Записки I-тетрамино

Глава 17

«Груминг и огораживание. Всё это сплошной грумминг и огораживание», — думал я, с тоской выслушав очередной доклад. Передавшая мне своё выступление Луиза Надежда, к сожалению, была не властна над регламентом, и выступать я должен был не в первом десятке.

И хотя на выступление отводилось не более десяти минут, до меня очередь дошла только спустя долгих три часа. Всё это время я был вынужден выслушивать шаблонные, словно написанные под копирку выступления других кандидатов.

Первую часть своего выступления каждый дорвавшийся до трибуны лидер посвящал восхвалению своих соратников. Не забывая при этом, естественно, прочесть пару здравниц в свой адрес. Вторая часть так же предсказуемо и шаблонно отводилась врагам. В ней выступающий подробно и с примерами рассказывал, почему союз с этими, этими и этими сидящими в зале крысоухими собаками принципиально невозможен.

Да, да, вы не ослышались. Все услышанные мной выступления на посвященном борьбе с засухой съезде не содержали ни одного предложения на тему «Как, собственно, с этой засухой бороться». Выступающие сводили старые счеты и решали внутренние проблемы.

Что, с одной стороны, играло мне на руку, так как повышало мои шансы на успех. Но навеивало дурные воспоминания о родине — у нас, если присмотреться к политическому процессу, ситуация один в один вырисовывается.

Так что своё выступление я едва не проспал. Хорошо, что временно реабилитированный Скрепыш напомнил. Я поднялся к маленькой трибуне, прокашлялся и толкнул речугу. С места и в карьер.

— Люди, римляне, братья… и сестры! Граждане всех полов, возрастов и религий, к вам обращаюсь я, друзья мои! Вот уже более десяти лет вы страдаете от засухи, организованной вероломной Корпорацией! Не буду перечислять все неисчислимые бедствия, которые на вас навлекла засуха, — это вы знаете лучше меня. Не буду рассказывать обо всех ужасах, которые вас ждут, если вы ее не остановите. Я даже не стану хаять Корпорацию, которая хоть и мерзостна сверх всякой меры, но эффективно выполняет свою функцию, поскольку была создана такой. Я спрошу, что вы сделали, чтоб эту засуху остановить?

На этих словах в зале недовольно зашушукались. Было очевидно, что такая постановка вопроса, когда вместо привычных ритуальных поплёвываний в адрес Корпорации я начал искать виноватых среди присутствующих, вызывает отторжение.

— Вот конкретно ты, — я показал пальцем на сидящего в первом ряду Савелия, — что сделал ты, чтоб прекратить засуху?

— А что я мог сделать? — взорвался уже достаточно невзлюбивший меня епископ. — Что вообще можно сделать с этим корпоративным чудовищем? Перед тем, как критиковать нас, сначала скажи, что ты сделал сам.

— Я птица не вашего полета — я здесь проездом. Что я сделаю, я скажу немного позднее. А пока я скажу, что должен сделать ты.

— И что же? — уперев руки в бока и буравя меня глазками, скептически спросил Савелий.

— Отринуть гордыню, — я развел руками, словно показывая фокус. — Корпорация действительно ужасна, огромна и стозевна. Нелепо даже думать, что ты одним каким-то действием сумеешь её побороть. Но именно это ты и делаешь.

— Ты только что утверждал, что я не делаю ничего.

— Именно. Ты ничего не делаешь, выжидая, пока представится возможность одолеть Корпорацию одним ударом. Вот тогда ты и вступишь в бой — когда увидишь, что у тебя есть шансы на победу. А такого шанса никогда не будет. Просто потому, что все остальные тоже ждут шанса. Корпорация уже победила в ваших сердцах, лишив вас веры в победу. Убедив вас, что вы ничто. Что ваш голос не значим. Что ничего нельзя сделать.

— И что ты предлагаешь? Атаковать, не имея ни единого шанса? — перебил меня Савелий.

— Перестать подчитывать шансы на победу. Корпорация не должна управлять твоей судьбой. Ей управляешь только ты.

— И Господь Вседержитель, — поправил меня Савелий.

