Загадай желание

Глава 23

Чем дальше от Кэмден-Лок, тем менее живописным был окрестный пейзаж. Хотя название места, куда Клэр направлялась, звучало красиво, там не было никаких застекленных балконов или красиво отделанных фасадов зданий. Не было даже палисадников. Только ряд маленьких зданий с дверьми, открывающимися прямо на улицу, и уродливое длинное новое здание с другой стороны. Строения были маленькими, кирпичными, почти все с облупившейся краской на оконных рамах. Здесь и там, подобно огромному торчащему зубу в ряду маленьких, стоял большой, но отнюдь не ухоженный дом. Когда Клэр нашла то, что искала, радости она не испытала.

Миссис Уотсон, насколько Клэр могла видеть, была слишком стара, чтобы быть неряхой. Тощая и сухая, она походила больше на ведьму с завитыми волосами. В ответ на стук Клэр хозяйка открыла дверь и впустила ее в тусклый холл. Клэр была поражена тем, что внутри дом оказался намного больше, чем выглядел снаружи. Женщина повела ее наверх – они прошли три тусклых этажа, на каждом из которых Клэр заметила, по крайней мере, по шесть комнат, и наконец достигли крошечной темной свободной комнаты. Госпожа Уотсон сказала, что жилье стоит восемнадцать фунтов за ночь и что это более чем выгодная сделка.

– Учтите, никаких счетов. Чай и тост – и все, никаких завтраков.

Это смущало Клэр, но она вдруг почувствовала такую усталость, что кивнула и вручила миссис Уотсон двадцатифунтовую купюру.

– Идите сюда. – Ее новая домовладелица засунула деньги в карман передника (в Нью-Йорке Клэр не видела передников уже лет пятнадцать, а сегодня встретила уже два) и вручила Клэр одну из тех странных, позолоченных двухфунтовых монет. Клэр кивнула в знак благодарности, и хозяйка оставила ее в покое.

Клэр расстегнула молнию на чемодане и осмотрела комнату. Это и возбуждало, и одновременно пугало. Конечно, не «Беркли», но зато только ее комната. Первое жилье в жизни Клэр, которое она сняла самостоятельно. Комната была крошечной – в ней хватало места только для кровати у окна и платяного шкафа у противоположной стены. Не было даже прикроватного столика. Вместо него у изголовья кровати стоял кухонный стул с маленькой лампой. Еще в комнате висела маленькая раковина с обитыми краями, а ванная располагалась вниз по коридору и предназначалась для Клэр и еще трех постояльцев из других комнат. Вообще выглядело новое жилье Клэр довольно мрачно – стена уродливых окон в уродливом кирпичном здании.

Она открыла платяной шкаф – пустой, если не считать унылой груды вешалок. Там были погнутые проволочные вешалки, пластмассовая, вроде – детская, и три деревянные, на одной из которых было написано название гостиницы. На полке над вешалками лежали два тонких полотенца. Клэр сняла вешалки, положила на кровать и начала распаковывать чемодан. Это занятие успокаивало. Туфли она поставила в нижнюю часть шкафа. Выше повесила в некотором беспорядке брюки, единственное платье и блузки. Клэр свернула свитеры и положила их полкой выше, вместе с нижним бельем, – отдельного ящика для белья в шкафу не нашлось. Ее длинная ночная рубашка и халат отправились на дверной крючок. Чемодан теперь опустел – косметику и туалетные принадлежности Клэр сложила в раковину.

Прежде чем убрать под кровать чемодан, Клэр заметила маленький пакет, завернутый в газету. Это была эмалированная шкатулка, подаренная ей Майклом. Медленно, почти неохотно она вынула пакет и развернула. Прекрасные цвета! Шедевр двухсотлетней давности пылал в ее руке, как пятно совершенной красоты в этой унылой комнате. «Смотри и помни меня». Как будто она могла забыть! Разве могла она хоть на минуту поверить, что Майкл будет думать о ней? Наверняка он сейчас в зале отлета, планирует дела на понедельник, а если и думает о ней, то в самую последнюю очередь. Возможно, он уже наметил время встречи с Кэтрин или одной из полудюжины других своих женщин. Губы Клэр задрожали.

