За стеклом [Коламбия-роуд]

20

Щелк-щелк по клавишам, и мы со Слимом приготовились узреть, куда выведет наш новый адрес. Мой друг сидел, нога на ногу, держа клавиатуру на колене, и делал вид, будто недоволен, что я ерошу ему волосы.

— Ты готова?

— Посмотрим, есть ли дома кто-нибудь, — сказала я.

Картинно занеся палец, Слим ткнул в волшебную кнопку. Окошко браузера побелело, и на экране возникла страничка-приветствие:

Какое-то время мы оба не могли произнести ни слова. Просто изучали меню, гадая, как именно нас подадут на стол.

— «Для тех, кто ценит уют»? — покачал головой Слим. — Получается, мы просто компания домоседов?

— Наверное, так и было задумано. Ни один спонсор не захочет выкладывать денежки за камеру, которая будет снимать пустоту.

— Всякий, кто заявляет, что якобы ценит уют, — продолжал он, — на самом деле просто помирает со скуки.

— И что дальше? — спросила я. — Предположим, не все посетители разделяют твой скептицизм.

Слим сказал: «Смотри», и нацелился на вторую по счету камеру. Внезапно на экран выскочило новое окно, в котором тут же появились мы: Слим и я. Поначалу картинка дергалась, но довольно быстро обрела устойчивость.

— Проклятье! — вскричала я, вскакивая с дивана, и состроила гримасу, когда изображение последовало моему примеру. — И сколько народу нас сейчас видит?

Камера выбрала ракурс сверху, а уличный фонарь подсвечивал нас на манер театрального софита.

— По меньшей мере, мы с тобой смотрим, — сказал Слим. — Сотрудники Пятого канала, наверное, места себе не находят.

— Пятый канал показывает обнаженку, — напомнила я, — а мы — нет.

— И еще: мы не транслируем звук, — добавил Слим, проверяя громкость при помощи пульта. — Для нас это большой плюс, а вот специалисты читать по губам автоматически получают немалое преимущество.

— Наверное, там и такие водятся. — Сказав это, я осознала, что прикрываю рот ладонью. — Откуда нам знать?

Слим опустил курсор на иконку чата, открылось новое пустое окно.

— Ну, здесь царит молчание, — сказал он. — Просто еще рано. Сайт и работает-то всего несколько минут.

— Может, они стесняются?

— Пока что, — уверил меня Слим, закрывая окно чата, — мы здесь совершенно одни.

Я попросила его кликнуть на расположенную рядом иконку регистрации, мне было интересно узнать еще что-нибудь. Всплывшая страничка умоляющим тоном попросила нас оставить адрес своей электронной почты. Это означало, по версии сайта, что мы сможем получить «еще больше потрясающих подробностей» о портфеле недвижимости Картье. Но мне почему-то не захотелось оказаться первым номером в его списке.

— Не желаю общаться с нашим домовладельцем больше, чем это необходимо, — заявила я.

— Ты чертовски права. — Слим устроился рядом. — В каждом договоре о найме имеется неписаный пункт, обязывающий жильца принимать все меры, чтобы не оказаться дома в день выплаты аренды.

— По крайней мере, мы можем больше не волноваться об этом.

— Нам вообще мало о чем теперь стоит волноваться. — Слим еще немного потыкал в клавиши, и на экране вновь появилось окошко веб-камеры, а в нем — мы сами. — Прямо сейчас мы можем заняться, чем пожелаем, и никто нас не увидит.

Телевизионный Слим повернулся ко мне с плутовским выражением лица.

— Я все вижу, — предупредила я, но Слим не сбавил обороты. — Ну, прекрати. Не перед камерой… хватит!

Звук спускаемой наверху воды заставил нас обоих прийти в себя. Я отодвинулась от Слима и разгладила платье, тогда как Слим, наплевав на свой внешний облик, ухватился за клавиатуру и быстренько переключился на камеру над лестницей.

— Вот он, наш орел! — объявил он, когда на экране показался Павлов, покидающий туалет. — «Гвоздь» шоу.

Мой брат бочком вошел в ванную. Было слышно, как наверху потекла в ванну вода, затем последовали сердитые скребущие звуки.

