Заманчивое предложение

Глава 51

Мисти

Я нажимаю кнопку " Отбой" на будильнике, когда он зазвенел на моей тумбочке, и позволяю Деймону затащить меня обратно под пушистые одеяла. Я зарываюсь лицом в ткань, но яркий солнечный свет, льющийся в окно, подсказывает мне, что я нажимаю кнопку уже не в первый раз. Мы просидели в нашей квартире два дня, с тех пор как Деймон нашел меня в отеле, вытряхнул из меня все мозги и привез домой.

Я прижимаюсь к его груди, проводя пальцем по линиям его татуировок, и просто вдыхаю его. — Мне нужно ее увидеть.

— Нет, — бормочет он в подушку, не ослабляя руки. Он ведет себя восхитительно вызывающе.

Смеясь, я пытаюсь освободить его руку от своей. — Отпусти. Сидни сегодня уезжает. Мне нужно идти.

Я визжу от смеха, когда его пальцы игриво впиваются в мой бок, щекоча чувствительную кожу.

— Отпусти, пожалуйста!

Я вырываюсь из его рук, но он просто подминает меня под себя и прижимает мою голову предплечьями.

Я напрягаюсь. — Подожди. Здесь есть камеры?

Деймон проводит своим носом по моему. — Пока нет.

— Странно, что мне нравится, что ты наблюдаешь за мной?

Его волосы взъерошены до совершенства, придавая ему тот вид, для достижения которого другим требуется терпение и идеальное количество сухого воска. Я прижимаюсь к его лицу и провожу большим пальцем между его бровями и по дуге к виску. Он выглядит на десяток лет моложе, как будто вся боль и стресс, которые он носил в себе, стерлись. Я встречаюсь взглядом с его искрящимися глазами, и он поднимает одну бровь.

— Ты опять пялишься.

Я бы смутилась, если бы он не смотрел в ответ, сканируя глазами мое лицо, словно запоминая каждую деталь. Мне хочется сказать ему, что я никуда не уйду, что он поймал меня и теперь застрял со мной навсегда. И что я всю жизнь буду изо всех сил раздражать его, пока он не сбросит свою твердую оболочку навсегда. По крайней мере, рядом со мной. Вместо того чтобы сказать что-то из этого, я наклоняюсь и прижимаюсь к его губам, вкладывая все свои чувства в этот единственный поцелуй. Он медленно целует меня, его рот мягче, чем я могла себе представить.

Он разрывает поцелуй, упираясь своим лбом в мой, и касается наших носов. — Я люблю тебя.

Его хватка слегка ослабевает.

— Мисти Эверетт, выйдешь ли ты за меня замуж снова? На этот раз в кругу твоих друзей, моей семьи и сотен других гостей. Я знаю, что ты не позволишь мне купить тебе платье, поэтому я хочу помочь тебе сшить идеальное платье. Такое длинное, что нам понадобится четыре человека, чтобы удержать шлейф. Я хочу кричать перед толпой, что люблю тебя всей душой и что я тот счастливчик, которому ты досталась.

Я сдерживаю ухмылку, в моей груди лопаются пузырьки восторга. Я хмыкаю, как будто на этот вопрос можно ответить только "да". — А твоя мама будет приглашена?

Его рот приближается к моему, глаза сужаются. — Только если она извинится перед тобой.

Я убираю его волосы с лица. — А что, если я не хочу большой свадьбы и хочу, чтобы там были только мои друзья и твои братья?

Он опускает губы, касаясь моих. — Я дам тебе все, что ты захочешь, Нимфа. Только попроси.

— Я люблю тебя.

Я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его, и он отстраняется.

— И?

Он бросает на меня взгляд, который говорит, что он с радостью будет ждать весь день.

— И для меня будет честью выйти за тебя замуж. Снова.

Он захватывает мой рот в таком нежном поцелуе, что у меня перехватывает дыхание. Его руки обводят мое тело, не спеша поклоняться каждому сантиметру. Снова срабатывает будильник, но я слишком потеряна для его прикосновений, чтобы беспокоиться.

Сорок пять минут спустя я все еще в его объятиях. Я в коконе, который не хочется покидать, но я знаю, что если не встану сейчас, то сегодня не смогу покинуть эту кровать.

Я целомудренно целую его грудь и поднимаюсь. — Мне нужно вставать. Я уже опаздываю.

— Ладно, — хмыкает он, переворачиваясь на спину. — Я все откладывал встречу с Матиасом.

Он крутит мой браслет на запястье. — Увидимся позже.

Я провожу пальцем по гладкому металлу, который приносил мне комфорт, и вожусь с ним бесчисленное количество раз. — Это действительно маячок?

