Заложники. 68 часов в ловушке

10 «Черный кот» и белый флаг

Четверг, 27 ноября 2008 года, 08:00 — Мантралайя, южный Мумбаи

Спецназовцы собрались под сенью кокосовых пальм в садах Мантралайи, государственного административного комплекса в Нариман Пойнт. Они хотели как можно скорее взяться за дело. Даже здесь, в километре от горящего «Тадж-Махала», в воздухе чувствовался легкий запах гари. Прошло двенадцать часов после того, как десяток пакистанских боевиков высадился на берегу возле Мумбаи, и только теперь Индия наконец прислала в город Национальную гвардию, в частности пятьдесят первую специальную группу. Они имели подготовку и опыт по спасению заложников и ликвидации террористов. Благодаря черной форме, лыжным маскам и ловкости их прозвали «черными котами».

Каждый член этой группы был специально отобран и прошел профильное обучение. Он выжил во время тренировок на пересеченной местности, где ему приходилось ползти, взбираться на горы, прыгать с полным рюкзаком и заряженным оружием. Потом, не успев перевести дух, он должен был поразить несколько дальних целей, совершать изнурительные марши жарким днем и холодной ночью в горах и на равнинах. Попав в подземный симулятор, в котором были воссозданы различные районы Южной Азии — рынки, жилые дома, больницы и отели, — он должен был выследить и нейтрализовать преступника, пустив ему в голову пулю.

Этот отряд идеально подходил для ликвидации террористов в Мумбаи. Спецназовцы гадали, проверяя свое снаряжение, почему понадобилось столько времени, чтобы перебросить их сюда. Бригадир Говинд Сисодия, заместитель генерального инспектора по операциям, маленький полный человечек с бегающими глазками, который умел быстро оценить обстановку, задавался этим вопросом с самого вечера. Он наблюдал за ситуацией по телевизору, в бараках отряда в Манезаре, что к юго-западу от Дели, и, не следуя ничьему приказу, мобилизовал своих людей сразу после десяти часов вечера. Они были готовы выдвинуться в аэропорт Палам буквально через полчаса, однако прибыли ликвидировать самый ужасный теракт в истории Индии лишь полдня спустя. К этому времени по крайней мере 156 человек погибло, а 240 было серьезно ранено. Джиоти Датт, начальник бригадира, был вне себя от ярости из-за этих проволочек, в которых он винил политиков. Но сейчас было не время думать об этом.

Голова бригадира шла кругом из-за нескольких брифингов, прошедших под утро. После них он уже не был уверен в их миссии в Мумбаи. Полицейские сообщили, что число боевиков не превышает двадцати человек. Самые свирепые террористы были заперты в «Тадж-Махале», и у них было неизвестное количество автоматов АК-47, а также военной взрывчатки, гранат и пистолетов, в то время как журналисты оказались более точны в оценках, утверждая, что фидаи всего десять. Никто не знал, кто и как ими управляет, хотя в Национальной гвардии слышали, что их телефонные разговоры перехватывают и анализируют.

Датт считал, что разведка в данном случае сработала плохо, не обращая внимания на предупреждения, которые начали появляться еще в 2006 году, и давая оценку столь широкую, что она была бесполезна для борьбы с группировкой, которая пыталась извлечь выгоду из подобной бойни.

Он подозревал, что власти Мумбаи намеренно искажали картину, преувеличивая реальную силу и возможности боевиков, боясь, что их обвинят в том, что они не справились с маленькой, но хорошо вооруженной и организованной группой фидаи. Бригадир Сисодия знал, что такие мысли лучше держать при себе. Он был немногословным солдатом с тридцатилетним опытом работы, потому предпочитал держать язык за зубами. Он всегда был таким, поэтому его сын и жена догадывались, чем он занят, лишь по состоянию его ботинок. С июля 2007 года, когда его взяли в этот отряд, он стал еще более осторожным.

Он пытался очистить разум от ненужных мыслей. Главной заботой бригадира были его люди. Разделив отряд на три группы, которые должны были заняться соответственно Еврейским центром, «Трайдент-Оберой» и «Тадж-Махалом», он сказал, что им придется столкнуться с хорошо обученными боевиками, чья цель — максимально продлить создавшуюся ситуацию, создав серьезную огласку в СМИ. С этой целью боевики окапывались в отдельных зданиях и казнили заложников. Бригадир предупредил, что никаких переговоров никто вести не собирается.

— Стрелять на поражение.

Спецназовцы забили магазины патронами для пистолетов-пулеметов Heckler&Koch MP5, после чего скрепили каждые два магазина изолентой. Приготовив все, спецназ начал грузиться в гражданские автобусы. За ними ехали саперы с собаками, специалисты по оружию и тактике, полевые медики, связисты, которые должны были развернуть мобильные радиостанции для поддержания бесперебойной связи, и офицеры контрразведки, чьей задачей было затесаться в толпу возле «Тадж-Махала» и сообщать информацию спецназовцам о том, что творится снаружи.

09:15 — район Аполло Бандер

— Кровь, стекло, обгоревшее дерево.

Когда бригадир Сисодия наконец попал в «Тадж-Махал», масштаб разрушений поразил его. Он гадал, какое оружие могло так выщербить мраморные полы и разнести хрустальные люстры на мелкие кусочки. Он предупредил людей, что это будет длинная и опасная операция. «Черные коты» соорудили командный пост в холле отеля рядом с полицейским постом. Бойцами бригадира командовал майор Сандип Унникришнан. Выпускник Национальной академии обороны, элитного воинского учебного заведения, тридцатиоднолетний майор Унникришнан, инструктор спецназа, мог бы остаться в Манезаре, но он принял решение лететь в Мумбаи.

Изможденный Карамбир Канг представил «черных котов» командиру морских пехотинцев и Сунилу Кудияди, шефу безопасности отеля, который сидел неподалеку. Кудияди описал ужасную бойню на кухнях, а также ситуацию в подвалах. Сотни людей все еще оставались запертыми в своих номерах в Башне. Также не было известно, сколько людей еще осталось во Дворце, хотя пожарные бригады многих сняли с окон, подвергая себя опасности. Другим повезло меньше. Одних застиг пожар, других захватили боевики. Семья Карамбира находилась на седьмом этаже. Там же застряла и Сабина Саикиа. Когда слова сочувствия были сказаны, Карамбир заявил, что останется до конца. Он не хотел, чтобы террористы победили.

Командир морских пехотинцев кратко рассказал Сисодии о «Чемберсе», где его люди вступили в схватку с террористами. Они не смогли выбить их оттуда. В клубе все еще оставались десятки испуганных людей.

Бригадир Сисодия попросил планы отеля. Ему передали лист бумаги. Все это время спасатели пользовались основным чертежом, который нельзя было масштабировать и который включал в себя лишь часть первых двух этажей.

— Невероятно! — воскликнул Сисодия. — Нам нужны архитектурные планы.

Карамбир покачал головой.

— Сэр, мы искали всю ночь, но человек, у которого они хранятся, найден не был.

Бригадир был неумолим.

— Наш приоритет — получить их.

Командир морских пехотинцев отвел Сисодию в сторону.

— В этом отеле два мира, — предупредил он, — мир гостей и мир персонала.

