Заманчивое предложение

Глава 32

Деймон

— Ты уже в десятый раз проверяешь свой телефон, — говорит Себастьян, закидывая ноги на кожаное кресло самолета перед собой. Нам еще полчаса лететь этим богом забытым рейсом.

Он не ошибается. Я все утро проверял Мисти, но связь не работает.

Я писал Матиасу, чтобы он починил ее, но последнее сообщение, которое он прислал в ответ, гласило: — Отвали. Она в безопасности. Расслабься.

— К чему ты клонишь?

Я бросаю взгляд на Себастьяна. Единственная причина, по которой я взял его с собой, — избавить его от неприятностей. Последние несколько месяцев о нем пишут на всех сайтах сплетен. Видимо, он не может намочить свой член, чтобы об этом не узнали все люди на планете.

Он откидывает голову на спинку сиденья, на его лице появляется расслабленная улыбка. — Черт, Деймон, ты меня напрягаешь. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда мой старший брат станет одержимым.

Одержим — это еще не все. Каждая секунда, проведенная с ней, все глубже погружает ее в мою душу. Я снова открываю канал и хмуро смотрю на черный экран. Я собираюсь убить Матиаса, черт возьми.

— Мама с ней, помогает ей подготовиться к сегодняшнему торжеству.

Я кручу обручальное кольцо на пальце, платина теплая на ощупь.

— Вот дерьмо. — Себастьян застывает на месте, поднимаясь из своей непринужденной позы. — Она чертова гадюка, чувак.

Себастьян никогда не был близок с нашей матерью. Она почти бросила нас, когда родила Себастьяна, не прошло и года после Ксандера. У них была бы более сильная связь с нянями, чем с нашими родителями, но моя мать уволила обеих женщин, когда мальчикам было шесть лет. Ей не нужны были свидетели того, какой ущерб нанесло пребывание в заложниках. Ничто не могло угрожать идеальному образу семьи Эверетт, который она создала. Даже ее собственные сыновья.

Поэтому их воспитанием занимались мы с Матиасом. Чудо, что они остались лишь полукровками.

— Именно. Я не ожидал, что встреча затянется. Я планировал быть там до ее прихода.

Я отправил еще одно сообщение матери, но ответа все еще нет. Нервы у меня сдали, когда я оставил их двоих без присмотра, особенно после той ерунды, которую мама пыталась провернуть прошлой ночью.

— Почему ты ей не позвонишь?

— Я уже позвонил, — рычу я и провожу рукой по своим и без того беспорядочным волосам.

Над головой трещат динамики, прежде чем раздается четкий голос пилота. — Приготовиться к посадке.

— Спасибо, черт возьми, — говорю я себе под нос и снова кручу кольцо, поверхность которого становится гладкой под моим грубым прикосновением.

Себастьян поднимает бровь, но не говорит ни слова, когда я встречаюсь с ним взглядом. Мисти все еще чертовски пуглива рядом со мной, и, черт возьми, я не собираюсь оставлять ее на попечение волчицы, которая является моей матерью.

— Ты же знаешь, что это все временно? Разве ты не заключил какую-то идиотскую сделку, что она просто должна терпеть тебя целый год?

Я и не подозревал, что мой младший брат жаждет смерти, но он переходит все границы.

— Она узнает правду, когда будет готова. А пока ей нужно верить, что она сможет сбежать.

— То, что ты планируешь, по сути, держать ее в заложниках, — это хреново.

— Я никогда не говорил, что это не так.

Он хихикает, его голова возвращается в исходное положение. — Знаешь, я с нетерпением жду, когда она надерет тебе задницу. Она держит тебя за яйца, а ты каким-то образом все еще достаточно заблуждаешься, чтобы думать, что принимаешь решения.

Конечно, он ошибается. Я прекрасно знаю, насколько велика ее власть надо мной.

Мое тело подрагивает, когда мы приземляемся, и я уже стою, прежде чем мы останавливаемся.

— Ищи дорогу домой сам, — говорю я Себастьяну, прежде чем выйти под дождь и направиться к своему черному-пречерному Ferrari. Я отправил сообщение Николасу, чтобы он пригнал ее, зная, что мне придется нарушить не один закон, чтобы добраться до нее.

— Эй! Ублюдок, у меня нет машины.

Я сажусь за руль и кричу ему в ответ, прежде чем дверь закрывается. — Не моя проблема.

