За чертой

Глава четвертая

— Слушай, я не знала. Не имела понятия. Ты меня слышишь или нет, ради всего святого?

Местин очень раздражала привычка Шан ходить по комнате. Эта женщина занимала слишком много места в и без того небольшом жилище. Ей придется научиться держать себя в руках и стоять спокойно. Шан, подбоченясь и качая головой, остановилась перед Невиан. Вне всякого сомнения, совершенная ею глупость поразила ее саму. Местин решила, что первым делом найдет для Шан другое жилье. Несколько месяцев назад она бы дала ей пощечину. Однако сейчас перед ней не младшая женщина и не гефес. Шан теперь — старший матриарх, и не важно, как она выглядит.

— Сколько раз тебе повторять, что намерения не имеют никакого значения? — спросила Местин. — Ты бросила вызов Чайяс, и она уступила тебе первенство. Вот и все.

— Просто потому, что я пригрозила ей гранатой?

— Это гормональное. Она не может управлять своими реакциями. — Местин знала, что сейчас происходит с Невиан, которая стоит рядом: она, как зачарованная, таращится на Шан, не в силах отвести восхищенного взгляда. — Ты сама сказала, что ощутила запах, когда это случилось.

— Господи Иисусе, и все из-за того, что я грубо с ней обошлась?! Что же вы будете делать, когда прибудут войска людей и подарят вам леденящий душу взгляд? Сдадитесь?

— Они — люди, целиком и полностью, и у нас с ними ничего общего в биохимии. В отличие от тебя.

Замечание заставило Шан притихнуть. Она опустила руки и опустилась на скамью, которую Невиан застелила тканью дрен, чтобы обеспечить ей комфорт.

— Я так понимаю, извинений будет недостаточно?

— Это сверившийся факт. Чайяс потеряла свое гормональное превосходство. Преднамеренно или нет, ты стала старшим матриархом Ф'нара.

Шан вскинула руки — ладони наружу. Местин заметила, что когтей уже нет. Причуды с'наатата.

— Нет, — заявила Шан. — Ни в коем, мать вашу, случае! Я буду заниматься чем угодно, но только не политикой. У меня нет на это права. Я уж молчу о том, что ничего в этом не смыслю…

— Тогда ты повергнешь нас в смуту, а на это у тебя тоже нет права.

— Ну так подскажи мне выход.

— Где граната?

— Арас забрал. Для сохранности. Слушай… Может, ты хочешь эту работенку?

Местин и не предполагала, что Шан так мало знает о вес'хар. Она до сих пор приписывает им человеческие мотивы.

— Никто не добивается старшинства. Это долг, а не приз.

— О'кей, так ты согласна или нет?

— Если потребуется.

— А что надо сделать? Подраться?

— Ты можешь просто попросить меня.

— А почему мне раньше никто не сказал об этом?

— Ты нас не до конца понимаешь. Ты бы решила, что я пытаюсь получить преимущество.

— Отлично. Местин, пожалуйста, не будешь ли ты так любезна занять место Чайяс. Так? Все?

Местин почтительно склонила голову. Она чувствовала одновременно облегчение оттого, что эта непредсказуемая инопланетянка не будет править Ф'наром, и страх — из-за тяжкого бремени, которое едва ли ей под силу. Невиан наверняка это почувствовала. А Шан?

— Я объявлю о принятом решении. — Местин поднялась и издала высокую трель, приглашая Араса войти. Он возник в дверном проеме — слишком огромный для мужчины и слишком странный. Позади него топтался Виджисси. Арас держал в руке небольшую чашу синего стекла с нетун джай. От него пахло ожиданием, что неизбежно. Вне зависимости от внешности, в Apace оставалось еще достаточно от мужчины вес'хар, чтобы он полностью подчинялся сильной и агрессивной женщине.

Он не сводил глаз с Шан.

И Невиан тоже. Местин иногда чувствовала себя невидимкой. Кроме того, беспокоило, что ее дочь, которую она сама должна воспитывать, выбрала себе гефес в качестве образца для подражания.

— Спасибо, — сказала Шан и взяла нетун джай у Араса. Она улыбнулась ему, и на какой-то момент — пока взгляд ее скользил от его бедер к лицу — совершенно отвлеклась от сути разговора. Потом, будто спохватившись, отвернулась и придала лицу нарочито нейтральное выражение. — Ты в порядке?

— Да, конечно.

