Ими же 23 декабря осмотрены и запечатаны были и все бумаги на квартире Гежелинского.
В том числе находилось и несколько побуждений по делу бывшего советника Подольской казенной палаты Соболевского, которое — как сказано в журнале Комитета, «еще в 1826 г. было в производстве по Комитету и на медленность в производстве коего его величество изволил обратить внимание в мемории 1-го ноября 1830-го г., хотя в ней означенное дело было показано поступившим только в апреле 1830-го г.» Мы увидим ниже, что это неправильное показание послужило главным основанием к произведенному над Гежелинским приговору.
Этот Кабанов, негодяй первой руки, впоследствии положительно уже обличенный в разных беспорядках и даже злоупотреблениях, был вторично отрешен, но на этот раз с преданием суду, который кончился очень мягко — запрещением определять его впредь на службу. Я всегда имел моральное убеждение, что донос был его работой.
Это промежуточное положение продолжалось четыре месяца. 6 мая 1831 года последовал Указ о назначении меня в должность управляющего делами Комитета.
Замечательно, что в этом приговоре, подлежавшем обнародованию, Гежелинский назван был не настоящим своим титулом: управлявшего делами, а управлявшим канцелярией Комитета. Это было сделано, вероятно, не без намерения.
Печатание известных отчетов графа Кочубея по министерству внутренних дел относится к эпохе предыдущей и с 1808 года тоже прекратилось.
Сроки представления отчетов неоднократно изменялись. Вместо 1 января, как велено было представить их за 1826 год, потом установлено подносить их к 1 марта. Но как и тут опыт показал невозможность общего исполнения, то в 1834 году Комитет признавал за необходимое, для полноты и большего совершенства отчетов, продлить срок представления по 1 июня. Государь, однако же, не изъявил на это согласия и в собственноручной резолюции приказал, чтобы отчеты представлялись не позже 1 мая.
Мне прислан был отчет за 1828 год, поданный в 1830 году: он был последний при конституционном правлении Польши.
Содержание и разделение текста:
I. Духовные дела. 1) Управление церкви греко-российской. 2) Управление иноверных исповеданий.
II. Народное просвещение.
III. Полиция и внутренние дела (в обширнейшем смысле). 1) Общественное благочиние. 2) Повинности. 3) Народное продовольствие. 4) Колонии. 5) Разные отрасли земледелия и домоводства. 6) Пути сообщений. 7) Почты. 8) Медицинская полиция. 9) Общественное призрение (со включением и всех благотворительных заведений разных отдельных ведомств). 10) Государственное благоустройство: а) Устройство местных управлений, б) Народосчисление, в) Состав народонаселения, г) Дворянские общества, д) Города, е) Столицы, ж) Строительная часть в губерниях, з) Селения, i) Ссыльные, и) Российско-американские колонии.
IV. Суд. (Движение судебных дел; новые законы 1831 года; судопроизводство.)
V. Военные силы. (Состояние армии и флота; история и состояние военных поселений; военно-учебные заведения.)
VI. Государственные доходы и расходы: 1) Разные ветви и движение государственных доходов. 2) Государственный кредит. 3) Казначейство или движение и оборот поступивших сумм. 4) Ревизия счетов (контроль).
VII. Уделы.
Между графом Бенкендорфом и Позеном рукой императора Николая в рукописи этих Записок прибавлено: граф В. Адлерберг.
Титул императорского высочества пожалован принцу, вместе с его супругой (принцессой Терезиею Нассаускою) уже позже, а именно в 1845 году.
Указ был написан мною, а рескрипт Сперанским, и я не без некоторого самодовольствия увидел, что подчеркнутые здесь слова были заимствованы им из моей редакции.
Говоря всем, не только приближенным, но и вообще известным ему «ты», император Николай на бумаге никогда не называл никого иначе, как «вы».
Государь потом лично присутствовал при погребении Новосильцева в Невском монастыре.
Новосильцев был назначен председателем Государственного Совета после смерти князя Кочубея летом 1834 года, и первая мысль о сем назначении его была подана государю великим князем Михаилом Павловичем, как я сам от него неоднократно слышал. Новосильцев, долго состояв при цесаревиче Константине Павловиче, пользовался полной его доверенностью, а известно, что мнение и взгляд цесаревича были всегда законом для младшего из его братьев.
Сперанский управлял в то время II-м отделением Собственной его величества канцелярии, в котором незадолго перед тем окончено было под непосредственным надзором и руководством государя бессмертное создание Свода и изготовлялись разные законодательные проекты.
Указ о сем был подписан на другой день, 9 апреля.
Следственно, накануне отсылки мною проекта к государю.
Герцог Максимилиан Лейхтенбергский, за несколько дней перед тем помолвленный с великой княжной Марией Николаевной.
