За закрытой дверью

Глава 7

Весь следующий день все валится из рук. Пачкаюсь, разбиваю посуду, роняю десяток яиц на пол и даже на ребенка срываюсь. Мои нервы натянуты до предела, чувствую, что скоро они разорвутся. Когда раздражение уходит на второй план, бросаю все дела, усаживаюсь рядышком с Мишуткой и глажу его по головке. Я говорю ему, как сильно его люблю и что он лучший малыш на свете.

Неужели он и правда похож на Андрея? Может, Дима все это время чувствовал подвох, поэтому скрупулезно изучал лицо сына, поэтому и во мне искал изъян? Все так сложно, что голова вскипает. Не хочу ни о чем думать, решать, что делать дальше. Буду играть с Мишуткой и искренне улыбаться, когда он прибежит меня обнять.

Увы, ребенок ложится спать, а взрослый, которого я даже видеть не хочу, со мной разговаривает. Разумеется, Дима не извиняется. На этот раз я знаю правила игры. Пока я буду терпеть, он будет позволять себе все. Вчера жестокий насильник, сегодня мой веселый муж. Какая роль ждет завтра? Прекрасно понимаю, что так нельзя, но не могу начать выстраивать границы. Мне проще закрыться и односложно отвечать на его обычные вопросы. Не чувствую опоры, уверенности и сил, чтобы дать отпор, поэтому автоматически ухожу в защиту.

Мое тело умнее мозга, который выстраивает целый ряд из приятных воспоминаний, связанных с Димой. Его случайные касания вызывают дрожь и желание отойти. Пока не представляю, как снова займусь с ним сексом. Застреваю в ванной на час, потом захожу к спящему Мишутке в надежде, что Дима к моему появлению заснет.

Обычно, когда смотришь на спящего ребенка, наступает чувство безмятежности, в этот раз все не так. Мне больно сразу за всех. За всех, кроме себя. Диме будет больно, когда узнает, что он не его. Мишутке будет сложно разобраться во всем, что я натворила. Андрею уже больно, он знает, что я родила от него, и даже не видел своего ребенка. Над всеобщей болью нахожусь я, та, кто и создала проблемы. Наверно, я и должна решить. Так будет логично и правильно, знала бы еще я, как именно должна поступить.

Смотрю в горящий экран телефона. Чувство такое, что дышу горячим паром. Как же сложно. Сделав вдох поглубже, вбиваю буквы и жму «отправить», чтобы не успеть передумать.

— Хочешь увидеть сына?

Зачем-то смотрю в надежде, что Андрей ответит прямо сейчас. Когда вижу значок «печатает», ладошки потеют.

— Очень, — отвечает он.

— Завтра?

— Да. Когда вам будет удобно?

— Утром. После десяти.

— Спасибо, Мира. Я буду ждать.

Я сомневалась, даже когда мы с Мишуткой подошли к двери роскошных апартаментов. Может, стоило оставить все на своих местах? Попытаться сохранить свою рушащуюся жизнь, а не врубать перфоратор? Кнопка звонка и добрейшая улыбка Андрея.

— Привет, — говорю я.

На уровень Мишутки мы присаживаемся синхронно. Андрей смотрит на него так, что у меня ком встает в горле. Андрей кажется счастливым, а вот Мишутка хватает меня за рукав и надувает губы.

— Я еще не сказала Диме. И ребенок… Андрей, я бы не хотела, чтобы мы его путали. Думаю, нужно узнать у психолога, как это сделать менее травмирующе.

— Конечно, я полностью согласен. Считаю, что будет честно, если решение останется за тобой. А сейчас я очень рад увидеть его. Привет, Миша, — машет Мишутке Андрей. — Меня зовут Андрей.

— Мишутка, это хороший дядя, у него из окошка видно много-много маленьких машинок, посмотрим? — Мишутка кивает мне. — А «привет» помашешь?

После пары секунд раздумий Мишутка машет сразу двумя ручками, что приводит Андрея в восторг.

— Еще у меня есть игрушки. Думаю, тебе что-нибудь придется по вкусу. Машины, корабли, грузовики.

— Гавик! — хлопает в ладошки Мишутка.

— Пойдем посмотрим грузовик?