— Для твоей же безопасности тебе нужно остаться на Вес'едже. Ты очень полезна для нас, Шан. И ты согласилась безоговорочно и беспрекословно служить этому миру.

— Ну да. — Шан осторожно откусила кусочек пирожного, распробовала и тут же затолкала в рот целиком. Время от времени она поглядывала на Араса, и взгляды эти сильно отличались от тех, которые она бросала на Местин. Ничего хорошего это не сулит. — Я под домашним арестом?

— Понятия не имею, что это значит, но ты можешь находиться, где тебе вздумается… на этой планете. Другой вопрос, где ты будешь жить. У меня есть свободные комнаты…

— И у меня, — вставил Арас.

— Делайте что хотите. — Местин не знала, что станет со снаататом при межвидовых взаимоотношениях, но предупредить их необходимо. Шан обращает на Араса слишком много внимания. — Но, прошу вас, не размножайтесь. Знаю, что это звучит жестоко, но вы оба представляете опасность.

— А… что?! — выдавила Шан.

— Мы осознаем, какое бремя несем, — перебил ее Арас. Шан посмотрела на него и губы ее напряглись, как будто она хотела что-то сказать, но смолчала. Местин догадалась, что Шан не понимает, что с ней происходит, и что слова Местин ее потрясли. Шан и Арас обменялись взглядами. Местин видела только беспокойство и возбуждение Араса.

Не важно. Между ними существует связь, и уже хорошо. Со с'наататом или без, но двое неженатых половозрелых особей во Ф'наре могут создать проблему. Местин проводила их взглядом и повернулась к Виджисси.

— Я хочу, чтобы ты присматривал за Шан Чайл и заботился о ней, когда потребуется. Независимо от того, захочет она того или нет.

Виджисси выдержал паузу, откусил кусочек нетун, демонстративно щелкнув зубами, и вздохнул. Так шипит струя пара.

— Присмотрю.

Полезность. Арас попробовал слово на вкус. Безоговорочно. Когда-то ему говорили то же самое — давно, с тех пор утекло очень много воды. Слова были другие, но столь же жесткие, и их так же просто было принять. В трудные времена такие решения принимать легко.

Он подумал о Симисиате и других воинах с'наатат, которые приняли достойное решение прекратить свое ненормальное существование. А если бы сегодня его попросили снова поступить на службу, согласился бы он так просто, без раздумий?

Шан расстроена. Она шагала чуть позади него. Они шли вдоль перламутровых стен, и отовсюду раздавались приветственные трели, — вес'хар спешили показать Араса своим детям. Воины с'наатат — герои, и здесь все об этом помнят.

А он — последний из них.

— Ты на самом деле злишься на меня, да? — спросила Шан.

— Нет. Вовсе нет. — Он посмотрел на нее через плечо. От нее чудесно пахло. Этого аромата он не ощущал уже много столетий. Арас постарался игнорировать запах. Все-таки это нечестно по отношению к ней. — Но ты здесь меньше шестидесяти часов — и уже успела вывести из равновесия правительство и сместить старшего матриарха. Что же будет через месяц? Представить страшно…

— Это шутка?

— Да. — Может, ему удастся объяснить ей некоторые вещи. Может, это под силу Невиан. — Почему ты выступила против Чайяс?

Шан раздраженно фыркнула.

— Чтобы она не посадила тебя на электрический стул! У меня что, был выбор?

— Возможно, стоило подождать?

— Ага, и я дождалась, что она продырявила меня из моей же пушки! — Голос ее едва заметно дрогнул. — Я сделала выбор, и мне с этим выбором жить.

Молчание. Но гнев делал ее еще привлекательнее. Они продолжали идти вокруг кальдеры, и шли довольно медленно; Араса то и дело останавливали и сообщали, как это удивительно, как радостно — видеть его. Большинство из встречающихся никогда прежде не видели с'наатата, тем более такого странно непохожего на них. Почитатели разве что не пытались его потрогать.

Жилище располагалось на дальнем краю верхней террасы. Оттуда виден был не только Ф'нар, но и иссушенный бронзовый пейзаж за пределами кальдеры. Много лет Арас потратил на то, чтобы вырыть себе дом в уступе и выложить его камнем. Толкая входную дверь, тяжелую от фальшивого перламутра — выделений тем, он почти хотел увидеть кого-то из своей семьи, но подозревал, что никто не станет жить в доме с'наатата, не важно, как долго он пустовал.

