Загробная карьера Саши Маузера

Глава пятая. Ферма

Вонючий запах бил в ноздри, жидкая грязь хлюпала под подошвами резиновых сапог. Стараясь дышать по возможности ртом, я подцепил лопатой очередную горсть навоза, и откинул ее в телегу, чувствуя, как страшно ноет спина и болят плечи. За последние полтора часа меня уже восьмой раз посещала мысль, что если это действительно игра, то моим самым заветным желанием будет добраться до автора сюжета, и придушить его. Виталя, все это время работающий рядом, молчал, но я был уверен, что он полностью разделяет мое мнение.

А как хорошо начиналось…

Переночевав у Дашиной подруги, утром мы втроем вышли на улицу, полные стремления начать новую жизнь с поиска подходящей работы. И пока рыжеволосая вспоминала, где в последнее время были свободные вакансии, под ногами у меня вдруг появилась большая желтая стрелка, и показала направление. Ни секунды не сомневаясь, что это подсказка, я решительно повел товарищей туда, куда мне откровение свыше приказало идти. Они, правда, удивились, но послушно потопали, не горя желанием брать на себя ответственность за принятое решения, и тем самым переложив все на меня. А я вообразил, что мне можно все решать, и прокололся, потому что в результате стрелка привела нас не на высокотехнологическое производство, где мы получим личные кабинеты и высокие должности, а на самую обычную, маленькую, грязную ферму по разведению скота. Последняя стрелка, перед тем, как пропасть, указала на фермера, стоящего возле забора, и меланхолично пережевывающего огромный кусок сала — видимо, это был местный хозяин.

— Вы кто такие? — не совсем дружелюбно спросил он, когда мы подошли поближе. — Я вас не звал! Идите нахрен!

Я чуть не расплакался от ностальгии.

— Сам иди, — обиделся Виталя. — Саня, мы зачем сюда приперлись?

— Да, действительно, — Даша с сомнением смотрела на амбары, и загон, где паслись здоровенные хряки. — Только не говори, что питаешь настолько сильную любовь к хрюшкам, что решил зарабатывать этим на жизнь.

— Общение с животными, дорогие мои, между прочим, позитивно влияет на настроение и поднимает самооценку. Когда сравниваешь себя с тупым хряком, понимаешь, что ты еще более-менее, — я повернулся к хозяину. — Здрасьте, вам, случайно, работники не нужны?

Он дожевал сало, и сплюнул. Плевок получился красивый, и почти попал в мой правый ботинок.

— Ты, что ли, работник?

— Ну, да.

Он окинул нас троих подозрительным взглядом.

— А эта тоже работница?

— А как же.

— В принципе, у меня как раз нехватка рабочих рук, — он сунул свои собственные нерабочие руки в карманы, откровенно пялясь на Дашину грудь. Виталя сдвинулся вбок, и заслонил девушку. — С баранами ладить умеете?

— Не сомневайтесь, что-что, а с баранами я отлично лажу.

— А с козлами?

— С козлами не очень. Помню, дал я одному пьяному козлу по шее, так у него папа прокурор оказался, пришлось извиняться.

Фермеру было глубоко наплевать на мой провинциальный юмор, поэтому он проигнорировал шутку, развернулся, и пошел к амбару, кивнув нам напоследок:

— Тогда двигайте за мной.

В качестве испытательного теста нам дали простое задание — выбросить из сарая залежавшее сено, и загрузить его свежим. Нам выдали на троих какие-то рабочие тряпки, мы с Виталей взялись за вилы, и принялись за дело. А что Даша, спросите вы? Скажу только одно: уже через пять минут я прекрасно понял, почему она не хотела работать, как все нормальные люди, и почему ее бывшие дружки сочли рыжую не самым лучшим лидером.

— Ты помогать будешь? — спросил я, останавливаясь, чтобы перевести дух.

— Да, конечно, — рыжеволосая вяло ковыряла вилами сено, не делая никаких попыток поднять его.

— Когда? — уточнил Худой на всякий случай.

— Да прямо сейчас.

