За стеклом [Коламбия-роуд]

18

— Вот увидите, какую красоту мы тут наведем! Жить вам, ребята, во дворце! Даже погода нынче разгулялась!

Понедельник, половина девятого утра. Над головой — небесная синева, рядом — цветочный рынок в полном своем великолепии, а наши подписи на контракте еще не успели высохнуть. Документ стандартного образца с особыми поправками, внесенными устроителем всей этой затеи. Картье лично настаивал на упрощении церемонии, собрав нас втроем вот так, прямо перед домом. Свою подпись он ставил, распластав бумаги по оконному стеклу, и глаза его определенно замутняла подступившая влага. Он даже завершил процедуру в своем стиле — подходящим к случаю роскошным росчерком. Наш домовладелец явился забрать причитающееся, и лучезарная улыбка не покидала его лица с тех самых пор, как мы согласились на его условия.

— Эти веб-камеры… — произнесла я, отступая на шаг, чтобы пропустить в дом еще одного увешанного связками кабелей рабочего. — Неужели их так сложно устанавливать?

Фрэнк Картье поглядел на Павлова со Слимом с такой усмешкой, будто подобные мелочи могли заботить только меня. Он прибыл не более десяти минут тому назад, а в двери вошло уже с полдюжины нанятых им работников.

— Циско просто прелесть, не правда ли? Я без ума от нее. «Неужели их так сложно устанавливать?»

— Ну и?

— Дорогая, там нет сложностей, о которых тебе стоит беспокоиться. — Картье принялся рыться в сумке на поясе, отвечая мне поучающим тоном. — Улучшение жилищных условий необходимо производить по всем правилам, если уж вообще решил этим заниматься, а я задумал привести ваш дом в порядок.

— За исключением ванной и туалета, — поспешно вставил Павлов, — мы ведь договаривались.

Картье подтвердил, что именно так все и будет, и небрежно вытащил из кармана связку банкнот. Нам стало не по себе при виде такой кучи денег.

— Вы даже не заметите, что мы там вообще побывали, — пообещал Картье, а мимо нас в это время прошмыгнула еще парочка рабочих. Они тащили нечто показавшееся мне чем-то средним между компьютером и шкафчиком из раздевалки спортзала. Протянув палец, Слим коснулся его и присвистнул, словно матовая поверхность была раскалена докрасна.

— Да это же, — сказал он, — сервер, черт меня побери!

— А что такое сервер? — Уставясь на него, я ждала объяснений.

— Сервер — это связующее звено со Всемирной Паутиной. — Картье вернулся к подсчету, деньги перетекали из одной руки в другую так, словно он искал нечто затерявшееся среди купюр. — Мозги, которым подчинено все.

— А нельзя ли поставить его во дворе? — затаил дыхание Павлов. — Как насчет радиации? Может, это что-то вроде огромного мобильного телефона?

На этот раз Картье ответил моему брату таким долгим испытующим взглядом, что мне стало зябко. Голубые глаза мясника, замершие без движения под бровями.

— Без сервера, — произнес наконец Картье, — у нас не будет никакого веб-сайта. Без веб-сайта не будет веб-камер. А без веб-камер у вас не будет ни кола ни двора.

Звук отбойного молотка, донесшийся изнутри дома, придал этой фразе завершенность, а наступившему молчанию — трепет.

— Сервер нас не пугает, — уверил Слим, испепелив Павлова взглядом. — Мы будем хорошо о нем заботиться.

— Тогда я хорошенько позабочусь о вас самих, — Фрэнк продолжал перебирать купюры. Интуиция меня не подвела: он явно искал что-то. Визитку, затерявшуюся меж двух последних бумажек. Зажав бумажку двумя пальцами, он высвободил ее и протянул нам.

— Что это? — спросила я, переворачивая визитку.

— Ваш новый адрес, — сказал он, — в виртуальном смысле слова.

— Caminside.co.uk?