Никого. Чисто, пахнет свежестью и водой. Кто-то приготовил дом к его приходу. На открытых полках лежали клубни эвем и стояли какие-то коробки.

Шан вошла следом за ним.

— Как долго, говоришь, тебя не было?

Он быстро прикинул.

— Чуть больше ста двенадцати лет.

— Кто-то хорошо позаботился о твоем доме.

— Только я не знаю, кто. И вряд ли узнаю. Шан пришла в восторг.

— Люди врываются в пустые дома и грабят их. Вес'хар входят, убираются и оставляют зелень на полочке. — Она рассмеялась — абсолютно непринужденный взрыв смеха. Редко от нее такое услышишь. — Вы все рушите мои представления о мире. Поразительно.

И она не издевалась, он знал это наверняка. Шан еще ко многому предстоит привыкнуть. Арас бросил сумку на сундук, служивший столом, и вытащил нож. Вспышка энтузиазма Шан очень его порадовала.

— Я приготовлю обед, и мы поговорим, хорошо? Шан внимательно на него посмотрела.

— Ага. У меня есть пара вопросов.

Ф'нар не был домом для Араса. Может, стоило направиться на север, к Июссану на Баральской равнине, где он родился? Там вес'хар прятали свои жилища от посторонних глаз так, как он спрятал Константин. Там процветала философия Таргассат, по крайней мере несколько сотен лет назад, когда он покидал те края, дело обстояло именно так. Община Ф'нара не отличается подобной щепетильностью, нравы здесь гораздо мягче. Здесь нет необходимости тщательно осматривать местность в поисках следов чьего-то пребывания. И возможно, именно здесь человеку будет легче приспособиться к жизни вес'хар.

Шан уже выяснила, что здесь, по человеческим стандартам, несколько комнат. Пока он нарезал эвем, она ходила из одной в другую, будто что-то подсчитывая. Он вырыл именно столько, сколько требовалось — главную комнату, где можно спать, читать и готовить, уборную и кладовую.

— М-м-м, очень милая студия, — сказала Шан с нарочито бесстрастным выражением лица.

Вечер выдался теплым, но Арас почти скучал по морозной зиме в Константине. Он оставил Шан изучать овощи и фрукты, а сам отправился в ванную, чтобы помыться, пока варился эвем. Когда он вернулся, выжимая воду из длинной косы, она пыталась разобраться с овощами в корзинке. Понятное дело, бездействие ее угнетает. Шан не могла даже включить плиту — она тщательно обследовала ее со всех сторон и залилась румянцем.

— Мне чертовски многому предстоит научиться. И не только языку вес'хар.

— Это подается сырым. — Он забрал у нее связку зеленых луковиц. — Почему бы тебе просто не понаблюдать за мной?

— Я хочу быть полезной.

Арас аккуратно отвел ее пальцы от кухонной утвари и указал на одну из скамей.

— Сядь и смотри.

— Я знаю, что ты сердишься. Но самое большое, что я могу сделать, — это извиниться.

— Я не сержусь на тебя. — Шан ощущала вовсе не запах страха, но сейчас неподходящий момент, чтобы это ей объяснять. — Все случилось из-за меня, а не из-за тебя.

Стыдно все-таки отчитывать ее за нетерпеливость. Ценой своей жизни она выкупила его. Глупость, но и он поступил не лучше: желая спасти ее, лишил нормальной жизни, покоя, дома.

— Но ты пришла за мной. — А?

— Ты меня не бросила. Сдержала слово.

Шан опустила глаза, как всегда делала, когда взгляд мог выдать истинные чувства. Удавалось не очень хорошо; впрочем, кто-то из гефес мог бы и купиться. Когда он рассказал ей, что испытал в плену, она сделала так же — наверное, какое-то болезненное смущение.

— Но я не могу стоять в стороне, ты же понимаешь.

— Это было глупо и опасно.

— Ах, да не стоит благодарности! Рада, что выручила тебя.

— Почему ты пошла на такой риск?

— Ты хороший человек, Арас. И ты мой единственный друг.

Арас посмотрел в кастрюлю. Пожелтевшая от эвем вода тихонько кипела. Он вспомнил, как впервые заговорил с ней о с'наатате. Они сидели на равнине Безер'еджа, и он готов был перерезать ей горло тилгуром, если бы почувствовал, что она расскажет об этом ученым с «Фетиды».