В следующий раз разогнув спину, я обнаружил, что Даши рядом нет. Оказалось, что она уже вышла из сарая, и теперь стояла, наблюдая за свиньями в загоне, и о чем-то мечтательно размышляя. Пока я решал, накричать на нее, или вежливо продублировать свою просьбу о помощи, девушка вытащила из-за пазухи блокнот, карандаш, и принялась что-то записывать.

— Ты там донос на нас строчишь, что ли?

— Так, мысли кое-какие, — она покраснела, и торопливо убрала блокнот на место. — Не обращай внимания.

Через час пришел фермер, сплюнул, пробурчал что-то, одобряя наш успех, и сказал, что берет нас на работу с окладом в сто пятьдесят баллов в сутки на троих. Поскольку по словам Даши одна буханка хлеба в магазине стоила не меньше тридцатки, это было очень мало. Виталя попробовал возмущаться, снова получил приглашение идти на хрен, и заткнулся, весь красный от злости.

— Надо же с чего-то начинать, — философски вздохнул я. — Вдруг, завтра курс валюты вверх поползет.

Два следующих дня пролетели, как в сказке.

В сказке про Золушку, где она стирала, готовила, и прочее и прочее. Только в нашем варианте это была деревенская Золушка с типичным именем Галя или Люда. Два дня мы с Виталей буквально не разгибали спины, делая работу, о способностях к которой даже не подозревали, а что касается Даши, то она помогала от сила полчаса из десяти рабочих, а в остальное время либо имитировала, что работает, либо где-то бродила, чиркая в блокноте, либо стояла на месте, и совершала бессмысленные движения, смотря в одну точку и шевеля губами. Фермер, которого, как оказалось, звали Динар, выдал нам спальные места на сеновале, и каждый вечер снабжал нас объедками со своего барского стола. На третий день мы послали Дашу в магазин (к тому времени баллов на ее счету накопилось достаточно), чтобы получить наконец нормальной еды, но она вернулась, смущенная, и сообщила, что пока шла, то забыла номер своего счета. Пожалуй, в тот момент я впервые задумался о том, что Бог шлет женщину мужчине в наказании за его грехи.

Единственная польза, которую могла бы принести нам Даша — знания. Поэтому каждый вечер, перед тем, как отрубиться, мы вполуха слушали небольшие познавательные лекции на тему выживания человечества в современных условиях. Оказалось, что каждая из двенадцати существующих на данный момент баз — это не что иное, как остатки некогда больших и могущественных городов, которым повезло не сгинуть в джунглях. Наша, к примеру, была остатками российской столицы, отсюда и русские имена. Но это только жалкие крохи, так как к две тысяча сто двадцатому году уже все города объединились под эгидой одного языка, одной национальности и одной веры, так что и здесь, и в другом месте можно было легко встретить как славянского потомка Петю, так и потомка афроамериканцев Джонни….

— Все, больше не могу, — Виталя отбросил лопату в сторону. — Поясницу ломит, зараза!

— И у меня, — мы отошли подальше от страшно воняющей кучи навоза, и привычно поискали взглядом Дарью. В поле видимости ее не оказалось.

— Слушай, Сань, я все спросить хочу: а нафиг нам эта лентяйка вообще сдалась?

— Да пусть будет. Может, еще пригодится.

— Думаешь?

— Угу. Когда нам очень сильно захочется кушать, мы ее и сожрем. В целях профилактики личного состава от излишней безалаберности.

— А она так вообще, ничего, — прикинул Худой. Я понимал его мысли — две ночи подряд лежать на сеновале рядом с такой пышногрудой красотой и ничего не делать было просто свинством. Нас даже не оправдывало то, что к вечеру едва оставалось сил доползти до этого самого сеновала и запихнуть в себя то, что наш хозяин считал годной к употреблению пищей. — Реальная девчонка.

Со стороны свинарника раздался грубый отклик Динара. Вздохнув, мы поплелись туда, взвалив лопаты на плечи.

— Закончили?

— Немного осталось.

— Ладно, можете передохнуть, — даже не знаю, как от такой щедрости у меня дыхание не перехватило. — Тем более, к вам тут гости какие-то.

Повернув голову, я узрел незнакомый серебристый автомобиль без колес, висевший прямо в воздухе возле ограды, а рядом смущенно топтались Котопес и Боцман. Худой матюгнулся под нос, и бросил в их сторону недоброжелательный взгляд.