Без помощи персонала гостиница становилась раем для террористов. Как-то его люди отперли очередную дверь в служебном коридоре и очутились в другом крыле, в то время, как их спины оказались открыты для атаки. Пожар также создал в коридорах много мест, где существовала опасность обрушения.

Бригадир подошел к охранникам отеля и швырнул им связку бронежилетов.

— Вы пойдете с нами.

09:30 — «Чемберс»

Бхишам Мансухани услышал металлический стук и чуть не подпрыгнул на месте. Кто-то стучал в дверь забаррикадированного Лавандового зала.

— Откройте! — крикнул кто-то по-английски.

— Не двигайтесь, — прошипел какой-то человек, когда гости зашевелились.

— Пожалуйста, откройте дверь, — послышался женский голос.

— Я думаю, это наши, — шепнул менеджер клуба, приоткрывая дверь.

Там он увидел мужчин в лыжных масках с оружием и сотрудницу отеля. Обрадовавшись, он распахнул дверь. Гости вскочили с мест. В зал вошли спецназовцы и попросили людей не шуметь, потому что террористы все еще были рядом.

— Пока только ходячих, — сообщил спецназовец, когда доктор Тилу попробовала поднять инженера Камбла, находящегося в полубессознательном состоянии.

— Он умирает, — возразила она, но спецназовец не сдавался. Когда она опустила его обратно на пол, Камбл шепотом попросил связаться с его женой и детьми. — Вы сможете это сделать сами, — неуверенно ответила она.

Она знала, что если бы их освободили раньше, то его можно было бы вылечить. Но из-за задержки Камбл находился на волосок от гибели.

В библиотеке Ремеш Черувот быстро угасал. Когда туда вошли спецназовцы, проверяя помещение, кто-то помог ему встать.

— Следуйте за мной, — велели ему.

Ремеш, чья рубашка пропиталась кровью, возразил:

— Я должен забрать тело мистера Ливераса.

Скорбя, он уложил тело хозяина на шезлонге.

— Сейчас уходят только живые, — отрезал спецназовец.

Ремеш дрожащими руками снял его наручные часы, забрал бумажник, цепочку и оба телефона, отдав все это одной из девушек из спа-салона на «Алисии».

— Пожалуйста, передай капитану, — попросил он и побрел прочь, утирая слезы.

Анджали Поллак, которая не видела Майка уже пять часов, вышла в коридор, ощущая такую радость, что «черный кот», который шел рядом, казался ей столь же красивым, как Брэд Питт. Она спрашивала у других гостей, видели ли они ее «высокого светловолосого американского мужа». Наконец она заметила, как солдаты зашли в туалет и вывели оттуда человека в знакомой рубашке. Она замахала Майку рукой, но толпа понесла ее прочь к холлу отеля, где все гости замерли в ужасе. Возле стены лежал чей-то труп. Мебель была разломана на куски пулями, ковры обгорели и почернели. Везде можно было увидеть пятна крови.

Кое-где стояли полицейские, переговариваясь по рации, пока люди в камуфляже смазывали оружие. В воздухе висел стойкий запах гари. Когда гости двинулись к выходу, у них под ногами захрустело битое стекло. Кто-то поднял стреляную гильзу, спрятав ее в карман, но Бхишаму сувениры были не нужны. Он шел вперед вместе с остальными гостями, жмурясь от яркого солнца.

Наконец он очутился снаружи. Их тут же начали фотографировать и снимать операторы. Подъехал полицейский фургон. Констебль кивнул матери Бхишама, которая брела вперед с исцарапанными ногами, и предложил отвезти ее в ближайший полицейский участок. Смущенный Бхишам отмахнулся от него и забрался в поджидавший их автобус. Глядя на окна гостиницы, он гадал, смогли ли молодожены спастись.

Майк Поллак догнал Анджали на ступеньках отеля. Обняв жену, он достал телефон, чтобы сделать фотографию на память. Он широко улыбался, а в глазах заплаканной Анджали можно было увидеть ужас и облегчение.

Застрекотал автомат. Майк резко обернулся, не опуская телефона, и увидел, что по ним стреляют из одного из окон. Люди в вечерних костюмах и платьях не понимали, что происходит. Началась суматоха. Гости бросились в разные стороны. Майк поднял жену по ступенькам автобуса, крикнув:

— Пригнитесь!

Сотрудники отеля образовали живой щит вокруг гостей, которые еще оставались возле здания. Вокруг свистели пули, поэтому Майк спрятался за заградительным сооружением, опустившись на колени. Он услышал клацанье, обернулся и увидел, как какой-то фотограф снимает происходящее.

Бхишама прижали к грязному полу автобуса.

— Прямо как на съемках боевика, — пробормотал он, сломленный непрекращающимся страхом смерти.

Автобус рванулся с места, медленно набирая скорость, пока выстрелы не затихли вдали.

Через час они с матерью вернулись домой. Включив телевизор, они начали слушать отчеты о погибших и пропавших без вести, выискивая в списках знакомые имена. Приняв душ, Бхишам открыл бутылку красного вина, которую ему подарили, когда он был в Италии. Он сказал себе, что повод подходящий. Отпив из бокала с дорогим напитком, он бросил взгляд на мать, которая смотрела на него с отвращением.

— Алкоголь спас нам жизнь! — взорвался Бхишам. — Если бы мы не пошли наверх в Хрустальный зал, чтобы я пропустил стаканчик в полдесятого, мы с тобой погибли бы в этом холле.

Вино помогло Бхишаму расслабиться. Он ощутил нечто, чего не смог понять. Он не скорбел по погибшим или раненым, он не жалел величественный отель, который постепенно разрушали террористы, не вспоминал о Гунджане Наранге и его семье, погибших в подвале гостиницы. Бхишам чувствовал разочарование и даже грусть.

— Я был уверен, что это конец, и успел свыкнуться с мыслью, что обречен.

Теперь, оставшись в живых, он был обескуражен. Ему требовалось время, чтобы смириться с этим.

Майк Поллак опять попал в дом тестя.

— Все, что случилось, — тараторил он, радостно обнимая Анджали и двух сыновей, — очень похоже на библейские истории. — Эпические бойни и бедствия Ветхого Завета являлись для него мифом. Но все то, что они пережили в отеле, было реальным. — Посмотри, на что способны люди, попавшие в беду! — восклицал он. — Видишь, чем мы стали? Как мы помогали друг другу?

Майк думал о будущем, разочаровавшись в своей предыдущей жизни, в которой он любил рисковать.

— По сравнению с этим все, что было прежде, кажется глупой детской забавой, — признался он Анджали. — Все это на самом деле не важно.

Он был готов продать свой хедж-фонд и направить деньги на более полезные цели.

10:00 — подвалы

У темноты есть вкус и запах. Она пахнет подливкой, а на вкус как картон. Погрузившись во тьму, Хемант Оберои слушал звук приближавшихся шагов. Он был разбит и измучен. Ему хотелось пить и есть. Оглядевшись, он понял, что все находятся в подобном состоянии. В дверь постучали.

— Выходите.

Невысокий полноватый главный шеф-повар встал, дрожа в темноте.

— Пожалуйста, встаньте. — Он подал знак остальным людям, собравшимся в подвале: гостям и их детям, а также своим подчиненным.

Они должны были встретить судьбу с высоко поднятой головой.

Когда Оберои распахнул дверь, его тут же ослепил свет фонариков. Шестнадцать человек вышли из подвала, с ужасом глядя на вооруженных людей в масках.