— Верно, — кивнул я, — и Господь Вседержитель. И все ваши творцы, боги, демоны и прочее, прочее, прочее, — возвестил я, обращаясь к залу, — я не хочу пропустить никого из вас. Вы значимы, вы, а не Корпорация. Не оглядывайтесь на неё, когда принимаете решения. Не позволяйте Корпорации определять вашу судьбу. Выступите против зла здесь и сейчас. Просто делайте то, что должно, — ежедневно боритесь со злом.

Шушуканье среди сидящих в зале прекратилось. Я завладел вниманием аудитории. Рыбка заглотнула наживку. Довольно ухмыльнувшись, я отпил воды и продолжил:

— Мои слова банальны. Я не сказал ничего, чего вы не знали раньше. Так почему их не сказали вам ваши святые отцы? Хотите это знать? Ваших командиров устраивает засуха: прихожане сплачиваются, обнищавшие и отчаявшиеся люди вступают в ваши ряды, недовольные отложили мысли о бунте. Вашу верхушку засуха устраивает. Вас и меня нет. Давайте с этим что-то делать.

После этих слов в зале наступила практически полная тишина. В зале, помимо лидеров сект, было множество обычных прихожан, к тому же съезд транслировался, и я был уверен, что мои обвинения очень скоро разойдутся и будут цитироваться. Адмирал наёмников — колоритная личность, так что внимание я привлек и еще привлеку нешуточное.

Понимали это и отцы-командиры. Пустячок, их власть от моих слов и не пошатнется, но неприятненько. Паству придется успокаивать. Реагировать на угрозу. «Ничего, мужики, — подумал я, глядя на их кислые рожи, — будет и на вашей улице праздник». Вслух же сказал:

— Я не могу рассказать вам свой план. Он чувствителен к предательству. А здесь, — я окинул подозрительным взглядом зал, — множество людей работают на Корпорацию. Не буду пока называть имен, — тут я пристально посмотрел на Савелия, — но я их знаю.

Взбешенный Савелий полез на сцену, но его вовремя остановила Луиза Надежда, поймав… даже не берусь гадать за что.

— Главное, что вы должны знать, — план у меня есть. Есть и силы, способные реализовать его, — вы ведь не забыли, что я адмирал?

— В отставке! — крикнул с места Савелий. На него зашикали со всех сторон.

— Не буду комментировать эту хулу от завистников, — отмахнулся я, — главное, что вам нужно знать, — это то, что я могу быстро решить вашу проблему. За крайне небольшую сумму — в пятьдесят миллионов эргов. Примерно по миллиону с каждой из присутствующих здесь конгрегаций.

— Это неприемлемо! — продолжал кричать Савелий. — Это просто курам на смех!

Собственно, именно для этого я и довел его в туалете до истерики. Толстенький адамит, как я успел заметить, не пользовался тут большой популярностью. Его терпели, но не более того. Так что, заставив его активно выкрикивать обвинения в мой адрес, я задействовал простейший психологический механизм: желающие критиковать меня люди были вынуждены оказаться по одну сторону баррикад с Савелием. А это, уж поверьте мне на слово, совершенно не то, чего может желать разумный человек.

— Если ваш храм беден, — продолжил я, — гол как сокол, то наш вольный флот может рассмотреть просьбу об отсрочке. Когда зазеленеют поля и вернутся туристы, заплатить будет проще.

— Правильно я понимаю, — вмешалась в разговор Луиза Надежда, — мы оплачиваем устранение засухи уже после реализации плана?

— Совершенно верно, — расплылся в улыбке я, — сейчас от вас требуется только согласие… и символический задаток.

— Насколько символический? — хитро прищурилась девушка.

— Сто тысяч с церкви, — отмахнулся я.

— Мы не будем платить, — раздался выкрик с задних рядов, — Конгрегация веганов Северного Квадранта против любого насилия!

— Что вы сказали? — сделав вид, что не расслышал, крикнул я. — У вас нет таких денег? Ничего страшного, можете не платить.

После этих слов в зале моментально воцарилась полная тишина. Люди, в чьих глазах застыл вопрос «А что, так можно было?», недоуменно переглядывались.

