За Гранью. Книга вторая

Глава 17

Небо потемнело резко, как это водится в мире Изгоя. Только что было серо-голубого сумеречного цвета, и в одночасье налилось свинцом, а затем и вовсе стало черно-фиолетовым. Такой погоды здесь Тэсс не видела ни разу. Первый раскат грома заставил ее вздрогнуть всем телом хотя, казалось бы, предугадать грозу по такому небу совсем не сложно. Но ведь в искусственном мире Дэймора не было ни дождей, ни снега, ни других природных явлений. Откуда же здесь взяться грозе?

Первая молния, расчертившая небо, обратила все умозаключения Тэссы в прах. Мало ли чего тут раньше не было. Теперь вот есть. Неудивительно, если Изгой устроил эту демонстрацию возможностей исключительно ради нее. Дернул же ее кто-то сказать, что она боится молний. Вторая зарница причудливым зигзагом разрезала тучи, на миг ослепив Лотэссу, а позже оглушив раскатами грома. Третья и четвертая вспыхнули почти одновременно, а грохот после них слился воедино.

Тэсс ненавидела грозу с детства. Когда-то в Норте им с Эданом довелось оказаться во власти разбушевавшейся стихии. Они верхом возвращались от соседей в сопровождении нескольких слуг. Гроза тогда налетела почти так же внезапно, как и сейчас. Знай они заранее о том, что погода так разойдется, остались бы ночевать в гостях. Впрочем, они и так бы остались, если бы не Тэсс. Сколько раз она проклинала себя за то, что в тот день капризно требовала вернуться домой. Ребенку было скучно среди взрослых людей, а дома осталась кузина — ровесница, которую не взяли с собой из-за того, что она приболела. Так или иначе, жалобы и требования младшей сестры вынудили Эдана распрощаться с хозяевами и отравиться в свой замок.

Налетевшие внезапно порывы ветра и потемневшее небо, предвещавшие скорую бурю, поначалу даже позабавили Тэсс, как обещание приключений после скучного дня. Однако хлынувший стеной дождь и шквальный ветер — это не так-то весело, когда ты зажат на узкой дороге между скалами с одной стороны и обрывом — с другой. Укрыться было негде. Возвращаться — бессмысленно. Ослепляющие вспышки молний очень недолго казались девочке красивыми, а когда они вместо того, чтобы освещать небо, стали бить в землю прямо перед путниками, стало совсем страшно. Испуганные лошади вставали на дыбы, норовя сбросить седоков. Эдан, которому тогда было всего пятнадцать, не терял головы. Он перетащил сестру на своего коня, чтобы не дать ей сверзиться на землю и хоть как-то защитить и успокоить.

Очередная молния, вспыхнувшая совсем рядом, заставила Тэссу уткнуться в грудь брата в тщетной попытке укрыться от бушевавшего вокруг кошмара. Она чуть не упала, когда Эдан резко соскочил с коня. Крик ужаса разом вырвался у всех. Открыв глаза, Лотэсса увидела на дороге почерневшее тело одного из спутников. Перепуганный конь топтал бывшего седока копытами.

Что было дальше она помнила смутно: то ли потеряла сознание, то ли память услужливо стерла дальнейшие воспоминания. Впрочем, и этих вполне хватило, чтобы возненавидеть грозы на всю жизнь и панически бояться молний.

Года два после того ужасного происшествия у Лотэссы случались истерики во время грозы. Все окна в комнатах задергивались плотными шторами, с девочкой обязательно сидел кто-то из родителей, а чаще всего — Эдан. И несмотря на это маленькая Тэсс зажимала уши руками во время ударов грома, вскрикивала при каждом слабом отсвете молнии на шторах, и плакала, плакала…

Немного повзрослев, Лотэсса стала стыдиться этих приступов паники и научилась скрывать их. Она не перестала бояться и ненавидеть грозы, но уже не показывала свой ужас окружающим. По возможности она старалась не покидать зданий во время грозы, и чаще всего ей это удавалось.