Ему был пожалован княжеский титул в один день с графским Сперанскому — 1 января 1839 года.
Она была впоследствии составлена из статс-секретарей Дашкова, Танеева и меня.
Д. В. Дашков, в то время министр юстиции, действительно и был назначен на место Сперанского; но он умер в ноябре того же 1839 года. Преемником ему государь избрал графа Дмитрия Николаевича Блудова, заступившего сперва место Дашкова в министерстве юстиции.
Т. е. без мужского. Единственная его дочь была в замужестве за действительным тайным советником Фроловым-Багреевым.
Вскоре затем Мордвинов был определен опять на службу Вятским гражданским губернатором и впоследствии назначен присутствовать в Сенате; но звание статс-секретаря никогда уже более ему возвращено не было.
Впоследствии эти дни праздновались, обыкновенно также в присутствии царской фамилии, у обер-церемониймейстера графа Воронцова-Дашкова.
Впоследствии сын Васильчикова женился на дочери Щербатова.
На вопрос одному, откуда он, тот отвечал: «Из университета», — и государь должен был объяснить ему уже по-немецки, что спрашивает: откуда он родом?
Долгорукову пожалована была еще Андреевская лента, а Клейнмихелю дан графский титул. Медаль Волконского стоила 40 тысяч, а каждая из остальных — 14 тысяч рублей, по тогдашнему счету, ассигнациями.
Граф Сперанский скончался 11 февраля 1839 года, а мнение его было подано 7 числа того же месяца. Государственная деятельность не оставляла его и на краю гроба.
«Посмотрим, как Россия выедет на Ваньках!» Известно, что и граф Дибич и князь Паскевич оба были Иваны.
При этих посещениях государь обыкновенно спрашивал, сколько остается еще в полку из людей, бывших в его рядах 14 декабря 1825 года. В 1839 году в Конной гвардии, как рассказывал мне полковой командир Эссен, считалось их всего уже только 11 унтер-офицеров и 8 рядовых.
Они были женаты на двух сестрах, рожденных Пашковых, третья была за председателем Государственного Совета князем Васильчиковым.
Слова эти подчеркнуты мною здесь потому, что к ним, или к содержанию их, относится все последующее.
Подчеркнутое здесь было подчеркнуто и в собственноручной резолюции.
К этому, без сомнения, относились слова государя мне, что Васильчиков от него «оттягивается».
Вместе с департаментом имуществ Дубенский управлял долго и департаментом податей и сборов, где, быв при нем три года начальником отделения, я имел случай подробно изучить этого чрезвычайно тяжелого, но все-таки примечательного человека.
Он был возведен в это звание 6 декабря 1834 года, в один день с назначением меня государственным секретарем.
Министерство государственных имуществ было образовано уже позже, в конце года; но Киселев получил портфель, как уже упомянуто, с самой минуты удаления Дубенского.
Позже Деллингсгаузена заместил князь Голицын, назначенный впоследствии статс-секретарем у принятия прошений.
Государь в такой степени обращал внимание на это дело, что приказал доносить себе о ходе его каждые две недели. За всем тем оно пролежало в V-м департаменте и в министерстве юстиции около года, а всего, от начала его до окончания, длилось более четырех лет.
Замечательно одно в этом решении: что не было заключено ни потребовать объяснения от министра финансов, каким образом он мог отдать Дубенскому такой участок земли, который сам, 8 месяцев перед тем, запретил обращать в частное владение, ни от вице-директора о том, почему допущены были им все умолчания и отступления, давшие делу о сем участке беззаконное направление. В естественном негодовании Совета против главного виновного, который для достижения своих целей употребил во зло нравственное свое влияние над подчиненными ему лицами, все относившееся не к нему лично было оставлено без внимания или обойдено.
Император Александр II, читавший эти записки, делал на полях свои замечания, которые и приводятся здесь в выносках. — Перед словом «пюпитром» он написал «бюро».
Император Александр II написал: «свинцовые раскрашенные».
Император Александр II написал: «Полтавского сражения».
Император Александр II написал: «Никогда об этом не слыхал».
Его высочество пожалован был в члены Государственного Совета собственным указом августейшего его родителя 16 апреля 1841 года, в день его бракосочетания, но не утром, а поздно вечером, так что это пожалование можно было считать как бы относившимся к следующему уже числу — дню рождения его высочества.
Впоследствии то же самое было в отношении и к прочим детям царским.
Князь Голицын после этого пожалования завел себе новые визитные карточки, которые показались всем немножко вычурными. На них напечатано было, без фамилии, просто: «Действительный тайный советник 1-го класса». Правда, что он в то время был один в этом чине, но все же титул его был не должностью, а только чином.