Со мной за ручку Мишутка соглашается войти. Что чувствую, когда вхожу в квартиру, где жила с Андреем, где была его женой? Привычного холодка нет, тепла воспоминаний тоже. Мне кажется, что я здесь впервые, хотя абсолютно все осталось на своих местах.

— Смотри, тут у Андрея целое футбольное поле, можно бегать и прыгать, — киваю я на просторный зал с панорамными окнами.

Мишутке, который устал в такси, два раза повторять не надо, он бежит и шлепается на попу из-за скользкого пола. Пока Андрей в ужасе приоткрывает рот, он поднимается и бежит дальше. Я смеюсь, только тогда тревога Андрея проходит.

— Наверно, я погорячилась с предложением носиться по дому. Он сейчас точно что-нибудь разобьет.

— Да пожалуйста, главное, чтобы сам не поранился. Может, взберемся по лестнице? Там и находятся грузовики.

Даже я удивляюсь, что Мишутка соглашается идти по лестнице с Андреем за ручку. Иду за ними и еле сдерживаю матерное изречение, когда вижу комнату, что раньше была спальней для гостей. Здесь детская и не просто детская, а лучшая игровая, что я видела. Бело-зеленая, с элементами дерева. Кровать с балдахином, домик на дереве, огромные железные дороги, автопарк из сотни машин и еще столько всего, что я решаю просто сглотнуть шок.

— Андрей, что это? Это как? Когда ты успел?

— Все сделали за ночь. Не переживай, никакой токсичной краски, только экоматериалы безопасные для детей. Стены просто обили мягкими панелями, мебель прикручена, установлена специальная защита на дверцах и углах.

— Да насрать на ремонт. Боже, сколько же здесь игрушек…

— Я не знал, во что Миша любит играть, — оправдывается Андрей.

— И решил скупить весь чертов магазин?

— Почти весь. Мира, может, ты позволишь ему взять одну игрушку, что понравится больше всего?

— Конечно.

Андрей всматривается в мое лицо, словно не веря, что все так просто. Ему это важно. Он хочет быть в жизни своего сына. Как много света струится из его глаз, когда он понимает, что я позволю.

— Гуник! Масина! Мама-мама, — Мишутка бежит ко мне с пожарной машинкой в руках.

— Да, солнышко, отличная пожарная машина. Мне тоже нравится.

— У нее включается сирена, показать? — садится прямо на пол Андрей.

То, что Андрей умеет ладить с детьми, я знала давно. Все же удивлена, что Мишутка пошел на контакт с первых минут: обычно он избирателен к незнакомцам. Пока Андрей ползает по полу и строит башни чуть не до потолка, я сижу на диване и смотрю на них. Нет тех светлых чувств, которые обволакивают с ног до головы, когда вижу, как играет с сыном Дима. Сейчас сильно щемит в сердце, кожу покалывает миллиардом иголочек. Моя вина смешивается с тоской и светлой грустью.

Это мечта Андрея. Знаю, как сильно он хотел ребенка, стать отцом, иметь со мной настоящую семью. Может, ему лучше было бы не знать, что это такое. До этого момента он и сам не знал, что именно потерял. Сегодня вечером ему будет хуже, чем вчера. Неужели я опять все испортила?

— Мира, он уже так хорошо говорит. Я почти все понимаю. Миша же еще такой маленький.

— Да, он уже говорит разборчиво. Мне скоро нужно будет покормить Мишутку обедом, закажем что-нибудь?

— Я уже заказал. Не знал, что любит, поэтому…

— Неужели как и с игрушками? — вздыхаю я.

— Почти, — смеется Андрей.

Они еще долго играют, потом Мишутка устает и приползает ко мне на ручки. Я рассказываю ему любимые стишки, которые он с удовольствием заканчивает, и обнимаю. Не могу не заметить согревающего взгляда Андрея. С Мишуткой обедаем все вместе, у Андрея холодильник забит под завязку правильным питанием.

Уровень подготовки Андрея просто зашкаливает. Для Мишутки есть кроватка, куда я его укладываю, есть и видеоняня, чтобы наблюдать из соседней комнаты. Когда сынок засыпает, я зачем-то по привычке захожу в спальню. Моему шоку нет предела: все на своих местах. Такое чувство, что я вернулась после длинного отпуска. Мои духи, на тумбочке мои ежедневники с письменными принадлежностями, в книжном шкафу мои любимые книги. Гардеробная. Вся одежда, что я не забрала, висит на своих местах.

