Забытый бог

Глава 23

На берегу озера Панка, прислонившись спиной к большому валуну, у самой кромки воды сидел Шарлог. Подперев двумя нижними руками подбородок и обхватив двумя верхними затылок, он уже полчаса глядел на воду. Шарлог думал.

«И зачем это я Ландре всю хараламу заболдал? Не надо мне было вчера столько блекки фрать. Теперь меня вся гутарла будет балдасить».

Он посмотрел в сторону гутарлы. Оттуда к нему колобал Финдор.

«Сейчас он тоже начнёт балдасить», — с горечью подумал Шарлог.

Но Финдор остановился почти в сорока колобах от него и закричал:

— Шарлог, ну что ты там баклашишь? Колобай в гутарлу. Ландра давно тебя горлает!

Шарлогу стало совсем тоскливо. Он хорошо знал, как несладко приходилось тем, кто попадал Ландре на балдун. К тому же колобать к ней нужно через всю гутарлу. При мысли об этом его хопер начал нервно стучать по песку, выбивая в нём небольшой желобок.

Вчера в гутарле был большой топотальник. Столы просто ломились от блекки и бутовки. Все украсили свои хоперы цветными лентами, а на торчушки повесили колокольчики. Шарлог и Ландра на топотальнике сидели рядом и она, будто специально, подливала в его чекашку блекку. Вот тогда он и заболдал ей всю хараламу. Гутарла топотала и балдонила до поздней ночи. А утром, пролупасившись и вспомнив об этой хараламе, он поколобал к озеру. И вот теперь его горлает Ландра! Нужно что-то баклашить. Оттого что он здесь сидит, ничего не изменится. Шарлог встал и с тяжёлым сердцем поколобал к Ландре.

Первым, кого в гутарле встретил Шарлог, оказался Элвус — лучший бандур во всей округе. Он стоял на шагуне и духарил свой тампур.

— Хучь, Шарлог! — помахал хопером Элвус.

— Хучь! — напряжённо ответил Шарлог, приподняв кончик хопера и ожидая, что Элвус сейчас начнёт его балдасить. Но тот, не обращая внимания на Шарлога, продолжал духарить тампур.

После вчерашнего топотальника в гутарле не все ещё пролупасились. Но те, кто попался Шарлогу навстречу, совсем не собирались его балдасить. В полном недоумении он стал подниматься на шагун Ландры.

— Шарлог, ну где ты колобаешь? Садись лоптать. Твоя бутовка скоро совсем остынет. А хочешь, я тебе блекки налью? У меня немного осталось после вчерашнего.

Это было уже совсем что-то невероятное. Ландра ещё никогда не предлагала ему блекку в будние дни. Он осторожно сел за стол, ожидая нового сюрприза. Но Ландра, как, ни в чём не бывало, хлопотала над теплушкой. Шарлог выфрал блекку и, молча, принялся за бутовку. Тепло от блекки расходилось по всему телу, доставая до самого кончика хопера.

«А может быть, она забыла? — со слабой надеждой подумал он, глядя как Ландра шаркует теплушку. — Или я вчера не всё ей заболдал?»

Закончив шарковать, Ландра вытерла руки о затирку и тоже села за стол.

— Шарлог. Заболдай мне ещё раз твою хараламу.

От неожиданности он чуть было не поперхнулся, и с трудом проглотив застрявшую в горле бутовку, осторожно спросил:

— А ты не будешь меня балдасить?

— Ну, какой ты всё-таки глупый! Если бы я хотела, то сделала бы это ещё вчера. А сегодня тебя бы тебя вся гутарла балдасила!

«Это верно, — подумал он. — А если Ландра всё помнит, то оттого что я заболдаю ещё раз, ничего не измениться».

— Хорошо, Ландра. Если ты так хочешь, то я, конечно, заболдаю. Только плесни в чекашку немного блекки, а то что-то балдун пересох.