Император Александр II прибавил: «с государем наследником».
Император Александр II исправил: «в 1840 году».
Император Александр II прибавил: «и невестой государя наследника принцессой Марией Гессенской».
Император Александр II написал: «Это было общим обыкновением».
Император Александр написал: «Не помню».
Вместо слов «Преображенский офицер Вонлярлярский» император Александр писал: «Ив. Матв. Толстой и многие другие».
Император Александр зачеркнул слова «Золотую галерею» и написал «Гербовую».
Об этом будет говорено ниже.
Против этих слов император Александр II написал: «Все это действительно было; но выход был не потому отказан, а действительно по нездоровью матушки».
Император Александр II прибавил: «В первые годы царствования».
Император Александр прибавил: «По примеру Москвы».
Жена обер-церемониймейстера, урожденная Нарышкина, которой дом считался в то время одним из первых в нашем высшем кругу.
«14 декабря 1825 года». С.-Петербург, 1854.
Император Александр II написал: «Не совсем, ибо в самое тяжкое время войны просил увольнения от должности, на что ответ государя был получен уже после смерти графа Дибича и прочтен самим графом Толем, в присутствии незадолго перед тем присланного в армию графа Ал. Гр. Орлова».
Император Александр написал: «Не лесть, а беспристрастная справедливость, хотя честь последнего штурма во многом принадлежит графу Толю».
Я помню, что вскоре после того показывали в Петербурге панораму с объявлением в афишах, что она представляет «взятие Варшавы графом Толем»; но и афиши эти и самую панораму тотчас запретили.
В 1839 году, когда делались сборы к Бородинским маневрам и все лица, участвовавшие сколько-нибудь в славной Бородинской битве, особенно были туда приглашаемы, граф Бенкендорф в разговоре об этом в Петергофском дворце спросил Толя почти с удивлением: «А разве и вы туда собираетесь?» Я случился возле них, и Толь, отойдя от своего собеседника, излил мне все нервное свое сердце. «Вот, — сказал он, раскрасневшись, — как трактуют нас люди, которые сами не оставили по себе странички в истории; в Бородинском деле я, в чине полковника, был генералом-квартирмейстером всей армии и первый занял позицию, а спрашивают: собираюсь ли я на маневры; и кто же? Тот, кто был тогда ничтожным поручиком, кто сам, однако, считает долгом туда ехать и кому поручено заведовать приглашениями!»
При этом случае сильно также досталось Данилевскому за его историю войны 1812 года. «Это не история, — продолжал рассерженный старик, — а просто придворный календарь: кому теперь хорошо при дворе, того имя гремит на каждой страничке, хотя бы он не получил и царапинки, а о других действователях, сошедших по обстоятельствам со сцены или не пользующихся особенной милостью при дворе, и помину нет. Так время затемняет историю, а лесть совсем ее стирает». Действительно, о блистательных подвигах Толя в Отечественную кампанию в сочинении Данилевского упоминается везде только очень кратко и как бы вскользь и нехотя.
Император Александр написал: «Кажется, напротив, и он участвовал».
Император Александр II написал: «Выдумка».
Император Александр II написал: «С великой княгиней Александрой Николаевной».
Император Александр II прибавил: «Принц Александр Гессенский».
Вскоре после того был награвирован и везде продавался эстамп, изображавший их величества и высочества в нарядах этого каруселя.
Император Александр II написал: «Вздор».
Император Александр II написал: «Потому что был болен».
Император Александр II написал: «Неправда. День обручения был 25-го июня 1817 г., а день помолвки 23-го октября 1815 г.»
Назначение великого князя Николая Павловича шефом этого полка последовало, собственно, не 5 апреля, а 18 марта; но при дворе оба празднества были отправлены в один день.
Император Александр прибавил: «И псалтырь во время великопостных служб».
Так, в издании «Сплетни», выходившем в 1842 году, была статья: «Всевидящее око» — прямая сатира, направленная против Эссена.
Император Александр прибавил: «коего князь Васильчиков был шефом».
Император Александр II прибавил: «и заслужил св. Георгия 3-й степени, ведя его лично в атаку под Аустерлицем».
Император Александр II исправил: «Алжира».
Ханыков служил еще при императоре Александре в Собственной канцелярии, откуда и поступил в новую свою должность. Впоследствии он был назначен, прямо из нее, членом Государственного Совета, но по болезни, вскоре кончившейся его смертью, ни разу в Совете не присутствовал.
Император Александр II заметил: «Несправедливо. Государя, для избежания стеснения на улицах, по случаю похорон генерала Грольмана, провезли кружной дорогой; прочие же экипажи следовали обыкновенным путем, при чем и последовали выстрелы в коляску, в которой сидели Суковкин и чиновник походной канцелярии Кирилин».
