и сохранить носителю жизнь.

Он услышал, что Чайяс приближается, за минуту до того, как она вошла в комнату: шорох дрен по плитам, шажки помощника-юссисси, который старался от нее не отстать. Войдя в комнату, она заполнила ее собой, и причиной тому были не только размеры и впечатляющая наружность — она источала острый запах волнения. Человек попытался бы надеть маску невозмутимости, но любой вес'хар легко улавливал состояние другого. Поэтому изображать смелость не имело смысла.

— Арас, ты поставил меня в безвыходное положение, — произнесла она вместо приветствия. Чайяс сияла. Ее дрен переливался, как сам Город Жемчуга. — Не представляю, что с тобой делать.

— С Шан Франкленд все в порядке? Она до сих пор в доме Ферсани?

— Сегодня утром поела. Без конца спрашивает о тебе. От этого Арасу стало только хуже.

— Я этого не планировал.

— Тогда зачем ты это сделал? Почему нарушил все правила, естественный порядок вещей? Тебе так сильно не хватало товарища?

— Она умирала. Исенджи выстрелили в нее. И я не мог стоять рядом и просто смотреть, как она гибнет! — Арас замолчал. Воспоминание причиняло боль, но сейчас это было важно. — Ваши предки не задумываясь нарушили порядок вещей, когда им понадобились воины, чтобы защитить этот мир.

— События прошлого — не оправдание для поступков в настоящем.

— Тогда смотрите по обстоятельствам. Я не стану умолять, чтобы вы подарили мне жизнь. Делайте, что посчитаете нужным.

— Арас, никто никогда не поступал намеренно вопреки общему благу. Я не знаю, нужно ли тебя карать. Но если бы мы уничтожили все следы с'наатат, то избежали бы многих бед в будущем. И не только для себя.

Даже сейчас это разозлило его, хотя тут же мелькнула мысль, что его гнев, гнев вес'хар, всего-навсего раздражение по сравнению с той яростью, что заключена в Шан.

— Я не согласен. Вы можете уничтожить меня, можете уничтожить даже Шан Чайл. Но разве вы имеете право стереть с лица планеты эту форму жизни?! С'наатат — часть мира Безер'едж. Мы не вправе убивать его лишь потому, что нам он неудобен. Иначе мы ничем не отличаемся от исенджи. Или от гефес.

— Тогда мне придется решить, стоит ли выживание одного вида той выгоды, которую его смерть может принести всем остальным, — заявила Чайяс. — Это касается и гефес.

— Возможно, придет день, когда вы снова захотите использовать с'наатат — во благо всех остальных видов, разумеется.

Вес'хар не чувствуют сарказма. Арас научился ему у людей. Чайяс поняла его высказывание буквально и повернулась к юссисси, который переминался с ноги на ногу у входа.

— Позови Местин. Скажи, что мне нужно с ней поговорить. Если она захочет, я сама могу пойти к ней.

Юссисси исчез, не произнеся ни слова. Казалось, Чайяс испытывает боль, и запах волнения не ослабел, даже, наоборот, стал резче. Она повернулась, чтобы уйти.

— Что бы ни случилось, мы помним, что ты сделал для нас и чем мы обязаны тебе, Арас.

Впервые за всю его долгую-долгую жизнь кто-то поблагодарил Араса за службу.

— Лучше поздно, чем никогда, — сказал он. Выражение непонимания на лице Чайяс его более чем удовлетворило.