За кулисами в Турине (Плохая война – 7)

2. Глава. 23 декабря. Дон Убальдо

Двадцатого декабря утром Марта Циммерман и Антонио Кокки выехали из Милана в Турин. Поскольку обеспечением поездки занималась Служба Обеспечения банковского дома Фуггеров, то четырехдневный путь проделали за три дня, и к вечеру двадцать третьего были уже в Турине.

Гости города, которые продолжали приезжать по сей день, уже страдали от недостатка мест для ночлега. В небольшом Турине сдавался уже каждый угол, и с каждым днем цены росли. Многие гости, приехавшие заранее и снявшие комнаты, сдавали в субаренду углы в этих комнатах.

Служба Обеспечения озаботилась подготовкой, как только прошел слух, что в Турине состоятся переговоры. Для Фуггеров цены на жилье не имели особого значения, и резидент, работавший под легендой торговца миланским и нюрнбергским оружием, снял для агентов несколько комнат и домов по всему городу и сдавал их в субаренду в полтора раза дороже с условием, что временные жильцы освободят помещения, когда приедут настоящие арендаторы.

На постоялом дворе, известном как «Немецкое подворье» к северу от городской стены Марта заселилась в заранее оплаченный номер. Маленький, но приличный. Ни с кем не делить комнату это роскошь.

Кокки сразу сказал, что ночи будет проводить со своей семьей, а Марте достаточно просто запереть дверь на засов. Убедился, что Марте здесь ничего не угрожает, и поспешил к любимой жене.

Как он и предполагал, Филомена страшно возмутилась, что он взялся охранять даму. И настояла самой «заглянуть в лживые глазища этой старой немецкой шлюхи перед тем, как отец ее живую закопает». Кокки посмотрел на тестя. Дон Убальдо пожал плечами и предложил встретиться.

К себе, в известное всему городу разбойничье гнездо посреди предместья с говорящим названием «Гадюшник», Ночной король приличную даму не пригласил. Встреча состоялась в гостях у некоей тети Сильвии.

— Тетя Сильвия хорошо готовит, — объяснил Марте Кокки, — Есть, конечно, в городе повара, которые вообще ого-го, но они все кормят господ. К тем, которые для нормальных людей остались, не протолкнуться. И провизия сейчас в дело пошла вся, какую привозят. А тетя Сильвия кормит братву тем, что братва сама же сперла у богачей.

— Очень приятно, фрау Циммерман, — поздоровался Убальдо Тестаменто, Ночной король Турина.

— Очень приятно, дон Убальдо, — ответила Марта.

— Моего зятя Антонио Вы знаете. Его жена Филомена…

Филомена, хотя и мать двоих детей, выглядела не старше двадцати лет. Яркая брюнетка, очень красивая, но злая, что искры из глаз сыплются.

— Их дети Лоренцо и Франческа.

Мальчику лет шесть, девочке поменьше. Хорошенькие, в мать. Может и отец в детстве был таким же, но глядя на него, представить сложно.

— Мой сын Гвидо. Не сказать, что мастер меча, но достойный подмастерье.

Ага, меча он мастер. Разбойник с большой дороги. Лет двадцать пять и с серьезным боевым прошлым. На шее шрам как будто от петли, нос сломан, зубов не хватает. Но в главном здоров. Пялится на сиськи прямо внаглую.

Для начала тетя Сильвия подала равиоли.

— Аньолотти дель плин, — гордо сказала она, — Не с объедками! С капустой и сыром кастельманьо. Макайте в соус.

На столе появился соусник с еще кипящим содержимым.

— Что это? — спросила Марта, глядя в булькающий горшочек.

— Банья кауда, — ответил дон Убальдо, — Соус из коровьего масла с чесноком, зеленью и анчоусами. Постный.

По католическим правилам скоромное только непосредственно мясо, а насчет молочных продуктов и даже яиц ограничений нет.

За неспешным ужином Марта рассказала про жизнь в полевом лагере, про новости Милана, про покойного мужа. В мирном Турине Маркус не отметился, но истории о расправах с ворами и грабителями в далеких краях дон Убальдо и Гвидо принимали близко к сердцу. Чуть ли зубами не скрипели.

Убальдо упомянул, что детей у него больше, но всю семью он соберет только на Рождество. Вы уж извините, фрау, праздник чисто семейный, Вас не пригласим. Один сын погиб, один пропал без вести, один в бегах от правосудия. Зато три дочери замужем. Нет, это не от одной жены. От трех.

Гвидо ненавязчиво клеился к Марте. В это время Филомена сидела, прижавшись к мужу и держа его за запястье.

