Забытый бог

Глава 18

Герон открыл глаза. За окном уже брезжил рассвет. Скоро поток яркого света хлынет в комнату, высветив на стене переплёт оконной рамы. В лесу был слышен щебет птиц и барабанная дробь дятла. Свежий и чуть влажный воздух проникал сквозь приоткрытое окно. Журналист глубоко вздохнул, с наслаждением впитывая в себя запахи озера и леса, знакомые ему с детства. Он чувствовал себя превосходно и был полон энергии и бодрости. Живительный воздух этого места и стены родного дома восстановили его истраченные силы. Герон посмотрел на будильник. С того момента, как он лёг в кровать, прошло шесть часов.

«Я спал и видел всё это во сне. Впрочем, какая разница, сон это был или явь? Главное — я теперь знаю, что произошло на болоте. Но что это за облако, которое меня спасло? Я наблюдал всё происходящее со стороны, то есть глазами двойника. В этой ситуации он тоже был бессилен изменить ход событий. И лишь когда облако вошло в меня, я почувствовал в себе силы и способность спастись».

Он закрыл глаза и опять попытался вспомнить этот момент. Перед ним медленно, как на фотобумаге, проявлялась картина происходящего. Герон пристально всматривался в это облако. Оно переливалось, меняя форму, и в нём мелькали какие-то едва уловимые образы. Но главное, у журналиста появилось ощущение, что это странное облако ему не чужое. В нём было что-то родное и очень близкое.

Герон вновь открыл глаза. Оказалось, что смотреть глазами двойника нелегко и требует большой затраты энергии. Он почувствовал усталость и в нём сразу проснулся волчий аппетит.

«Так вот почему вчера после купания я так сильно проголодался! Двойник истратил весь запас моих сил! Интересно, вот я всё время пытаюсь смотреть его глазами, вспоминая своё прошлое в критические моменты. А смогу ли я сделать это сейчас, в настоящее время и в спокойной обстановке?»

Он снова напрягся, стараясь переключиться на своего воображаемого двойника, но никак не мог увидеть себя со стороны. Перед его глазами была всё также картина на стене, чуть приоткрытое окно, стол с лампой под абажуром и платяной шкаф в углу.

И вдруг он заметил подлетавшую к нему муху. Нет, она не летела — она ползла по воздуху. Скорость её была не больше, чем у гусеницы, ползущей по ветке куста. Герон медленно протянул руку и спокойно взял её двумя пальцами. Муха даже не пыталась уклониться от его руки. Она словно её не замечала. Рассмотрев насекомое вблизи, журналист разжал пальцы, и муха поползла от него вверх и в сторону, явно пытаясь убежать. Он подтолкнул её тыльной стороной ладони и почувствовал, как сквозь пальцы почти со свистом проходит воздух. А муха от такой «помощи» закувыркалась и, оглушённая, стала медленно падать вниз.

Герон расслабился, и сразу на него навалилась усталость и изнеможение. Он чувствовал себя так, будто всю ночь таскал на себе мешки с песком. Каждая клетка его организма кричала: «дайте отдых, дайте пищу». Журналист с трудом поднялся с кровати и как был, в одних трусах, поплёлся на кухню. В таком состоянии его мозг уже не мог ни о чём думать, кроме как о еде, потому что подобного голода и усталости он никогда ещё не испытывал.

На кухне журналист стал хватать и заталкивать в рот все, что попадало ему на глаза. В этот момент Герон не замечал ничего вокруг себя, даже отца, который стоял за его спиной и тихо смеялся.

— Гера, остановись, — наконец, сказал отец. — Кушать тоже надо уметь. При таком аппетите нельзя есть тяжёлую пищу — она слишком медленно усваивается. На плите стоит куриный бульон. Я думаю, что сейчас тебе нужно именно это.

Он подошёл к плите и налил из кастрюли бульон в литровую кружку.

— Вот, выпей, — отец протянул ему большую кружку, — и сходи на поляну. Поброди босиком по росе.