— Долго ж он там сидел, — отметила я и почувствовала, как Слим рядом кивнул.

Павлов вновь вышел на лестницу, явно не избавившись от беспокойства. Громовой стук бегущих ног чуть опередил его появление в гостиной: наш «любовный хирург» с лицом, соответствовавшим поступи.

— Здесь побывали строители.

Слим вопросительно уставился на него и ответил, что мы знали об этом и раньше.

— Люди Картье. Кензо и монтажники. Если травка плохо влияет на твою память, Павлов, я думаю, тебе больше не следует курить.

Падавший из коридора свет бил мне в глаза, но я все же сумела разглядеть гнев на лице своего брата.

— Они воспользовались нашими удобствами, — объяснил он.

— И что с того?

Циско, строители и туалет не совместимы.

— Кто-то забыл спустить воду? — спросил Слим.

— Судя по луже, которую мне пришлось вытирать, не думаю, что они видели в этом большой смысл.

— Отвратительно! — поморщилась я.

— Зачем разводить грязь? Почему нельзя делать это сидя, как все нормальные люди? — Когда мой брат произнес это, Слим даже бросил перещелкивать веб-камеры. Я видела, как на его лице зарождается улыбочка, но Павлов еще не кончил. — И вы ни за что не угадаете, куда они засунули этот сервер.

— Да ну? — удивилась я. — В бачок унитаза, что ли?

— Я даже не замечал его, пока не выгреб грязь. Обернулся, чтобы присесть, и увидал: жужжит себе, прямо на полочке над дверью.

— Ты так говоришь, словно он забыл запереться, — заметил Слим.

— Не смешно, — отрезал Павлов. — В контракте с Картье особо оговорено: туалет вне посягательств, как и ванная.

— Речь шла о веб-камерах, — уточнила я. — По сравнению с бесплатным проживанием, сервер на полке — скромная уступка.

— Но у меня не получилось пописать, — запротестовал мой брат, — почти совсем. Надо мной нависла эта штука, со всеми своими огоньками, проводками и переключателями.

— Она ничего не видит, — сказал Слим. — Только обрабатывает данные.

— Да, и я уже не могу спокойно зайти в сортир.

Сменив тактику, Слим попросил Павлова шагнуть в кадр.

— Дай людям рассмотреть себя, дружище. Ты стоишь в «мертвой зоне».

— Если не возражаешь, я останусь на месте. Мне гораздо удобнее балансировать на грани…

— …унитазных сидений, — тихонько подсказал Слим и переключился обратно на гостиную. — Брось переживать, лучше приколись. Все не так уж плохо. Честно говоря, вообще ничего не видать. — Я подобрала ноги и, вытянув шею, ткнулась головой в плечо Слима.

— Слушайте, мне пора баиньки, — сказала я. — Мне почему-то кажется, что скучать без нас никто не станет.

Павлов выразил несогласие, с ужасом тыча пальцем куда-то нам за спину:

— Черт, а это еще что такое?

Мы со Слимом подпрыгнули на диване: в сумраке гостиной вдруг зашевелились ослепительно яркие красные точки. Я инстинктивно пригнулась, сразу почувствовав, что Павлов рухнул на диван рядышком, и не успела моргнуть, вдохнуть или взвизгнуть, как Слим уже вскочил и уставился на огоньки. Мы с братом последовали его примеру, понемногу высунув головы из-за спинки. Теперь я видела, что источник красного света укреплен где-то над окном.

— Телеграфное табло, — предположил Слим, — совсем как на фондовой бирже или стадионе.

Я поняла, что он прав, как раз когда световые точки уехали куда-то вбок, оставив непроглядную черноту, почти сразу же ожившую вновь: цепочка слов, ползущих справа налево.

— Оно говорит с тобой, Слим! — Павлов похлопал друга по плечу. — Принеси себя в жертву.

— Почему я?

— Ты хоть что-то смыслишь в подобных вещах.

— А как же наш великий советчик? — с раздражением парировал Слим прямо в лицо Павлову. — Парень, у которого на все случаи жизни есть готовые решения?

— Это Картье, — сказала я, растаскивая их. — Смотрите.