Сначала мне настолько жутко, что хочется кричать. Потом зажмуриваю глаза, пытаюсь представить, какого это жить прошлым целых три года. Когда сажусь на кровать, знаю, что Андрей стоит у окна и ему больно.

— Черт, Андрей, почему ты не выкинул мои вещи? Это ненормально, это жуть как ненормально!

— Так было проще.

— Что было проще? Сходить с ума? Также нельзя! У тебя своя жизнь и ты можешь быть в ней счастлив, но для этого нужно хоть что-то делать, а не торчать в прошлом!

— Но что если именно в этом прошлом я был счастлив?

— Отпустить и идти дальше!

Он смотрит на меня, я смотрю на него. Легче никому не становится. Так долго молчим, что мне кажется, потолок вот-вот осыпется и я задохнусь в обломках. Нужно что-то сказать.

— Хочешь посмотреть фото маленького Мишутки?

— Еще бы.

Нахожу и с роддома, и уже дома, где он крошечка. Сама улыбаюсь, как дурочка, улыбается и Андрей.

— Мы долго не могли выбрать имя, а потом родился, увидели и сразу решили, что Мишутка. Он же так похож на медвежонка! Еще и я со своими шалящими гормонами не отдавала себе отчет, когда заказывала ему одежки. Накупила пару десятком костюмов-мишек. Вот почему малыш Мишутка реально похож на мишутку. Я и татуировку медвежонка набила в его честь, здесь, — показываю на ребра.

Увы, мои попытки скрасить ситуацию проваливаются. Веселая история, а Андрей продолжает смотреть на своего крохотного сына с осознания того, сколько он пропустил. Больше не смотрит, он опускает взгляд и поднимает ладонь к лицу. Теперь он плачет, а я понятия не имею, как ему помочь. Выключаю телефон и просто молчу в знак понимания.

— Он такой удивительный. Самый удивительный ребенок на свете, — спустя пару минут говорит Андрей.

— Это точно, — улыбаюсь я.

— Я счастлив, что познакомился с ним и увидел тебя такой. Мира, ты стала потрясающей мамой. Знаю, беременность была неожиданной и неудобной, но ведь оказалось, что это к лучшему, правда?

— Конечно. Я безумно люблю Мишутку, не могу представить, как жила бы без него.

Теперь Андрей улыбается иначе, он улыбается именно мне, улыбается всем сердцем. Еще раз осматриваю нашу бывшую спальню и не могу избежать соблазна спросить.

— Андрей, а мой «Порш»… Продал его?

— Нет, и твой домик в Юрмале все еще твой, хоть документы и говорят о другом. Если захочешь забрать, я буду только рад.

— Нет, забирать, конечно, не буду. Я бы хотела проехаться, — тереблю край юбки. — Мне бы хватило и полчаса. Мишутка меньше часа днем не спит. Думаю, ты бы здесь с ним справился.

— Я справлюсь, буду постоянно следить, чтобы Миша не проснулся и не испугался нового места. Вот твои ключи. Машина на нашей парковке, правда, в чехле.

Андрей приносит ключи, сжимаю и улыбаюсь до боли в щеках.

— Спасибо, если что — сразу мне звони.

Парковка. Машина в чехле напоминает тело в трупном мешке. Срываю ткань, забрасываю в багажник и сажусь за руль. Зеркало, крашу губы коричневой помадой. Ключ в замке зажигания, руки на руле отменного качества. Ну что, полетаем, как в лучшие времена? Магистраль и выдавленная под ноль педаль. Скорость, власть на дороге и вера в себя. В машине Димы не было этого чувства всемогущества, потому что машина его, а не моя. Пока лечу наперегонки с самой собой, ловлю вкус свободы. Он перепачкан многими другими вкусами: горечью, обидой, безысходностью и даже ненавистью. Все же я чувствую себя свободной. Как странно, что для этого мне понадобился атрибут из прошлой жизни, оттуда, где свободной я никогда не была.