За гранью

26

Когда зазвонил телефон и дежурная Ирене спросила, сможет ли он принять посетителя с заявлением о пропавшем без вести человеке, Валманн с удовольствием воспользовался возможностью отвлечься от парализующего ощущения бессилия, которое преследовало его после допроса Алки Зарихиной. Вошедшему светловолосому мужчине было около пятидесяти лет, он был среднего роста, стройный, почти худой. Морщины и прожилки на лице говорили о том, что он много времени проводит на свежем воздухе, однако у него был землистый цвет лица и мешки под глазами. На нем была рабочая одежда. Скорее всего, мастеровой. Незнакомец с любопытством огляделся, словно давно мечтал побывать в полицейской конторе. В то же время его руки дрожали, а говорил он нервно и сбивчиво. Симптомы были знакомыми. Большинство людей двойственно относились к полиции: с одной стороны, с уважением, как к блюстителям порядка, а с другой — боязливо, как к органам власти.

Мужчина представился как Арне Ватне, плотник. Он заявил об исчезновении двадцатилетней дочери Анне. Ватне казался немного раздраженным, но в то же время сам старался преуменьшить свое беспокойство, как будто стеснялся демонстрировать перед официальным лицом свои переживания.

— Я не знаю, стоит ли из-за этого беспокоить полицию…

Он пытался сбивчиво объяснить свое решение заявить об исчезновении дочери.

— Но я не понимаю… Она пропала из дома в ночь на субботу, оставила все свои вещи, косметику… А этот тип, с которым она уехала, я его не знаю, только поздоровался с ним, но он, короче, он иностранец. Дорогая машина и все такое… Они ссорились. Да, они разбудили меня своими криками… Хлопнули дверью… А сейчас прошло уже почти четыре дня.

Валманна даже немного веселила очевидная робость Арне, но в то же время из сбивчивых объяснений он понял, что основная проблема в том, что юная Анне сбежала с иностранцем, у которого, помимо всего прочего, цвет кожи был несколько темнее, чем у норвежцев. Это, по мнению Валманна, не могло служить причиной, чтобы появляться в его конторе, поэтому он четко и ясно дал понять, что полиция обычно не объявляет в розыск взрослых людей после всего лишь четырех-пяти дней отсутствия. Кроме того, разве тот, с кем она уехала, не был ее возлюбленным? В таком случае беспокоиться стоит еще меньше…

— Ну да… — согласился мужчина. — Но быть отцом-одиночкой взрослой дочери не так просто… — начал оправдываться он. — Постоянно слышишь о всяком дерьме, наркотиках, изнасилованиях… постоянно! — Он с надеждой взглянул на Валманна, как будто ожидая, что тот сам имел кучу проблем в духе отцов и детей.

— А ты пытался связаться с ней по телефону?

— Да, кстати, о телефоне, — ответил Ватне возбужденно. — Она оставила его дома. Этого никогда раньше не случалось.

— Так. А раньше она когда-нибудь пропадала?

— Нет, мне об этом не известно. Но она живет в Осло и…

— И поэтому ты с ней видишься не часто?

— Да, не так часто. Знаешь, как это бывает…

Валманн не знал и оставил эту фразу без комментариев.

— А когда она приезжает домой, все равно не получается часто видеться. Мне приходится далеко ездить на работу, — продолжал оправдываться Арне Ватне, хотя в общем не нужно было ничего больше объяснять. — Встаю в полшестого каждое утро, чтобы ехать в Конгсвингер, а ведь это полтора часа езды. Вечером обратно, уже в темноте, а часто и по плохой погоде… — И снова этот взгляд, который словно говорил больше, чем слова.

Валманн подумал, что надо поскорее заканчивать.

— Скажи, а ты часто ездишь по шоссе 24?

— Ты имеешь в виду… через Валлсет? Ну да… — Мужчина кивнул так, будто эти слова дались ему с трудом.

— А ты, случайно, не проезжал по нему в пятницу вечером, по дороге домой с работы?

— В пятницу… вечером?.. Да… то есть нет… — Его глаза забегали. — Я ехал гораздо позднее, чем обычно. Раз была пятница, я поехал через Шарлоттенберг, чтобы… ну, понимаешь…

— Насколько позднее? — Валманн гнул свою линию.

— Ну… где-то около половины седьмого, наверно…

В половине седьмого. Он не мог ничего увидеть, слишком рано. Но Валманн продолжал, словно проводил опрос свидетеля. Старый добрый Ватне не должен считать, что инспектор полиции Хамара только и делает, что успокаивает людей, которые приходят поболтать с ним о своих проблемах.

— Ты не видел ничего необычного на шоссе между Одалом и Валлсетом?

— Нет… А что я должен был увидеть?