Ландра достала пузырник и наполнила две чекашки блекки. Одну поставила перед Шарлогом, другую взяла себе. Подперев голову нижними руками, она верхними взяла чекашку и приготовилась ушанить.

Это случилось несколько кругов назад. Шарлог решил встать пораньше и покрюкачить на Панка. Но ночью так приятно лупасить. И если бы Ландра случайно не задела его своим хопером, то он пролупасил бы всю крюкачку.

Соскочив с отдушки и увидев, что уже светает, Шарлог схватил моталку и поколобал на Панка.

У дощатого причала, с которого с утра до вечера прыгали в воду местные спиногрызы, покачивался на воде его катран. Шарлог воткнул загрёбы в гнёзда, отвязал катран и оттолкнулся от причала. Усевшись удобнее, он опустил в воду хопер, чтобы во время движения управлять им как рулём, взялся за загребы и направил катран к острову.

Панка — очень большое озеро. Когда стоишь на берегу, то видишь только верхушки тех деревьев, которые растут на скалистом острове. В плохую погоду здесь никто не рисковал крюкачить. У берега спиногрызы ловили мелкую вихляйку, но настоящая крюкачка была у острова.

Шарлог знал одно место, где водились очень крупные пузачи, но никому о нём не рассказывал. Когда он приносил в гутарлу связку таких пузачей, вслед ему цокали языками и качали торчушками. А Ландра от удовольствия постукивала хопером о пол.

Это был небольшой и уютный залив. С одной стороны его ограждали отвесные скалы. А другая сторона его берега поросла густым кустарником и деревьями, нависшими над водой.

Выбрав место там, где скалы постепенно переходили в кустарник, Шарлог закинул моталку. Затем достал маленький пузырник блекки, который специально приберёг для крюкачки. Сделав один глоток, он стал внимательно наблюдать за тем, как покачивается на поверхности воды его плавучка.

На моталку крюкачили не все. Некоторые крюкачи просто прыгали в воду и поджидали добычу, протыкая её зазуброй. Но этот способ был не безопасен. В озере водились довольно крупные хищники, для которых крюкач был очень лёгкой добычей.

Нет, Шарлог не был труслив, просто на крюкачке он любил расслабиться. Глядя, как покачивается на мелкой волне плавучка, он мог о чём-нибудь думать, или вспоминать, вдыхая при этом влажный воздух, наполненный запахом цветущего кустарника. Ну и конечно, не забывая при этом про маленький глоток блекки.

К тому времени, когда Светило встало прямо над головой Шарлога, у него была уже довольно приличная связка пузачей, и он стал подумывать о том, что пора возвращаться в гутарлу. Да и пузырник уже почти опустел. Шарлог решил поймать ещё одного пузача и отправиться домой, с удовольствием думая о том, как пойдёт с этой связкой через всю гутарлу к Ландре.

Раскрутив моталку, он собрался закинуть заглотку на середину залива. Но в этот раз она не полетела в цель. Вместо этого заглотка со свистом вонзилась ему в хопер.

От неожиданности и боли потеряв равновесие, Шарлог навзничь плюхнулся в воду и стал барахтаться в воде, пытаясь вытащить заглотку из хопера. Но, почувствовав, что всё больше запутывается в крепкой и тонкой нити, он замер и начал медленно опускаться на дно, надеясь там освободиться от заглотки.

Ландра, до сих пор сидевшая спокойно, вдруг заелозила хопером по полу и её глаза превратились в две узенькие щёлки. Как же ей хотелось сейчас его побалдасить! Шарлог, заметив неладное, сразу замолчал, подозрительно и выжидающе глядя на Ландру.

Она с трудом поборола в себе это желание и чтобы отвлечь рассказчика и снять напряжение, взяла пузырник и плеснула в его чекашку немного блекки.

— Ну, что ты остановился, Шарлог? Продолжай. Я ушаню, — она уже совершенно спокойно смотрела ему в глаза.