Герон, почти не отрываясь от кружки, выпил весь бульон. И хотя чувство голода ещё не прошло, он заставил себя выйти из дома. Мелкие камушки и сухие ветки щекотали и покалывали подошвы его ног. За время проживания в городе они отвыкли от такого массажа, а ведь в детстве он носил обувь только тогда, когда ходил в школу. Но вскоре журналист уже не ощущал этого. Его организм быстро вспомнил детские привычки, и он лёгким шагом направился к лесной поляне, которая находилась неподалёку от дома.

Отец ухаживал за этой поляной так, как иной садовник не ухаживает за клумбой с редкими цветами. Она была похожа на зелёный и цветущий ковёр, и в этот утренний час вся блестела от росы. Сделав по ней несколько шагов, Герон почувствовал, как из ног уходит усталость.

Немного помедлив, он лёг в траву на спину. Холодная и обжигающая волна прошла по всему телу. У него перехватило дыхание, и он быстро перевернулся на живот, получив при этом ещё большую встряску.

Герон катался по поляне, как бревно, до тех пор, пока тело не перестало ощущать холода росы. Лишь после этого он поднялся и направился к берегу залива. Силы быстро возвращались к нему. Он всё ещё хотел что-нибудь сесть, но чувство сумасшедшего голода уже прошло. Кожа как губка впитывала в себя росу, после которой остался запах травы и цветов.

«Вместе с росой через поры кожи в организм попадают сок травы и пыльца цветов, — догадался Герон. — Вот почему отец послал меня на поляну. Он определённо знает, что со мной происходит и наблюдает за этим процессом».

Он подошёл к воде, потрогал её ногой и сразу засмеялся:

«Быстро у меня выработался рефлекс после вчерашней купели!»

Вода, нагретая вчерашним жарким днём, сегодня утром была похожа на парное молоко. Чистая и прозрачная, она просматривалась на много метров вперёд. Журналист медленно зашёл в воду по пояс, оттолкнулся и нырнул.

Герон всегда плавал с открытыми глазами. В детстве ему нравилось нырять на глубину и, уцепившись за какой-нибудь камень наблюдать, как любопытные рыбы подплывают к тому месту, где он нырнул. Он сидел там столько, сколько мог выдержать, не замечая, что с каждым разом увеличивается время, проведённое под водой.

Однажды, купаясь с ребятами у рыбацкого причала, Герон принял участие в соревновании на то, кто дольше всех просидит под водой. Свои силы пробовали все, даже взрослые мужчины, но победителем стал он. Герон так долго сидел на дне, что за ним стали нырять и вытаскивать его из воды, испугавшись, что ныряльщик утонул. После этого случая завистники прозвали его «лягушонком». И хоть он и не очень обиделся, но больше, ни с кем в этом не соревновался.

А вообще-то Герон часто побеждал в различных состязаниях. Он быстрее всех бегал, выше и дальше всех прыгал. Видимо, ежедневные десятикилометровые прогулки в школу и обратно, хорошо натренировали его тело. Не сказать, что он был очень сильный. В классе и среди его друзей были ребята и посильнее, но то, что он был всех выносливее — это точно.

Герон вынырнул на поверхность воды и лёг на спину. Он медленно шевелил руками и ногами, сохраняя тело на плаву. Вода в озере была солёная и благодаря её плотности, лежать на ней было легко и приятно. Восстановив дыхание, журналист стал думать о том, что произошло в его комнате.

«Что же случилось? У меня ускорилась реакция или замедлилось время? А может это одно и то же? Жаль, что я не посмотрел на часы! А впрочем, если муха еле ползла по воздуху, то и секундная стрелка тоже должна замедлить свой ход. Выходит, всё же изменилось время! А если его можно замедлить, то можно и остановить, и повернуть вспять! Больше похоже на бред сумасшедшего. Случись это с кем-то другим — я бы точно крутил пальцем у виска. Кстати, на болоте время тоже остановилось. Значит, я получил двухстороннее воспаление лёгких не потому, что моё тело долго находилось в холодной болотной жиже, а потому, что я долго лежал мокрый на земле».