Но здесь, в проклятом мире Изгоя вокруг нее было сплошное открытое пространство. Даже деревьев и тех не было. Зарницы молний вспыхивали все чаще, совсем как в тот страшный день. Когда же ломаная линия белого света ударила в землю неподалеку от нее, Лотэсса не выдержала и побежала. Просто невозможно стоять на месте и ждать, пока очередная смертоносная стрела выберет ее своей целью.

Она неслась вперед, не понимая куда бежит, спотыкаясь, чудом не падая, не видя ничего перед собой. Справа, слева, сзади били молнии. Теперь сияющие зигзаги не только расчерчивали темное небо, но и устремлялись вниз, словно сияющие нити, сшивающие небеса с землей. Тэсса закрыла глаза, чтобы не видеть творящегося вокруг кошмара. Вспышки света проникали и сквозь закрытые веки, и все же не смотреть на молнии было чуть легче. Удары грома слились в один несмолкаемый гул, а в редкие передышки между ними тишина казалась еще более зловещей.

Внезапно Тэсс налетела на что-то и чуть не упала на спину от резкого удара.

— Вот ты где, цветочек, — знакомый голос, как всегда, звучал насмешливо. — А я тебя ищу.

Дэймор поддержал ее, не дав упасть.

— Ты специально это устроил, зная, что я боюсь молний? Нашел новый способ помучить меня?

— По-прежнему считаешь, что мир вертится вокруг тебя? — усмехнулся Изгой. — Не обольщайся. Мир вертится вокруг меня. По крайней мере, этот.

— Тогда почему ты не прекратишь это?

— А если мне это нравится? Кроме того, разве может человек, смотрящийся в зеркало, изменить свое отражение?

— Он может попробовать изменить лицо, — возразила Лотэсса. Из-за грома ей приходилось почти кричать.

— Это сложно. Да и нет у меня желания менять настроение. В отличие от тебя, я от молний не шарахаюсь. Так что меня все устраивает.

Одна из молний ударила совсем близко, и Лотэсса непроизвольно бросилась к Изгою. Тот обхватил ее руками, крепко прижимая к себе. Стыдясь своего порыва, Тэсс попыталась отстраниться, но тут новая молния вонзилась в землю совсем рядом. Вскрикнув, Тэсса еще сильнее вжалась в Дэймора, проклиная себя за трусость. Искать у него защиты унизительно, но вряд ли молнии станут бить в своего создателя, а значит рядом с ним — единственное безопасное место. Дэймор не отталкивал ее, не швырял под стрелы молний, напротив, обнимал и гладил по спине, словно пытаясь успокоить.

— Прекрати это! — жалобно потребовала Тэсс, ободренная видимостью сочувствия.

— Ты мне приказываешь? — Дэймор изогнул бровь. В свете молний его насмешливо-удивленное лицо казалось жутким.

— Прошу, — поступившись гордостью, пробормотала она.

— Ну тогда постарайся быть поубедительней.

Опять играет с ней, как кот с мышью. Нашла у кого искать сочувствия и помощи! Тэсса попыталась высвободиться из постылых объятий, но Изгой крепко удерживал ее.

— Я не собираюсь отпускать тебя, — ответил он на незаданный вопрос. — Твой страх слишком сладок, чтобы упустить возможность испить его до краев. Такой искренний, безумный, первобытный — сила в чистом виде. Я готов наслаждаться твоим ужасом бесконечно, сердце мое. Маленькое перепуганное сердечко, что трепещет, как птичка в когтях ястреба.

— Ну так наслаждайся! — злость победила страх. — Только недолго, — Тэсс изо всех сил уперлась в грудь Странника в очередной попытке вырваться и броситься под молнии.

— Тш-шш, успокойся, цветочек, — он по-прежнему и не думал ее отпускать. — Я не желаю тебе зла. Твой страх восхитителен, да и ненависть не хуже, но, пожалуй, для тебя здесь и впрямь становится слишком опасно. Есть вещи, после которых даже мои усилия не вернут тебя к жизни. Ты слишком смертна для такого веселья, Лотэсса. Стоит на какое-то время забрать тебя отсюда. Согласна на небольшую прогулку?

