Загадай желание

Глава 61

Каждый день Клэр ходила в больницу. Она пыталась быть веселой с миссис Винэйблз, переживая по поводу своего мрачного будущего. Она сидела с больной, часто держа ее руку. Иногда она читала ей. Потом вязала и рассказывала о жизни в Тоттенвилле, о своей бабушке, отце и его историях о былом величии семьи Байлсоп. Клэр кормила ее завтраком и обедом, потому что думала, что миссис Винэйблз начнет смущаться, если ее станут кормить незнакомые люди.

Спустя два дня миссис Винэйблз начала пытаться говорить, но звуки, которые она издавала, были неясными. Все же Клэр пыталась слушать очень внимательно, а через несколько дней смогла различить некоторые слова – «напиток», «холодно», «Найджел», «доктор» и свое собственное имя.

Когда появлялся Найджел, это бывало обычно после пяти, Клэр уезжала. Однажды вечером она обедала с Тоби и Томасом, который стал относиться к ней менее враждебно. Потом как-то раз пошла на обед с Имоджен, Малколмом и Эдвардом, которого, очевидно, не останавливало отсутствие интереса с ее стороны. Иногда у девушки появлялась мысль, что Эдвард весьма привлекателен, далеко не беден и будет, вероятно, преданным мужем. Она могла жить в Англии и, возможно, даже открыть магазин вязания или выкупить бизнес у миссис Винэйблз. Но каждый раз, глядя на розовое лицо Эдварда, Клэр понимала, что он не для нее.

Однажды днем, не ограничившись приветственным кивком и кратким обменом необходимой информацией, Найджел попросил Клэр остаться и поговорить в холле.

– Думаю, мне придется найти дом инвалидов или что-то в этом роде для моей матери, – сказал он. – Ей лучше, но врач говорит, что она не сможет восстановить полностью левую сторону. Мама, конечно, не сможет жить одна.

Клэр почувствовала себя расстроенной, но пробовала сохранить спокойствие.

– Найджел, ей это не понравится. Полагаю, вы можете найти кого-то, кто будет жить с ней в квартире.

– Прекрасно. И вы небось собираетесь предложить себя? А как она будет ходить по лестницей? Пользоваться ванной?

На сей раз лицо Клэр стало таким же бледным, как у Найджела. У нее закружилась голова.

– Квартиру можно переоборудовать, – ответила она. Девушка знала, что у него свой интерес. – Вы нашли покупателя на дом? Так?

– Конечно, нет, – возразил Найджел. – Главное – благополучие матери.

– Хорошо, если это правда, то найдите медсестер и установите лифт. Я не смогу заботиться о вашей маме должным образом. И вообще, я, возможно, вернусь в Штаты. – Клэр прошла мимо него к палате миссис Винэйблз. А ведь действительно, пора подумать о планах на будущее. Надо начинать собирать вещи и проверить свою наличность, чтобы купить билет в Нью-Йорк в эконом-классе.

Клэр вошла в палату и села у кровати миссис Винэйблз. Больная открыла глаза. Клэр заметила, что сегодня оба глаза смотрели прямо на нее.

– Привет, Клэр, дорогая, – сказала миссис Винэйблз. И хотя голос ее был немного неуверенным, это расслышала не только Клэр, но и Найджел, который уже стоял в дверях.

– Мама, – сказал он, и глаза его засияли. Она посмотрела на сына.

– Найжел. – Больная не могла произнести «дж» в середине его имени, но достаточно было уже того, что она его узнала. – Ты хорошо себя вел, сынок?

Теперь была очередь Найджела покраснеть, но не от злости. Он поставил стул с другой стороны кровати и взял правую руку матери. Но миссис Винэйблз своей ослабленной левой рукой сжала руку Клэр, и та это почувствовала.

– Ей стало намного лучше, – заметила Клэр. Потом она обратилась к миссис Винэйблз:

– Правда? – спросила она. И женщина снова сжала ее руку и, казалось, кивнула головой.

– Мы пригласим физиотерапевта и логопеда, – решил Найджел. – Как только ты окрепнешь. – Миссис Винэйблз снова кивнула, хотя Найджел, возможно, не видел этого. Но она снова сжала руку Клэр, и Клэр заметила, что Найджел посмотрел на свою руку. Неожиданно Клэр заметила, что в глазах у него стоят слезы.