Пришлось признать – надпись на шкатулке оправдывала себя. Именно Клэр должна помнить о нем, но не наоборот. И Клэр твердила себе, что никогда и не ждала, что Майкл будет о ней вспоминать. Она могла стать ожесточенной и несчастной или довольствоваться теми днями наслаждения, которые получила. Клэр подумала об Эбигейл и о том, что та посоветовала. Она напомнила себе, что единственная вещь, о которой стоило сожалеть, – то, что она не была похожа на Кэтрин Ренсселэр или на кого-либо подобного ей. По правде говоря, Клэр не могла даже злиться на Майкла за то, что он солгал ей про «деловую встречу», хотя было ясно, что он встречается с другой. Может быть, они действительно говорили о делах. Даже если он спал с Кэтрин, это не касалось Клэр. Майкл ничем не показывал, что любит ее или что относится к ней как-то по-особенному. Он всего лишь пригласил ее поехать с ним. И позвал он ее только потому, что больше ехать было не с кем. И Клэр снова сказала себе, что ей не на что сердиться.

Было абсолютно ясно, что она никогда не будет принадлежать к тому же классу, что и Кэтрин Ренсселэр. Ее отец был неудачником, мать сроду ничего не читала, брат служил рядовым, а сама она даже не закончила колледж. Клэр носила дешевую одежду, не отличалась стройной фигурой, и у нее не было хорошего образования. Смешно думать, что они с Майклом будут вместе.

Клэр посмотрела на шкатулку. Она сохранит ее. И без сомнения, всякий раз, когда она действительно будет на нее смотреть, станет думать о Майкле.

То, что Клэр не была в поле его зрения, ничего не меняло. Но нельзя позволить себе быть сентиментальной. Коробочка симпатичная, ей будет приятно смотреть на нее, но эта шкатулка – не символ любви. Девушка завернула ее, положила в чемодан и заставила себя улыбнуться.

Спрятав шкатулку, Клэр почувствовала, будто свершилось нечто великое – будто она построила эту комнату, а не только арендовала. Она взяла вязанье и книгу и положила их на кровать рядом с плоской подушкой. Потом села, сняла туфли и прикинула свои возможности.

Она никогда не совершала таких безумных поступков, но, так или иначе, она перестала нервничать и беспокоиться. Клэр достала из портмоне небольшую записную книжку и стала записывать расходы. Комната стоила восемнадцать фунтов за ночь, хороший завтрак с чаевыми обходился ей в четыре с половиной фунта, плюс проезд в автобусе или метро – ей потребуется почти двадцать четыре фунта в день. Не считая обедов и ужинов, а также прачечной. Придется отложить осмотр достопримечательностей, и, конечно, никакого чая и печенья на террасе Палаты общин. Клэр улыбнулась, но не позволила себе впасть в приятные воспоминания. Надо забыть о сексе, мире роскоши и оскорблений. Прямо сейчас Мистер Совершенство, наверное, заходит на борт самолета, все удаляясь от нее, и сегодня к вечеру расстояние между ними должно превысить три тысячи миль. Ну и прекрасно. В социальном отношении они были далеки друг от друга, даже на одном этаже в «Крэйден Смитэрс». Рядом или нет, но они никогда не были вместе.

Она продолжила упражняться в математике. Если положить четыре фунта в день на питание и прочие мелочи, то, в общем, ей требовалось двадцать восемь фунтов в день. Девушка вынула бумажник и тщательно сосчитала деньги. У нее было приблизительно девятнадцать дней, чтобы найти работу. Эта мысль не испугала ее. Клэр не боялась работы – она всегда была способна упорно трудиться. Она улыбнулась. Так или иначе, она с легкостью сделала это и теперь чувствовала себя более предприимчивой, более бесстрашной, чем какой-нибудь Кортес. Исследователи (или захватчики) по своей природе храбры, а в ее характере такой черты не было. И все же она сделала это.

Тут Клэр вспомнила о матери. Она сказала ей, что взяла «несколько свободных дней» и поехала в Атлантик-сити. В конце концов, у нее оставался билет с открытой датой – он лежал рядом с паспортом в кармане сумки. Подумав об этом, девушка запаниковала и вытащила сумку из-под кровати, чтобы убедиться, что паспорт и билет там. Конечно, они были на месте, и ее сердце перестало усиленно колотиться. Через двадцать дней, если все пойдет не так, как надо, она смогла бы вернуться. Но она сказала себе, что все будет в порядке. Клэр пообещала себе, что никогда не вернется в «Крэйден Смитэрс» или на Стэйтен-айленд.

Она была абсолютно уверена в этом, так же как и в том, что паспорт и билет лежали на своем месте. Вспомнив, что она все же проверила, Клэр сказала себе, что это было в последний раз, и, почувствовав восхищение собой и уверенность, решила распланировать оставшуюся часть дня. На выходе Клэр столкнулась – почти в буквальном смысле – с женщиной моложе, бледнее и худее нее.