— Вы ведь платите больше для себя, чем для меня. Мой флот решит проблему и проследует дальше к ядру галактики. Мы не собираемся оставаться и бегать за должниками. Вопрос ведь не в этом. Вопрос в том, как вы будете отвечать своим прихожанам: почему они не получили доли всеобщего почтения, которое разделят между собой те секты, плеяды, общины, конгрегации, братии, ордены и синагоги, которые победили засуху. И кого благодарит вся планета.

— Церковь Адама Богорождённого заплатит задаток, — раздался голос Луизы Надежды.

— Спасибо за почин, — махнул рукой я, — номер моего счета вы видите на экране. И на этой оптимистичной ноте я вынужден раскланяться перед высоким собранием — меня ждет шатл.

Второй платеж на сто тысяч пришел, едва я вышел из зала. Третий нагнал меня на лестнице. Четвертый в туалете, в котором я избавлялся от пропотевшей адмиральской формы. После чего мелодичные сигналы, сигнализирующие о поступлении денег на счет, слились в одну бесконечную трель. Я шел, пританцовывая и подкидывая недовольного Беляша в воздух. «Мы богаты, Киса, мы богаты».

Всего поступлений набралось на сумму около четырех с небольшим миллионов эргов — более чем достаточно для реализации плана. Я представил себе недовольные лица церковных иерархов, узнавших, на что я потратил деньги, и, не выдержав, заржал в голос.

Дело в том, что деньги они мне переводили вовсе не для того, чтоб я справился с засухой. Деньги были переведены для того, чтоб я их украл. Поясню поподробней. Понятное дело, ни в какой флот наемников пресвятые отцы не поверили. Нельзя встать во главе церкви и сохранить детскую доверчивость.

Мой расчет был тоньше и циничней. После моего выступления святые отцы начали видеть во мне опасного конкурента, человека, способного расшатать духовные скрепы их братства. Выдав мне деньги, они словно загоняли меня в ловушку, обставив флажками. После всего того, что я наобещал, мне оставалось только сбежать с деньгами. Вернуться и расшатывать лодку дальше я не мог — с меня бы потребовали исполнения обязательств.

Сотня тысяч — небольшая сумма для церкви. К тому же за эти деньги первосвященники получали бесценную возможность шпынять паству за оказанное проходимцу доверие — ведь это с их подачи деньги были переведены. Так что когда иерархи узнают новости о разрушении кольца, то будут, наверное, единственными на планете недовольными. Даже Корпорация, уверяю вас, будет просто счастлива от того, что с неё снимут это ярмо.

Рассуждая таким образом, я вышел из бизнес-холла и, найдя при помощи Скрепыша ближайшее отделение банка, отправился обналичивать деньги.

Еще на этапе разработки плана я опасался трудностей, связанных с полным контролем государства над денежными потоками. Но быстро убедился, порывшись в сети, что местные власти очень хорошо понимают, с какой стороны у бутерброда масло.

Избыточный контроль над денежными потоками в условиях наличия множества конкурирующих звездных систем вреден. Это как с социализмом и капитализмом. Взятый сам по себе социализм обыгрывает капитализм по всем показателям. Но в условиях соревнования двух систем социализм всегда проигрывает капитализму.

Никакого парадокса тут нет: капитализм предлагает умникам — реальной, а не дутой элите общества: ученым, организаторам, творцам — более привлекательные условия. Вот они и перетекают туда, где лучше, выхолащивая социализм. Я помню ситуацию, когда все знаменитые школы Союза, от математических, до спортивных, с прослойками из балета, занимались, по сути, тем, что готовили на народные деньги специалистов для Запада.

Но вернемся к экономике. Помните хитрый план Вовочки о превращении рубля в резервную валюту? Российские экономисты разработали действительно гениальный план по обогащению России. Для этого нужно было всего ничего — переложить задачу по гашению инфляции на частных инвесторов. Повторить успех США, чьи зеленые бумажки имеют высокую покупательную способность, так как весь мир предпочитает хранить свои сбережения именно в них.

Задача если не опередить, то хотя бы слегка потеснить США, на самом деле, была вполне реализуема. Деньги не имеют границ, свободно перетекая туда, где выгоднее. Если создать условия, дающие инвесторам прибыль, зафиксировав курс рубля по отношению к доллару, при огромной рублевой инфляции, то Россия станет привлекательной гаванью для капиталов.