Позади меня вспыхивают вишневые и синие огни, но я не сбавляю скорость. Как только офицер увидит мой номер, он поймет, что нужно отступить. Я притормаживаю машину перед входом, в нескольких шагах от Маттиаса.

Он ничего не комментирует, только поднимает одну бровь.

— Где она? — спрашиваю я, распахивая дверь и поднимаясь по лестнице.

— Там, где ты ее оставил, — отвечает он, отставая от меня всего на фут или два.

— Ты проверил ее, как я просил? — Я бросаю взгляд на швейцара, когда он задерживается.

— Я сказал, что проверю. С ней все в порядке.

Матиас отстает от меня на два шага, когда я спешу вверх по лестнице.

— Лучше бы так и было.

Счетная панель пищит, когда я провожу по ней картой, и дверь распахивается внутрь.

Проходит несколько секунд, прежде чем я успеваю осознать происходящее.

На вешалке полно платьев, все в приглушенных пастельных тонах, которые, как я знаю, Мисти бы не понравились. Ни одной из женщин не видно. Вместо этого я могу только разобрать их голоса в ванной.

— Намного лучше.

Голос мамы раздражает меня.

— Мне понадобится еще как минимум час, чтобы вернуть цвет. Это только первый шаг, — говорит женщина, которую я не узнаю. Наверное, это стилист.

Мои шаги сокращают расстояние между мной и открытой дверью ванной, когда я понимаю, что именно они имеют в виду. Моя мама и незнакомая женщина стоят рядом в тесном пространстве.

Но мое внимание приковано к Мисти. Она сидит на краю ванны, ее глаза похожи на пустоты, когда она смотрит на стену, приглушенные бледные светлые волосы расчесывают ее плечи.

— Убирайся отсюда на хрен, — рычу я, мой голос вибрирует от гнева, пульсирующего в моих венах.

— Но мы еще не закончили… — Слова стилиста прерываются, когда мое внимание падает на нее.

— Уходи.

Она выбегает из комнаты, не потрудившись взять свои вещи. К счастью для нее, потому что я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы разнести все здесь в клочья.

— Успокойся, Деймон. Мы знаем, что делаем.

Мать кладет руку мне на плечо, но я ловлю ее за запястье.

Напряжение накатывает на меня, и проходит несколько ударов, прежде чем я отпускаю ее. — Убирайся из нашего дома.

Ее глаза расширяются от шока. — Но…

— Убирайся. Убирайся. — Моя голова отклоняется в сторону. — Не заставляй меня повторять это снова.

Единственное, что спасает ее, — это нежные глаза Мисти, обращенные на меня. Они блестят, а на ресницах застыли слезы.

Входная дверь захлопывается, и злоумышленники исчезают за несколько секунд до того, как я опускаюсь на колени перед своей жизнью. Я заправляю прядь волос ей за ухо, и она вздрагивает.

— Я говорила… я говорила тебе, что не принадлежу тебе.

Ее голос трещит, и вместе с ним трепещет мое сердце.

— Я никогда не хотел, чтобы ты была кем-то другим, кроме той, кто ты есть. Уверяю тебя, моя мать заплатит за это.

Я скрежещу зубами, втягивая воздух через нос. Ярость бьется в моей груди, желая вырваться наружу и наброситься на любого, кто причинит такую боль моей девочке.

Она смотрит вниз на линолеумный пол. — Я не знаю, почему я плачу. Я же не знала, что от меня ожидают.

Я провожу большим пальцем по ее щеке, ловя слезу.

— Единственное, чего я жду от тебя, — это сказать ей, чтобы она отвалила.

Ее остекленевшие зеленые глаза переходят на мои, и она задыхается. — Я не могу просто сказать твоей маме, чтобы она отвалила.

Я хихикаю и откидываюсь на пятки. — Ты можешь делать все, что захочешь. Ты моя жена.

Она закатывает глаза, но я сжимаю ее челюсть, удерживая ее внимание на себе. — Этого больше не повторится.

Мисти смотрит мне в лицо, а затем намекает на кивок.

Я хочу стереть ее нерешительность. Заставить ее увидеть, что она именно та, кем должна быть, но на это у нас есть время.

Она выдыхает и проводит пальцами по пряди светлых волос. — Забавно, но я несколько раз пыталась сделать себе такие светлые волосы. У нее это неплохо получилось.

Я сворачиваю шею, напряжение этого дня медленно уходит из меня. — Ты хотела быть блондинкой?