— Следуйте за нами, — велел один из них на хинди.

И тут Оберои понял, что это не фидаи, а индийские солдаты. Но никто не ощущал особого душевного подъема, когда они молча шли по темным коридорам, не в силах игнорировать следы бойни, которая там произошла. Оберои, проходя мимо лужиц застывшей крови, подозревал, что он никогда не сможет забыть того, как убивали его друзей. Миновав несколько коридоров, они внезапно очутились на лужайке перед отелем, мигая от яркого солнечного света и вдыхая запахи города и моря.

Оберои заметил коллег, которые собрались в одном месте, со страхом посматривая на все еще горящее крыло Дворца и вспоминая тех, кому не суждено было выжить. Он подошел к ним и узнал последние новости. Удар был сильным. Шеф-повар Банджа, его соратник и друг, погиб.

Та же участь постигла и старшего официанта «Васаби», железного Томаса Варгиза. Юный Хемант Талим, шеф-повар «Золотого дракона», находился в критическом состоянии. Шеф-повара Камдина тоже убили. Оберои вспомнил, как повара шутили, называя его гигантом. Шеф-повар «Зодиака» Матин тоже был убит. Оберои ждал его у себя в кабинете, чтобы отдать грамоту об отличной сдаче тестов, которая должна была обеспечить ему место в лучшем вузе страны. Где же шеф-повар Борис Рего из «Шамианы»? Пропал. Оберои поморщился. Отец Рего Урбано был близким другом и коллегой Оберои, кулинарной звездой штата Гоа. Что он ему скажет? А что стало с шеф-поваром Рагху, который так мужественно держался на кухне «Чемберса»? Тоже пропал. Нитин Миноча из «Золотого дракона», который был почти так же хорош, как Виджай Банджа, попал в больницу, и врачи опасались, что он может лишиться руки.

Оберои надо было отвлечься. Ему хотелось работать. Он начал организовывать посещения раненых в больницах. Ратан Тата пообещал оплатить лечение всех сотрудников. Похороны он тоже решил взять на себя. Оберои попросил телефон, чтобы позвонить жене Банджи Фариде. Он сообщил дурную весть ей и ее восемнадцатилетнему сыну, окруженный каретами «скорой помощи», куда грузили живых и мертвых, чтобы вести их в больницы города.

Раджвардхан Синха прибыл в больницу «Джаслок». После того как он покинул отель с Вишвасом Патилом, он поковылял домой, где увидел восьмилетнего сына, собирающегося в школу. Эта домашняя сцена сбила его с толку. До этого момента Раджвардхан жил войной, готовый умереть в любой момент. Но здесь обычная жизнь шла своим чередом. У его сына было много вопросов, но Раджвардхан старался отвечать на них осторожно. Он был растроган, когда сын, плача, подбежал к нему и обнял за шею, словно бы чувствуя, что чуть не стал сиротой.

— Дело не только в теракте, — сказал он жене, преподававшей в колледже. — Эти убийцы нарушили наше ощущение безопасности.

Она никогда прежде не видела его таким взвинченным. Понимая, что он не успокоится, пока все это не закончится, она настояла на том, чтобы он сделал рентгеновский снимок ноги.

Два часа спустя Раджвардхан вернулся на работу с ногой в гипсе. Он позвонил начальнику разведывательного управления штата, который подтвердил, что все указывает на Пакистан. Раджвардхану приказали связаться с иностранными разведывательными управлениями и убедить их, что все под контролем, а также узнать, есть ли у них свидетельства того, что пакистанские военные силы связаны с терактом.

У людей Раджвардхана было много работы. Они должны были определить личности иностранцев, которые погибли во время теракта, чтобы иметь возможность отправить их останки на родину, а также личности оставшихся в живых людей, у которых не было при себе документов. Многие гости отелей и жертвы расстрела в кафе «Леопольд» потеряли все. Его людям следовало установить, кем они были раньше, прежде чем выдать им разрешение на выход. Ему также придется иметь дело с ФБР. В записке на его столе значилось, что в Бюро началось параллельное расследование. Он выглянул в окно в сторону улицы, где восемь часов назад погибли трое его коллег: Камте, Каркаре и Саласкар. Как это случилось? Скоро ему придется проводить их в последний путь.

В Бомбейской больнице Амит Пешаве, который за двое суток поспал всего четыре часа, все так же помогал сотрудникам отеля.

— Почки отказали! Четыре или пять пулевых ранений. Бедро! Ягодицы! Ладони дважды! Нога! Пах! — крикнул санитар, когда из кареты «скорой помощи» выкатили носилки с женщиной, доставленной прямо из подвала «Тадж-Махала».

На бирке было написано имя женщины: «Джхарна Наранг». Амит отпрянул.

— Кровь! Дорогу!

Родители и брат женщины, Гунджан, погибли. Террорист решил, что она мертва, потому ей удалось выжить. Амит уставился на ее забрызганное кровью лицо, пораженный тем, что ее губы продолжали шевелиться, словно бы она пела.

— Две пули в торс, одна в ногу.

Подъехала еще одна карета «скорой помощи». Пока Амит помогал выкатывать носилки, небольшая струйка крови стекла с простыни и вымазала его рубашку и штаны.

— Пожалуйста, не надо, — выдохнул он, чуть не уронив тело.

Несмотря на то, что его родители были врачами, он всегда боялся крови. Посмотрев на лицо раненого, он понял, что перед ним шеф-повар Рагху, его друг из «Чемберса», который, как он думал, давно погиб. Сунил Кудияди сообщил, что видел, как террорист сидел на теле Рагху, выпустив перед этим в него целую обойму. Теперь Амит смотрел на ярко-алое пятно на белоснежной одежде Рагху и чувствовал, как к горлу подступает тугой комок.

— Множественные пулевые ранения! — крикнул санитар.

— Давайте быстрее! — воскликнул Амит.

В этот момент веки Рагху дрогнули и он открыл глаза.

— Привет, босс, — шепнул он.

Амиту надо было пройтись. Он взял вымазанный грязью пиджак и вышел на солнце, направляясь в «Аббас Мэншнс». По дороге он столкнулся со знакомым, который работал в «Трайдент-Оберой». Оба догадались, что им довелось пережить, потому они пошли дальше вместе, не говоря ни слова и потягивая пиво. Когда Амит завернул за угол и оказался возле ворот «Тадж-Махала», ему дорогу преградил солдат, направив на него ружье.

— Стой, а то буду стрелять.

Его палец замер на спусковом крючке.

— Сотрудник отеля! — крикнул Амит на хинди, чувствуя усталость и ненависть ко всему миру.

Что-то в выражении его лица и растрепанном виде заставило солдата поверить ему.

— Что ты здесь делаешь? — спросил солдат, опуская ружье.

— Я был там, — ответил Амит, показав пальцем на отель. — А теперь мне пора спать.

Солдат отдал ему честь и пропустил в «Аббас Мэншнс».

В своей комнате Амит сбросил с себя одежду и набрал воды в ведро, чтобы помыться. Когда наконец потекла чистая вода, он вытерся и позвонил родным в Пуну, прежде чем стать на колени.

— Благодарю тебя, Боже, — молился он, — за то, что спас мне жизнь.

Потом будет время для партии в снукер, для девушек и уроков игры на гитаре, для путешествий, но прежде ему надо было поспать.