Он выпил блекку, кашлянул в верхний кулак и после небольшой паузы продолжил свою хараламу.

Опустившись на дно, Шарлог стал вытаскивать заглотку из хопера. Сделать это было совсем не просто — она вонзилась в него до упора.

Наконец, выдрав её из хопера вместе с куском кожи, крюкач начал распутывать тонкую нить. Если бы он занимался этим наверху, то, непременно бы вспотел, но здесь, на дне, этого, конечно, заметно не было.

Распутав нить и накручивая её на моталку, Шарлог увидел большого ластуна, который неторопливо проплывал мимо, видимо не заметив неподвижно лежащего крюкача. Ластун был очень большой. Шарлогу ещё никогда такие не встречались. Но самое удивительное было то, что в зубах ластун держал ракушницу.

— А разве ластуны едят ракушниц? — спросила Ландра.

— Никогда об этом не слышал. Я потому и поплыл за ним, чтобы узнать, что он с ней будет делать! Мы доплыли до скалы, и тут ластун очень быстро нырнул в пещеру. Я сначала подумал, что он заметил, как я за ним слежу. Но тут я увидел восьмилапого и изо всех сил поплыл к катрану.

— Да, восьмилапый очень опасен, — вздохнула Ландра. — Говорят, что он нападает даже на катраны. А он не погнался за тобой?

— Не знаю. Я запрыгнул в катран и загребал оттуда сколько смог.

— А вход в пещеру большой? В неё можно заплыть?

— Да. Если бы не восьмилапый, то я бы обязательно в неё заглянул.

— Интересно, а в ракушнице, которую нёс ластун, было зерно?

«Так вот в чём кусака порылась! — догадался Шарлог. — Ландра хочет достать оттуда зёрна. Если, конечно, они там есть. Ну, конечно, ведь не первую же ракушницу нёс туда ластун».

Зёрна ракушниц очень ценились на побережье Панка. Ошейник, на котором висело пять или шесть зёрен, считался самым красивым и дорогим украшением. Найти такое зерно — большая удача. Не многие на Панка могли этим похвастать!

«А если там есть зёрна и их удастся оттуда достать? Тогда у Ландры будет ошейник, которого нет на всём побережье. Вот поэтому она никому ничего не заболдала!»

— Ландра, а тебя не пугает восьмилапый? Ведь если он меня залоптает, то у тебя не будет ни зёрен, ни Шарлога.

— Шарлог, я тебя никогда не отпущу туда одного. Мы поколобаем в этот залив вместе. Вдвоём мы справимся с восьмилапым. Я кое-что придумала и надеюсь, что это нам поможет.

Восьмилапый на Панка считался самым опасным и коварным хищником. Маскируясь на дне и прибрежных скалах, он всегда нападал внезапно, выбрасывая в жертву сильную струю яда, который действовал почти мгновенно. Всё живое, что попадало под эту струю, тотчас замирало и парализованное медленно опускалось на дно. Самое отвратительное было то, что яд действовал только на мышечную ткань. Поэтому, когда восьмилапый лоптал свою жертву, та находилась в твёрдой памяти и здравом рассудке. Пока с помощью одной лапы он расправлялся с одной добычей, семь других лап душили все, что могли нашарить вокруг, так как действие яда было недолгим.

— Ну и что же ты придумала? — спросил Шарлог, наливая уже сам себе блекку из пузырника.

— Во-первых, мы возьмём острые секачи. Это на тот случай, если восьмилапый нападёт на катран. Во-вторых, мы намажемся жиром для того, чтобы яд не так быстро на нас действовал. А в-третьих, надо взять с собой побольше блекки. Оно немного ослабляет действие яда. Ещё нам нужны будут острые и крепкие зазубры и длинная верёвка. Если придётся драться с восьмилапым на дне.

— Неплохо, — немного подумав, согласился Шарлог.

Хотя, конечно, больше всего ему понравился тот пункт, в котором говорилось о блекке.

