За гранью

18

Воскресенье бывает слишком длинным и одновременно слишком коротким, если речь идет о поездке на уик-энд к любимой женщине. Валманн думал о расставании с раннего утра. Когда знаешь, что нужно уезжать, считай, ты уже в дороге.

Им пришлось немного покружить по городу, прежде чем они нашли открытое кафе. Солнце иногда пробивалось сквозь лесные заросли. Весь снег растаял. В Арвике почти пахло весной, хотя уже был конец октября.

Здесь, на шведской стороне, климат был немного мягче, думал Валманн. Немного спокойнее, не так грязно, не так пустынно. Милее. Люди красили здесь дома в пастельные тона. Возможно, чтобы казалось светлее и радостнее, чем было на самом деле? Они рука об руку прошлись по ухоженному, чистому парку. Но Валманн понимал, что этот идиллический фасад имеет свои скрытые стороны. Здесь у них на шведской стороне были свои проблемы. И немалые.

— Тимонен показался мне очень компетентным, — сказал он.

— Он феномен, — быстро ответила она, словно думала о том же. — Он вдохновитель всей нашей работы. Никто здесь не обладает такими знаниями и опытом в том, что касается борьбы с приграничной преступностью. Он находит информаторов и проникает в группировки в таких ситуациях, когда все остальные сдаются. Он знает нужных людей. По обе стороны границы у него большие связи. Он знает семьи. Он знает, кто из молодежи свяжется с бандитами, прежде чем они сами об этом узнают. Он ходит с рождественскими подарками в тюрьму, к тем, кого он посадил…

— Не слишком ли много ролей он играет?

— Для него, очевидно, нет. Так он добывает себе контакты. Он старается не светиться. Поэтому ты никогда не увидишь его фотографии в газетах, хотя в последнее время он вел несколько больших дел.

— А сейчас он обучает норвежскую и шведскую полицию благородному искусству борьбы с приграничной преступностью? — Валманн не хотел иронизировать. Просто он понимал, что в этой сфере он мало что мог сделать.

— Не только полицию. Кроме всего прочего, он еще читает лекции об изменении морали и отношения к преступности в нашем обществе. «Преступный образ мыслей» — одна из его излюбленных тем. У него на этот счет есть свое мнение. Ян к таким вещам относится не так, как подавляющая часть полицейских.

— Впечатляет. — Валманн не знал, нужно ли ему чувствовать себя задетым.

Через минуту она продолжила:

— Понимаешь, это не просто курс лекций.

— Я как раз думал об этом.

— На самом деле это операция, но об этом ни слова.

— Значит, ты не можешь мне об этом рассказать?

— Не дави на меня, пожалуйста, — попросила она. — Я могу сказать только то, что речь идет о разоблачении большой группировки. Контрабанда наркотиков из Испании через Амстердам. Расследование идет уже много недель. Мы стараемся все держать в тайне, потому что есть подозрения, что были утечки, понимаешь, возможно, среди полиции и таможенников. Это операция Янне, и мы обязаны хранить молчание.

Казалось, что воскресная тишина в Арвике сгустилась над ними, и от этого стало тяжелее дышать. Людей на улице практически не было, несмотря на хорошую погоду. Они прошлись до пирса, где чистенькие постройки и причал отражались в прозрачной воде. Кафе были закрыты. Обрубки дерева медленно плыли в сторону моста, где стояли два туриста, а рядом на зиму был пришвартован экскурсионный катер со стеклянной крышей.

— Пойдем обратно, найдем открытое кафе, — сказала она.

— Думаю, мне лучше не затягивать с отъездом, — сказал он, вспомнив о той рутинной работе, которая ожидала его в связи с замороженными куриными тушками в старом «вольво». Работа, которая, очевидно, ни к чему не приведет. Он также с какой-то грустью думал о том, как придется тянуть время, чтобы потом вместе пообедать. В отеле уже собраны вещи. Уже все готово к отбытию. Он не знал никаких приличных ресторанов в округе. Казалось, что в этом городе не было ничего, что не напоминало бы о том, что им скоро расставаться. Пограничный город, подумал Валманн. Здесь не остаются, здесь останавливаются на какое-то время, делают свои дела и едут дальше.

— Мудрое решение, — ответила она. — У меня тоже еще много дел.

На ней было длинное темно-синее пальто и сапоги на высоком каблуке, что подчеркивало ее стройную фигуру. Длинный шарф грубой вязки был обмотан вокруг шеи до подбородка. Волосы все еще были выгоревшими от солнца, и веснушки продержались всю осень. Он подумал о часах, проведенных летними вечерами на берегу озера Мьёса, пока она не уехала. Он хотел привлечь ее к себе, поцеловать здесь же, у прозрачной воды, рассказать ей, что она и их встречи значили для него, но, казалось, у этой тишины в Арвике были глаза и уши. Валманн вдруг засмущался. Он положил руку ей на плечо, когда они повернули и направились к центру вдоль железной дороги. Они шли молча. Он не знал, о чем говорить. Ему так многое хотелось с ней разделить, обсудить, но время уходило, и пустота между ними росла, словно он уже уехал. Почему-то он не мог вспомнить, чем они занимались в субботу, кроме встречи с Тимоненом. Никто больше не упоминал о нем. Он крепко держал ее, словно хотел убедиться, что она все еще шла рядом.