11:00 — Башня «Тадж-Махала»

В гостинице четыре террориста продолжали бегать по этажам и стрелять в пустых номерах. «Черные коты» считали, что террористы пришли в ярость, поскольку им удалось эвакуировать застрявших в «Чемберсе» людей. Спецназовцы надеялись отрезать их от Башни, но этого сделать не получилось. Операция обещала стать продолжительной и опасной. В Башне было двадцать этажей. На каждом этаже было по семнадцать номеров, в которых находилось неопределенное количество гостей. Также на территории комплекса имелось 140 нежилых помещений — ресторанов, кухонь и магазинов. Они смогли найти только один электронный ключ, что сильно затрудняло продвижение по отелю.

Поскольку гостям сразу объявили, что они должны сидеть в номерах и никуда не выходить, Кудияди боялся, что им будет непросто уговорить людей покинуть номера. «Черные коты» в основном не говорили по-английски. Еще они понимали, что двери, запертые изнутри, им придется выбивать. По опыту майор Унникришнан знал, что на осмотр номера может уйти до пяти минут. Конечно, при условии отсутствия какого-либо контакта. Это означало, что им потребуется тридцать шесть человеко-часов, чтобы очистить Башню. То есть закончить они смогут лишь к вечеру субботы. И это не считая лабиринтов Дворца с его 264 номерами. Учитывая, как поздно они попали в город и как мало людей у них было, это представлялось нереальным. Новых бойцов они могли подвозить на небольшом транспортном самолете, который был в состоянии принять на борт не более 120 человек.

— Все должно быть сделано в два раза быстрее, — предупредил бригадир.

Сисодия и майор Унникришнан обсудили план действий. Они начнут с верхней части Башни. Майор велел своим людям не задерживаться у окон и в дверных проемах, напоминая им, что это зоны наибольшей уязвимости. Два спецназовца должны были стоять с двух сторон порога, готовые к действию в любой момент, используя маневр, известный как «крючок». Суть его сводилась к тому, чтобы войти в номер, пересечь его и развернуться, покрыв таким образом все пространство.

Они не могли повторять один и тот же прием в каждом номере, чтобы не потерять людей. Кроме условных сигналов, которые означали наличие оружия, спецназ собирался также использовать сигналы руками. Наконец, в таком высоком здании, как Башня, важным вопросом оставалось снабжение. У спецназа были очень скромные резервы. Им понадобится много патронов, гранат и прочей амуниции.

12:00 — Дворец

Когда началась операция в Башне, майор Унникришнан спустился в холл, где полицейские и сотрудники отеля наблюдали за выступлением начальника полиции штата по телевизору. Он сообщил, что все заложники в отеле были спасены.

— Смотря, что вы понимаете под этим, — заметил майор, покачав головой.

Он сосредоточился на Дворце. Перед операцией он хотел дать несколько советов бойцам о том, как справляться с гостями, которые будут оказывать сопротивление. Также он хотел выяснить, где находятся террористы.

Он должен был вести одну команду в северное крыло, а потом на все еще горевший седьмой этаж, в то время как другая команда пойдет тем же путем через южное крыло. Когда обе команды двинулись вперед, майор предупредил, что планирует вернуться вниз самым первым. Спецназовцы радостно заулыбались. Меньшего они от него и не ждали. Унникришнан зарекомендовал себя лидером еще во время обучения, когда он входил в эскадрон «Оскар», также известный, как «Олимпийцы», чьим девизом было «Быстрее, выше, сильнее». В 1999 году его отправили служить в седьмой бихарский полк. Он трижды воевал в Кашмире и два раза участвовал в боях на леднике Сиачен на границе Индии и Пакистана, который стал самым высоким над уровнем моря полем боя. В Манезаре он относился к своим способностям спокойно и с юмором, описывая в социальных сетях свою работу как «непродуктивные контакты с людьми». Так он пытался обыграть старую шутку: иди служить в армию, познакомься с множеством интересных людей, а потом убей их.

К вечеру 27 ноября майор первым спустился в холл, но команда в южном крыле увязла на пятом этаже. Они рапортовали полковнику и, казалось, были деморализованы. Заметив, как несколько человек спрятались в номере 472, они взорвали дверь, за которой оказался матрас, который погасил взрывную волну. Когда они попытались войти, их атаковали террористы, держа перед собой гостя, которого они использовали как живой щит. Прежде чем спецназ успел перегруппироваться, взрывом гранаты ранило троих из них, которых отнесли на первый этаж.

21:00 — холл Башни

Пока майор Унникришнан помогал медикам, команда из северного крыла отчиталась о проделанной работе на командном посту. На седьмом этаже они вломились в номер Сабины Саикиа. Гостиная оказалась уничтоженной, но спальня была нетронута.

— Там было пусто, — настаивал спецназовец.

Сабина исчезла. В соседнем номере они нашли в ванной три тела: женщину и двоих детей. Это была семья Карамбира Канга, которая, как он и боялся, погибла из-за пожара.

Нужно было найти мужа Сабины, Шантану, который приехал в Дели в восемь утра вместе с ее братом Нихилом. Шантану, который уже начал скорбеть по жене, поразился этой новости. Последний раз Сабина звонила ему в полвторого ночи. Шантану пришлось принять тяжелое решение. Нихил тоже был удивлен. Как его сестра могла выбраться оттуда? Пока он не попал в ее номер, ему нужно было рассмотреть все возможности. Возможно, ему придется ездить по моргам и осматривать неопознанные тела погибших.

Возле «Тадж-Махала» полицейские нашли Карамбира Канга. Он молча выслушал их, а потом пошел к морю, чтобы позвонить матери. Он был сломлен.

— Не плачь, — сказала она, находясь от него в тысячах километров. — Подожди, пока я вернусь. Тогда поплачешь у меня на коленях.

Карамбир не мог так долго ждать. Ему нужно было собраться ради всех тех, кого еще можно было спасти. Они рассчитывали на него. Он все еще мог что-то предпринять.

Его нашел Ратан Тата.

— Тебе нужно время для скорби, — заметил он, боясь нервного срыва Карамбира.

Карамбир покачал головой.

— Важно то, что я не собираюсь бежать, — сказал он. — У меня армейские корни. Знаете? Думаешь и говоришь определенным образом: дисциплина, долг и ответственность.

Они посмотрели на горящий отель. Карамбир пробормотал, что если он сейчас уволится, так же поступят многие работники «Тадж-Махала», которые потеряли друзей и близких. Тата понял. Карамбир должен был показать пример. Но огонь, который сжег его рабочее место, также уничтожил его семью и дом. На самом деле к вечеру у Карамбира Канга ничего не осталось, даже фотографий. Ему некуда было идти.

Ночью в холле «Тадж-Махала» включалось аварийное освещение. Снаружи он выглядел как остов корабля, которым заинтересовались ныряльщики. Сидя на командном посту, бригадир Сисодия внимательно выслушивал все новости. Очистка Башни происходила быстрее, чем он мог надеяться. Большая часть номеров уже была проверена. Не обошлось и без недоразумений, когда в одном номере гостей приняли за террористов, потому что они говорили по-арабски. В целом «черные коты» работали эффективно, сэкономив целый день, и это означало, что очень скоро они займутся Дворцом, где уже целые сутки четыре террориста чувствовали себя вольготно.