Она лишь кивнула. Что бы ни задумал Изгой, вряд ли будет хуже, чем сейчас.

Он подхватил ее на руки и пошел совершенно спокойно, будто вокруг не бушевал его взбесившийся мир.

На руках Странника Лотэсса немного успокоилась, по-прежнему теша себя мыслью, что разгул стихии не причинит вреда создателю мира, а значит и ей, пока она рядом с ним. Она больше не пыталась зажмуриться и даже находила в окружающем безумии какую-то жуткую извращенную красоту.

Вспышки зарниц освещали им путь не хуже невидимого светила. Внезапно посреди цветочной поляны из ниоткуда возникла дверь. Мгновение назад ее не было, но после того, как краткая темнота вновь озарились светом молний, дверь стояла, смотрясь, по правде, довольно нелепо. Тэссе вспомнилась арка, открывающая вход на тропу безумных ветров. Она готова была спорить, что эта одинокая дверь ведет совсем не туда, куда кажется, а потому почти не удивилась, когда увидела сквозь приоткрытую щель ясное небо, усыпанное звездами.

Изгой толкнул дверь ногой, и та распахнулась, открывая вход в удивительное место. Там не было ничего, кроме звездного неба, но Тэсс никогда не видела картины прекраснее. Звезды сияли ярче и были ближе, чем если смотреть на них с земли, но все равно далеки. Зато их было бесконечное множество. Лотэссе отчего-то вспомнились фонарики, развешанные на деревьях во время последнего летнего бала в Ортейне.

Дверь медленно закрылась за спиной Дэймора, оставив их в звездной пустоте, а затем просто исчезла, слившись с пейзажем. Здесь не было ни верха, ни низа, никакого подобия дороги — только бескрайнее небо, усеянное мириадами звезд. Зазвучала дивная музыка. Сначала Лотэссе казалось, что мелодии возникают и звучат лишь в ее голове, но вскоре она отказалась от этой мысли. Музыка наполняла все вокруг, она была неотъемлемой частью этого места.

Все это время смутные воспоминания не давали ей покоя. Она уже бывала здесь. Но как и когда? И лишь музыка помогла ей окончательно вспомнить. Это было в тот день, когда Дэймор похитил ее из Ортейна. Сначала он притащил ее в страшный мир кошмарных снов, а потом так же открыл возникшую из ниоткуда дверь и оказался в дивной пустоте, залитой музыкой и светом звезд. Правда, картины, всплывавшие в памяти, были отрывочными и смутными, должно быть, потому, что она сразу потеряла сознание.

Зато теперь осколки воспоминаний сложились в единую мозаику, хотя, быть может, местами виденное ранее подменялось тем, что она видела сейчас.

— Что это за место? — спросила она у Дэймора, не особо надеясь на ответ.

— А сама не догадываешься? Это Звездный Путь, моя маленькая.

— Так вот почему жрицы иногда называли вас Звездными Путниками.

— Маритэ не в меру болтлива, если рассказала своим курицам о Звездном Пути.

— Людям не полагается об этом знать?

— Разумеется. Смертным вообще не положено знать о делах Странников. И уж подавно им нечего делать на Звездном пути. Однако я взял тебя сюда. Ты оценила мое великодушие, цветочек?

— Ну, — протянула Тэсс. — Признаться, это впечатляет. Тут очень красиво.

— Тут не просто красиво, сердце мое. Отсюда можно попасть в тысячи миров.

— И в Анборейю? — против воли в голосе скользнуло волнение и надежда.

— Само собой, — Изгой кивнул, снисходительно улыбаясь. — И, уж конечно, я не собираюсь тебя туда возвращать, если ты об этом. Но могу показать тебе какой-нибудь другой мир, если хорошенько попросишь.

— Не стану я просить, — вздохнула Тэсса. — Меня вполне устраивает и Звездный Путь. Звезды куда лучше молний.

— Что ж, любовь моя, не худший выбор. Любопытства в тебе маловато, зато ты умеешь ценить красоту.

Тэсс не лукавила, отказываясь от другого мира в пользу Звездного пути. Это место было настолько прекрасным, что будь она Странницей, предпочитала бы его любому миру.