— Запоминающийся, верно? Подумайте-ка сами. — Он выдержал паузу, а затем выдохнул, разъясняя очевидное:

— Игра слов. — Caminside. Cam Inside. Come inside! [12]

— Остроумно, — согласился Слим.

— И когда же мы нырнем в Сеть? — спросил Павлов. — Или как там это называется?

На лице Фрэнка Картье внезапно проявились морщины, словно от незаслуженно нанесенной обиды. Они лишь углубились, когда в доме прекратился стук и начался визг. За кошачьим концертом в стиле кунг-фу, донесшимся через открытое окно, последовало невнятное бормотание, похожее на ругательства. Картье ущипнул себя за переносицу и затем поправил туго перевязанный пучок седых волос под затылком. Уставившись на плитки мостовой, он дергал себя за этот поросячий хвостик, пока крики не прекратились.

— Вы уж простите Кензо его выражения, — сказал он. — От спешки он слегка перевозбудился, но вместе со своими ребятами выметется отсюда еще до заката.

— Это что, займет целый день? — в голосе Павлова явно звучал ужас.

— Мы имеем дело с наемными работниками, — напомнил ему Картье. — Дело на час может растянуться на неделю. Что тут еще сказать?

— Но я не могу так долго оставаться на улице!

— Ему нужно перекусить, — пояснил Слим, — а мне хотелось бы вернуться к незаконченной игре.

— Кто такой этот Кензо? — запоздало вмешалась я.

И в ту же минуту деньги оказались у меня. Картье сунул мне всю пачку без единого слова, ничего не объясняя. И затем повернулся к человеку, качавшему права громче остальных. Теребя звенья браслета, он ждал, пока Павлов не произведет необходимые расчеты.

— В подобных обстоятельствах, — вымолвил мой брат, — я полагаю, мы сможем выжить и на улице.

— Отлично. А теперь идите и ни в чем себе не отказывайте.

Наш домовладелец вновь запустил руку в карман куртки. Впрочем, на сей раз оттуда появились не фисташки, а тонкая сигара. Покатав ее под ноздрями, он сказал:

— Считайте это компенсацией за причиненные неудобства. Рекламной акцией, если хотите. Чем угодно. Только постарайтесь вернуться в наилучшей форме, поскольку ровно в полночь мы распахнем виртуальные двери и пригласим войти потенциальных спонсоров. — Прикурив сигарку, Картье по очереди заглянул в глаза каждому из нас. — Я хочу видеть образцовых жильцов, понятно? В доме полно места, где вы сможете отдохнуть, так что не огорчайте меня перед веб-камерами.

— Не станем, — уверил его Слим. — Как же иначе?

Деньги были теплыми на ощупь, и казалось, что они продолжали нагреваться, пока Картье повторял условия нашего соглашения. Я и представить себе не могла, сколько Картье мне сунул, но, похоже, на эту сумму можно было купить целую кучу удовольствий — больше, чем я могла бы заработать за день. Или за месяц, раз уж на то пошло. Вот почему я помедлила, прежде чем сказать:

— Простите, но мы не можем принять эти деньги…

— …не пожав друг другу руки, — оборвал меня брат и, заслонив своим телом, ухватился за ладонь нашего домовладельца.

— Но…

— Пожалуй, мы пойдем, чтобы дать вам спокойно поработать. — теперь меня заткнул Слим, и внезапно деньги оказались в его ладони, а он уже тянул меня к цветочному рынку, предоставив Павлову заглушать мои протесты.

— Сегодня знаменательный день! — крикнул он нашему домовладельцу, и в этот момент я подчинилась большинству голосов. — Подожди, сама увидишь.

— Да, еще одно, мистер Картье! — Слим обернулся и шел теперь рядом со мной спиною вперед, да еще сложив ладони рупором, чтобы перекричать бурчание толпы. — Пожалуйста, оставьте нам диван! Это антикварная вещь.