В других точках города борьба с террористами шла успешно. Хотя оба телефона террористов в «Тадж-Махале» перестали работать, технический отдел антитеррористического отряда продолжал прослушивать телефон террористов в «Трайдент-Оберой», где были убиты тридцать пять гостей и служащих. В этом отеле «черные коты» смогли загнать террористов в угол на девятнадцатом этаже.

На одной записи приводится разговор Фахадуллы, племянника Кахафы, с куратором в Карачи.

Четверг, 27 ноября 2008 года, 23:45 — отель «Трайдент-Оберой», Нариман Пойнт

Запись начинается с оглушительной перестрелки. Затем в трубке слышится спокойный голос:

— Как дела, брат Фахадулла?

Пауза.

— Брат Абдул Рехман «Чота» погиб, — коротко доложил Фахадулла. — Бог с ним.

Операция в «Трайдент-Оберой» продолжалась.

— Правда? — переспросил куратор спокойно. — Он рядом?

У него был холодный, равнодушный голос, как у сотрудника хосписа, привыкшего к смерти.

— Да. Он рядом. Да примет Аллах его жертву. Его комната горит. Это показывают по телевизору. Я сижу в ванной.

Инспектор Кадам представил, как куратор ищет эти снимки в новостях на спутниковых каналах. Все звуки заглушила стрельба. Фахадулла попал в западню.

Когда стрельба затихла, куратор перешел к делу:

— Ты не должен дать себя арестовать, помни об этом.

Уже было известно, что Аджмала Касаба взяли живым. Они не могли позволить такой ошибке повториться.

Фахадулла ответил:

— На все воля Божья. На все воля Божья, — и положил трубку.

Через несколько минут куратор позвонил снова.

— Фахадулла, брат мой. — Ответа не последовало. — Выйди и борись с ними. — Он хотел, чтобы террорист пожертвовал собой. — Швырни гранату и попытайся выбраться оттуда.

Но после почти двух суток постоянных боев Фахадулла устал.

— У меня кончились гранаты, — возразил он слабым голосом.

— Крепись, брат. Не паникуй. Чтобы твоя миссия завершилась удачно, тебя должны убить. Аллах ожидает тебя на небесах.

— На все воля Божья, — пробормотал тот, плача.

Куратор не отставал от него.

— Да поможет тебе Господь. Бейся храбро. Положи телефон в карман, но не прерывай связь.

Когда Фахадуллу убьют, Кахафа узнает об этом первым. Гром выстрелов заглушил все.

— Фахадулла? — позвал куратор. — Фахадулла?

Но ответа не было.

Пятница, 28 ноября 2008 года, 02:00 — Дворец

Сисодии сообщили, что «Трайдент-Оберой» очищен от террористов. Следующий звонок напомнил ему, что террористы внутри «Тадж-Махала» представляют все такую же серьезную опасность.

Взволнованная мать Флоренс Мартис позвонила в управление полиции и сообщила, что ее муж и дочь пропали где-то в отеле. Флоренс застряла во Дворце с ночи среды. Фостина никто не видел с тех пор, как он вернулся в отель рано утром в четверг. Рошан, бывший оператор Центра обработки и хранения данных, который поддерживал с девушкой связь по телефону, недавно сообщил, что террористы нашли то место, где она пряталась.

Майор Унникришнан решил вызволить Флоренс. Он взял две команды по шесть человек и поднялся по главной лестнице, пройдя мимо бюста основателя отеля Джамшеджи Таты. Когда они приблизились к лестничной площадке второго этажа, находившейся на одном уровне с кафе «Морское», мимо них пробежал человек с автоматом АК-47, и открыл по ним огонь, швырнув гранату в сторону «черных котов». Когда он скрылся из виду, из трех мест одновременно по спецназовцам начали стрелять другие террористы. Они попали в ловушку. Когда их накрыла взрывная волна, Унникришнан откатился в сторону, чуть не поймав шрапнель, которая попала по ногам другого спецназовца, Сунила Ядава, человека, которого майор тренировал лично.

Укрывшись за перилами, когда стрельба усилилась, «черные коты» начали гадать, не была ли Флоренс приманкой, чтобы завлечь их в западню. Один из спецназовцев лежал на полу и глухо стонал. Майор подал остальным сигнал сосредоточить огонь на дверях в Хрустальный зал и Бальный зал, а сам попытался оттащить Ядава в сторону.

Подняв кулак, он начал отсчет.

— Три, два, один.

Майор подполз к раненому и обнял его обеими руками. В следующий момент другие спецназовцы схватили его за ноги и стянули обоих мужчин на ступеньки. Когда стало ясно, что Ядав вне опасности, майор подал знак, что собирается продвинуться вперед в место, которое не обстреливали боевики. Стоя на коленях, он выпустил несколько пуль в сторону террористов, вскочил и, бросившись вперед, протаранил двери кафе «Пальма».

Оценив свое положение, он понял, что из этого кафе он сможет без труда попасть в Бальный зал, а оттуда в Хрустальный зал, зайдя террористам с фланга, пока его люди будут отвлекать огонь бандитов на себя.

«Черные коты» ждали дальнейших инструкций. Их не поступило. Наконец майор вышел со своими людьми на связь.

— Оставайтесь на месте, — прохрипел он. — В контакт не вступать.

Спецназовцы подтвердили получение его приказа. Наступила тишина. Что же делал Унникришнан? Неужели он был так близко к террористам, что звук рации мог его обнаружить? Спецназ снова начал стрелять по Хрустальному залу, опасаясь, что их лидер пострадал. Несколько спецназовцев направились вниз по лестнице, унося раненого Ядава.

Спустя полчаса спецназовцы решили, что пора действовать. Они сообщили на командный пост, что майор Унникришнан, возможно, не вернется, и яростно атаковали террористов, оттесняя их к ресторану «Васаби». «Черные коты» остановились. Майора нигде не было. Когда дым немного рассеялся, они поняли, что им наконец удалось захватить лестничную площадку. Спецназовцы сообщили об этом на командный пост, где бригадир Сисодия передал эту информацию шефу Джиоти Датту. Майор пропал, но им удалось загнать террористов в угол, изолировав их в японском ресторане. Наконец в операции наступил перелом, но какой ценой?

07:00 — кафе «Пальма»

Когда утренний свет начал проникать в кафе «Пальма», спецназовцы зашли внутрь. Зал был обезображен до неузнаваемости. Почерневшие деревянные балки перекрытий продолжали дымиться. Штукатурка отвалилась от потолка и упала на пол. Пол был покрыт таким толстым слоем золы, что казалось, будто спецназ двигается по черному снегу. Когда их глаза привыкли к полумраку, они заметили тело. По оружию, лежавшему рядом, и знакам отличия они узнали майора. Перевернув тело, спецназовцы поняли, как он умер. Он проник в кафе, думая, что террористы остались сзади, но на самом деле еще двое боевиков засели в кафе справа и слева. Он погиб, держа в руках рацию.

Информацию о гибели майора передали на командный пост. Джиоти Датт предложил поговорить со спецназовцами, которые удерживали лестничную площадку, опасаясь, что этот случай может пошатнуть их боевой дух. Бригадир Сисодия подумал, что в этом состоит разница между полицией и армией. Шеф Датт когда-то служил в полиции, потому беспокоился о том, как его люди переживут подобную потерю. Бригадир, который попал в спецназ из сикхского армейского полка, сказал ему:

— Эти люди даже не заметят смерти майора, пока отель не будет наш.