Великого князя Николая Александровича, родившегося 8 сентября, в седьмом часу утра, в Царском Селе. Об этом вожделенном событии, по неизвестности в точности места, в котором государь находился тогда в заграничном своем путешествии, дано было знать по телеграфу в Варшаву; но телеграфы были в то время еще не электрические, а старого устройства.
Этот разговор или, лучше сказать, рассказ я прочитывал князю Алексею Федоровичу Орлову 9 января 1857 года, и он признал мое изложение вполне соответственным его словам, произнесенным в 1843 году.
Император Александр II отметил: «При браке великой княжны Марии Николаевны в 1839 году».
Император Александр II написал: «Неправда. — Надо мной держал венец наследный, теперь царствующий, великий герцог Веймарский».
При браке великой княжны Александры Николаевны Пален не держал, однако же, венца. Над невестой держал его герцог Нассауский, а над женихом великий князь Константин Николаевич. Но Пален исполнял прежнюю свою обязанность при бракосочетании великой княжны Елисаветы Михайловны.
Император Александр II написал: «Это едва ли справедливо, ибо, судя по украшениям, они принадлежат к прошедшему столетию».
Император Александр II заметил: «Никогда об этом не слыхал; впрочем, меня здесь не было».
Я имел уже случай говорить о нем по случаю его процесса с братьями.
При следующих выходах патриарху велено было, однако же, находиться в алтаре с нашим духовенством.
Илинский умер очень скоро после этого своего появления, а именно в феврале 1844 года.
Император Александр II написал: «Прежние комнаты императрицы Екатерины II».
Император Александр II заметил: «Ее, кажется, венчал духовник императрицы Марии Федоровны Криницкий; он же, полагаю, крестил и нас, всех старших. Проверить это легко в придворном журнале».
Император Александр II исправил: «в генеральских мундирах».
Долгоруков, известный в свете под прозвищем «le bancal» — Колченогий, быв потом выпущен в отставку, бросил свои прежние идеи и издал обширное и благонамеренное сочинение под заглавием: «Российская родословная книга».
Быв впоследствии лишен по суду прав русского подданства, с обращением его имения к наследникам, Головин скитался попеременно во Франции, Англии и Италии и добывал себе насущный хлеб множеством более или менее злобных памфлетов против русского правительства и всего русского. Книги эти, теперь давно полузабытые, в то время покупались и читались с жадностью и даже переводились на все языки именно оттого, что творцом их был русский эмигрант, которого партия красных и вообще ненавистников России провозглашала мучеником святого дела.
Здесь редактор рескрипта впал в странную ошибку. В 1841 году минуло со времени назначения Голицына в Москву только 21 год.
Император Александр II написал: «Несправедливо; он командовал с большим отличием отдельными отрядами и в особенности ознаменовал себя в 1813 и 1814 годах».
Считаю долгом заметить здесь, что отношения ко мне графа были всегда самые приязненные, и между нами не случилось ни одной неприятности; следственно, в этом очерке его портрета я руководствуюсь не каким-либо предубеждением против него, а одним голосом истины, может быть, даже еще с некоторым послаблением в его пользу.
Император Александр II написал: «Все это преувеличено до крайности и злостная клевета».
Великую княгиню Александру Николаевну. О болезни ее, кончине, погребении и пр. написано мною особое сочинение.
Император Александр II написал: «Совершенно справедливо».
В этой сорочке император Николай короновался, и князь, присутствовавший после священного обряда при раздевании государя, выпросил ее себе на память.
Позже этот дом перешел во владение генерал-адъютанта графа Сумарокова.
Император Александр II исправил: «камер-юнгферы».
Император Александр II прибавил: «в Зимнем Дворце».
Император Александр II написал: «офицеры всей гвардии».
Император Александр исправил: «киверов».
Точки в подлиннике.
Император Александр II исправил: «перестроенный из» (дома Чернышева).
Император Александр II исправил: «кроме гвардейских кирасирских полков».
Император Александр II прибавил: «и флигель-адъютантов».
Император Александр II надписал: «Государь узнал это от меня, а я от гр. Нессельрода, который, получивши горестное известие, приехал ко мне, боясь прямо объявить о том государю. — Это было именно в ту минуту, как я шел к батюшке, чтобы с ним ехать на похороны».
Потерею великой княгини Александры Николаевны. — Елисавета Михайловна скончалась 16-го января, в самый день бракосочетания Александры Николаевны, предшедшей ей и на брачное ложе, и в гроб.
Точки в подлиннике.
Траур был впоследствии снят несколько прежде срока, только по случаю разрешения цесаревны великим князем Александром Александровичем.
