За кулисами в Турине (Плохая война – 7)

4. Глава. 26 декабря. Давай не будем говорить про золото

Владельцы замка Монкальери никогда не планировали устраивать там приемы и турниры. Как-то так исторически сложилось, что Турин не стал центром дипломатии и рыцарской культуры. Даже в самом Турине замки и дворцы периодически приходили в запустение, после чего наследникам приходилось серьезно вкладываться в восстановление и модернизацию.

Но господа рыцари жить не могут без своих любимых занятий. Поэтому небольшое поле, даже, скорее, не поле, а площадка неподалеку от замка столетиями предназначалась для конных и пеших упражнений. И без того каменистый грунт за годы утоптали до состояния мостовой, вода в этом месте не скапливалась и землю в грязь не превращала. Две дорожки с барьерами, четыре огороженных площадки для пеших боев, скамейки для зрителей амфитеатром на пологом склоне. Нормально. Бывает хуже.

Правда, шатры для переодевания пришлось втыкать где попало, на неровных склонах и вдоль дорожки, ведущей от замка, но это по большому счету ерунда. Господин приказал поставить шатер, а ломать голову, куда и как его воткнуть, — не господское дело.

Фредерик оставил все свое имущество, всю одежду и доспехи на переправе в Парпенезе. Что-то на том берегу, что-то на севшем на мель пароме. Походный костюм он сменил в Генуе на недорогой темно-красный костюм юноши из высшего общества. Не то краденый, не то снятый с покойника, не то купленный незадорого, не исключая всех условий сразу. Но в целом приличный и ушитый по фигуре.

За Кармину ее вещи в дорогу собирал Симон. За день до того, как родительский дом сгорел, Кармина вышла замуж и переехала к мужу, который квартировал у алхимика. Поэтому у нее было с собой и дорогое платье со свадебной церемонии, и повседневная одежда, и теплые вещи. Даже шерстяной плащ с рукавами, украденный у кого-то из высшего общества, купленный незадорого и ни разу не надетый из-за страха встретить прежнего владельца. Также Симон положил в дорогу и шкатулку с дорогими аксессуарами.

На турнир, где будут ломать копья короли и герцоги, придворное общество одевалось как на праздник. На этом фоне Фредерик и Кармина выглядели как приличные горожане из Турина. Горожане, крестьяне и всякие там паломники тоже хотели посмотреть турнир, но площадка не предполагала, что столько зрителей разместится даже стоя. Поэтому Карл Добрый распорядился окружить ристалище стражей и всякую бедноту не пускать.

Фредерик и Кармина прошли, что называется, на грани. Не столько благодаря одежде, сколько благодаря обаянию и хорошим манерам. А может быть, помог только дукат, который Фредерик сунул начальнику караула. Но может быть, и дукат не помог, а сыграло то, что они пришли рано, до столпотворения, когда стража начала заворачивать всех, кто не выглядит как Благородный Рыцарь или Прекрасная Дама.

Лучшие места, на которые могла претендовать непридворная публика, это места на склоне, выше «амфитеатра» или рядом с ним. Фредерик помог подняться Кармине. Не слишком высоко, но хотя бы ровная земля под ногами.

— Я тут подумала, — сказала Кармина, — Тебе пока не стоит говорить про то золото, которое сейчас в аббатстве?

— Почему? — удивился Фредерик, — Я не буду скрывать его от дяди Максимилиана.

— Ты расскажешь, когда Симон отдаст тебе золото. Не раньше.

— Но почему?

— Потому, котик, что пока у тебя нет золота, у тебя нет золота. Нельзя давать надежду другим людям строить планы в расчете на то, чего нет и, возможно, не будет. Твой дядя в деле с очень большими людьми, и он не должен в своих расчетах опираться на активы, которых на самом деле пока нет и может вообще не быть.

— Думаешь, Симон обманет? С ним же Пьетро, а у нас Маринелла.

— Я вчера говорила с Маринеллой. Она жила в Генуе напротив алхимика, поэтому очень переживает за Симона. Алхимия — довольно опасное занятие. У них постоянно что-то взрывалось. То окна выбьет, то через крышу какая-то штуковина улетит, то и вовсе пожар.

— Аббатство сто раз освящено-переосвящено. Ничего там не будет, там Господь хранит и все ангелы.

— Там добрым католикам ничего не будет. К колдунам это не относится. Может быть, наоборот, все эти заклинания, которыми заколдовано золото, разгневают Господа. Слушай, а почему мы просто не облили слитки святой водой?

— Симон их там как раз сбрызгивает святой водой. Святая вода катализирует реакцию трансмутации, которая проходит с поглощением большого количества тепла.

— Ничего не поняла.

— Я тоже. Я Симона цитирую. Они с Пьетро проводят какие-то горячие ритуалы в кузнице.

— Помнишь кузницу в Тортоне? Там так бахнуло, что зрителям не поздоровилось.