Герон перевернулся на живот и поплыл к берегу.

Выйдя из воды, он, как и в детстве, снял с себя мокрые трусы и выжал их, совершенно забыв о том, что поблизости могут находиться люди.

«Отдыхающие, в такую рань должны ещё спать, — подумал журналист, надевая трусы, — а вот мой «хвост» точно где-то здесь притаился».

Он мелкой трусцой побежал к дому. Оттуда уже шёл дразнящий запах разогретой пищи.

— Если у меня постоянно будет такой аппетит, — Герон пытался говорить, хотя его рот был полон еды, — то я за два дня уничтожу весь твой годовой запас.

— Ничего, — смеясь, ответил отец. — Сейчас мы возьмём лодку, удочки и пополним наши закрома.

— А что говорят птицы? Далеко от нас вчерашний гость?

— Гости, — поправил его отец. — Один сидит в лесу на дереве. Другой делает вид, что рыбачит у берега. А третий уехал в посёлок на машине.

— Когда ты успел всё это узнать?

— Гера, если ты всю жизнь живёшь в лесу, то знаешь его как собственную квартиру. Надеюсь, ты заметил бы троих незнакомцев в своей городской квартире?

— Да уж, конечно. Там и спрятаться-то негде.

— Точно так же и в лесу.

— И давно они здесь?

— С рассвета. Кстати, если хочешь, то можешь оставить гостям немного еды.

— Перебьются, — ответил Герон, запихивая в рот очередной кусок. — Они, в отличие от нас, на государственном довольствии. Я бы лучше подсыпал в еду слабительного, чтобы они не только чесались, но и поносили.

— Мысль, конечно, неплохая, — захохотал отец. — Жаль только, что нельзя этого сделать — они сразу догадаются, что мы их обнаружили и были готовы к обыску в доме. Этим мы навлечём на тебя ещё большее подозрение.

— Отец, они ведь не только обыщут дом, но и постараются установить здесь всякую подслушивающую и подглядывающую аппаратуру.

— Скорее всего, так оно и будет, — задумчиво ответил тот. — Вот что. Давай сделаем так. Мы с тобой уедем на остров с ночёвкой и позволим им обыскать дом, но так, чтобы они здесь наследили, и их легко можно было бы найти. А когда вернёмся, то я вызову полицию и предъявлю все улики и приметы «грабителей». Полиция их, конечно, «не найдёт», но зато во второй раз к нам уже никто не полезет.

— Да, — вздохнул Герон, покачав головой. — У тебя и так полно было хлопот с туристами, а тут ещё и я добавил.

— Жизнь — это движение. Поэтому, чем больше хлопот, тем больше жизни.

— А как ты заставишь их наследить здесь? Они же — профессионалы.

— У нас в посёлке живёт профессионал, которому они и в подмётки не годятся. Помнишь «дядюшку Примуса»?

«Дядюшкой Примусом» звали местного мастера Дадона Праймоса. Он ремонтировал буквально всё. От дырявых кастрюль до сложнейшей электроники. Кроме того, это был гениальный изобретатель и конструктор. Его дом и мастерская были полны всяких удивительных механизмов, которые вытворяли порою черт, знает что. Он автоматизировал все домашние процессы. И даже в местный бар ездил на своём любимом кресле. Когда Праймос сделал это впервые, то вся ребятня бежала за ним, хохоча и улюлюкая. Дадону это надоело, и он нажал на кресле какую-то кнопку. Кресло с шумом выпустило вонючее облако, которое накрыло всю бегущую ораву. Вонь была просто невыносимая. От неё слезились глаза, и выворачивало желудок наизнанку. Этот урок навсегда отбил у мальчишек охоту преследовать Дадона, когда он направлялся в бар или возвращался обратно.

