Записки I-тетрамино

Глава 15

Пожар в торговом центре «Зимняя вишня» запомнился мне не числом погибших. Коррупция и кумовство вызывают пожары — как курение рак. Сначала пожарные службы, лишенные контроля со стороны общества, принимают чрезмерно строгий пожарный кодекс, который содержит столько противоречивых запретов, что его просто невозможно соблюдать.

Зачем? Чтоб владельцы зданий и сооружений были вынуждены нести им мзду. Но чудес не бывает. Откупившись, бизнесмены не тратятся на противопожарные мероприятия. Не видят смысла, раз уже взятку дали. В результате гибнут люди. Каждый год по несколько сотен — в России просто чудовищно высокий процент смертности от пожаров. Самый высокий в мире среди развитых стран.

Так что в гибели шестидесяти человек на пожаре нет ничего удивительного. Как не было её и в реакции властей — прошляпивший появление не учтенного в документах торгового центра губернатор стал спикером областного совета Кемеровской области. Вместо него в тюрьму сел пожарный, который в дыму и аду пожара не сумел спасти людей.

Трагедия запомнилась мне трагедией Игоря Вострикова, который потерял в пожаре всю семью. Жену и троих детей. Обезумев от гнева и горя, он возглавил протест… и обратил на себя внимание государева ока. К нему приехали специалисты. И поработали с ним.

Ей богу, лучше бы они его пристрелили. Более смачного плевка в народ, чем то, что власти России сделали с лидером стихийного протеста, сложно придумать.

Дело в том, что у ста богатейших семей России есть отличный план, позволяющий бесконечно долго контролировать людей, проживающих в захваченной ими стране. Всё, что для этого нужно, — удерживать народ в состоянии выученной беспомощности.

Что это такое? Психическое состояние, при котором человек не ощущает связи между усилиями и результатом. Что б он не делал, какие бы усилия ни прилагал — делается только хуже. Это явление открыл Мартин Селигман в 1967 году, и оно достаточно подробно описано в научной литературе.

Применительно к России это выглядит следующим образом: любая народная инициатива выворачивается властями так, что приносит не ожидаемую пользу, а прямой и явный вред. Власти внимательно отслеживают любую протестную активность — и поступают ровно наоборот. Цель этих мероприятий проста: народ должен привыкнуть к тому, что от любой его попытки установить народовластие — хоть как-то повлиять на решения властей — будет только хуже.

С Востриковым поступили согласно этой парадигме. Не берусь судить, что сыграло большую роль, угрозы или подкуп. Я видел только результат: обновленный Востриков выступил с заявлением, в котором попросил своих сторонников разойтись. Попросил соблюдать законы. Уважать власти. Не устраивать бунтов и беспорядков. Его просьбу поддержали и два его новых друга из Москвы, сидевшие подле него слева и справа.

У меня отличная память на лица, и этих двух хмырей я узнал без проблем — они мелькали в массовке на святочных фото. В смысле, изображали народ, когда нашему солнцеликому президенту приходила пора пообщаться с простыми рыбаками, оленеводами и работниками полей — в их костюмы переодеваются сотрудники из числа доверенной челяди.

И положа руку на сердце вынужден признать, что у меня нет претензий к Игорьку. Да, он не повторил подвиг Зои Космодемьянской. Не рассмеялся в лицо ФСОшникам, выбрав вместо тюрьмы и сумы комфортабельную жизнь в Таиланде. Пусть камни в него кидает тот, кто поступил бы на его месте иначе. Такие люди есть, по крайней мере, я хочу в это верить. Но их никогда не было много, а последняя война, как мне кажется, извела эту породу почти под корень.

И хватит о гнусном. Пора приступить к реализации плана.

Я встал, резко отодвинув стул, и, подхватив рюкзак, двинулся к выходу, еще раз печально заглянув в кошелек. С того момента, как я заглядывал в него в последний раз, денег не добавилось. Да и с чего бы?

И тут я увидел знак. Послание, весточку от бога, указание, что я нахожусь на правильном пути. А также небольшую посильную помощь в непростой ситуации полного безденежья.

Знак висел на спинке стула зашедшего перекусить швейцара и представлял собой обшитую галунами курточку полувоенного образца. Напоминающая небольшой аэродром коричневая фуражка, тоже обшитая золотым кантом, лежала на столе. Эти вещи составляли сет отельной униформы и как нельзя лучше подходили мне для розыгрыша гамбита.

Вот только они были не мои. А обворовывать такого же, как я, работягу мне было откровенно неприятно. «Сложные времена требуют непростых решений, — сказал я себе. — Отельная ливрея по-любому собственностью отеля является».

— Беляшик, дело есть.

— Чаво? — отозвался котик. Из котикова рта торчала полоска бекона, которую он старательно разжевывал коренными зубками, наклонив от усердия голову набок.

— Отвлеки публику, — сказал я, ожидая, что кот, как всегда, заерепенится. Но нет — шерстяной паразит проглотил бекон и развалистой походочкой портового хулигана отправился к свободному от столов пространству.

— Смотрите, я человек, — раздался оттуда его тоненький голосок, — я хожу на двух ногах.

Говоря это, Беляшик действительно поднялся на задние лапки, и начал ходить взад-вперед, уморительно двигая верхними лапками и вертя головой. Впрочем, уморительным этот перфоманс показался только мне — сидящая за столиками публика практически не отреагировала на ужимки кота.

Провести задуманную экспроприацию в этих условиях не стоило и пытаться.

Через несколько секунд это дошло даже до кота. Он обиженно, по-человечески, вздохнул и, плюхнувшись на задницу, начал ездить на ней по мрамору пола, перебирая передними лапками.

Вот это публику пробрало — неуверенные смешки быстро сменились гоготом, заставляющим сторонних зрителей тянуть шеи в попытках рассмотреть действо из-за голов первого ряда.

Даже невозмутимо кушающий швейцар перестал жевать и наклонился вперед, заинтересованный шоу. Собственно, это мне и было нужно — быстрее молнии я бросился к стулу и схватил висевший на спинке китель, выворачивая его подкладкой наружу, чтоб не палиться на выходе.

Второй рукой я так же быстро схватил фуражку.

«И с ним была плутовка такова».