— А ещё бы лучше было, если бы восьмилапый оказался больным и старым, или хотя бы сытым и ленивым. Но это от нас уже не зависит, — добавил он.

Остаток дня ушёл на подготовку и сборы.

Шарлог заточил зазубры и секачи. Не забыл он и о крепкой верёвке. Ландра готовила мазь и укладывала в заплечник пузырники с блеккой.

На отдушку они улеглись, когда Светило ещё не закатилось за горизонт. И, хотя им обоим не хотелось лупасить, они заставили себя закрыть глаза и отдохнуть перед предстоящей схваткой.

На рассвете, захватив всё своё снаряжение, они поколобали к катрану. На берегу густо смазали себя мазью, глотнули из пузырника, и, оттолкнув катран от причала, отправились к заводи. Пока Шарлог загребал, Ландра сидела с секачами в руках, готовая в любую секунду отразить нападение восьмилапого.

В заводи они остановились недалеко от пещеры. Шарлогу нужно было отдохнуть после загребы. И пока Ландра дежурила, он ещё раз смазал себя мазью и выпил блекки. Они подождали, пока Светило не поднялось достаточно высоко, для того чтобы осветить всё дно заводи. Вот тогда Шарлог и решил пойти на разведку.

Он обвязался верёвкой и взял две зазубры. Затем опустил голову в воду и стал смотреть, нет ли поблизости восьмилапого. Убедившись, что вокруг катрана никого нет, Шарлог осторожно перевалился за борт и начал медленно опускаться на дно.

Ландра стояла на катране и держала в руках верёвку. Она потихоньку спускала её вниз, готовая в любой момент по знаку Шарлога тащить его на поверхность. Он в это время медленно полз по дну в сторону пещеры, стараясь не делать резких движений.

Шарлог внимательно рассматривал всё вокруг и держал наготове острую зазубру. Он знал, что восьмилапого можно убить, только попав в его большой и единственный глаз, пробив через него мозг хищника. Других способов не было, потому что остальные части его тела на боль не реагировали.

Шарлог добрался уже до входа в пещеру, когда ему показалось, что большой камень слева колыхнулся. Замахнувшись зазуброй, он увидел, как в камне открылся огромный глаз. Шарлог резко и сильно метнул в него зазубру. И в тот же мгновение в грудь ему ударила сильная струя яда. Он быстро дёрнул два раза верёвку и оттолкнулся от дна. Ему удалось проплыть всего несколько метров, когда в теле начались судороги. Яд хоть и не так быстро, но всё же начал на него действовать. Теперь Шарлог уже ничем не мог помочь Ландре.

Как только верёвка дёрнулась, Ландра начала быстро вытаскивать её из воды. Но тянуть становилось всё тяжелее и тяжелее. Она поняла, что Шарлог отравлен.

Когда Ландра подняла его на поверхность и затащила в катран, Шарлог был похож на труп. Только глаза его грустно смотрели на Ландру.

И тут вдруг она заревела. Ей стало очень страшно. Страшно смотреть на безжизненное тело Шарлога. Страшно от мысли, что сейчас наверх поднимется восьмилапый, и тогда ей уже никто и ничем не поможет.

Она бросилась к заплечнику, достала большой пузырник блекки и стала обливать ею Шарлога, растирая и массируя свободными руками всё его тело. При этом она не переставала реветь и оглядываться по сторонам, ожидая восьмилапого.

Шарлог, глядя на Ландру, всё время пытался пошевелиться. Но тело ему не подчинялось. Шарлог боялся, что он не убил восьмилапого и тот раненый, сейчас поднимется наверх.

Наконец, он почувствовал, как по телу побежали судороги, и тут же, будто тысячи заглоток вонзились в него. Действие яда стало ослабевать.

Он приподнял голову и протянул руку к заплечнику. Ландра увидев это, заревела ещё сильнее: теперь уже от радости. Быстро достав новый пузырник, она стала заливать блекку в Шарлога. Тот пил большими глотками, чувствуя, как к нему возвращается тепло и способность двигаться. С трудом, но ему всё-таки удалось приподняться и сесть.