Добряк Уильям смотрел на деньги, легшие на его прилавок: крупная сумма, которую оба парня постановили тут же вручить ему.

— На этакую кучу денег, — глубокомысленно промолвил он, — можно накупить много цветов.

Павлов пояснил, что мы собирались покупать не цветы. Тот, другой товар.

— Одно не продается без другого, — предупредил Вилли. — Я работаю только так.

— Добряк, у нас денег до чертиков.

— А у меня цветов — не меньше, — ответил он, подмигнув мне. — Неужели Циско заработала это на временной работе?

— Лучше не спрашивай, — горько сказала я, все еще находясь под надзором. — Из этих денег тянутся ниточки. По идее, мы должны были потратить их, чтобы принарядиться.

— И вы пришли за этим ко мне? — Вилли ткнул себя в грудь растопыренной пятерней. — Я могу, конечно, украсить проходы в церкви. Без проблем. Но людей? Они вряд ли кому покажутся красавчиками, накурившись дерьма, которое я продаю. Может, для них мир действительно меняет краски, но послушайте моего совета: не подходите близко к зеркалам. — Замолчав, он окинул нас троих трезвым взглядом, не выходя из-за прилавка. Слиму и Павлову явно не терпелось затянуться, а дальше хоть трава не расти; я же возвела очи к небесам. — Вы что, переругались? — поинтересовался наш флорист и дилер, навалившись на упертые о прилавок локти.

— Небольшое расхождение во взглядах, — объяснил Слим. — Мы надеялись исправить ситуацию чем-нибудь приличным, но не слишком убойным.

— Говорят, магнолия в цвету страх как хороша.

— Но ее не так уж приятно курить, — уже взволнованно произнес мой брат, подняв деньги с прилавка и хватив пачкой о его край. — Нам что, поискать в другом месте?

Видимо, в следующий миг солнце скрылось за тучкой; во всяком случае, лицо Добряка Уильяма заметно потемнело. Казалось, он вытянулся вверх и напряг все жилы, сразу сделавшись похожим на готовую обрушиться на нас волну прилива.

— Могу я перемолвиться словечком с Циско? — Парни переглянулись, но отшатнулись, стоило Вилли рявкнуть: — Наедине!

— Я что-то не так сделала? — спросила я, гадая, не стоило ли и мне бежать прочь со всех ног. — Я отнесла цветы в больницу, как ты и просил.

— Знаю, — сказал Добряк, все еще хмурясь, глядя куда-то через мое плечо. — Роуз звонила, чтобы поблагодарить.

— Правда? — мой голос дрогнул. — И это все?

— Не-а. — Этим словом Добряк Уильям подвел черту под беседой о своей подруге-взломщице. Лицо его немного смягчилось, когда он выдернул руки из пуховика. — Скажи, когда мы сможем о них позаботиться?

Я уже позабыла про его ногти, но быстро нашлась, сказав, что в последнее время была немного занята. Про неумелый налет на банк я решила не распространяться, рассудив, что, введи его Роуз в курс событий, Вилли, наверное, выскочил бы из-за прилавка при нашем приближении. Вместо этого я опустила взгляд на свои часики.

— Можем заняться этим прямо сейчас, если хочешь.

Его ладони вмиг зарылись обратно в карманы.

— Можно сделать это у тебя дома?

— Не получится. То есть можно, но… — Я объяснила ему про наше соглашение с домовладельцем и показала визитку, которую выдал мне Картье. Добряк Уильям крутил ее в пальцах, пока я объясняла, что сделка решила наши финансовые проблемы, но отныне если ему захочется отполировать свои ногти у нас, то придется делать это под пристальным взором веб-камеры.

— Если говорить о моем бизнесе, — наконец сказал он, — мне становится не по себе, стоит только подумать о слежке.

— А нам придется привыкать.