— Ха! Нет. Я хотела нежно-лавандовый, но если в волосах есть хоть капля желтого, они становятся отвратительными, грязно-коричневыми.

— А у тебя осталось?

Она наклоняет голову. — Что?

Я забираю у нее прядь и пропускаю ее сквозь пальцы. — Лавандовый краситель. У тебя остался?

— Да, но… — Она оглядывается на меня. — Ты вроде как выставил стилиста за дверь.

Я встаю. — Я сделаю это. Где бутылка?

Ее рот складывается в красивую форму буквы "О".

— Мисти?

Она качает головой. — Серьезно?

— Я всегда серьезен.

У нее вырывается смешок. — Будет грязно.

— Мне нравится грязно.

Я провожу языком по зубам, когда ее глаза темнеют.

Она делает несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить. — Не говори, что я тебя не предупреждала.

Я ухмыляюсь. — Считай, что я предупрежден. Итак, где краситель?

Она указывает на небольшое трюмо, которое я загораживаю. — Тебе придется подвинуться, чтобы я могла порыться там. Там есть несколько цветов.

Я оглядываюсь на крошечный шкафчик. Конечно, комната настолько мала, что я загораживаю ее целиком. — Ладно, мне нужно позвонить. Я сейчас выйду.

Она встает, и ее пальцы нажимают на мои плечи, пока я не оказываюсь в коридоре. Мне становится легче на душе, когда она поднимает бровь, осмеливаясь что-то сказать. Это моя девочка.

Я в шоке, когда она захлопывает дверь перед моим носом, и слышу, как она закрывается.

— Мисти?

— Мне нужно в туалет. Твоя чертова мать была здесь несколько часов.

Ее голос приглушенно звучит за дверью.

Я кусаю себя за щеку, сдерживая улыбку. Не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовал себя так. Да и чувствовал ли вообще.

Я достаю телефон и набираю номер Маттиаса.

— Ты успокоился после того, как увидел свою жену?

— Передай охране, что маме запрещено участвовать в будущих мероприятиях.

Он присвистывает. — Это будет нелегко.

— Похоже, мне не все равно? Тебе чертовски повезло, что это не ты. Ты сказал, что она в порядке.

Меня встречает тишина, и к тому времени, как он заговорил, его голос стал холодным. — Она была не в порядке, Деймон?

Именно такие моменты напоминают мне о том, насколько смертоносен Матиас.

— Физически — да.

Мы оба знаем не понаслышке, что не физическое оставляет самые глубокие шрамы.

— С ней все будет в порядке. Они планировали превратить ее в одну из идеальных светских девушек матушки.

— Ты имеешь в виду несчастную, — заявляет он, и я почти слышу, как он проводит рукой по лицу.

— Я сам позабочусь об этом. Я с нетерпением жду, когда нашей маме хоть раз скажут "нет", — говорит он, прежде чем линия отключается.

Дверь открывается, и на пороге появляется Мисти в черном халате и с корзинкой, в которой лежат несколько бутылочек и мисочек. — Ты уверен, что хочешь это сделать?

Я протягиваю руку и поднимаю одну бровь. — Давай сюда.

Она протягивает мне халат, но в последнюю секунду отдергивает его. — Ты не можешь это надеть!

Я все еще в своем костюме от Armani, но мне было наплевать.

— Я серьезно. Ты не можешь это надеть.

Застежка моих брюк щелкает, когда я быстро снимаю рубашку и ухмыляюсь тому, как розовеют ее щеки.

— Все нормально, Нимфа?

Она проводит языком по нижней губе и кивает, не отрывая взгляда от моей груди.

Я сжимаю кулак от желания трахнуть ее об стену и забираю у нее корзину. — И что теперь?

— Ты никогда этого не делала?

— Я похож на человека, который красит волосы другим людям?

Она хихикает. — Нет. Я не могу поверить, что позволяю тебе это делать. Не заставляй меня выглядеть плохо.

— Ты никогда не будешь выглядеть плохо.

— Прекрати. Я серьезно.

Она смеется уже по-настоящему, и это просачивается в мою грудь, обволакивая сердце. Нет ничего, на что бы я не пошел, чтобы она продолжала смеяться вот так.

Шагнув вперед, я заталкиваю ее обратно в ванную. — Неужели ты не поняла? Я очень хорош в том, что делаю.

Она лишь ухмыляется. — Посмотрим.