– О, извините, – сказала незнакомка, хотя виновата была Клэр. – Вы здесь живете? – спросила она. Клэр кивнула и представилась. – Вы из Штатов, правда? – задала вопрос незнакомка. Клэр кивнула снова. – Я – Моди О'Коннор. Хотела бы я поехать в Штаты. – И тут двое детей взбежали по лестнице и вцепились в стройные ноги Моди.

– Вы нянчите их? – поинтересовалась Клэр. Моди О'Коннор смотрела на нее, явно смутившись. Возможно, в Лондоне не говорили «нянчат». – Вы их няня?

– Я их мама, – ответила Моди. Клэр с трудом могла вообразить, что у такой молодой девушки могло быть двое детей. Она улыбнулась:

– Вы здесь живете? Моди кивнула.

– Пока нас не выбросили отсюда, но это не заржавеет, – сказала она. – Тс-с! Замолчите вы, бездельники! Прекратите возню. Вы хотите, чтобы эта ведьма Уотсон опять нас доставала? – Она вытолкала светловолосых мальчишек вниз. – Приятно познакомиться, – обернулась она к Клэр. Та кивнула и вышла в улицу.

Будто ей опять предстоит путь до Чемберли-террэс. И вновь с сумкой на колесиках, парусиновым мешком и сумочкой. Она решила, что прогуляется на рынок и осмотрит окрестности. Вокруг было дикое смешение людей, товаров, продуктов; и еще, некоторые пешеходы напоминали рабочих, униженных тяжким трудом. Клэр заглянула в путеводитель и, сверившись с ним, убрала книгу в парусиновую сумку, куда на всякий случай еще положила кошелек с мелочью и блеск для губ. Она переобулась в более удобные туфли, на мгновение пожалев, что не взяла с собой кроссовки. Но тем не менее, глядя на себя в зеркало, Клэр радовалась, что выглядела не как туристка. Правда, на местную жительницу она тоже не была похожа. Возможно, впервые в жизни она выглядела немного таинственно.

Клэр решила, что путешествие налегке стало залогом счастья. Изучив платяной шкаф с небогатым гардеробом, она успокоилась. У нее не было ни одной лишней веши – только то, что необходимо. Девушка отнесла свои туалетные принадлежности в ванную, довольно мрачную – и вообще одно название там не было даже душа.

Клэр очень гордилась тем, что смогла вернуться к мосту на Кэмден-Хай-стрит без помощи путеводителя. Однажды, правда, она засомневалась – кривая улочка смутила ее, и она чуть было не пошла в другую сторону, но, узнав маленькую бакалейную лавку, нашла правильную дорогу.

Теперь, в половине третьего, рынок был еще более многолюден. Клэр почувствовала небольшой холодок при мысли, что в это самое время Майкл Уэйнрайт, вероятно, уже летит, сидя в первом классе, но она оптимистично рассудила (любимая фраза Тины), что там она уже побывала, а здесь – ни разу.

С моста Клэр могла видеть лестницу, ведущую от улицы вниз к плотине, и заросшую ивой дорожку. Сначала она пошла по ней. Канал, казалось, тянулся и тянулся вперед, ограниченный кирпичными берегами между высокими стенами складов. С одной стороны, романтика, с другой – промышленность; нечто среднее между Венецией и Питтсбургом (хотя Клэр не была ни там, ни там).

Дорожка опустела, и Клэр заволновалась. В таких пустынных местах всегда что-то случается. Сколько тел плавало в канале? Прежде чем окончательно испугаться, она вернулась в шум и рыночную толпу. Со стороны канала дюжина входов приглашала войти во внутренний двор. Железные лестницы, сводчатые арки так и манили заглянуть вовнутрь. Клэр прошла через арку в стене и оказалась на выложенной булыжником площадке, где сотни столов были завалены всевозможными товарами, некоторые из которых выглядели просто невероятно. Тибетские драгоценности покрывали один стол, на другом были сложены южноамериканские деревянные чаши. Дальше – африканские маски, футболки, современные самодельные серебряные украшения, которые продавал сам дизайнер.

Она повернула за угол и была сражена ароматом благовоний – ими торговала пара с такими проникновенными лицами, каких Клэр никогда не видела дома. За следующим столом стояли продавцы с разноцветными волосами – настоящие панки. И хотя у них не было пирсинга – по крайней мере, на видимых местах, – у одного из них на лице имелась татуировка в виде паутины.