— Не желаете ли трюфель? — предложил Гвидо и потянулся за тарелкой с тонко нарезанными светлыми ломтиками.

— Прямо настоящий трюфель? — удивилась Марта.

— Самый настоящий белый трюфель, — гордо сказала Филомена, — Дети у свиньи отобрали. Она их чуть не покусала, но детки у нас ловкие, убежали.

Трюфель хорош. Похож на нормальные грибы со шляпками, но отдает орехом и чуть-чуть чесноком, только без чесночной резкости.

— Признайтесь, Вы хотели соблазнить Антонио? — как бы между делом поинтересовалась Филомена.

— Я приличная женщина и не пристаю к мужчинам, — нагло соврала Марта, — Если бы Антонио за мной ухаживал, я бы, наверное, согласилась. Но в его вкусе, как я вижу, совсем другие красавицы.

— В его вкусе одна красавица! — поправила Филомена.

— Как Вы думаете, наш Гвидо привлекательный мужчина? — спросил дон Убальдо.

— Гвидо будет кому-то хорошим мужем, но не мне, — ответила Марта, — Я предпочитаю кавалеров с более высоким положением в обществе. С титулом. Дневным титулом, я имею в виду. Или хотя бы с должностью.

— А внешне? Сойдет любой урод с титулом или должностью?

— Пусть не смазливый, но хотя бы без видимых недостатков. Целовать женщину удобнее неразбитыми губами, а ласкать — несломанными пальцами.

— Уж извините, — сказала Филомена и погладила мужа по тыльной стороне кисти, — Редкий настоящий мужчина доживает до Вашего возраста без десятка-другого шрамов, и все такие мужчины уже женаты на красавицах помоложе.

— Согласна, — сказала Марта, — Не уверена, что прилично об этом говорить, но я надеюсь, что один мой молодой ухажер приедет сюда на каникулы.

— И у него чистое небитое личико? — нахмурился Гвидо, — Он человек меча с титулом или толстозадый бюргер с должностью?

— В недавнем прошлом он лейтенант городской стражи, — с улыбкой ответила Марта, — Его выгнали за то, что он недостаточно жестко решал вопросы с вашими коллегами.

— Недостаточно жестко это как? — спросил дон Убальдо.

— В их пользу.

Все рассмеялись. Марта сначала противопоставила Бонакорси разбойникам, и тут же уподобила им. Вроде как и не свой, а вроде как и свой.

Гвидо посмотрел на Филомену, а она покачала головой. По-видимому, плану с соблазнением дали отбой и решили проверить, есть ли на самом деле у Марты любовник.

— Я бы посмотрел на этого славного парня, — сказал дон Убальдо, — Вдруг в Турине нужен будет лейтенант стражи. Который решает вопросы в нашу пользу.

Наступило время следующей перемены блюд, и тетя Сильвия принесла широкую сковородку.

— Не знаю, насколько благочестива наша гостья, но отец Жерар говорит, что пост это про мясо, а не про всякую ерунду, которая сопутствует мясу, — сказала она.

— Рецепт Мартино, — добавил Гвидо, — Куриные потрошка, всякие гребешки, телячьи мозги, печень и почки. Все свежайшее, утреннего забоя. Мясо пойдет на столы к господам завтра после первой рождественской звезды. По некоторым рецептам подготовка блюд начинается за сутки до подачи на стол.

— Это, наверное, не мое дело. А может быть, и мое, — сказал дон Убальдо, — Не вами ли интересуется братва из Тортоны?

Марта и Кокки встревоженно переглянулись.

— Значит, мое. К младшему Боруху пришли мужчина, очень похожий на тебя, Антонио, и женщина, очень похожая на тебя, Марта.

— Я думала, она наняла тебя в Милане! — недовольно сказала Филомена.

— Я сопровождаю фрау Циммерман от самой Генуи, — ответил Кокки, — Отдельный договор от Генуи до Милана и отдельный договор от Милана до Турина.

— Мне ты сказал, что только от Милана!

— Потом, дочка, — дон Убальдо поднял руку, и Филомена осеклась, не успев бросить очередное обвинение в неверности.

— Борух дал понять своим, что речь идет о большом количестве золота, которое неизвестные грабители взяли в Генуе, убив при этом две еврейские семьи, — продолжил дон Убальдо, — Он взял много, если так можно выразиться, еврейских браво, и ушел вниз по течению на трех лодках. С тех пор их никто не видел. Живыми. Но лодочники принесли слух, что на переправе в Парпанезе была жуткая резня. Могильщики не удивились, когда закапывали несколько десятков христиан. Война все-таки совсем рядом. Но в тот же день им пришлось хоронить больше дюжины жидов. Переправу держат монахи, а они в состоянии отличить жида от доброго христианина. И, что интересно, все эти жиды погибли в бою с оружием в руках. Странное совпадение, верно?