Ныне Елисеева.
Крестины происходили 17 марта, а 30 того же месяца граф Мордвинов скончался.
Известно, что князь Волконский и был пожалован в генерал-фельдмаршалы, но уже гораздо позже, именно в 1850 году.
Император Александр II исправил: «по Большой».
Император Александр II исправил: «по Малой».
Помню, что на одном частном бале, где как-то случилось более статской, чем военной молодежи, я, стоя возле государя, слышал, как он спросил у одного генерала: «Что тут так мало наших?»
Известно, что высочайшим указом 9-го декабря 1856 года, уже к следующему царствованию принадлежащим, право сие, к общему благу, еще более затруднено перенесением его в гражданской службе — на чин действительного статского советника, а в военной — на полковничий.
Впоследствии, однако, петербургское биржевое купечество определило отделить из своей кассы 17 500 руб. серебром для воспитания, на проценты с этой суммы, одного или нескольких сыновей обедневших биржевых купцов, под названием «Пансионеров с.-петербургского биржевого купечества, в память графа Егора Францевича Канкрина».
Они вышли под заглавием: «Historica Russiae monumenta, Petropoli» 1841–1842 годы, в двух больших томах в 4-ю долю листа.
После него остался дневник из нескольких толстых фолиантов, из которого он печатал в журналах отрывки под псевдонимом «Эолова Арфа». Дневник этот, говорят, был доведен до последних дней его жизни.
Тогдашний главнокомандующий на Кавказе.
Император Александр II исправил: «Осенью».
Император Александр II написал: «Напротив того, память о Розене и доселе сохраняется во всем Кавказском крае, и все отдают справедливость благородному его характеру».
Департамент составляли тогда (в марте 1840 года): Блудов, Лавинский, Гурьев и Перовский. Исправлявший прежде должность статс-секретаря Теубель был заменен Масловым.
Вместе с сим упразднен и прежний Закавказский комитет; но взамен его, для надзора за введением в действие нового учреждения, образован новый из тех же самых лиц с прибавкою лишь Гана и Позема.
Эти рассеянные по журналу статьи появились потом и отдельной книгою, вышедшей в Париже в 1846 году, под заглавием: «Souvenirs de voyage. Les provinces du Caucase».
Впоследствии Головин был определен сенатором в Москву, а в 1845 году генерал-губернатором Остзейских губерний, в заключение же карьеры, по замене его в последней должности князем Суворовым, пожалован в члены Государственного Совета.
Это была тонкость Чернышева и Позена. Им хотелось охранить Гана перед публикой и не выразить, по крайней мере, гласно, что он исключается из Комитета, а потому они предпочли сказать, что самый Комитет упраздняется, хотя в новом остались все прежние члены с прибавкой лишь, по особой высочайшей воле, наследника цесаревича и графа Бенкендорфа.
Предшественники его имели только титул командиров.
Прожив потом еще несколько времени в Петербурге, он впоследствии совсем переселился в полтавское свое имение, которое вскоре довел до самого цветущего состояния, приобретя с тем вместе общее в крае уважение.
Император Александр II прибавил: «и статс-дамой княгинею Салтыковой».
Император Александр II заметил: «Оригинальный рескрипт у меня хранится один, чернового никогда не видал».
Потом этот спектакль повторился для государя и царской фамилии, в общем опять нашем присутствии.
Так в оригинале.
Император Александр II поправил: «Анна Карловна».
Император Александр II поправил: «Tante», тетушка.
Император Александр II написал: «Вздор».
Император Александр II исправил: «церковный парад».
Император Александр II написал: «парадом».
Император Александр II написал: «в Гербовом зале».
Император Александр II прибавил: «командир лейб-эскадрона».
Император Александр II написал: «в Варшаву, а после двухнедельного пребывания в Петербург».
Император Александр II прибавил: «Сначала, а потом в Павловск, в любимый свой Константиновский дворец».
За этим последовала немедленно оттепель, так размывшая подъем у крепости, что, вместо прямого пути, все кареты, приезжавшие потом к телу, от спуска у Мраморного дворца должны были прокладывать новый проезд по кочкам и рытвинам к домику Петра Великого.
Император Александр II прибавил: «Это выдумка, ибо я все время был при государе и ничего подобного не слышал».
Император Александр II прибавил: «В то самое утро воротившись из Варшавы».
Подчеркнутые здесь и после слова изменены были государем, о чем я ниже упомяну.
Слова, слышанные мной самим от императора Николая.
Император Александр II исправил: «всей резервной кавалерии в южных военных поселениях».
Император Николай в шутку называл пиявок — сенатскими секретарями. Если он говорил: «Привесить мне полдюжины сенатских секретарей», — то камердинеры сейчас его понимали. Император Александр II против этого примечания написал: «Никогда этого не слыхал».