Валманн смотрел на него в упор.

— Мы разыскиваем свидетелей несчастного случая, который произошел примерно в это время, — ответил он резко. — ДТП. К сожалению, со смертельным исходом.

— Нет, я ничего такого не видел! В такой снегопад вообще мало что можно было увидеть.

— Подумай хорошенько, — настаивал Валманн. — Машины, которые ехали навстречу, с царапинами на переднем бампере, странные следы на снегу, все имеет значения.

— Нет… я правда не помню. Машин было немного. Да и снег валил…

— Конечно. А тебе сегодня не надо на работу?

— Я взял отгул на полдня, чтобы зайти к вам. Шеф — человек понимающий…

— Тебе повезло, — прервал его Валманн. — Больше, чем мне. — Он поднялся, давая понять, что Арне должен сделать то же самое. — Если ты что-то обнаружишь, позвони мне. Или если твоя дочь не появится в течение этой недели, то приходи, посмотрим и, если надо, объявим розыск.

— Спасибо, большое спасибо, — пробормотал Арне Ватне. Казалось, он абсолютно обессилел. Но он улыбнулся на прощание, как будто, несмотря ни на что, он был доволен результатами своего визита.

Из окна своего офиса Валманн увидел, как худой мужчина направился к старому белому автофургону, уселся в него и исчез в черном облаке выхлопных газов. Ему вдруг пришло в голову, что, увлекшись допросом Ватне, он отвлекся от того факта, что на самом деле речь шла о молодой девушке, которая пропала при загадочных обстоятельствах. Во всяком случае, это можно было толковать именно так. Однако Валманн предпочел сейчас этого не делать.

Отпечатки пальцев оказались в полицейской базе по обе стороны границы. Женские пальчики были неизвестными, а вот мужчина оказался Бу Даленом, двадцатипятилетним нарушителем закона, родом из Эребру. Несколько раз привлекался за хранение и распространение небольших доз наркотиков в Норвегии и Швеции. За ним также числился случай контрабанды амфетамина, за что Дален получил восемнадцать месяцев, но подал апелляционную жалобу.

Валманн распорядился, чтобы его объявили в розыск по обычным каналам. Он не верил в то, что Дален объявится немедленно и что его удастся поймать в связи с каким-то более поздним преступлением. Но возможно, контрабанды кур будет достаточно для того, чтобы его восемнадцать месяцев превратились в двадцать восемь. Валманн вздохнул, наблюдая, как факс с нечеткой фотографией коротко остриженного господина Далена, прошуршав, оказался на его столе. Хранение и распространение наркотиков, кража автомобилей, контрабанда… Начиная от юношеских шалостей и авантюр и заканчивая серьезной преступной деятельностью. Спираль, каждый виток которой становился безнадежнее и неизбежнее, как сама судьба. Что толкает их на все это? В какой же момент вдруг становится слишком поздно остановиться? Он часто наблюдал, как молодых людей забирали за дебош, и задавался вопросом о том, скольких из них он встретит еще через год или два в угнанной машине в кювете, пьяными вдрызг. И потом, уже в суде — за взлом, кражи, ношение оружия, угрозы и насилие? Когда Валманн думал об этом, полицейская работа казалась ему бесполезной, все равно что вычерпывать пригоршней воду из затопленного подвала, куда она поступает постоянно. Новые преступники появлялись все время. Они были другие, и их было сложно понять. Перед ним возник полный смирения и отреченности взгляд Алки, ее накрашенные глаза, синяк, обкусанные ногти. Он попытался представить себе тех типов, которые разрушили жизнь этой девушки, преследовали, мучили ее до тех пор, пока она не стала средством, орудием, существом без чувства собственного достоинства, воли, без малейшей надежды на то, что она сможет выбраться из ада, в котором пребывает. И даже маленькая искорка надежды на получение убежища в социал-демократической Норвегии, должно быть, потухла, когда Рюстен отрицательно покачал головой в ответ на эту просьбу. Валманн очень хотел бы обсудить это с Анитой, и не столько потому, что он по ней скучал, или потому что ему был нужен молодой и хорошо информированный человек, обладающий свежими данными по актуальным проблемам в области криминологии, сколько потому, что она была женщиной. Неужели ему могло помешать то, что он мужчина? Видимо, бывает и так. Валманн знал, что он не должен звонить Аните слишком часто. Он не хотел казаться навязчивым, боялся разрушить то взаимное притяжение, которое возникло между ними. Сейчас было не время для глубоких, душевных разговоров. Не время для размышлений о будущем. Сейчас нужно было тихо радоваться тому состоянию счастья и удовольствия от того, что им удалось найти друг друга. Радоваться именно этому. Наслаждаться.