— В любую минуту, — шепнул Павлов, — этот дом может унестись в космос.

— Я всегда был фотогеничен, — заявил Слим, бросая первую подвернувшуюся реплику, лишь бы совладать с неожиданностью.

В себе я такой уверенности не находила. И поэтому вздохнула с облегчением, поняв, кто наблюдает за нами, но следующее ползущее по табло сообщение вновь заставило меня съежиться на диване с прижатой к коленям подушкой:

Слим присел рядом и попросил повременить круглить аппаратуру ногами:

— Он всего лишь честен.

— Пусть тогда помолчит на мои счет, — предупредил Павлов.

— Чем он и занимается, — сказал Слим, вновь завладевая клавиатурой. Курсор подъехал к иконке «Послать сообщение». — Глядите сюда.

— Почему на душе у меня так погано? — спросила я.

— Вспомни о квартплате, — порекомендовал Слим.

— Все только это и твердят! — Оторвавшись от дивана, Павлов повернулся к веб-камере спиной. Он изучал табло, мысленно подводя итоги, но потом сдался, уступив хорошему долгому зевку. — Пойду-ка я спать. — Запястья вылезли из манжет, когда зевок перешел в сладкое потягивание. — Только сон поможет мне уместить все это в голове.

Когда Павлов уже опускал руки, моего брата омыла теплая волна розового света:

Павлов застыл как изваяние, словно увидав Медузу Горгону.

— Откуда Картье знает, что я собрался в кровать?

Слим привлек наше внимание к экрану, напоминая, что зрители еще с нами.

— Если только ты не собирался исполнить кувырок назад, — сказал он, — это совершенно очевидно.

Павлов оглядел свои широко раскинутые руки и уронил их, уступив силе земного притяжения. По-прежнему стоя спиной к веб-камере, он поднял средний палец. Достаточно высоко, чтобы показать его табло, но не достаточно, чтобы это заметил кто-нибудь, кроме нас.

— Спокойной ночи, скотина, — сказал он, согретый этой маленькой победой, а затем повернулся к двери. — Я выхожу из кадра.

Мой брат не дошел еще и до подножия лестницы, а пальцы Слима уже запорхали над клавишами. Не нужно было ломать голову, чтобы понять, почему он так спешит.

— О, перестань, — сказала я, не удержав тихий смешок. — Павлов съедет с катушек, если узнает, что мы шпионили за его спальней.

— Долой шпиономанию, — возразил Слим. — В киберпространстве это называется «коллективные переживания».

Шаги над нашими головами получили наглядное подтверждение: на экране Павлов вошел в спальню. Угол обзора камеры захватывал его матрас, но не тут-то было. Как я поняла, брату это не понравилось, и он сразу потащил свою постель прочь из рамки кадра.

Павлов предупреждал, что так и поступит, — сказал Слим.

— А это разрешено? В контракте говорится, мы не должны пересматривать заведенные привычки и менять жизненный уклад.

— Значит, Павлов решил переставить мебель в комнате. Все делают это время от времени. Это вполне естественно, а именно этого ждет от нас Картье.

Я бросила взгляд на потолок, улыбаясь звуку перетаскиваемой кровати.

— Умный ход, — сказала я и прильнула к Слиму. — Уж точно получше налета на банк.

Слим обнял меня рукой, прижав покрепче.

— Хуже этого может быть разве что сочинение колонки с советами подросткам.

— Это не так уж сложно. Рада, что смогла ему помочь.

— Павлов еще дергается, — сказал Слим. — Боится, что редактор заподозрит, будто колонка написана женщиной.

— Но как? Только потому, что я писала от чистого сердца?

Молчание. Видимо, именно поэтому. Как раз в это время Павлов вернулся в кадр за рамой от кровати.

— Мне не по себе при мысли о том, что моя девушка вынуждена жить в таких условиях, — признался Слим.

— В каких еще условиях? С двумя парнями, которые вечно ссорятся, хотя души не чают друг в друге, не говоря уже о домовладельце с длинным носом?

— Мой нос длиннее, — фыркнул Слим. — И я вовсе не обожаю Павлова.

— Еще как обожаешь. Не стесняйся выражать свои эмоции.

— Мы едва выносим друг друга. Насколько я могу судить.