Он сказал, что спецназу надо зачистить «Васаби». Им также следовало узнать, кто такая Флоренс Мартис и где она находится, поскольку в других местах города захваченных заложников террористы казнили.

08:52 — Еврейский центр

В семь утра двадцать два спецназовца высадились из вертолета «Ми-17» на крышу Еврейского центра, откуда ранее удалось бежать индийской служанке с двухлетним сыном раввина. Власти знали, что в здании его до сих пор удерживают в заложниках вместе с четырьмя гостями, хотя индийцы смогли перехватить несколько разговоров террористов, где им приказывали пристрелить всех заложников.

Вскоре после высадки в центре послышалась оглушительная перестрелка. В 08:52 был перехвачен еще один разговор, содержание которого передали на командный пост в «Тадж-Махале». Звонил брат Васи, один из кураторов из Карачи. Он разговаривал с Акашей, который находился в Еврейском центре.

Акаша тяжело дышал. По всей видимости, он сильно устал. Брат Васи поставил себя на его место:

— У тебя закончилась вода. Ты устал. Они тоже это знают. Они надеются арестовать тебя, как только ты ослабеешь от голода и жажды.

Брат Васи рассчитывал, что Акаша поймет, на что он намекает, и решит погибнуть в бою.

Акаша понял намек.

— Сегодня пятница, поэтому нам надо закончить с этим сегодня.

Брат Васи предложил Акаше начать атаку немедленно:

— Стреляй, стреляй.

Это сработало, потому что вновь послышалась оглушительная стрельба.

Акаша приложил трубку к уху.

— Они стреляют. Они стреляют. Умар, прячься, прячься. Они стреляют в нашу комнату. — Связь прервалась, но потом в трубке раздался слабый голос Акаши: — Меня подстрелили. В меня попали. Молитесь за меня.

Оборона боевиков в Еврейском центре рушилась на глазах. Однако брату Васи нужно было знать, что происходит.

— Куда тебя ранили?

Акаша ответил:

— В руку и ногу.

— Господь защищает тебя. Ты попал в кого-нибудь из врагов?

Акаша отвечал с трудом.

— Мы свалили одного. Молюсь, чтобы Господь принял мою жертву.

Через несколько минут полицейские получили подтверждение. Спустя тридцать шесть часов после начала теракта Акаша и Умар были убиты. Не обошлось без плохих новостей. «Черный кот» Гаджендер Сингх погиб, как и все заложники-евреи. Сообщалось, что перед тем, как убить заложников, террористы мучили и насиловали их. Многим запомнилась фраза, оброненная одним из кураторов:

— Помни, что пленный еврей стоит пятидесяти пленников другой национальности.

09:00 — Центр обработки и хранения данных в «Тадж-Махале»

В Центре обработки и хранения данных Флоренс Мартис, одна из последних, кто остался в отеле, провалилась в тревожный сон. Она представила себя в лодке, которая выплывает из гавани, нагруженная рыболовецкими сетями. У нее зазвонил телефон, и она очень удивилась, что он работает так далеко от берега.

«Во сне возможно все», — сказала она себе.

Послышался незнакомый мужской голос.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Флоренс, — ответила она, поняв, что уже не спит.

Пауза.

— Где вы? На каком этаже? Можете его описать?

Ей звонил спецназовец из холла. Он услышал, что Флоренс говорит по другому телефону.

— Рошан? — спросила она тихо. — Ты там?

Флоренс включила громкую связь, и до спецназовца донесся мужской голос.

— Да, это Рошан. Я здесь.

Его голос был плохо слышен из-за автомобильных гудков, шума двигателей и других звуков городской суеты. Он как раз ехал в город Тхане на своем мотороллере.

— Рошан, — начала Флоренс, — кто-то звонит по офисной линии. Он хочет знать, где я нахожусь. — Она положила сотовый возле трубки офисного телефона. — Поговори с ним, — попросила она.

Рошан, зажав трубку между щекой и плечом, крикнул, пытаясь перекрыть уличный шум:

— Послушайте, она в Центре обработки и хранения данных на третьем этаже, над кафе «Морское».

Где-то послышалась оглушительная стрельба.

— Мы вытащим ее оттуда, — пообещал спецназовец, положив трубку.

В десять часов утра в пятницу 28 ноября два «черных кота» вошли в Центр обработки и хранения данных, громко выкрикивая имя Флоренс. Увидев, как задвигался стул, приставленный к столу, они обнаружили измученную молодую женщину, скрючившуюся под ним. Она просидела там тридцать шесть часов. Девушка еле стояла на ногах и звала отца. Спецназовцы вывели ее в коридор, где она заметила, что белый мрамор почернел от сажи.

— Осторожно, — предупредили они, передавая ее другому спецназовцу. — Наверху террористы.

Они вошли в кухню, где Флоренс уставилась на пятна крови, в которой очень скоро она перепачкала туфли. Это был подарок отца, который он принес ей в среду утром. Теперь они приобрели темно-красный цвет и прилипали к подошвам. Она не спускала с них глаз, пока ее не вынесли в холл отеля, где один ее дальний родственник снял и выбросил их.

— Где папа? — воскликнула она.

— В больнице, — ответил он, осторожно подбирая слова.

Они добрались до ее дома к одиннадцати часам утра. Флоренс время от времени теряла сознание. Она не узнала мать Прециллу.

— Где папа? — спрашивала она у всех, не подпуская к себе врача, пока не услышала голос, которому могла доверять. Это был Рошан? «Добрый самаритянин» приехал, чтобы познакомиться с ней лично. Флоренс сделала так, как советовал Рошан, провалившись в глубокий сон, а ее шестнадцатилетний брат Флойд отправился искать тело отца в городских моргах.

Пятница, 28 ноября 2008 года, 16:00 — ресторан «Васаби»

Три раза самолет приземлялся в Мумбаи, подвозя новых спецназовцев. Теперь уже более сотни бойцов направились в «Тадж-Махал», где они сформировали вокруг «Васаби» непроницаемый периметр. Приближался вечер пятницы. Спецназ потихоньку сжимал кольцо вокруг боевиков. Но, несмотря на численное превосходство, четыре фидаи продолжали яростно обороняться. Два террориста атаковали спецназ из соседнего бара, а двое других, изолированных в «Васаби», продолжали отстреливаться.

Бригадиру Сисодии нужно было знать, что происходит в северо-восточном углу здания. Он приказал снайперам забраться на подъемники пожарных машин и расстрелять окна из высокопрочного стекла. Стекло было отражательным, потому заглянуть внутрь было невозможно.

— Пробейте стекла с одного выстрела, — велел Сисодия. — По моей команде.

С глухим хлопком пули на высокой скорости врезались в стекло, заставив его треснуть. После этого спецназовцы из гранатометов доделали начатое снайперами. Надеясь, что снаряды разорвали террористов в клочья, Сисодия взял бинокль и вгляделся в черные проемы окон.

Когда дым рассеялся, он увидел, что террористы все так же бегают по этажу. Трое из них начали стрелять по солдатам, стоявшим возле отеля, а один, казалось, замахал белым флагом. Может, это уловка? Бригадир был удивлен.