Звезды, музыка, бесконечность, теплый ветер, неизвестно откуда взявшийся здесь: все это наполняло душу неведомым восторгом, заставляло пересмотреть прежние представления о красоте. Тэссе хотелось полностью слиться с этим дивным местом, стать частью его, остаться здесь навечно. Вот бы превратиться в одну из этих звезд.

Она бросила взгляд на спутника. Вот уж кто поистине здесь на своем месте. Дэймор был величественен и прекрасен как никогда. Ветер трепал его темные волосы, звезды отражались в синих глазах. Должно быть, все Странники родились, точнее, были созданы именно здесь, и на каждом из них лежит печать Звездного Пути.

Насколько же бесконечно порождения звездного света и музыки — прекрасные, могущественные и вечные — превосходят смертных. Тэсс показалась себе жалкой и ущербной в сравнении с Дэймором. Кто она вообще такая, чтобы Странник возился с ней? Как смеет она ненавидеть, если не может в силу ограниченности собственной природы понять его и его мотивы? Да и что такое ее жалкий, отживший свое мир на фоне величия вечности?

Теплый ветер, музыка и звездный свет кружили голову. И Дэймор. Она словно впервые увидела его. Он не просто красив, он совершенен. Даже в том, что ей казалось пороками. Странники не могут быть порочны, они безгранично выше любого осуждения.

Дэймор смотрел на нее и улыбался. Самодовольная и хищная улыбка невероятно подходила идеальному лицу Странника и отражала его сущность.

— Попалась, цветочек? — усмехнулся он.

Лотэсса только обреченно кивнула. Она действительно попалась. На дальнем плане сознания, словно бабочка о стекло, билась какая-то смутная тревога, что-то важное, что нужно вспомнить, но никак не получается. Как будто сон, вмиг растаявший при внезапном пробуждении, но не забытый до конца.

Но что может быть важнее Дэймора? Его ласкового взгляда, руки нежно коснувшейся ее щеки, сводящей с ума улыбки…

— Я ведь нравлюсь тебе, Лотэсса? — он не спрашивал, а утверждал.

— Нравишься, — к чему отрицать очевидное?

— Ты мне тоже нравишься, Лотэсса. Гораздо больше, чем может смертная девочка нравиться Страннику.

— Так не должно быть, — пробормотала Лотэсса. — Это неправильно.

— Неважно. Я сам устанавливаю правила.

— Неважно… — эхом отозвалась Тэсс.

Дэймор склонился к ее лицу, нежно провел пальцем по ее губам, а затем приник к ним губами. Тэсса не ожидала такого, но первый порыв отстраниться, оттолкнуть Странника показался смешным и глупым. Вместо этого она отдалась ему целиком, растворилась в нем, перестала быть и возродилась заново. Поцелуй Дэймора сделал ее частью этого невероятного места — музыкой, звездой, вечностью. Ее сердце переполнял бесконечный восторг и безудержное счастье.

— Ты прекрасна, маленькая моя, — он погладил ее по щеке. — Ты ведь моя?

— Твоя, — прошептала Тэсс, все еще находясь во власти сладостного наваждения.

— Значит, ты отдаешь мне себя, Лотэсса? — голос его звучал вопросительно и властно.

Загнанные в самый дальний уголок сознания тревожные мысли напомнили о себе с новой силой. Что же такого важного не дает ей до конца раствориться в нежданном и незаслуженном счастье? Отчего она чувствует страх и вину? Надо вспомнить что-то важное, но что?

— Ты боишься, цветочек? — Дэймор обращался к ней непривычно ласково. Теперь нежными были не только слова, но и тон. — Я даже знаю, что именно тебя страшит. Не бойся, любовь моя. Странники не похожи на людей, нам чужда похоть. Я не собираюсь соблазнять тебя. Жаждать обладания лишь телом, пусть даже самым прекрасным — это как грызть скорлупу вместо ядра ореха. Мне же нужно намного больше, чем тело. Ты подаришь мне свою душу, моя дивная смертная? Впрочем, можешь не отвечать. Я и так знаю, что ты скажешь “да”.