— Чего надо?

— А мы вас уже второй день ищем, — сказал Боцман, изображая бурную радость. Получалось у него, прямо скажем, не очень. — Сергей Петрович даже волноваться начал, что с вами уже что-то случилось.

— И нафиг мы вам сдались?

— Так, пацаны, хватит, зубы показывать, — решительно сказал Котопес. — Признаю, в больнице мы немного не ладили, но сейчас другая ситуация. Бросайте свои лопаты, и поехали.

— Куда это? — осведомился я.

— Работать, — ответил Боцман, и воровато оглянулся. Динар уже давно скрылся, а Даши все еще не наблюдалось, так что подслушивать нас было некому. — Слушайте, я вам скажу, Петрович — голова! Он такое придумал! Но только — цыц! Если поедете с нами, мы все вместе можем очень нехило подняться.

— Мы уже работаем, — Виталя развернулся к ним спиной. — Чего и вам желаем.

— Вы чего это? — удивился Котопес. — Вам чё, реально нравится в навозе рыться?

— Лучше с пацанами на велике, чем с чертями на “гелике”, — буркнул я. — Отныне у нас своя дорога. А вы чешите с нашей дороги, и нефиг указывать, куда нам поворачивать.

Парни озадаченно переглянулись.

— Кажется, вы не поняли, — решил Котопес. — Повторяю еще раз: мы можем нехило подняться, если будем держаться вместе…

— Виталя, ты глухой? — перебил я его вопросом, не имеющим никакого отношения к делу.

— Нет.

— Может, идиот?

— Нет.

— Тогда не пойму, почему этот тип решил, что нам нужно второй раз повторять. Пошли, нам еще свиней кормить.

— Вы еще пожалеете, — пообещал Боцман. — Еще увидите, что лучше бы согласились, — и, видя, что мы не реагируем, злобно пробурчал: — Ну, и катитесь, нам больше достанется!

— Взаимно, — ответил Худой, не оборачиваясь…

Даша ожидала нас возле свинарника — на ее голове покоился сплетенный из цветов венок, а руке она держала ромашку, и задумчиво отрывала лепестки, словно играя в игру “залетела — не залетела”.

— Так, все, — швырнув лопату так, чтобы больше ее не видеть, я сел прямо на траву. — Объявлю наше первое собрание жильцов производственной коммуны открытым. Председатель — Саша Маузер, секретарь — Виталий Батькович, казначей — Дарья Рыжая. И на повестке дня: долго мы еще будем жрать сало с чесноком, ожидая богатства и успеха?

— Ты же сам хотел сюда устроиться на работу, — удивилась девушка.

— Я хотел? — чуть было не ляпнул про подсказки, но удержался. Вообще, поразмыслив на досуге, я решил до лучших времени никому про них не говорить. Может, это реально никакие не подсказки, а просто у меня крыша едет, зачем людей зря напрягать. — Ладно, хотел. Думал, что если у вас тут дефицит рабочей силы, то любая работа должна быть почетной. А оказалось, что мир все еще делится на интеллигентов и быдло, и последние не меняются даже после того, как их припрут к стене всадники Апокалипсиса.

Со стороны амбара до нас долетел резкий окрик Динара:

— Эй вы там, придурки, хватит прохлаждаться! За работу, вам еще коров доить!

— Вот-вот. Как председатель, я глубоко обеспокоен тем, что наше маленькое жилтоварищество вынуждено существовать в подобных условиях. И, говоря про условия, я имею в виду отдельных индивидуумов, которые хотят выехать на чужом горбу, самим при этом ничего не делая.

— Да, я тоже не люблю тех, что реализуются за чужой счет, — согласилась Даша. — Тогда давайте искать другие варианты.

И она замолчала, безмятежно улыбаясь, пока мы сверлили ее с двух сторон настойчивыми взглядами.

— Что?

— Ищи, — предложил Виталя.

— Почему я? Вы же мужчины!