Я должна была бы испытывать отвращение — да что там, ужас, — но все, что я чувствую, — это восторг. — Конечно, да. Знаешь, ты, по сути, ходячий красный флаг.

Он ухмыляется. — Тебе это во мне нравится.

К черту.

— Очень нравится.

Я отправила девочкам сообщение в групповом чате, что опаздываю, и у меня было достаточно времени, чтобы принять душ и привести себя в подобие формы. Я выбрала светло-зеленый сарафан длиной чуть ниже колен и закрутила волосы в заколку, слишком измотанная, чтобы сделать что-то еще.

Групповой чат тут же взорвался дюжиной непристойных комментариев о том, что мы с Деймоном исчезли с лица земли на последние несколько дней.

Солнце согревает меня, пока я иду к кафе, где встречаюсь с девушками. В груди разливается легкость, почти головокружительное счастье овладевает всеми моими чувствами. Кажется, что все в мире идеально.

Иногда в городе трудно заметить красоту, но птицы щебечут, а листья приобретают ржаво-красный цвет, намекая на грядущую осень. Скоро наступит погода свитеров, тыквенного латте и сапог Ugg. Мне не терпится увидеть лицо Деймона, когда я достану свой плед с кошачьими мордочками.

Через тротуар от меня живет женщина. Она не может быть старше нескольких лет. Одежда сидит на ней идеально, швы аккуратные и поджатые, что выделяет ее в этом районе как бельмо на глазу. И судя по тому, как она смотрит на свой телефон, а потом вверх и вниз по улице, она явно вышла из своей зоны комфорта.

— Вы знаете, куда идете?

Я одариваю ее самой дружелюбной улыбкой, зная, что люди здесь не доверяют незнакомцам, и надеясь, что то, что я другая женщина, поможет снять эту тревогу.

Она улыбается, но улыбка натянута, изогнута слишком высоко вправо, как будто в ней что-то не так. Как будто она хочет быть в три раза больше, но сдерживается.

— Да, простите, кажется, я вышла из автобуса не на той остановке.

Я еще раз окидываю взглядом ее наряд, замечая сумочку Hermès, и напряжение нарастает в моем позвоночнике. Это не та женщина, которая ездит на автобусе.

— О, это полный отстой. Какой маршрут ты выбрала? Д1 или В2? — спрашиваю я, прекрасно зная, что ни того, ни другого не существует — в Бостоне не используют букв для обозначения маршрутов.

Между ее бровей появляется тонкая линия. — Определенно Д1. Разве это не так?

Беспокойство оседает на моих плечах, и я делаю неуверенный шаг назад. Незнакомка улавливает это движение и качает головой.

— Не стоит этого делать. Ты никуда не пойдешь, Мисти.

Из-за угла раздается визг шин, к обочине подъезжает фургон, его большая боковая дверь открывается, чтобы показать мужчину, которого я никогда раньше не видела, держащего пистолет прямо у моего лица.

Все эпизоды, связанные с выживанием, учили меня не садиться в машину. Что ничего хорошего во втором месте не бывает, поэтому я делаю то, что кажется мне безумием, и бегу.

Я успеваю сделать всего три шага, как крепкая рука обхватывает мой живот, и от силы удара у меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь набрать воздух в легкие, как вдруг мне затыкают рот тканью.

Мир становится черным.

Мое тело раскачивается, словно на волне, и от этого движения рот наполняется слюной, когда я пытаюсь удержать свой и без того скрученный желудок. Сквозь ослепляющую головную боль пробивается визг тормозов. Мир вокруг меня медленно проясняется, но все происходящее не имеет никакого смысла. Последнее, что я помню, — это как я шла на встречу с девушками.

Нет… последнее, что я помню, — это слишком широкая улыбка и глубокие черные волосы. Черт.

Страх пронзает меня, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно. Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы они поняли, что я не сплю.

Я протискиваюсь сквозь боль в голове и пытаюсь сориентироваться. Я лежу на чем-то твердом, но оно не холодное, как металл. Скорее, это металл, покрытый какой-то колючей тканью. Слезы застилают глаза, и я понимаю, что нахожусь в задней части фургона.

— Проснись, — говорит глубокий голос и сопровождает это ударом по грудине.

Воздух вырывается из моих легких, и я задыхаюсь, пытаясь вдохнуть, и кашляю, пока кислота не заполняет мой рот.

— Ты очнулась. Хорошо, — говорит мужчина, ногой переворачивая меня на спину. Сзади нет окон, поэтому свет проникает только через лобовое стекло, придавая всему приглушенный серый оттенок.

— Пошел ты.

Я выплевываю желчь, скопившуюся у меня во рту, в его сторону, получая еще один пинок.

Он ждет, пока я приду в себя, чтобы заговорить снова. — Ты меня помнишь?