Император Александр II написал: «Находящихся подле его нижнего кабинета».
Император Александр II исправил так: «стоявшей во все продолжение лагерного времени подле самого Царскосельского шоссе, между Семеновским и Измайловским полками».
Император Александр II написал: «перед ставкой государя».
Император Александр II исправил: «директору».
Император Александр II прибавил: «генерал-лейтенанту».
Адмирал Федор Петрович Литке, воспитатель великого князя Константина Николаевича с самого его младенчества.
То есть его и великого князя Михаила Павловича, воспитывавшихся вместе.
Протоирей Василий Борисович Бажанов, который после смерти Музовского назначен был духовником их величеств.
Император Александр II надписал: «из числа бывших в нижнем этаже подле половины великой княгини».
Эту комнату, одну из самых неудобных во всем дворце, император Николай обратил потом в свой кабинет и вместе в спальню, и в ней наконец последовала его кончина.
Существенное содержание этой записки введено было потом в сочинение мое: «14-е декабря 1825».
Впоследствии покойный герцог Лейхтенбергский сказывал мне, что этот подлинник достался ему. Император Александр II заметил: «Вздор, он никогда не выходил из моих рук».
Император Александр II написал: «Отрядов не было, а были одни только знамена, которые и следовали за церковной процессией».
«Весьма благодарен; я прочел все с особенным интересом».
Бюст этот, работы Витали и Клота, вылит по воле государя из пушек, взятых на стенах Браилова при покорении сей крепости великим князем в 1828 году.
Император Александр II поправил: второго (сына) великого князя Александра Александровича.
Император Александр II прибавил: «от л-гв. 1-й артиллерийской бригады и Конной артиллерии».
Император Александр II заметил: «Для всех генералов, штаб- и обер-офицеров всей артиллерии».
К графу Левашову великий князь заезжал лично, с просьбой изъявить членам Государственного Совета, как глубоко он тронут показанными ему участием и привязанностью.
Не возвращаясь более к этому сочинению, упомяну здесь только, что история дальнейших в нем поправок, его напечатания и пр. рассказана в предисловии во втором издании, вышедшем в 25 экземплярах в 1854 году.
Император Александр II прибавил: «Париж».
Император Александр II поправил: «из Варны в Одессу».
Дюгомель впоследствии был назначен секретным нашим агентом в Вену и австрийскую Италию, но эта посылка также не состоялась, за пришедшим накануне его отъезда известием, что и Австрия увлеклась общим потоком революции. Наконец, уже в апреле, он был отправлен в Дунайские княжества, для содействия местному правительству в усмирении там умов.
Вскоре затем, вместо пяти дней в неделю, в которые до тех пор получалась в Петербурге заграничная почта, установлен был приход ее и в остальные два дня, под названием эстафеты.
Государь любил, чтобы к нему входили с докладом без шляпы; но так как я явился в этот раз не для доклада, а за приказанием, то и не оставил шляпы в передней.
Император Александр II прибавил: «внизу».
Император Александр II исправил: «дивизионы Гвардейского и Атаманского наследника цесаревича казачьих полков».
Император Александр II исправил: «дивизионы».
В этот день, вспомним, 19 марта, было 10 тепла в тени.
Сам великий князь почтил меня превосходным акварельным своим портретом, писанным с натуры живописцем Гау.
Впоследствии к составу Комитета присоединен был еще начальник штаба корпуса жандармов, генерал Дубельт.
Я оставался сперва членом, а потом председателем Комитета до самого упразднения его в 1856 году.
Императора Александра II.
Такие небольшие обеды, к которым приглашались двое или трое приближенных, бывали у императора Николая чрезвычайно часто, почти ежедневно. Сам он являлся тут обыкновенно в сюртуке без эполет; военные — в Петербурге в мундирах, а в летних резиденциях также в сюртуках; штатские же — везде единообразно в мундирных фраках, белых галстуках и лентах по камзолу.
Из Стокгольма он ездил в Копенгаген, а оттуда доходил до берегов Пруссии.
Не касаюсь здесь ни этих событий, ни учрежденного в то время в Петербурге торжественного крестного хода, потому что все это подробно описано в современных газетах.
Он впоследствии, оставив службу, навсегда остался в России.
Обер-полицмейстер, тут же находившийся.
Закревский, при должности министра внутренних дел, продолжал сохранять и звание Финляндского генерал-губернатора.
Император Александр II написал: «Справедливо, и я то же слышал от батюшки».
Император Александр II исправил: «в Ольмюц, где после венских смут находилась тогда вся императорская семья».
Александровский комитет о раненых.