— Конечно, помню, — засмеялся Герон. — Разве его можно забыть?

— Так вот. Когда началась эта заваруха со строительством, и ко мне полезли непрошеные гости, то я пошёл именно к Дадону. Теперь наш дом — неприступная крепость.

— Он что, и сюда поставил «вонючку»?

— И это тоже имеется. Раньше в посёлке не воровали — он был слишком мал для этого. Теперь у Праймоса работы больше, чем достаточно. Чужие люди принесли с собой все «прелести» цивилизации. Кроме системы защиты, Дадон установил в нашем доме и систему слежения, до которой ещё не додумались профессионалы из полицейского управления.

— Ну, что касается оригинальности, то «Примуса» действительно трудно переплюнуть. Мне теперь даже жалко этих ребят. Они просто не знают, в чей дом хотят забраться. Может их вообще сюда не пускать?

— Не забывай, что это не частная компания, а Полицейское Управление. Если не дать им сейчас обыскать дом, то потом они это сделают на законном основании, обвинив нас в каком-нибудь преступлении против государства. Я думаю, что такой вариант будет для нас гораздо хуже.

Герон кивнул головой в знак согласия.

«Отец очень осторожен, и это притом, что он всю свою жизнь прожил в лесу. А может быть именно поэтому?»

— Давай собираться в дорогу, — отец встал из-за стола. — Готовь лодку и снасти, а я соберу всё остальное и приготовлю дом.

Спустя полчаса они уже сидели в лодке, и Герон выгребал на вёслах через узкую горловину залива. Невдалеке «рыбачил» «хвост» делая вид, что не обращает на них никакого внимания. Посмотрев на сыщика, Герон улыбнулся.

«Он ещё не знает, что его ждёт. Если за дело взялся «Примус», то этому парню трудно позавидовать».

— Суши вёсла, — сказал отец, когда они отошли от берега метров на тридцать.

Герон снял вёсла и положил их на дно лодки. Как только он перебрался на нос, отец завёл лодочный мотор. Двигатель взревел и вытолкнул лопастями мощную струю воды. Лодка, подняв нос и присев на корму, понеслась вперёд.

Направив лодку вдоль побережья, и они минут пятнадцать шли этим курсом. Затем отец сбросил обороты двигателя и достал бинокль. Убедившись, что за ними никто не следит, он развернул лодку по направлению к острову. Герон взял у него бинокль и время от времени поглядывал в сторону дома, ожидая преследования. Но озеро было совершенно пустынно, если не считать катера спасателей, который курсировал у побережья.

Добравшись до острова, они повернули вдоль его скалистого берега. И как только закончились скалы, отец направил лодку в залив, похожий на тот, у которого стоял их дом, только меньшего размера.

В глубине залива, где кустарник завис над водой, были устроены мостки. Лодка мягко ткнулась носом в песчаный берег рядом с ними. Закрепив нос и корму, отец с сыном стали переносить на берег вещи. Место для палатки было уже готово. Из земли торчали крепко вбитые колышки, а в нескольких метрах от них устроено кострище, окружённое крупными камнями.

— И часто ты здесь ночуешь? — спросил Герон.

— Нет. Только тогда, когда нужно сделать большой запас рыбы.

— Ты никогда не делал больших запасов. Свежая рыба всегда вкуснее лежалой.

— Я ловлю её не для себя, а продаю в санаторий и рестораны.

— Да ты с ними не только воюешь, но и торгуешь.

— Гера, я же тебе сказал, что я не против, чтобы люди отдыхали на природе. Я только хочу, чтобы они при этом не губили её.

— А другие рыбаки? Они тоже здесь рыбачат?

— Нас здесь не так уж и много. К тому же, мы давно договорились, где и кому рыбачить и охотиться.

— А приезжие вам не мешают?

— Отдыхающие ловят рыбу только ради спортивного интереса. Они если и поймают её, то не знают, что с ней делать дальше. А приезжим браконьерам здесь нет места. Никто не позволит разбойничать на своём участке. Не справится сам — позовёт соседей.