Однако здесь, на рынке, в этой средневековой атмосфере, никто не казался ей странным. Парень с татуировкой завернул покупку, положил ее в сумку леди средних лет в вязаной шляпе, дал сдачу и сказал:

– Спасибо, милочка.

Все вели себя крайне вежливо. Всякий раз, когда Клэр толкали, кто-то извинялся. Она крепко держала под мышкой свою сумку, с удовольствием блуждая от одного прилавка к другому, рассматривая перуанские свитеры и вышитые сари из Бенгалии.

Больше часа Клэр бродила по этому рынку, а на обратном пути по Чок-Фарм-роуд наткнулась еще на один – даже более интересный рынок. Здесь было не так чисто, стены покрылись плесенью, и царил некоторый беспорядок. То же самое Клэр видела на рождественских базарах в школе, где училась Тина, – пепельницы, вазы, статуэтки, подносы, – только здесь все было старинным и необычным. Кое-где продавались вещи пятидесятых годов: старинные куклы и игрушки, старые маскарадные костюмы с драгоценностями, и, к своему удивлению и восхищению, Клэр увидела в углу маленький стол со старыми вязаными сумками, иглами и выкройками. Пара мотков шерстяной пряжи и спицы заставят Клэр почувствовать себя как дома. Для нее любые спицы – и новые, и старые – выглядели столь соблазнительно…

– Они старинные, – сказала ей молодая женщина с сеточкой на волосах, какие носили в сороковых годах. – Бакелитовые. Уникальная вещь.

Клэр смотрела на множество красочных спиц – желтых, зеленых, красных и светло-голубых – с разноцветными наконечниками, на которых были написаны размеры. Было бы замечательно приобрести еще пару или две, и, когда Клэр подумала о руках, которые, должно быть, держали эти спицы десятилетия назад, она почувствовала непреодолимое желание приобрести их…

– Сколько они стоят? – Клэр была готова к любой сумме, даже, возможно, большей, чем она представляла.

– Два фунта пара, – сказала женщина. – А три пары за пять фунтов.

Клэр не могла поверить своей удаче. Так или иначе, это походило на предзнаменование. Она пошарила в кошельке, нашла пять фунтов мелочью и передала их продавщице. Пока ей заворачивали спицы, девушка с тоской смотрела на вязаную сумку. Но об этой покупке нельзя было даже думать.

– Вы коллекционерка? – спросила женщина. Клэр улыбнулась. Идея собирать нечто столь практичное, как вязальные спицы, никогда не приходила ей в голову.

– Нет, – ответила она. – Я просто вяжу. Вы не знаете, где можно купить пряжу?

– К сожалению, не знаю, – услышала она. Женщина вручила ей спицы, завернутые в пакет. – Большинство покупает их для красоты. – Затем она отвернулась к другому покупателю, и Клэр ушла, чтобы еще побродить по рынку.

Похолодало, девушка устала и проголодалась. Сегодня она порадовала свои глаза, а не желудок. Клэр весьма серьезно сказала себе, что сегодня она и так потратила достаточно денег, и пошла обратно к Чемберли-террэс.

Наступили сумерки, и на сей раз прогулка казалась очень утомительной. Становилось все темнее, и это придало ей храбрости. Она была с Майклом Уэйнрайтом совсем недолго, всего несколько дней. Но до этого целую неделю с нетерпением ждала этих нескольких дней и еще год мечтала об этом. Теперь ясно, что все было зря. Мистер Совершенство проводил с ней время, потому что Кэтрин Ренсселэр отказала ему.

Клэр брела одна в городских сумерках, среди незнакомых людей, и чувствовала, что одиночество снова охватило ее; она ощутила это почти физически, как холодную влажность тротуара. Девушка дрожала. Впервые она спросила себя, что сделала в этой жизни. Клэр оглянулась. Она смотрела вокруг – на улицу, дома с огнями, прохожих. Никто в целом мире не знал, где она была сейчас, и нигде не было дома с огнями и людьми, ждущими ее. Что она наделала!

И как раз в этот момент соседняя дверь открылась, и две женщины, одна из которых тянула небольшую тележку, вышли на улицу. Они болтали, и, хотя Клэр не могла разобрать о чем, она услышала смех. Ясно, это подруги, и Клэр напомнила себе, что тоже может найти друзей. Она расправила плечи, застегнула верхнюю кнопку плаща и ступила в темноту с твердым намерением строить новую жизнь.