Император Александр II исправил: «Свиты его величества генерал-майор Яфимович».
Император Александр II прибавил: «придворное».
Император Александр II прибавил: «в Николаевском, что близ Чудова монастыря».
Император Александр II прибавил: «Николаевском».
Он, по воле императора Николая, присутствовал при моих беседах с великим князем Константином Николаевичем.
Император Александр II написал: «Это выдумка».
Император Александр II прибавил: «с обозначением года их формирования».
Император Александр II прибавил: «перед двумя ротами 1-го батальона».
Император Александр II исправил: «привезенными».
Император Александр II исправил: «с одиннадцатилетнего возраста».
Из Ревеля его высочество уехал, через Ригу и Вильну, в Варшаву, для соединения с государем.
Император Александр II заметил: «с 1848 на 1849 год».
Михаил Павлович был, между прочим, главным начальником военно-учебных заведений и главнокомандующим гвардейским и гренадерским корпусами, и обе эти должности, по кончине его, перешли к наследнику цесаревичу.
Его высочество назвал приказ отданным Ростовцовым, хотя последний занимал только пост начальника штаба, а приказ был подписан исправлявшим должность главного начальника военно-учебных заведений, Клингенбергом; но все знали, что этот добрый и почтенный, но в то время уже едва двигавшийся старичок представлял тут одну подписывавшую машину.
Великий князь Константин Николаевич, возвратившийся в это время в Варшаву из Венгрии.
Император Александр II написал: «у меня, а вскоре пришел и государь».
Император Александр II написал: «7-ю легкую кавалерийскую дивизию, принадлежавшую к гренадерскому корпусу».
В то время начальника штаба гвардейского и гренадерского корпусов.
Кровопусканием этим, кажется, несколько запоздали. По крайней мере, впоследствии великая княгиня Елена Павловна рассказывала мне, что случившийся тут полковой врач хотел тотчас же открыть кровь, но сбежавшиеся старшие доктора тому воспротивились, говоря, что надо сперва убедиться: не есть ли этот удар — нервный. Оттого кровь пустили больному уже только по перевезении его в Бельведер.
Они, по известию об опасном положении великого князя, поспешили прибыть в Варшаву с острова Рюгена, где находились в то время для пользования морскими купальнями.
Генерал-майор Николай Матвеевич Толстой, состоявший при великом князе и не отходивший от него в предсмертную его болезнь.
Великая княгиня Мария Николаевна не присутствовала за болезнью.
Император Александр II добавил: «дворцовые гренадеры».
Дмитрий Петрович Бутурлин, член Государственного Совета, председатель нашего секретного Комитета о цензуре и директор Публичной библиотеки, умерший в ночь с 8-го на 9-е число.
Генерал-адъютант Николай Николаевич, незадолго перед тем пожалованный в члены Государственного Совета.
Кроме только успевшего приобрести себе некоторую известность своими повестями отставного инженер-поручика Достоевского.
Император Александр II исправил: «валом».
Император Александр II исправил: «Командир гвардейского пехотного корпуса».
Император Александр II исправил: «адъютант цесаревича Константина Павловича».
Император Александр II заметил: «Несправедливо. Матушка с государем провели только несколько дней в загородном дворце в Скернсвице близ Ловича».
Император Александр II заметил: «Я не знаю, откуда он (Корф) это взял. Я никогда не жил в конюшне, а на ферме, куда я переехал из так называемого Котега (Коттеджа), в 1831 году. Мои комнаты занял тогда Константин Николаевич. Впоследствии он занял особый домик внизу у въезда из Знаменского; младшие братья жили сначала также в самом Котеге, в моих же комнатах; а с 1843 г. — в здании подле, где прежде помещалась кухня и где они оставались до их свадьбы».
Император Александр II исправил: «Низи».
Император Александр II исправил: «Никса».
Император Александр II прибавил: «принц Фридрих».
Император Александр II прибавил: «принц Христиан».
Император Александр II исправил: «в Зимнем».
Они были в Палерме.
Предсказание это сбылось, если не вполне, то довольно близко. Храповицкого еще в том же апреле, на учении войск, в присутствии государя на Царицыном лугу разбил паралич, и хотя в этот раз его еще спасли, однако он умер 30 марта 1847 года.
Государь назначен был в это звание собственно 28-го мая, но как в 1800 году сие число пришлось в Троицын день — Измайловский полковой праздник — то и торжество юбилея отложено было до этого же праздника, павшего в 1850 году на 11-е июня (император Александр II написал: «не от того, а потому что 28-го мая 1850 г. государь был еще в Варшаве).
Император Александр II отметил: «дивизионным начальником».
Император Александр II добавил: «и императрицы».
Император Александр II добавил: «и для строителей моста».