– Я оставлю вас вдвоем, – решила Клэр. Она заставила себя продолжить: – Я надеюсь, что скоро вы сможете вязать. И, возможно, даже испечете для меня бисквит. – Клэр заметила улыбку не только в правом углу рта миссис Винэйблз, но и в левом.

В холле девушка увидела Леонору Эткинс и графиню. Вот так сюрприз. Они выглядели очень неуверенными, но, когда увидели Клэр, поняли, что пришли туда, куда надо.

– Как она? – спросила графиня. – Леонора слышала от агента по недвижимости, что работает напротив магазина, что миссис Винэйблз было плохо. И я позвонила своей дочери…

– Что с ней? – спросила Леонора. – Я звонила вам и в магазин, но никто не ответил. – Она посмотрела на осунувшееся лицо Клэр. – Похоже, не все в порядке, и с вами тоже, – добавила Леонора. – Все хотят знать, что случилось с миссис Винэйблз.

Клэр была тронута их беспокойством. Конечно, не она одна поняла, каким удивительным человеком была миссис Винэйблз.

– У нее был удар, – сказала Клэр и кратко объяснила ситуацию.

– А Вы собираетесь в отпуск во Францию, не так ли? – спросила Леонора.

Клэр покачала головой.

– Теперь я не могу ехать, – ответила она.

– Конечно, нет, – согласилась графиня и погладила ее по руке. – Я принесла очень мягкий бисквит и могла бы принести какой-нибудь суп – ей или вам. Нет ничего лучше мясного бульона из говядины для повышения гемоглобина.

– Я думаю, что при ударе не стоит давать его, – сказала Леонора. – Клэр, вы выглядите ужасно. Пойдемте, выпьем чаю. Мы не будем тревожить ее сегодня. Я вижу, ее сын здесь.

Клэр кивнула и присоединилась к ним в небольшом зале, где стоял автомат с мерзким чаем и упаковками еще более мерзких бисквитов. Они разговаривали, пытаясь быть веселыми, насколько это было возможно. Когда женщины уезжали, графиня дала Клэр пакет с бисквитами.

– Я позову некоторых вязальщиц, – пообещала она, хотя Клэр сомневалась, что миссис Винэйблз достаточно оправилась, чтобы принять их.

Леонора и графиня ушли, а Клэр собрала все свои пещи и направилась к лифтам, когда Найджел догнал ее.

– Вы действительно возвращаетесь в Штаты?

Клэр кивнула.

– Наверное. Мне здесь делать нечего.

– Это ужасно расстроит мою мать, особенно теперь. – Лифт приехал, и двери открылись. – Я могу проводить вас? – спросил Найджел.

Клэр опять кивнула. Он был странно вежлив, и девушка впервые подумала, что его высокомерие было от неловкости. Она по себе знала, что это такое. Когда они вышли из лифта, Найджел посмотрел вокруг. Присесть было негде – только на неудобные скамейки.

– Не возражаете? – спросил он Клэр. Та кивнула. О чем он собирался говорить? Девушка задумалась. Обвинит Клэр в краже часов матери или ее кошелька?

Но вместо этого Найджел сел напротив нее, опустив руки и голову. Он начал что-то говорить, но на этот раз, вместо обычного задиристого тона, просто бормотал. Клэр не понимала, что он говорил, и вынуждена была прервать собеседника.

Найджел смотрел на Клэр. Его глаза были очень, очень синими, как у матери.

– Я говорю, что, наверное, был неправ, обвиняя вас во всем. Не могу выкинуть из головы мысль о том, что нынешнее состояние моей матери вызвано сверхурочной работой, но я не думаю, что вы хотели ей навредить. Она очень любит вас и… и… полагаю, что вы очень любите ее. Я страшно благодарен вам за то, что вы заботитесь о маме. – Он посмотрел вдаль. – Я был очень занят своими финансовыми делами, и это смешивалось с моим беспокойством о маме, и, возможно, поэтому я так остро на все реагировал. – Найджел снова посмотрел на нее. – Так или иначе, я буду стараться ради нее, но это не заменит вашей дружбы, она очень, очень любит вас. Вы действительно должны уехать? Я имею в виду, сейчас, когда мама больна?

Клэр взглянула на ситуацию иначе. Возможно, она была не слишком справедлива к нему. Найджел ей не нравился, но сейчас не время для антипатий. Однако она не поверила, что за одно мгновение вдруг стала ему нравиться. Он просто нуждался в ней.