Конечно, это требовало колоссальных материальных вложений. Но звезды легли так, что, когда у России в кои-то веки были деньги на реализацию данного плана, пришедший к власти в США младшенький Жора Буш взвинтил нефтяные цены. Сделал он это для своего нефтяного клана, но часть денег досталась и остальным продавцам ресурсов. В том числе и России.

План предсказуемо не сработал. Правительство России не монолитно, представляя собой модель многополярного мира в миниатюре: мешок, полный дерущихся между собой кошек. Силовики, имеющие свой интерес, гнули свою линию, усиливая контроль над денежными потоками и ограничивая хождение наличных денег.

Полученная в результате экономическая химера собрала в себе худшее от обоих планов. Дешевый доллар, на поддержку которого были пущены нефтяные деньги, уничтожил товарное производство в России, не вызвав при этом значимых вкладов в рублевые активы, — инвесторы бежали с рынка, на котором ФСБ вмешивалось во все операции, требуя свой процент даже за обналичивание денег.

Финал был предсказуем. Пирамида рухнула, обвалив рубль вдвое, оставив Россию без промышленности, нефтяных денег и инвестиционного рейтинга. В отличие от наших «гениев», власти Гиены прекрасно понимали, что деньги, как вода, будут стремиться в сторону с меньшими издержками — в неподконтрольные властям чужие звездные системы. И что единственный способ остановить их — не закручивать гайки.

Просто потому, что прибыль от свободной экономики выше, чем куцый сбор средств от заурегулированной вусмерть. На практике это проявлялось в том, что власти допускали свободное хождение и наличных, и безналичных средств. Деньги перечислялись непосредственно по номеру коммуникатора, и я мог без ограничений обналичить их в любом банкомате.

Единственная проблема была в количестве этих денег — самая крупная купюра была всего в тысячу эргов и сорок объемистых пачек радужных купюр еле влезли в рюкзак. Хорошо хоть, что я предусмотрительно освободил в нём место, выпив всё пиво.

Следующим шагом в реализации плана было аренда ангара для истребителей, желательно с ремонтной мастерской. Засев в небольшой кафешке, я взял себе тарелку рамена и углубился в поиски. Несмотря на то, что в связи с общей стагнацией экономики предложение значительно превышало спрос, найти подходящий ангар оказалось неожиданно сложно.

Первый же арендодатель, с которым я связался, огорошил меня, потребовав внесения средств на депозит. Которые, естественно, обещал вернуть после освобождения арендованного ангара. И всё бы ничего, но запрошенная им сумма депозита составляла три миллиона эргов. Что, с учетом оплаты в триста тысяч за пару дней аренды, ставило на моем плане крест.

Вздохнув, я принялся искать дальше, слегка понизив планку качества. Получив еще несколько отказов, я снизил планку еще. И еще. И снова. И опять.

Наконец, вкрай отчаявшись, я спустился в самый низ отсортированного по соотношению цена-качество списка, выбрав ангар с самым большим количеством негативных отзывов.

— Вы готовы предоставить услуги ангара без депозита? — прямо в лоб спросил я. — Плачу двойную ставку за два дня.

— Тройную ставку, — прошамкал в ответ старушечий голос, — если согласен, то подлетай к ангару, я посмотрю на тебя лично. Если меня всё устроит, то мы договоримся.

«Вот и отличненько», — подумал я, вызывая такси. Ехать оказалось неожиданно далеко — ангар находился на самом краю примыкающей к окраине космопорта промзоны — и неожиданно дорого — для проезда по последней мне прислали машину с живым водителем. Который, впрочем, ничем не отличался от робота — рулил молча, даже не рассказывая обычных для таксистов баек.

Доехав и рассчитавшись, я накинул пару сотен сверху, попросив таксиста подождать исхода торгов — мне не сильно понравилась увиденная картина запустения — по засыпанной песком безлюдной улочке ветер катал засохшие шары перекати-поле, сквозь разбитые грязные окна промышленных корпусов были видны заброшенные и выпотрошенные остовы сборочных линий.