— Очень странное, — сказал Кокки, — В Тортоне кто-то сейчас хочет отомстить за Боруха?

— Скорее этот кто-то хочет поблагодарить за Боруха. Но неискренне, не от всего сердца. Мне показалось, наши некрещеные коллеги убеждены, что Борух таки нашел то, что искал. Иначе с чего бы ему влезать в чужую войну?

— Ты же говорил, что отошел от дел! — воскликнула Филомена, — Ты говорил, что ты не грабитель!

— Я отошел от дел, и я не грабитель, — ответил Кокки, — Переукрасть украденное не считается.

— Считается! Да, Гвидо?

— Считается, — подтвердил Гвидо, — Я что, перестану быть чотким пацаном и перепишусь в лохи, если пережульничаю шулера, или кину кидалу?

— То есть, мой любимый зять сейчас очень богат? — спросил дон Убальдо.

— Мне пришлось поделиться, но я весьма богат, — ответил Кокки, — Только насчет Боруха не ко мне. С еврейскими браво разделались люди Медичи, которые устроили засаду на королевский обоз.

— И можешь заплатить свои долги в Генуе, сколько их там осталось?

— Могу. Там не так уж много, всего несколько сотен.

— Несколько сотен! — взвилась Филомена, — Всего! Значит, ты взял больше тысячи!

— Немного больше тысячи, — согласился Кокки.

На самом деле, его доля составила две тысячи четыреста пятьдесят два и пять восьмых флорина золотом, которые лежали на счету у Фуггеров в Милане.

— Вот теперь объясни, почему тебе понадобилось сопровождать эту жирную тетку в Милан!

— Я не жирная! — возмутилась Марта.

— У тебя вымя как у коровы!

У меня талия как у песочных часов! — Марта вскочила и поставила руки на талию.

— Потому что у тебя жопа как у свиньи!

— Филомена, перестань, — попросил Кокки.

— Не перестану! Зачем ты поехал с ней в Турин? Вы трахались всю дорогу!

— Я поехал к тебе. Мне нужен был повод, чтобы поехать в Турин по делу, не вызывая подозрений.

— То есть, ты трахал ее не по любви, а для поддержания легенды?

— Тони был с нами всю дорогу, и в Генуе, и в Милане! — возмутилась Марта.

— Ты ей уже Тони? — воскликнула Филомена.

— Моего любовника зовут Антонио Бонакорси! — выкрикнула Марта, — Я спала с ним и в Генуе, и в Милане! И буду спать в Турине, когда он вернется! Он у меня дипломированный врач и в Милане взялся подлечить одного раненого рыцаря, чтобы тот смог выйти на ристалище в Турине, невзирая на дырку в голове и дырку в руке!

— Господи, да что вы такое говорите, — возмутилась тетя Сильвия, которая как раз несла новое блюдо, — Как вам не стыдно обсуждать любовников во весь голос и при мужчинах?

Марта и Филомена посмотрели на тетю Сильвию и друг на друга.

— Да ладно, я не возражаю, — сказал Гвидо, — Можно и подробностей добавить. Для полноты картины, как говорят судьи и дознаватели. Видно же, когда арестант вспоминает, а когда придумывает на ходу.

— Каких еще подробностей? — спросил дон Убальдо.

— Вы с этим Тони по-французски пробовали? — спросил Гвидо, глядя Марте в глаза.

— Н-на! — Марта отвесила ему пощечину. Врезала от всей души, с разворота и тыльной стороной ладони.

Гвидо рухнул на пол.

Сидя сложно понять, чего ожидать от твоей собеседницы. Глядя на грудь, можно и не подумать, что блистают объемами чаще крепкие тетеньки, чем стройные девицы. И когда собеседник пьян и неуверенно сидит на табуретке, его можно уронить не за счет мастерской техники удара, а просто за счет весовой категории.

— Браво! — сказал Кокки.

— Ты опять! — схватилась за него Филомена.

— Ну браво же, — сказал дон Убальдо, — Доча, отличный удар. Кому, как не бойцу, это понять.

— Обычно я не даю пощечины, — сказала Марта, — Я могу зарезать, застрелить или позвать на помощь других мужчин, которые охотно зарежут и застрелят того, кто пристает к даме. Вы поставили меня в неловкое положение…

Гвидо с пола хихикнул.

— … Неприлично в гостях убивать сына хозяина дома. Своими или чужими руками.

— Действительно, — согласился дон Убальдо, — Примите наши искренние извинения. А Гвидо в наказание будет Вас охранять круглосуточно вместо Антонио.