Он приказал команде «черных котов» выдвинуться в кухню «Васаби» и занять позицию возле служебного входа в ресторан. В то же время Девен Бхарти сопровождал другую команду, которая приближалась к бару этажом ниже. По приказу бригадира Сисодии обе команды открыли огонь, стреляя короткими очередями по всему, что двигалось. Солдаты услышали крик террориста:

— Хватит! Во имя Аллаха, хватит!

Сисодия наблюдал за боем через бинокль. Фидаи все еще были живы. Они снова заняли свои позиции, стреляя по «черным котам» и в сторону Ворот в Индию.

— Какого черта?

Сисодия был озадачен. Он никогда прежде не встречал таких свирепых бойцов. Бригадир попытался понять, почему они не сдаются. Он посоветовался с Кудияди и Бхарти. К тому моменту, как они закончили обсуждать этот вопрос, на город опустился вечер. Снаружи шеф Датт, находясь под постоянным давлением, сообщил репортерам, что отель будет освобожден до утра субботы.

— Почему мы не можем вызвать авиацию и сровнять с землей здание? — спросил бригадир у Бхарти.

Этот вопрос был шуткой лишь отчасти. Они уже перепробовали все другие способы.

Суббота, 29 ноября 2008 года, 03:00 — бар «Гавань»

Приехал Кудияди. Он извинился за то, что сразу не предложил решение их проблемы. Все они забыли о важной архитектурной черте этого угла отеля, о которой мог рассказать любой официант, — спиральной лестнице, соединявшей бар «Гавань», расположенный на первом этаже, с рестораном «Васаби», где находилась толстая бетонная колонна, за которую террористы прятались каждый раз, когда их атаковал спецназ.

— Настало время для импровизации, — сказал бригадир Бхарти.

Если они не могли пробить колонну, они должны использовать оружие, которое уничтожит все живое вокруг нее. Возможно ли это? Бригадир поинтересовался, могут ли они собрать бомбу для этой задачи. Его люди потратили целый час, решая этот вопрос. В четыре часа утра у них появился план, но им не хватало некоторых компонентов. Им нужна была медная проволока в пластиковой изоляции, изолента, гайки и шарикоподшипники. Бхарти все это напоминало создание классической бомбы для самоубийцы, но он с радостью начал искать нужные материалы. Он знал, что в таком городе, как Мумбаи, в любое время можно найти все, что угодно. Для этого нужно включить фантазию и приложить немного усилий. Он вызвал своих людей.

— Мы идем по магазинам.

В районе Аполло Бандер они подняли лавочников с постели, заставив их открыть магазины. К пяти часам утра они вернулись к отелю, и саперы начали собирать устройство. В центре бомбы они поместили гранату, которую окружили динамитными шашками, заполнив свободные места пластиковой взрывчаткой. Потом они поступили так, как обычно делают террористы, добавив болтов и шарикоподшипников, чтобы причинить максимум вреда. Они смастерили адскую машину, которая была способна убивать и калечить. К шести часам утра все было готово.

— Хорошо, — сказал Сисодия. — Теперь давайте сделаем еще одну бомбу.

В семь часов утра один спецназовец подполз к основанию колонны, а другой приблизился к ее верхушке, держа на длинных шнурах взрывные устройства, которые они готовы были швырнуть в «Васаби» и «Гавань».

— Швыряйте одновременно, — приказал Сисодия, начав обратный отсчет.

Спецназовцы приготовились, внимательно слушая команды по рации.

— Три, два, один.

Оба спецназовца метнули бомбы, и прогрохотали два оглушительных взрыва. Отель содрогнулся до основания. В небо поднялась огромная туча черной пыли.

Почерневшая человеческая фигура выпала из окна отеля. Ее ноги дергались, словно она пыталась убежать на свободу. Длинные черные штаны были порваны в клочья. Тело рухнуло на уличный разделитель с глухим шлепком. Рядом с ним на асфальт упал мертвый голубь. К телу боевика приблизился снайпер и пустил контрольную пулю ему в голову. Подошли спецназовцы, чтобы подтвердить смерть террориста. Бригадир Сисодия нагнулся над ним, всматриваясь в лицо, покрытое толстым слоем копоти и сажи. Его волосы обгорели, а ладони сжались в кулаки. Его рубашка, черная от сажи и пропитанная кровью, расплавилась на спине.

Это был Абу Шоаб, боевик в сером, который расстрелял кафе «Леопольд», прежде чем двинуться на «Тадж-Махал». Перед тем как попасть в Мумбаи, Шоаб держал ноги пленного индийского капитана, пока ему перерезали горло. В «Лашкаре-Тайба» его привел отец-проповедник. Шоаб был самым младшим в группе. До того, как стать террористом, он жил в Барапинде, маленькой деревушке на севере Пенджаба, жители которого издавна гибли в приграничных конфликтах. Мальчик родился в комнате, окна которого выходили на горы Кашмира.

Сисодия отошел в сторону, ощутив сильную усталость. Неужели это наконец закончилось? Пять пожарных команд начали тушить огонь, который вырывался из нескольких окон отеля.

— Нам понадобятся ищейки, — сказал Сисодия.

Где-то среди дымящихся развалин бара находились останки Али (в желтом), Умера (в черном) и Абдула Рехмана «Бады» (в красном). Пока искали ищеек, «черные коты» начали входить в отель. Через почти пятьдесят восемь часов боевики наконец были мертвы. Но понадобилось еще восемь часов на то, чтобы обезопасить гостиницу.

Возле Ворот в Индию стояли двое мужчин. Это были Карамбир Канг и главный шеф-повар Оберои. Они оба были сломлены горем и пытались сосредоточиться на будущем, словно это был спасательный плот. Вокруг них собрались остатки их команды, включая Амита Пешаве и его друзей.

— У кого крепкий желудок? — тихо спросил Оберои. — Я хочу, чтобы именно мы прибрали на кухнях. Это должны быть мы.

Все одобрительно заворчали.

Вишвас Патил, который все еще охранял периметр гостиницы, ощутил облегчение и раздражение, когда узнал, что все кончено. Его завалили запросами от национальных и местных политиков, которые хотели, чтобы их сопроводили к гостинице, где они могли бы попозировать на камеру на фоне освобожденного отеля ради лишних голосов на выборах. Именно этих людей Вишвас винил в катастрофе. Патил смотрел на черные проемы окон, радуясь, что впервые за трое суток никто не взывал оттуда о помощи. Он гадал, удастся ли ему когда-нибудь избавиться от ощущения, что всю эту бойню можно было предотвратить. Зная порядки в Мумбаи, он понимал, что никто не будет проводить никакого расследования, никто не будет оценивать уровень готовности сил правопорядка, успех разведки и эффективность «черных котов». Патил уже представлял это шоу, в котором бюрократы отправят нескольких человек на вынужденную пенсию раньше времени ради того, чтобы сохранить систему.

После всего того, что пережил он и его коллеги, им не удастся сделать все так, как они считают нужным. Патил уже начал мысленно составлять рапорт, описывая в нем все то, что он узнал за последние пять месяцев и что его коллеги знали с 2006 года. Представляя, каким будет его диалог с хозяевами города, Патил начал составлять вступление речи, когда машина повезла его домой, где его с нетерпением ждали мать и двое детей. В конце концов он пошлет комиссару этот рапорт 19 декабря 2008 года, рапорт под номером 23/DI/Зона1/08. Хорошо зная местные законы, он обязательно сообщит об этом одному журналисту, охотящемуся за сенсациями, просто для того, чтобы этот файл не исчез.