– Я не уеду в Нью-Йорк еще несколько недель. И буду проводить столько времени с вашей мамой, сколько смогу. Не потому, что вы попросили, а потому что я ее очень, очень люблю. – Не дожидаясь ответа, Клэр поднялась и вышла из больницы.

Когда Клэр вернулась в свою комнату, она поняла, насколько ее вымотали дневные события. Она присела на край кровати, чтобы снять туфли, и тут увидела два конверта. Один, к счастью, от Эбигейл, второй, к несчастью, – от Тины. Она решила оставить худшее напоследок.

Спасибо вам за беспокойство. С Брэди все хорошо, хотя он очень обижается на воротник, который должен носить вокруг шеи. Кажется, что его бедро в порядке, но он мог бы оторвать швы, если бы не конус. Мне очень жаль Брэди, но вместе с темя рада, что теперь он здоров. У нас очень влажно, почти как в Лондоне, вечно идет дождь. Я просматриваю «Геральд Трибьюн» каждый день и вижу, что у вас климатические условия лучше, чему нас. Наслаждайтесь хорошими деньками. Здесь не было вообще никакой весны.

Я была занята накануне 15 апреля. Я не уверена, помните ли вы, что наш финансовый год заканчивается в это время, хотя большинство компаний считает это устаревшим. Так или иначе, собираются распределить премии, и я боюсь, что будут неприятные неожиданности. Конверт молодого Уэйнрайта окажется очень тонким, но я надеюсь, что у него хватит ума быть благодарным за то, что его до сих пор не выгнали. Проблему решили, не без серьезного вмешательства мистера Крэйдена и нашего Общего Совета.

Клэр быстро дочитала до конца. Казалось, будто у Мистера Совершенство действительно проблемы. Она не могла сдержать чувства жалости к нему, однако его «маленькая премия» наверняка больше его зарплаты. Впрочем, ему, лучшему сотруднику, трудно пережить ухудшение репутации, когда его работу критиковали.

В конце письма была приписка, которую Клэр еще раз перечитала.

Между прочим, проштрафившийся мистер Уэйнрайт спрашивал о вас. Он слышал, что у меня есть ваш адрес, и потребовал, чтобы я сообщила ему. Я заявила, что, если ему есть, что сказать вам, он может передать мне, а я переправлю вам. Так что знайте: я – не единственный человек, который о вас думает.

Как будто в доказательство этого перед Клэр оказалось письмо Тины. Она постаралась забыть о Майкле Уэйнрайте. Пусть себе спрашивает на здоровье, ее это не касалось. Клэр понадобилось почти два месяца, чтобы перестать о нем думать. Настоящее достижение, учитывая то, что она сохла по нему больше года. Клэр была благодарна Эбигейл за то, что та не дала ему ее адрес. В противном случае она опять стала бы тосковать, ждать от Майкла письма, а потом последовало бы разочарование. А так – все, точка. У них действительно нет никаких точек соприкосновения.

Тина, казалось, хотела сообщить бывшей подруге не слишком много.

Ты была права по поводу Майкла Уэйнрайта. Он – в заднице. Разорвал помолвку. Он натворил тут такого, что моя премия составила всего двести пятьдесят баксов. Прикинь? Я и Мэри – Мэри Вторая – просто в дерьме. Ну и наворотили они тут делав. Но почему я должна страдать? Энтони говорит, что я должна высказать им все и уйти. Но я не хочу работать со своей матерью, хотя у меня и есть лицензия косметолога. Так что я надеюсь, что ты преуспеваешь. Эбигейл говорит, что ты живешь на съемной квартире в какой-то замечательной части Лондона. Возможно, мы с Тони могли бы приехать к тебе на медовый месяц! Между прочим, твоя мать разошлась с тем засранцем Джерри. Ты знаешь об этом? Он трахался с Джессикой О'Коннелл, той, которая училась с нами в средней школе, на два класса старше. Можешь себе представить?

Остальная часть письма была короткой и унылой, но то, что Клэр прочитала, потрясло ее. Значит, Майкл и Кэтрин Ренсселэр разошлись?

Ну и пусть. Ее это не касается. Люди сходятся и расходятся. А она по-прежнему одна. И будет одна, даже если вернется в Нью-Йорк.