— В данный момент это спорный вопрос, требующий отдельного обсуждения, — я вспомнил, как проснувшись сегодня утром, обнаружил, что Даша во сне навалилась на меня своей грудью, а единственная мысль, что мелькнула в моей голове в тот момент — это то, что потолок в трещинах, зимой будет холодно. — А что касается работы, то кто здесь прожил всю жизнь?

— Напоминаю, что до восемнадцати лет я вообще ничего, кроме стен интерната, не видела. Так что, считай, я прожила всего два с половиной года.

— А мы всего три дня. Сечешь разницу?

Рыжеволосая закончила обрывать ромашку, остановившись на “не залетела”, и обхватила руками колени, делая вид, что думает.

— Ну, даже не знаю…

**************

Искусственно произведенные тела — это самая главная и самая важная технология из всех существующих.

С рождаемостью все было из рук вон плохо. Как правильно заметил Координатор — не было смысла зачинать ребенка, когда не знаешь, доживешь ли до утра ты сам и твоя вторая половинка, и не нападет ли на твою базу очередной монстр, и не пробьет ли он купол, и не сожрет ли тебя в качестве закуси под пиво. К тому же, по статистике, каждый третий ребенок теперь рождался с последствиями перенесенного вируса, и мог вполне не дожить даже до шестилетнего возраста, а это еще один повод не рожать его вообще. Даше, как и немногим другим, повезло в этом плане, но проблему это не решало.

Когда исследователи с баз откопали в джунглях один из не разрушенных городов, и Высший Совет принял решение его заселить, остро встал вопрос: кем? Никто из жителей тогда еще девяти баз не хотел переезжать, все были уверены, что человечество обречено на гибель, и нет смысла бороться с уже решенным концом. ВС нужен был достойный аргумент, чтобы снова вдохнуть в людей веру в жизнь. Тогда какой-то ученый-умник и предложил решение. Город успешно открылся через три с половиной года, он был окружен мощным куполом, а часть населения составляли уже взрослые, полноценно пригодные для выживания мужчины и женщины, чьи души были вырваны из нашего мира и внедрены в новые тела — без изъянов, без восприимчивости к вирусу, с уже необходимыми навыками, короче, новая эра. Это подстегнуло надежду остальных оставшихся в живых, уже считающих себя покойниками. Девять баз превратилось в двенадцать, новая технология успешно прижилась на каждой, и вот уже более двух десятилетий в тайных подземных лабораториях штампуют новых, усовершенствованных сверх-людей, только штампуют не естественным путем “пестик-тычинка”, а путем использования генетических материалов, в изобилии оставшихся после всемирного вымирания. ВС поставил цель — создать как можно больше городов, заселить его как можно большим количество людей, и уничтожить как можно больше бродящих по планете чудовищ. Некоторые из новых жителей имели особые навыки исследователей, и в их предназначение входило расчищать территорию за пределами баз, и выискивать новые места для новых городов. Так у человечества появилась надежда на выживание, и так мы с Виталей, а также Котопес с Боцманом, оказались здесь…

Мозг кипел, как кастрюля с кашей, воображение показывало яркие, четкие картинки. Меня всегда доставали бредовые, реалистические сны, где свежие впечатления накладывались на старые воспоминания, и после которых я вставал измученный, будто вообще не спал. Но сейчас, не успел я удивиться, что я снова в школе, а за партой учителя сидит Координатор в рабочей робе, как кто-то потряс меня за плечо.

— Саша! Проснись!

Мимолетно порадовавшись, что наша лентяйка взяла на себя смелость поработать будильником, я приоткрыл глаза, и тут же застонал, обнаружив вокруг непроглядную темень, что означало глубокую ночь, а уж никак не раннее утро.

— Маузер! Вставай, слышишь? — Даша снова потрясла меня.

— Даш, давай ты в следующий раз приставать будешь, нам в пять вставать… — я перевернулся на другой бок, и внезапно за стеной прозвучал крик, а потом утробный, оглушительный рев. От неожиданности я подскочил на месте, упал на Дашу, и вместе мы замерли, перепуганные до полусмерти. Виталя даже не пошевелился — верный старым привычкам, он каждую ночь пихал в уши кусочки ваты, и не слышал вообще ничего.

— Что это? — спросил я шепотом, незаметно ощупывая штаны. К счастью, не сконфузился перед мадам.