— Отец, а тебе хватает тех денег, что ты выручаешь от этой торговли?

Когда Герон начал работать в газете и стал получать вполне приличные деньги, он несколько раз предлагал отцу свою финансовую помощь. Но тот всегда решительно отказывался.

— Ты опять об этом? Я вполне могу прокормить себя, тебя и ещё несколько человек. Если только у них не будет такого аппетита, как у тебя сегодня утром, — улыбнулся отец.

— Мне кажется, что мой аппетит и в обед будет не хуже, — Герон погладил свой живот в районе желудка.

— Тогда давай поставим палатку, и иди собирать хворост для костра. А рыбу мы здесь быстро поймаем.

Рыбалка действительно была отменная. Герон забыл обо всём на свете, когда начал таскать из воды крупную и сильную рыбу, которая сгибала удилище в дугу, пытаясь сорваться с крючка.

— Ну, довольно, — сказал отец, посмотрев на улов. — Этого вполне достаточно, чтобы утолить даже твой аппетит.

Часть пойманной рыбы пошла на уху. Ещё несколько больших рыбин они начинили специями, закатали в глиняные лепёшки и засыпали горячими углями. Оставшуюся рыбу приготовили, чтобы потом подкоптить в дыму костра. После обеда Герон почувствовал, как его неудержимо клонит в сон. Он расстелил на траве одеяло и едва только накрыл лицо панамой, как тут же уснул.

Журналист проснулся оттого, что кто-то щекотал ему живот. Панама давно съехала набок и, открыв глаза, он увидел перед собой треугольную голову змеи. Из её пасти высовывался и снова исчезал тонкий раздвоенный язык. Это была одна из самых опасных змей в этой местности. От её укуса человек умирал в течение нескольких минут.

Герон стал переключать своё сознание. Теперь он уже знал, как это делать. Змея видимо почувствовала, как напряглось его тело, и бросилась вперёд. Журналист увидел, как её раскрытая пасть с выставленными кривыми зубами приближается к его лицу. Но и его рука уже неслась наперерез змее. Он успел схватить её за голову, когда она была всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица.

Герон вскочил на ноги с вытянутой вперёд рукой, в которой медленно извивалась змея. От испуга он так сильно сдавил её пальцами, что сразу же задушил, и вскоре её тело верёвкой повисло у него в руке. Журналист знал, что у этой змеи, пожалуй, самая быстрая реакция из всех существ на планете. Ей не хватило сотой, а может и тысячной доли секунды, чтобы его укусить. Всё тело Герона моментально покрылось потом, который буквально брызнул изо всех пор и струйками начал стекать вниз. Он всё ещё стоял со змеёй в руке, когда из кустарника вышел отец.

Движения отца были заторможены и напоминали замедленную съёмку. Герон закрыл глаза и расслабился. Нахлынувшая усталость многопудовой тяжестью стала давить его к земле, и он в изнеможении опустился на одеяло. Через секунду отец уже тряс его за плечо.

— Она тебя не укусила?

Герон открыл глаза и отрицательно покачал головой. Затем он посмотрел на свою руку и разжал пальцы. Тело змеи мягко упало в траву. Отец бросился к своей сумке, достал бутылку с какой-то жидкостью и, плеснув из неё в кружку, поднёс к губам сына.

— Пей, — резко и властно сказал он.

Герон выпил всё из кружки и повалился на одеяло.

Когда он снова открыл глаза, был уже вечер. Отец сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь, иногда поправляя концом палки горящие сучья. Герону, лежавшему на земле, видны были лишь языки пламени, танцующие над каменным кольцом. И на фоне тёмного неба отец был похож на колдуна, который варит в каменном котле горящее зелье. Герон, прикрытый ещё одним одеялом, не ощущал вечерней прохлады. Тело его было ватным и безжизненным. Голова налилась свинцом и гудела как колокол. Во рту чувствовался привкус тошноты.