— Он справится?

— Он справится, не сомневайтесь. Не каждый, кто придуривается, на самом деле дурак. Я даже скажу Вам, что он справится лучше, чем Антонио. Все в Турине знают Гвидо, даже те, кто не знает Антонио. Ни один туринец не тронет даму, которая под защитой Гвидо.

— Здесь полно приезжих.

— Если Гвидо свистнет, за спиной каждого приезжего появится недоброжелатель с гарротой или кинжалом.

— Благодарю, — поклонилась Марта, — На месте Антонио я бы тоже предпочла провести время в постели с любимой женой, а не за работой.

— И в Марсель с Вами Антонио не поедет, — сказала Филомена, — Своего молодого любовника попросите, если Вы его не придумали.

— До Марселя я и без охраны доеду, — сказала Марта, — Мне уже не придется лавировать между воюющими армиями. Надеюсь, что меня в Турине не ограбят заезжие охотники за кошельками.

Посмотрела на Антонио, перевела взгляд на Гвидо и на Убальдо.

— С меня хватит. Проводите меня, — сказала она дону Убальдо.

— Идемте, — он подал ей руку.

Вышли они, конечно, не под ручку, а просто рядом.

— Извините за Гвидо, — сказал Убальдо.

— Вы ему приказали поприставать ко мне, чтобы Филомена поняла, что мы с Антонио не любовники?

— Идея Филомены. Но ты ему и так понравилась. Полагаю, он поухаживает некоторое время.

— Может быть, я не хочу, чтобы он за мной ухаживал.

— А я не хочу, чтобы выглядело, будто он тебя защищает по моему приказу. Ты попадешься, и твои враги пойдут по следам тех, кто тебе помогал. Пусть думают, что он за тобой ухаживает. Можешь смело отказывать, даже при людях.

Марта подумала, что она не собирается попадаться. Но все в руках Божьих, и спорить она не стала.

— Антонио уже сказал Вам, зачем мы с ним здесь? — спросила Марта.

— Должен был?

— Если бы мы не знали, кто в Турине ночной король, то занимались бы своим делом, не ставя Вас в известность. Но раз уж мы знаем, и Вы близкий родственник Антонио, то не стоит пытаться делать что-то важное в тайне от Вас.

— Верно. Он сказал. Но, конечно, только мне, а не Филомене и не Гвидо. Вы с ним никакие не любовники и не попутчики, а работаете на организацию, близкую к императору.

— Как Вы относитесь к императору?

— Никак. Он не задевает меня, я не задеваю его. Если император придет с войсками сюда, я его люто возненавижу, а пока он воюет в Ломбардии, мне это скорее на руку. Через Турин снабжается французская армия, а если в Турине есть денежки, то и моя братва не бедствует. Какие у вас задачи? Антонио в общих чертах пояснил, но я не уверен, что понял правильно.

— Надо поссорить одних гостей города с другими, не стесняясь с побочным ущербом.

— Убивать, грабить, жечь?

— Не обязательно, но возможно.

— Под чью ответственность? На кого они возложат вину?

— На других гостей города. Не на туринцев и не на того, кто стоит за нами с Антонио.

— У вас есть определенные цели для ударов?

— Пока нет.

— Вы — конечные исполнители или посредники? Если что, я могу подтянуть парней, но за деньги и не втемную. И чтобы вы не подставили нас перед герцогом Савойским во время его присутствия в Турине.

— При необходимости можем нанимать помощников.

— О, прекрасно. А те парни?

— Какие?

— Миланцы. Дино и Джино.

Марта так удивилась, что сбилась с шага и встала. Ведь только сегодня приехали, а Убальдо уже знает про Дино и Джино.

— Милочка, когда Антонио въехал в город в компании очень примечательной дамы, парни пасли вас еще до того, как наябедничали мне. Антонио сразу мне сказал, что Дино и Джино ваши связные.

— Вам сообщают обо всем, что происходит в Турине?

— Обо всем, что заслуживает внимания.

— Если вы хотите подзаработать, то Дино и Джино заплатят за то, чтобы получать все свежие слухи о гостях городе.

— Да, Антонио говорил. Буду посылать к ним мальчишек. Если я сам нанесу им визит, то привлеку слишком много внимания.

К тому времени, когда дон Убальдо уточнял детали у Марты, он уже обсудил все с Антонио, согласился на определенный объем работ и взял аванс. Разговор с Мартой нужен был ему, чтобы понять ее статус. Полноценный агент, тупая исполнительница, легенда прикрытия для Кокки, или зять на самом деле настолько глуп, что притащил в Турин любовницу.