— Не знаю, — прошептала рыжая, боясь пошевелиться. — Сплю, слышу какое-то сопение, открываю глаза — а оно как зарычит! У меня чуть волосы на голове дыбом не встали!

— И давно оно рычало?

— Минуту назад.

В этот момент за стеной раздались тяжелые, едва слышные шаги, будто кто-то огромный переставлял свои ножища, но делал это, стараясь никого не потревожить. Что, в виду только что прозвучавшего рева, было лишено всякой логики. Затем раздалось тяжелое сопение, и что-то на несколько секунд заслонило свет луны, заглядывающей сквозь крошечное оконце под крышей сарая. Вдобавок, в трещинах вдруг начали мелькать какие-то огоньки, а издалека явно потянуло чем-то горелым.

— Мне страшно, — прошептала Даша. — А вдруг оно нас сожрет?

— Тебя не сожрет, — успокоил я. — Я первый решил так сделать, пусть не наглеет.

Утомленный нелегким рабочим днем, Виталя продолжал безмятежно дрыхнуть, не подозревая о том, какие страсти разворачиваются вокруг. Оставив рыжую лежать на своем месте, я поднялся, и, стараясь ступать как можно тише, подошел к крошечному оконцу. Сердце стучало в груди с грохотом артиллерийской канонады, и странно, что неизвестное чудовище этого не услышало. Подобравшись в окошку, я взобрался на стол, заваленный всякой всячиной, в основном пустыми мешками, и осторожно высунул голову наружу.

— Твою ж мать…

Амбар Динара пылал, как щеки первоклассника, попавшегося на курении в туалете. Вокруг бегали трое его собак, самого хозяина не было видно. Впрочем, я его не винил, потому что возле пылающего костра стояло не что иное, как настоящий монстр. В холке не меньше десяти метров, гладкое тело, вытянутая голова на короткой шее, огромный хвост, и гигантские когти на каждой из четырех лап. Одна из собак, набравших храбрости, набросилась на неизвестное существо, за что и поплатилась — клацнули зубы, и я только успел увидеть, как крошечное тельце исчезает в клыкастой пасти. От такой картины мне сразу поплохело, настолько, что я отлепился от окна, спрыгнул со стола, и полез прятаться под сено.

— Ты чего? — Даша бесцеремонно раскопала меня обратно. — Что там происходит? Что горит?

— Шашлык кто-то жарит.

— Да?

Вот блин, и зачем я ляпнул? Ни секунды не сомневаясь, рыжая вскочила, и выскочила за дверь. Спустя три секунды раздался ее удивленный крик. Если чудовище ее увидит — точно закусит, что этой твари с огромным желудком какая-то собака. От такой мысли мне поплохело еще больше.

— Виталя! Проснись!

— А? — Худой заворочался. Не желая терять времени зря, я вытащил вату у него из уха, и свистнул. Он сразу подскочил.

— Обалдел?

— Бежим, скорее!

Крик повторился, на этот раз в нем звучало не удивление, а откровенный ужас. Впоследствии я уже понял, что если бы Даша молчала, то ей бы повезло, но монстр обернулся на ее первый крик, а уже после второго зарычал и двинулся прямо к ней, с явным намерением схомячить. Не сговариваясь, мы с Виталей оказались рядом, и потянули ее за руки каждый в свою сторону. На расстоянии всего пару десятков метров от нас быстро двигалась громадная туша с горящими голодным огнем глазами и внушительными клыками, и это было офигеть как не офигенно. К счастью, выручили две оставшиеся собаки. Когда монстр повернулся к ним спиной, они набросились на него, вонзая зубы в его задние лапы. Чудовище завыло от боли, и остановилось.

Воспользовавшись моментом, мы мгновенно оказались за углом сарая, и прижались к стене, мокрые от пота. Жалобный визг отчетливо подсказал, что бедные дворняги тоже отправились на убой. Теперь остались только мы.

— Охренеть можно! — были первые слова Витали, когда он перевел дух. — Это что за, вашу мать, зверь-то такой?

— Купол, — только и могла сказать Даша.

— Чего?

— Купол!