— Симон там умышленно сделал ошибку, чтобы сбежать.

— Что, если он сделает еще какую-то ошибку, только случайно? И взлетит на воздух не один кирпичик, а все заколдованное золото? Его там во сколько раз больше? В семьдесят?

— Да, слушай, — Фредерик умножил тортонский взрыв на семьдесят и впечатлился, — Не соберем потом ни Симона, ни Пьетро, ни золото.

— Ни аббатство, — добавила Кармина, — Расскажи дяде, как съездил в Пьяченцу, как вернулся через Геную и как забрал меня, потому что потом некогда будет еще раз ездить в Геную. А про золото скажешь ему, когда золото будет у тебя под кроватью.

— Хорошо. Только мы вчера решили, что я сам к нему подходить не буду. Ты расскажешь.

Долго ждать не пришлось. В один из квадратов для пешего боя зашли двое рыцарей. Дядю Максимилиана нельзя не узнать по походке. И он одет в известный Фредерику «старый» аугсбургский доспех, в котором сражался еще на турнире в Ферроне два года назад.

— На дяде тот доспех, который мы оставили в лагере, — сказал Фредерик, — Потому что дядя повез наш груз не в Кремону через Пиццигеттоне, а в Монцу. Получается, что до Монцы он тоже доехал, но порознь с Тодтом.

— Он, кажется, ранен, — сказала Кармина, — Он сейчас снял берет, чтобы надеть подшлемник, и у него забинтована голова.

— Вот почему он отстал.

— Хорошо, когда есть верные люди, которые могут доделать работу даже если начальник не стоит над душой.

— У Тодта начальник непосредственно Господь Бог. И он как раз стоит над душой, — улыбнулся Фредерик, — Мы для того и клянемся Господу, чтобы выполнять обещанное независимо от того, смотрят ли на нас люди.

— Я имела в виду не верность, а компетентность, — сказала Кармина.

Поединок закончился. Фредерик отметил, что бойцы сражались формально и без особого желания победить. Если поведение сэра Энтони объяснялось тем, что он потерял много крови, то дядя не сказать, что поддавался, но бил слабовато и не успевал защищаться. Как будто он ранен в левую руку.

Трое рыцарей, стоявших у ограждения, заговорили с дядей Максимилианом.

— Похоже, они договариваются о следующих поединках, — сказал Фредерик, — Значит, к дяде нам пока не подойти.

— Он же не пойдет подряд из боя в бой. Можно подойти, пока он отдыхает, — ответила Кармина.

— Не пойдем. Я узнал этих рыцарей. Это миньоны командующего Оде де Фуа. Сразу трое. У дяди что-то пошло не так, хотя он и довез золото.

— Он довез не более половины.

— Если бы не он, армия бы не получила нисколько.

— Не знаю, как у дворян, а купцы считают, что плох тот обоз, которые довозит половину груза. Сухопутные купцы. Когда снаряжают морскую экспедицию в Африку, в расчеты закладывают вероятность потери по меньшей мере одного корабля. Надо здраво оценивать риски.

— Видишь ли, дорогая, рыцари не купцы и не руководствуются расчетом, когда вызывают кого-то на поединок. Я думаю, здесь какая-то интрига, связанная с дамами.

Они двинулись за дядей Максимилианом, держась на расстоянии, чтобы он не видел.

— Стой, — сказал Фредерик, — Его оруженосцы могут нас узнать, а мы не совсем готовы. И я не пойму, почему у него в оруженосцах доктор Бонакорси, которого мы оставили в Марселе, и старший егерь Марио, которого мы оставили в замке Круа.

— Вот, смотри, и дама появилась, — сказала Кармина.

Фредерик тоже видел даму в синем платье, но не торопился комментировать.

— Эта дама — случайно не тетя Шарлотта? — спросила Кармина, — Ведет себя как жена.

— Откуда она здесь? Мы оставили ее в замке Круа, когда поехали на войну.

— Она или не она?

— Она. Я не понимаю, почему она здесь?

— Ты же сам по пути говорил, что здесь не протолкнуться от высшей знати.

— Да, но когда бы ты знала, сколько во Франции носителей герцогских графских титулов. Здесь просто тесно. В Кале высшей знати было в сто раз больше. Сюда приехали далеко не все.

— Значит, каждому из гостей здесь в сто раз легче пробиться к королю?

— Да. Наверное, тетя Шарлотта приехала еще раз побороться за замок. Ой, как она огорчится, когда узнает, что я женился!

— Если бы ты не женился, то вы с дядей бы не выполнили миссию, которую на вас возложил коннетабль. Насколько я понимаю придворную иерархию, коннетабль важнее, чем какой-то судья. Особенно во время войны.

— Вчера был прием у короля в замке Монкальери, — вспомнил Фредерик, — На следующее утро после приема миньоны де Фуа договариваются о бое с дядей Максимилианом, хотя он хромает и ранен. Произошло что-то нехорошее. Я думаю, лучше пока к дяде не подходить.