Но всё это запустение удостоилось только беглого взгляда — так как все моё внимание приковала к себе ожидающая меня колоритная бабка. Сухая, тощая как жердь старушенция смотрела на меня исподлобья, опершись на палку.

— Здравствуйте, — сказал я, приподнимая несуществующую шляпу, — пойдемте посмотрим ангар.

— Деньги покажи, — мрачно сказала бабка.

— Лады, — улыбнулся я и распахнул рюкзак. Того, что меня будут грабить, я не опасался — уж с чем с чем, а с уличными грабежами повсеместно поставленные камеры должны были покончить еще пару веков назад.

— Здесь есть на залог, — подвела итог ушлая старушенция.

— Нет, нету. Мне еще запчасти покупать, — мрачно заметил я.

— Стой смирно, — прошипела бабка и молниеносным движением отогнула мне нижнюю губу.

Я даже оцепенел от неожиданности — до того был дик её последний выпад.

— И руки покажи тоже.

— Чего? — так и не понимая, что происходит, спросил я.

— Проверяю, не наркоша ли ты, голубчик. Слишком уж подозрительно твоё предложение. Так что руки показывай.

— Спину я тебе покажу, ведьма старая, — пришел в себя я и, подхватив Беляшика, пошел по направлению к такси.

— Ладно, ладно, убедил, — зачастила старушка, — наркоман никогда бы не обиделся, у них гордости нет.

— Вы ходите по офигенно тонкому льду, бабушка. Ведите меня в ангар.

— Какая я тебе бабушка, — пробурчала старая ведьма, открыв огромную раздвижную дверь и пропуская меня вперед.

Клиенты, чьи отзывы я читал до визита, описывали ангар словами «унылый», «грязный» и «запустение». Мне он показался больше похожим на волшебную пещеру Алладина: верстаки у стен были уставлены всевозможными механизмами, перед ними располагались огромные 3D-принтеры со сверкающими стеклами печатных камер и разнообразные станки, среди которых я сумел опознать пару фрезеровальных и огромную гробину токарного.

Присмотревшись, я увидел стоящую особняком группу металлообработки, в которой муфельные печи соседствовали с механическими молотами, и группу монтажа электронных компонентов — в ней в вакуумных кессонах виднелись похожие на швейцарские универсальные ножи монтажные головки.

Все эти устройства были объединены при помощи манипуляторов в производственные линии и могли функционировать без человеческого участия. Устройства изготавливались и ремонтировались в автоматическом режиме, недостающие элементы и детали производились прямо на месте, передаваясь по цепочке свисающих с потолка манипуляторов в один из двух логистических центров этой инсталляции — к оснащенному верстаком столу конструктора и пустующему сейчас стапелю ремонтируемого корабля.

— Красота-то какая! — только и смог восторженно присвистнуть я. — Никогда ничего подобного не видел.

— Обычный ремонтный ангар, — немного смущенно сказала старушка.

Было заметно, что мои слова вогнали бабку в краску — видимо, никто не хвалил её берлогу уже долгие годы. Что, впрочем, не помешало ей зарядить мне двойной ценник за компоненты и материалы для печати, напирая на то, что я израсходую их без меры.

Ожесточенный спор прекратил заскучавший Беляшик, который начал мурчать и вертеться у бабки под ногами, привставая и просясь на ручки. Старая кошелка предсказуемо умилилась и принялась его гладить, опустившись на корточки около шерстяного подхалима.

— Чего котик-воркотик хочет? — сюсюкала бабка. — Может быть, молочка?

— Сто тысяч эргов за безлимитный доступ к хранилищу компонентов, — старательно проговаривая каждую букву, сказал Беляш, — ты и так нас как липку обобрала.

— А я что? Я ничего, это он сам сказал, — пожал плечами я, когда бабка негодующе воззрилась на меня, подозревая, что это я как-то подстроил, — но я со сказанным согласен — половина миллиона за два дня аренды — красивая, ровная сумма.

— Только же шестьсот было.

— Было, — согласился я, — но с такими ценами на расходники больше не будет. Не два горошка на ложку.

— Шестьсот и на расходники стольник, — выдохнула бабка, добавив вполголоса: — Я еще буду себя за это винить.

— Договорились, — пожал её сухую лапку я.