На стадионе «Брабурн» сидел Боб Николлс. Стадион оказался самым тихим местом в городе, убежищем, где он смог обдумать время, проведенное в «Тадж-Махале», а также судьбу очередного турнира по крикету. Шейн Уорн и Кевин Питерсен уже отказались приезжать в Мумбаи. Мероприятие следовало перенести, чтобы дать городу время залечить раны. Если им повезет, турнир пройдет в следующем году, но на более жестких условиях. Несмотря ни на что, город всегда оправлялся. По его мнению, Мумбаи мог пережить все, даже некомпетентность своих правителей.

В жилом комплексе «Титановые башни» капитан Рави Дхарнидхарка разрывался между желанием вернуться к своей девушке в Сан-Диего и необходимостью остаться с индийской семьей. С верхнего этажа дома он видел множество похоронных процессий, которые двигались по улицам внизу. Ему надо было посетить три погребальные церемонии родственников, которые погибли в «Трайдент-Оберой». Но пока жители города, который он любил, приводили свои дела в порядок, чего они могли ожидать от своих лидеров, которые уже начали извращать правду, представляя катастрофу в «Тадж-Махале» и жертвы гостей и сотрудников гостиницы как лучший час Индии?

В Бомбейской больнице Келли с трудом осознала, что все кончено. Ее пугало будущее. Индийский хирург собрал некоторые позвонки Уилла и закрепил кости таза в неподвижном положении, чтобы его можно было отправить на самолете в Англию. Но сделать это оказалось очень трудно. Отец Уилла Найджел, который прилетел как раз тогда, когда освободили «Тадж-Махал», едва смог договориться с заваленными работой сотрудниками британского консульства, которые постоянно тянули с организацией возвращения Уилла на родину. Они пообещали устроить так, чтобы Уилла сразу же оформили в больнице по прибытии в Англию, но ничего не сделали. Страховая компания Келли отказалась покрывать медицинские издержки и прочие траты, указав на то, что ее договор не предусматривает случаи терроризма. Самолет Уилла и Келли улетел в Англию без них, а в авиакомпании заявили, что свободных мест у них нет на много недель вперед. Найджелу пришлось искать хоть какого-нибудь перевозчика, готового взять на борт носилки.

Еще одной проблемой было будущее Уилла. Врачи говорили, что не могут ничего обещать. Все, в чем Келли могла быть уверена, глядя на спящего парня, это то, что будущее, к которому они стремились, никогда не наступит.

В десять часов утра 29 ноября муж Сабины, ее брат и подруга Савитри Чодхури подошли к «Тадж-Махалу». Сообщения, которые якобы посылала Сабина утром в четверг, и тот факт, что ее номер был пуст, когда туда вломились бойцы Национальной гвардии, говорили о том, что ей, по всей видимости, удалось выбраться из отеля. Однако телефонная компания как раз расследовала появление феномена «призрачных звонков». Сообщения Сабины могли попасть на отдаленные базовые станции города и быть доставлены лишь через несколько часов после отправки. Также не исключалось, что звонки с ее телефона транслировались через дальнюю станцию, создавая впечатление, что она находится в другом месте. Брат Сабины Нихил не нашел ее тело в моргах города.

— Я видел тела, на которые было страшно смотреть: обожженные, расстрелянные, вздувшиеся, — сказал он Савитри.

Тогда они решили попасть в гостиницу. Связи семьи помогли, и, хотя входить в отель было запрещено, их провели в холл, где они почувствовали острый запах дыма, заполнявшего коридоры. «Черные коты» спускались и поднимались по главной лестнице, пока санитары бегали с носилками, на которых лежали обезображенные трупы. Савитри остановилась. Она не могла идти дальше и повернула назад. Мужчины пошли наверх.

Поднявшись по лестнице, они с ужасом посмотрели на масштаб разрушений на седьмом этаже.

Огонь полностью уничтожил часть крыши, и коридор заливали солнечные лучи.

— Вам тут не место! — взревел спецназовец, когда они вошли в почерневший коридор и остановились перед обугленной дверью. Шантану замер. Сделав глубокий вдох, он вошел. Номер Сабины был разделен на три части: спальню, гостиную с обеденным столом и ванную. Нихил увидел, что гостиная почти полностью выгорела.

— Комната была полностью уничтожена. Я имею в виду, что там лежал лишь пепел, остатки люстры, которая упала на пол, и железная рама стола, который стоически выдержал высокую температуру.

Шантану и Нихил вошли в спальню и удивленно переглянулись. Она была едва затронута огнем, если не считать слоя сажи, который покрывал все вокруг. Багаж Сабины был разобран, но не тронут.

— Казалось, что даже огонь испугался Сабины и решил переместиться в номер Карамбира Канга, — позже хмуро шутил Нихил.

Они сели на кровать, на которой Сабина прыгала от радости, удивленная гостеприимством Карамбира Канга. Что-то привлекло внимание Шантану. Он подошел к дальнему краю дивана. Обойдя его, он отпрянул. Там была Сабина. Она сидела на коленях, уткнувшись лбом в пол, словно бы молясь. Рано утром в четверг 27 ноября его неугомонная жена опустилась на колени, чтобы передохнуть, по мере того как кислород в комнате пожирался адом, который полыхал за дверью. Здесь, в одиночестве, она медленно угасла от удушья.

Они сняли с кровати покрывало, под которым оказалась свежая простыня, словно ее только что застелила горничная. Пока Шантану пытался отойти от шока, Нихил бросился вниз по лестнице, охваченный ужасом и горем.

— Я хочу, чтобы ее спустили вниз! — крикнул он охране отеля. — Я хочу, чтобы Сабину спустили сюда немедленно.

Охранники попытались отмахнуться от него, но свирепость Нихила сделала свое дело, и вскоре Сабину, завернутую в белоснежную простыню, снесли вниз.

Аджмал Касаб продолжал говорить. Ему пообещали, что после допроса он сможет увидеться с девятью другими террористами, которых якобы держали в другом месте.

Когда наступил этот день, в камеру Касаба вошел офицер.

— Ты готов?

Пленника повезли мимо Ворот в Индию и «Тадж-Махала», доставив в больницу в районе Байкала, куда свезли также жертв из Еврейского центра.

— Они серьезно ранены? — неуверенно спросил Аджмал, когда перед ним распахнули дверь.

— Посмотри сам, — ответил офицер, впустив его в комнату с белыми стенами.

Перед ним стояли девять металлических столов на колесиках. На братьев из «Тадж-Махала» было очень трудно смотреть. Лица Али и Шоаба застыли в ужасных улыбках. Умер, низкорослый лидер группы, дравшейся в «Тадж-Махале», обгорел до неузнаваемости. От Абдула Рехмана «Бады» осталась лишь куча исковерканных обгоревших кусков плоти.

Аджмал резко повернулся к офицеру.

— Заберите меня отсюда.

Его отвезли назад в его одиночную камеру, где его уже ждал следователь.

— Итак, Аджмал, — начал он, улыбаясь, — ты видел, как светятся их лица? Чувствовал, как их тела источают аромат роз?

Аджмал горько заплакал.