Она до сих пор не знала, что такая мысль приходила ему в голову. Она доверяла ему. Эта тайна причиняла ему постоянную боль.

Арас обернулся к Шан. Обычная ледяная маска «со мной стоит считаться», как выразился Эдди, — напряженная челюсть, немигающий взгляд, — истаяла на несколько секунд и обернулась слабой улыбкой.

Зачем? Зачем он спас ее? Местин задала ему вопрос, на который он до этого самого момента не знал ответа. А теперь понял. Она заполнила пустоту, которая царила в его искореженной жизни. Удовлетворила инстинктивные потребности, которые Арас так долго подавлял в себе. Шан была маленькой девочкой, исанкет, которую нужно беречь и учить, была равной, отличным товарищем, и была — понимала она это или нет — исан, физически сильным матриархом, защитницей и подательницей жизни.

А еще она знала, что такое одиночество.

Гремучая смесь.

Арас приложил усилие, чтобы не продолжать эту мысль.

— Чайяс потребовала от тебя высокую цену. Местин потребует еще больше.

— Думаю, что я от нее тоже кое-что получу. Мы с ней играем на равных. Это успокаивает. — Она нетерпеливо махнула в сторону стола. — Давай, время ужинать. Исан приказывает.

О-о. Это стоит обсудить.

— Ты не обязана быть исан, если не хочешь.

— Я люблю готовить.

— Исан не готовят.

— А о каких обязанностях в таком случае говорила Местин?

— Принимать решения в семье, участвовать в управлении городом, защищать своих мужчин.

Местин, очевидно, посчитала, что они уже совокуплялись — это обычный способ передачи с'наатата.

— Остальное не должно тебя беспокоить, — закончил Арас.

— Почему?

— Это сексуальная сторона отношений.

Шан издала какой-то неопределенный звук и отвела глаза. Арас не знал, как это понимать, знал только, что не спросит. Она смотрела, как он готовит овощи и клубни, старательно повторяя названия каждого на вес'у, и снова была исанкет… Арас запретил себе думать о невозможном.

Этой ночью в небе плыл полный Безер'едж — восхитительная бледно-голубая с терракотовым и серебристым луна. После ужина Арас долго стоял на террасе и смотрел на нее. Что, интересно, делает Джош и его семья? Арас надеялся, что они поймут, почему он улетел. Он очень хотел бы вернуться, но Шан была здесь, и все его инстинкты накрепко привязывали его к ней.

Он старался не думать о доме Местин, о доме Чайяс, полных детей, любви, нормальной жизни. На Безер'едже ему всегда не так больно — там ничто не напоминает о том, чем ему пришлось пожертвовать.

Арас вернулся в дом. Шан устроилась на куче подстилок сек в углу, подложив свернутую куртку под голову. Одной рукой она придерживала ее, будто даже во сне боялась, что кто-то отнимет. Ни огоньков, ни когтей на пальцах — ее руки вновь выглядели как человеческие. По необъяснимым причинам с'наатат устал от изменений.

Ботинки — очень чистые, черные и блестящие от постоянной полировки — аккуратно стояли у стены. Если бы она не спала на куртке, Арас бы попробовал зашить ее до того, как Шан проснется. Она очень заботилась об опрятности внешнего вида. Дыра от пули в любимой форме сильно ее расстроила.

Арас прислушивался к ее ровному дыханию и изучал очертания мышц на плече и руке. Может, он придумает, что сказать ей утром… Несколько прядей выбились из-под ленты, которая удерживала волосы в хвосте, и Арас подавил в себе желание убрать их с ее лица.

— Те чайл, хенитхас теней? — тихо сказал Арас. Нет, он совершенно не представлял себе, как они разберутся с этой ситуацией. — Ты на самом деле считаешь меня своим мужчиной? Или я просто одно из беспомощных созданий вроде твоей гориллы?

Он почти жалел, что она рассказала ему о той истории. Но он бы все равно узнал. Пламя и бессильный гнев ее уже всплывали в его памяти. Чем значительнее и болезненнее событие, тем вероятнее оно проникнет в общую память. Она не смогла помочь тому примату, и это выжгло шрам на ее сердце.

Шан казалась скорее изможденной, чем умиротворенной. Она подергивалась во сне, издавая какие-то неясные звуки.

Интересно, снятся ли ей те же сны, что и ему.