Добряк отвернулся, чтобы бросить взгляд вдоль цветочных лотков, и на этот раз я последовала его примеру. Павлов со Слимом, явно в расстроенных чувствах, крутились на дальней кромке тротуара. Они то появлялись, то исчезали за потоком пешеходов, радующихся погожему деньку.

— Ну и как жизнь под одной крышей? — поинтересовался Вилли. — Ладите вы трое?

— Да, — ответила я, может быть, слишком поспешно, потому что, снова обернувшись к Уильяму, обнаружила на себе его испытующий взгляд. Он ждал продолжения. — Все отлично. Выли перебои с деньгами, но теперь все пойдет как по маслу, раз уж нам больше не нужно беспокоиться об аренде.

Взгляд Добряка Уильяма приковало что-то находившееся над другим моим плечом.

— Постарайтесь не ссориться, — сказал он с отсутствующим видом. — Даже золотые рыбки могут однажды наброситься друг на дружку.

— Не может быть, — сказала я, улыбаясь. — Или все-таки могут?

— Я бы точно разорвал всех вокруг, попади я в аквариум. — Вилли кивнул в сторону нашего дома. — Вот бы Кензо разозлился.

Я развернулась на месте, встревоженная этим именем. Картье все еще виднелся между прилавков: он так и стоял перед нашей калиткой, только теперь шептался с изможденным уроженцем Востока. В прическе этого человека виднелись перья, а руки порхали так же быстро, как и его язык. Насколько я могла судить, единственным его украшением были только скверные татуировки. Скверные в том смысле, что они, кажется, сплошь покрывали руки от запястий до коротких рукавов белой футболки. На таком расстоянии казалось, что эти руки покрыты чешуей. Сходство усилилось, когда Добряк пояснил:

— Кензо принадлежит «Рыбий глаз».

— А что это такое? — спросила я, недоумевая, с чего вдруг этот человек так размахался руками.

— Рыбная лавка, где ничего не купишь. Забыл, как это правильно называется.

— Аквариум?

— Вроде того. Там можно увидеть самые редкие виды, какие известны человеку. Такие жуткие Уродины, не поверишь.

— Ты видел?

Двое собеседников, стоявших у нашего дома, повернулись к эркеру. Картье показывал куда-то кончиком сигары, а его подручный стоял рядом, заложив разукрашенные руки за спину.

— У Кензо на каждый аквариум наставлено по веб-камере. Зайди на его сайт, сама увидишь.

— Так вот зачем он здесь! — сообразила я.

— Сдается мне, вы с Кензо снимаете жилье у одного и того же человека, как почти все в округе.

— Включая и тебя?

— Скажу напрямик: я признаю только одного домовладельца. — Когда Вилли произнес это, я повернулась, едва не ткнувшись лицом в самый пышный букет на всем белом свете: анемоны, васильки и травы всех видов, которые Добряк успел увязать вместе, пока я стояла отвернувшись. Это было роскошное зрелище, и я зарделась, услышав, что это великолепие — для меня одной. Скромно улыбнувшись, Добряк Уильям обвел одним широким жестом небесный свод над нашими головами. — Не зря провидение послало нам такой чудесный денек, так отчего не послушаться? Бери деньги и постарайся потратить их с умом.

— К десяти мне нужно быть на работе.

— Так позвони и скажи, что заболела. Никто и не узнает.

— Думаешь, стоит?

Внезапно лицо Вилли потускнело, и я поняла, что ребята решились-таки вновь присоединиться ко мне. Правда, они старались держаться подальше от Добряка и букета, словно опасались, что их будут бить.

— Ты возьмешь цветы? А то я начинаю обижаться, — сказал Вилли.

— Я должна тебе что-нибудь?

— Только уважение, — твердо ответил он. Приняв букет в руки, я с облегчением увидела, как на его лицо вернулась улыбка. — А теперь давай звони в свою контору, девочка, и оттянись сегодня по-крупному! Наслаждайся, пока можешь: начиная с завтрашнего дня тебе уже будет невдомек, кто забрел на твой огонь.