— Давай тогда я подойду к тете Шарлотте. Вряд ли за ней следят. А если следят, то встреча со скромно одетой дамой вызовет меньше подозрений, чем встреча с мужчиной. Если мне кто-то упадет на хвост, как говорят у нас в Генуе, то среди всей этой публики они ничего не сделают, а на выходе с ристалища ты их от меня отгонишь.

— Давай, — вздохнул Фредерик, — Но она наверняка сердится на меня, а тебя и вовсе не знает. Может, я все-таки сначала тебя ей представлю?

— Ты уверен, что она на тебя не будет ругаться так, что все ристалище к вам повернется? Думаю, дядя Максимилиан сказал ей, что женил тебя в Генуе.

— А на тебя не будет?

— Если и будет, то разговор на повышенных тонах между дамами не интересен никому кроме дам.

Пока Фредерик и Кармина обсуждали общую версию без упоминания золота, герольды приступили к проверке доспехов и оружия.

— Смотри, — Фредерик потянул жену за рукав, — Тот самый монах, который чуть не отбил у меня весь груз вместе с разбойниками. А в Генуе притворялся, что на нашей стороне. Лживая скотина.

— Брат Витторио, — подтвердила Кармина, — Он меня узнает.

— Скажи тете Шарлотте, что он на самом деле не за за нас.

Брат Витторио увлек Максимилиана в церковь.

— Я пойду, — неуверенно сказала Кармина.

Фредерик перекрестил ее.

— Ты меня благословляешь как священник? — удивилась она.

— Я почти священник. Немного недоучился, — напомнил он.

Фредерик спрятался за деревьями и смотрел, как Кармина разговаривает с тетей Шарлоттой. Вроде бы даже не поругались.

Кармина вернулась.

— Кажется, я произвела впечатление. Думала, будет хуже.

— Как там у них?

— Плохо. Дядю Максимилиана хотят убить за то, что он привез мало золота. И тетя Шарлотта просила кое-что кое-кому передать. Идем обратно на турнир.

По пути Кармина рассказала остальные подробности.

— Мы послезавтра сможем отдать еще кучу золота, — сказал Фредерик, — И опись от епископа. Там написано, что он принял, но нет указаний, на каких условиях. Может, у него еще можно будет забрать золото, если на него надавить.

— Кто может надавить на епископа? — удивилась Кармина.

— Папа. Тривульцио даже не кардинал. Его можно сместить, а можно и произвести в кардиналы.

— Но Папу еще не выбрали. Если будет снова Медичи…

— А если Колонна или Фарнезе?

— Надо отдать пергамент. Пока идет конклав, он может дорого стоить. А если ждать до конца конклава, то может стать бесполезным.

— Так говоришь, будто золото отдавать не надо.

— Надо, но после пергамента. Та сторона должна взять на себя обязательства по благодарности дяде Максимилиану. Пока что ваше командование ведет себя хуже разбойников. Одно дело, когда курьер получил груз по описи и довез не полностью. Другое — когда вассал, можно сказать, клад нашел, и сдает его сеньору, а в ответ получает…

— … алебардой в висок. Я тебя понял. Отдадим тете Шарлотте опись и посмотрим, как она договорится.

— Если бы сегодня убили не Маккинли, а твоего дядю, ты бы не передумал отдавать золото? Или если завтра его таки добьют?

Фредерик вздохнул.

— Это золото короля. Не мое, не дяди и не де Фуа. Если я покажусь с ним к де Фуа, то меня ждет судьба дяди. Если я понесу его королю, то меня арестуют и допросят. Но скорее всего, до того, как я что-то скажу, меня убьют посланники королевы-матери. Тем более, здесь, на земле ее брата.

— Другие варианты?

— Если я пока никому его не отдам, то надо отвезти золото в надежное место. В замок Круа везти нельзя, потому что если мы не найдем способ расположить к себе короля, то замок скоро станет не наш. Я до сих пор не нашел времени, чтобы принять одно наследство, которое хранится у Гуаданьи в Лионе. Когда переговоры закончатся, все гости из Франции поедут по домам через Шамбери и Лион. Мы встанем в чей-нибудь обоз, спокойно доберемся до Гуаданьи и сложим там наше золото.

— И будем ждать чего-то?

— Будем ждать, пока тетя Шарлотта и дядя Максимилиан не договорятся с коннетаблем или с королем.

— А если они не договорятся?

— Если дядя больше не будет вассалом короля Франции, если король выгонит его, или он сам отъедет, то и у меня не будет обязательств перед королем. Мы вернемся в наш семейный замок в Штирии, где глава семьи — мой отец, который вассал императора.

— Если король отлучил рыцаря от своего двора и лишил его замка, то король больше не в праве претендовать на добычу этого рыцаря? Даже на долю от добычи?

— Не в праве.

— То есть, мы заберем золото себе?

Фредерик вздохнул, но не оспорил.