Я осматриваю его лицо, ища узнавание в каждой детали, и осознание этого поражает меня сильнее, чем любой пинок. Энтони Риччи смотрит на меня с ненавистью в глазах, словно я отвратительная букашка, которую ему не терпится раздавить.

— Ты не думала, что он мне скажет? Томас был моим любимым кузеном, в конце концов. Конечно, он рассказал мне все о своей бывшей шлюхе, которая ходила вокруг да около, как гребаная дразнилка.

Энтони улыбается, и это самая садистская улыбка, которую я когда-либо видела. От него исходит гордость, от которой у меня сводит живот.

— Он преподал тебе урок, не так ли? Он рассказал тебе о том, что бывает с маленькими неважными шлюшками, которые постоянно дразнятся. Скажи мне, как ты оказалась с Деймоном? Хм? Ты раздвинула для него эти красивые ножки? Ты отдалась ему, как гребаная шлюха?

Я открываю рот, чтобы назвать его мудаком, сказать, чтобы он отвалил, а его кузен заслужил все, что получил, но ничего не выходит.

— Нечего сказать? Страх сделает это с тобой. Ужасно, не правда ли? Когда ты беспомощна?

Я сжимаю браслет — единственное, что меня поддерживает. Они еще не заметили, что я пропала, так что все, что мне остается, — это оставаться в живых. Деймон придет. Он обещал.

Нежные пальчики хватают меня за запястье и пытаются притянуть к себе. Я крепко прижимаю его к груди, прижимая к себе другой рукой.

Потерявшаяся девушка с улицы улыбается мне сладкой, болезненной улыбкой. Вся надежда на то, что она позвонит в полицию, улетучивается с осознанием того, что она меня подставила.

Ее ногти впиваются в мое запястье, и теплая жидкость стекает по кулаку, но я не отпускаю руку, зная, что это мой последний спасательный круг.

Прохладный металл упирается мне в лоб, привлекая мое внимание, и мои глаза фокусируются на черной рукоятке пистолета, толстый палец обхватывает курок. — Дай ей свою гребаную руку.

Мой подбородок дрожит, когда я ослабляю хватку и позволяю ей потянуть мою руку к себе. Она тут же пытается снять с меня браслет. Я хрюкаю, когда металлический гребень упирается в мои кости.

Пальцы женщины сменяются мужскими, и я шиплю от боли, когда он пытается сорвать его.

— Он надевается, но не снимается, мудак.

Ну и пусть, черт возьми.

Но то, как растет его улыбка, говорит мне о том, что я совершил ужасную ошибку. Он держит меня за запястье так, что мой мизинец упирается в пол фургона, а большой палец поднимается в воздух.

— Нет!

Я вырываю руку назад, освобождая ее на долю секунды, но времени на облегчение нет. Он заталкивает мою руку на место, его сила по крайней мере вдвое превышает мою собственную.

Он двигается так, что я вынуждена смотреть ему в лицо. — Я хочу, чтобы ты знала, что мне это понравится.

Его ботинок опускается на мое запястье, наполняя фургон болезненным хрустом, когда тонкие кости ломаются. Мое зрение белеет от боли, а крик застревает в горле, когда он делает это снова.

Слезы текут по моим щекам, и я умоляю его остановиться.

Мои конечности судорожно сжимаются, когда я пытаюсь прижать раненую руку к груди, но Энтони не отпускает ее. Вместо этого он снимает с моей поврежденной руки браслет, который я так любила.

Я вскрикиваю от мучительной боли, когда металл наконец проникает через мои пальцы.

Он отпускает руку, сосредоточившись на браслете.

Я использую свою хорошую руку, чтобы отодвинуться от него настолько далеко, насколько позволяет тесное пространство, инстинктивно прижимая сломанное запястье к груди.

Он поворачивает его в пальцах.

— Это точная технология. Искусно спрятанный от посторонних глаз. Признаюсь, я бы, наверное, не догадался, если бы не тот факт… — Он усмехается. — Что семья Риччи — одна из тех, кто его создал.

Фургон замедляет ход, и мое тело сотрясается, когда он останавливается, боль от неожиданного движения прокатывается по руке.

Он передает браслет женщине. — Убедись, что он продолжает двигаться. Мы хотим, чтобы он гнался за ним, а не искал нас.

Она улыбается ему, и становится ясно, что она влюблена. Что она сделает все, что скажет ей этот больной. Все надежды рушатся, когда за ней захлопывается раздвижная дверь.

Ниточка, связывающая меня с Деймоном, фактически перерезана. Мои зубы стучат друг о друга.

Энтони берет меня за подбородок, прижимая к моему лицу другую ткань.

— Он может искать сколько угодно, но он не найдет тебя. Никто не найдет.