Оглядевшись вокруг, он спросил:

— Ты не видела восьмилапого?

— Нет. А ты его не убил?

— Не знаю. Всё произошло просто мгновенно.

— Шарлог, давай вернёмся в гутарлу!

Он посмотрел на Ландру. Она, всё ещё всхлипывая, вытирала слёзы.

«Ещё никому не удавалось убить такого огромного восьмилапого. Если я вернусь с ним в гутарлу, то на следующем топотальнике лучший бандур в округе будет балдонить в мою честь. А рядом со мной будет сидеть Ландра и на ней самый красивый и дорогой ошейник всего побережья Панка» — подумал Шарлог.

— Нет, Ландра. Если мы сейчас вернёмся в гутарлу, то я себе этого никогда в жизни не прощу! — и он стал решительно обвязываться верёвкой.

Ландра снова заревела. Он обнял её и погладил ей торчушки.

— Не бойся. Всё будет хорошо. Держи верёвку.

Опустившись на дно, Шарлог высматривал восьмилапого, держа наготове своё оружие. У входа в пещеру лежала бесформенная куча, из которой торчала зазубра. Это был восьмилапый. Шарлог попал ему точно в глаз, и это спасло жизнь ему и Ландре. Он обвязал лапы хищника верёвкой и поплыл к катрану.

Вдвоём с Ландрой они с трудом вытащили тело хищника наверх и закрепили его на катране. Ландра с ужасом смотрела на чудовище, всё ещё не веря, что оно мертво.

Шарлог немного отдохнул и проглотил очередную порцию блекки. Она, кстати, почти не действовала на него. Видимо мешал яд, который ещё остался в его теле.

Пришло время прыгнуть в воду в третий раз.

Вероятность встретить ещё одного такого хищника была очень мала. Восьмилапые ревниво охраняли свою территорию, изгоняя всех конкурентов. И всё же Шарлог опять привязал к себе верёвку и взял зазубру. Ландра, спуская верёвку в очередной раз, устроилась на дальнем конце катрана, подальше от восьмилапого. Она всё ещё боялась, что тот оживёт, и поэтому положила рядом с собой два секача.

Шарлог доплыл до пещеры и стал медленно двигаться по проходу, в конце которого виднелось светлое пятно. Добравшись до него, он поднялся на поверхность.

Это был большой грот. Лучи света проникавшие сквозь трещины в скалах, отражались на пустых панцирях ракушниц. Ими было усеяно всё пространство не занятое водой. Шарлог освободился от верёвки, которая стесняла его движения, и стал разгребать это кладбище, выискивая зёрна.

Ландра сидела на катране и держала верёвку в руках, иногда поглядывая на восьмилапого. Она была готова в любую секунду или начать подъём Шарлога, или отразить нападение хищника. Заметив, что верёвка давно не двигается, она решила немного её подтянуть. Но та поднималась очень легко и не натягивалась. Ландра, с всё возрастающей тревогой, стала вытаскивать верёвку наверх. И когда в её руках оказался пустой конец, Ландру охватил ужас.

Она схватила зазубру и уже собралась прыгнуть в воду, когда на поверхность вынырнул Шарлог. Сразу обессилевшая, Ландра медленно опустилась на дно катрана.

Шарлог перевалился через борт и молча, поставил перед ней панцирь ракушницы.

Он снял с него верхнюю часть. Нижняя часть была полна крупных, матовых зёрен.

Некоторое время Ландра зачарованно смотрела на зёрна. Потом бросилась к Шарлогу и, обняв его всеми руками, с дрожью в голосе сказала:

— Я больше никогда не буду тебя балдасить! НИ-КОГ-ДА!!!

Шарлог смотрел ей прямо в глаза и улыбался. Это был самый счастливый день в его жизни!