Император Александр II добавил: «так как это повторялось каждый год».
В таком виде речь государева записана была, вслед за ее произнесением, общим трудом офицеров.
Намек на 14 декабря 1925 года, когда Преображенский полк первым явился к государю на площадь.
Герцог Мекленбург-Стрелицкий Георг, незадолго перед тем приехавший в Петербург и помолвленный с единственною из переживших дочерей покойного великого князя Михаила Павловича.
Государь договорил и следующий стих этого известного изречения Буало.
После умершего сенатского обер-секретаря Фиалковского, собиравшего всякие редкости и старину.
Быв ими удостаиваем весьма часто, я вношу сюда, разумеется, только те, которые могут служить в каком-нибудь отношении к характеристике императора Николая.
Князь скончался в 1852 году 77 лет.
Здесь надо, впрочем, сказать, что князь каждый день записывал что-то в памятную книжку, которую тотчас прятал в стол, когда кто-нибудь входил в комнату; но это что-то, как одному приближенному удалось раза два подметить, относилось главнейше и едва ли не исключительно до службы.
Государь уехал в Варшаву на ночь с 28 на 29 апреля, вслед за императрицею, которой так понравилось пребывание там в предшедшую осень, что она решилась повторить снова свою поездку весною 1851 года.
Император Александр II исправил: «протестантка».
Император Александр II заметил: «Выдумка, он и доселе жив».
Император Александр II к этому прибавил, что здесь же находились: «Великая княгиня Ольга Николаевна со своим супругом и герцог Веймарский, сын великой княгини Марии Павловны, с своей супругой».
Император Александр II исправил: «посыпать рельсы песком».
Но еще не для товарных поездов, которые стали отправляться лишь с 11 числа.
Возвратясь из-за границы еще в начале сентября, я в это время давно уже был в Петербурге.
Напечатанное Положение назначало для переезда 18 часов; но этот срок, с первого же дня, увеличен до 22.
Князь жил во дворце, близ старого Эрмитажа, и особый подъезд, с которого вела к нему лестница, назывался, частно и официально, «подъездом князя Волконского».
В этой зале прежде, при императоре Александре I и в первые годы царствования его преемника, собирался Государственный Совет, переведенный впоследствии в Эрмитаж.
Государь действительно удостоил библиотеку своим посещением 13 декабря 1852 года.
После многих переговоров собрание Погодина было куплено осенью 1852 года, за 150 тыс. руб. серебром.
Здесь — одна очень примечательная вещь. На другой день, встретясь с графом Бенкендорфом (племянником шефа жандармов и наследником его графского титула), приехавшим сюда из Берлина, где он состоял в то время военным нашим агентом и, вместе, домашним, так сказать, посредником между обоими царственными домами, я рассказал ему об этом разговоре. «Как, — сказал он, — никто не заметил, что король прусский в своем письме нисколько не думал о настоящей матери Луи-Наполеона и что он выражался иносказательно, желая сказать, что президент республики, будучи ее сыном, нарушил и ограничил конституцию». Действительно, это никому не пришло на мысль.
Иосафат Булгак, бывший с 1787 года суффраганом и коадъютором епископства пинского и туровского, в 1798 году, при преобразовании устройства униатской церкви, возведен был в епископы брестские, а в 1814 году в митрополиты греко-униатских церквей в России. Он был воспитан в римской коллегии пропаганды и там в 1785 году посвящен в униатские священники. Под конец своей жизни, по старости, он был почти совсем устранен от управления делами и, живя в Петербурге, пользовался одним почетным титулом. Он умер в глубокой старости. Память его особенно уважается католиками за настоятельное сопротивление воссоединению униатов, которое и совершилось уже, как известно, после его смерти.
Сенатор Огарев был женат на родной племяннице графа Новосильцева.
После смерти князя Ливена назначенному состоять при наследнике, бывшем в то время за границей.
Ассигнациями, как и все нижеследующие суммы.
Которым, сверх того, отданы его экипажи и гардероб.
После вышла замуж за графа Аппони.
Вышла после за старшего сына князя И. В. Васильчикова.
Выписки расположены не в хронологическом порядке; но мы оставляем их так, как помещены они в дневнике М. А. Корфа. (Примечание «Русской Старины».)
Якова Ивановича, впоследствии графа.
Почти в то самое время, как я писал эти строки, этот молодой человек умер в Риме.
И точно: в день брака он получил ленту Станислава. Но с тех пор и посыпались уже на него награды…
Он говорит между прочим очень хорошо по-французски и очень любит изъясняться на этом языке!
Близ кабинета императора Александра, который был в бельэтаже, там, где теперь комнаты императрицы.
Писано в 1839 году.
Кличку, прозвище.