Ферма находилась на границе базы, и закрывающий город купол проходил как раз за ее дальним концом забора. На фоне пылающего амбара отчетливо было видно огромную дыромаху и сломанную ограду. Вот тебе и защита!

За сараем снова затопали тяжелые шаги, а потом сопение — зверь принюхивался, пытаясь понять, куда мы делись. Где-то вдалеке завывали полицейские сирены. Вероятность, что они успеют, нулевая. Даша забормотала под нос какую-то молитву, Виталя сжал кулаки, а мне оставалось только раскинуть мозгами.

— Надо его отвлечь.

— Что?

— Отвлечь, — я принялся стаскивать с себя куртку. Конечности напрочь отказывались слушаться, тело хотело стоять на том же месте, хотя мозг требовал подчиниться. Волна ледяного страха затопило все мои внутренности, но где-то в глубине души все еще работало то, из-за чего я постоянно влипал в разные неприятности всю свою недолгую жизнь. Думаете, отвага, или геройство? Нет, просто банальная долбанутость. — И обхитрить. Пока поймет, что да к чему, мы уже свалим.

— И как же ты его обхитришь? — хотя голос Даши и дрожал от испуга, в нем ясно слышалось восхищение.

— А вот так, — я открыл дверь сарая, и схватил стоящую в входа швабру, которой мы выметаем мусор. На швабру надел куртку, и поднял ее над собой. Все это заняло десять секунд. — По моему сигналу — валим!

Товарищи одновременно кивнули. Не найдя нас на старом месте, чудовище сунуло морду за угол. В свете луны показалась оскаленная пасть…

Все произошло мгновенно. Уже я готовился накинуть куртку ему на глаза, когда они появятся, уже Виталя напрягся, уже Даша дернулась в сторону, не дожидаясь сигнала, как вдруг с крыши сарая на нас упало чье-то тело, сверкнуло лезвие, и мы чуть не оглохли от страшного, чудовищного рева боли. Монстр одернул голову назад, оставляя на земле потоки крови, и помчался обратно к амбару, топая, как слон.

Не выдержав такого, Даша съехала вниз по стене, и растянулась на земле с закрытыми глазами. Я высунул голову. Зрелище было не описать словами.

В свете пылающего зарева многотонная животина плясала, как бешеная. Она крутила головой, вскидывала спину, шлепала себя хвостом по спине, и орала во всю глотку, не затыкаясь ни на секунду. Морда была рассечена страшным ударом, кровь стекала между ноздрей и заливалась ей в рот. А на гладкой спине, уцепившись рукой за воткнутый в кожу кинжал, висела маленькая, низкорослая фигурка с двумя длинными светлыми косами, и держалась, несмотря на то, что чудовище отчаянно пыталось ее сбросить. В другой руке охотница сжимала второй кинжал, и, едва выпадала возможность, тут же всаживала его в спину твари, причем каждый удар сопровождался такими звуками, что и словами не передать.

Неудивительно, что от такого у меня началась самая настоящая истерика. И пока я ржал, как ненормальный, наблюдая за этим, бедная зверюшка (надо же, как быстро для меня она стала зверюшкой, да еще и бедной), вдруг издала последний вопль, и с грохотом завалилась на бок, уронив хвост прямо в костер. Низкорослая фигурка соскользнула на землю, выдернул свой кинжал, невозмутимо оттерла его об кожу убитой твари, и повернулась в мою сторону. На несколько секунд я увидел миловидное девичье лицо, крошечный носик, пухлые губы и большие, голубые глаза, но потом незнакомка вдруг развернулась, и мгновенно исчезла из виду. А я так и остался стоять на месте, с разинутым ртом, не в силах опомниться от происходящего.

За моей спиной появился шатающийся Виталя, тащивший на спине бесчувственную Дашу. Рев сирен стал намного ближе. Я повернул голову, и еще раз посмотрел на дыру в куполе, а потом на безжизненное громадное тело возле пылающего амбара.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Определенно.

К тому времени, как стало ясно, что Динар погиб (оказалось, что он пошел посмотреть, на что гавкают собаки, и чудище сожрало его прежде всего) меня уже не смущало, что мы остались без работы. В моей голове уже открывались более выгодные перспективы.