— Ты ничем не лучше его, — поцокала я языком. — Неужели нельзя хоть изредка проявить чуточку открытости и искренности?

— Можно, — сказал он, — если мне от этого есть хоть какая-то выгода.

Шутливый толчок ему в грудь, и мы оба повернулись к экрану. Теперь только краешек матраса остался в кадре, но затем на экране опять появился Павлов, волокущий стол. Несколько минут спустя, снова подключив компьютер, он поправил коврик для мышки, надел колпачки на ручки и привел в порядок остальные рабочие принадлежности автора колонки советов читателям. На этом переезд, кажется, был завершен.

— Нет, ты только глянь, — сказала я. — Он даже не забыл покормить Морских Дев.

Слим еще раз потянулся к клавиатуре и закрыл окошко веб-камеры.

— Думаю, мы видели достаточно, — сказал он, все еще печатая. — Картье тоже.

Теплое свечение со стены над экраном заставило меня поднять глаза.

— Кто это написал? — спросила я. — Еще одно послание от Картье? Только не говори, что он до сих пор за нами наблюдает.

— Вполне возможно, — отозвался Слим, щелкая по клавишам двумя пальцами. Он нажал «ввод», табло очистилось, и комната вновь расцветилась красным. Как и я сама, признаться, стоило мне прочесть послание Слима. — И сейчас, — добавил он, — мне наплевать на всех, подключись к нам хоть все киберпространство.

— В ход пошли математические символы, — заметила я и оторвалась от созерцания виртуального граффити, чтобы ухватить его за подбородок и развернуть к себе. Я была рада игре: она позволяла вытащить из Слима еще что-нибудь. — В детском саду это считалось хорошим знаком.

— И теперь еще считается.

Улыбаясь, он опять уставился на экран, но я требовала полного внимания.

— Что я недавно говорила о чуточке искренности? — напомнила я. — Почему бы тебе не попробовать? Подставь слова вместо символов. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Ну ладно: ты мне нравишься. — Слим кашлянул, прочищая горло. — Очень.

— Так же, как ты — мне?

— Не знаю, — сказал он, изучая мои глаза. — А насколько я тебе нравлюсь?

Мои губы легонько коснулись кончика его носа. Я подержала его лицо в ладонях и затем нащупала воротник гавайской рубашки. Притянула поближе, ухватившись за пальмы.

— Я не боюсь выражать свое мнение.

Подумав, Слим улыбнулся:

— А я надеялся, что ты выразишь мое.

Я отодвинулась на дюйм, получив чуть больший обзор. Мне-то было известно, как я отношусь к Слиму. К тому же мое сердце рвалось выложить это ему: казалось, там завелся щенок, шустрый и неуправляемый. Но что если я открою карты, а Слим окажется к этому не готов? Не испорчу ли я все, если выпушу свой заряд, или он как раз этого и дожидается? Я заглянула ему в глаза, но не увидела там ничего, кроме собственного отражения.

— Напрасные надежды, — сказала я, отчасти в шутку. — Ума не приложу, что там творится, в твоей голове.

— Может, то же, что и в твоей? — предположил Слим.

— Ты так думаешь?

— Думаю, — кивнул он. Затем, похоже, до Слима дошло, что он сказал. Мысли его растянулись, и рот — вместе с ними. — Но не в смысле свадьбы, если ты понимаешь, к чему я клоню. Не хочу сказать, что этого не произойдет… когда-нибудь… конечно, я могу представить, как затягиваю этот узел рано или поздно…

Я коснулась его губ пальцем и держала там, пока Слим не оставил попытки что-нибудь еще добавить. Я освободила его, лишь когда единственным возможным продолжением мог стать поцелуй.

— Давай не будем портить момент, — предложила я, когда Слим отвлекся, чтобы снова попытаться все объяснить. — Не желаю слышать признаний, продиктованных надеждой куда-то попасть.

— О, я уже там! — Слим сверкнул глазами, воздевая их ввысь. Я рассмеялась, вторя ему, но тем не менее первой отправилась наверх. Как и Павлов, первым делом мы передвинули кровать — возможно, с меньшей точностью, зато гораздо энергичнее.