Отец повернул к нему голову.

— Проснулся? Как себя чувствуешь?

— Паршиво, как никогда. На меня попал её яд?

— Нет, ты просто поднял груз, который тебе ещё не под силу.

Отец опять налил что-то в кружку и молча, подал её Герону. С трудом поднявшись на локте, тот выпил вязкую и горьковатую на вкус жидкость.

— Что это такое? — спросил он, отдавая, пустую кружку.

— Этот напиток поможет тебе на время прийти в себя.

Действительно, прошло несколько минут и в голове у Герона перестало гудеть, а к телу вернулась способность двигаться. Он откинул одеяло и сел, стараясь не делать резких движений. Сам себе он казался сосудом из тонкого стекла, который от неосторожного обращения легко мог расколоться.

— Пойдём, — вставая, сказал отец. — У нас не так уж и много времени.

Герон взял палку, которую ему подал отец и, опираясь на нее, пошёл вслед за ним по направлению к скалам.

Вскоре они подошли к огромному валуну, лежащему у основания скалы. К большому удивлению сына, отец легко отодвинул этот валун в сторону, открыв проход в пещеру. Когда они вошли внутрь, отец зажёг фонарь и стал светить Герону под ноги, чтобы тот не запнулся о какой-нибудь камень. Сделав плавный зигзаг, проход резко расширился, образовав небольшое помещение, в центре которого на плоском камне стояла статуэтка бога. Отец погасил фонарь, и каменную нишу заполнила темнота. Несколько трещин в скале пропускали вечерний свет, но его было недостаточно, чтобы осветить всё пространство. Несмотря на это темнота стала быстро отступать. К тому же в руках бога начал светиться его шар, словно приветствуя пришедших.

Отец слегка подтолкнул Герона, как бы давая ему сигнал к действию. Затем подошёл к камню и сел, скрестив ноги, на землю перед богом, оставив место для сына. Тот последовал его примеру, чувствуя, что говорить в такой ситуации совершенно недопустимо.

Несколько минут они неподвижно сидели на полу перед богом. После этой паузы отец осторожно и медленно обхватил ладонями основание статуэтки. Шар в руках бога вспыхнул сильнее и заискрился. Но через минуту пришел в прежнее состояние. Медленно отняв руки от статуэтки и немного подождав, отец коснулся кончиками пальцев колена Герона. Тот понял, что пришла его очередь, и протянул руки к богу.

Едва его ладони коснулись фигурки, как шар вспыхнул ярким светом, разгораясь всё сильнее и сильнее. Герон почувствовал, как по его телу побежали тёплые волны, снимая с него тяжесть усталости. А в голове у него появился странный шум, похожий на шелест листвы. Шар всё увеличивал своё свечение, и вскоре оно превратилось в сияющее облако, которое целиком поглотило Герона. Глаза его сами собой закрылись. Ему показалось, что он потерял свой вес и парит в воздухе, словно лёгкая пушинка.

Когда он очнулся, отца рядом уже не было. Герон даже не заметил, когда тот ушёл. Шар светился, как и прежде ровным мягким светом, иногда вспыхивая искрами на гранях. Герон осторожно отнял свои руки от статуэтки. Шар при этом мигнул слабой вспышкой. От прежней тяжести и усталости не осталось и следа. Журналист был бодр, свеж и полон энергии. У него появилось ощущение силы, о которой раньше он и не подозревал.

Герон поднялся на ноги и, посмотрев ещё немного на бога, повернулся и пошёл к выходу из пещеры. Там его ждал отец.

Странно, но сыну совсем не хотелось задавать отцу вопросы. Тот или своим видом или каким-то другим образом давал понять, что разговаривать ни о чём не нужно. Отец закрыл вход в пещеру, и они отправились в свой лагерь. Над горизонтом появилась светлая полоска.

«Скоро начнёт светать, — подумал Герон. — Значит, я пробыл в пещере несколько часов».