Записки нечаянного богача 2

Глава 10 Тяга к прекрасному. Надо что-то менять

— Привет, Костя! Говорят, Москва — большая деревня, и гляди-ка, не врут ведь!, — я похлопал Бере-младшего по плечам. Все-таки, он когда улыбается так по-доброму, нипочем не догадаться, чей он сын, где, в каких условиях и каком окружении вырос. Нормальный парень.

— И не говори!, — подхватил он, — где бы еще встретиться! Рассказывай, что тут и как? Ты правда что ли Ритку сукой назвал?

— Еще чего! Просто спросил, чего она злая такая, как собака. Дальше сама, видимо, додумала. По привычке. Как это тебе удалось подманить такую нервную… животную?, — поинтересовался я в шутку, в меру сил подражая голосу доктора Борменталя, хоть и не был уверен, что Костя смотрел этот фильм.

— Так деньгами-с. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом в вашем городе, — Костя не только не подвел, но и восхитил — и знанием фильма, и мгновенной адаптацией цитаты под наши реалии. И мы хором расхохотались, окончательно разбив надежды Ритки на мою скорую мучительную гибель под ковшом тяжелой техники.

— Как дела твои в нашем городе, Кость? Если сейчас не занят — поехали ко мне, жена борщом грозилась, — предложил я.

— Уболтал, черт языкастый!, — не стал возражать северный гость наших Палестин. Он обернулся к замершей Марго, уже осмотрительно зачехлившей пулеметы обратно, — Ты хоть знаешь, в какой блудняк чуть меня не втянула⁈ Знаешь, кто это? Это Дима Волк! Он медведя-людоеда голыми руками разорвал! Понимать надо, с кем и как разговариваешь, клуша! И не звони мне больше, — чуть по-киношному закончил он.

Ритка осела на дорожное покрытие, как сломанная кукла, и еще в процессе посадки начала рыдать взахлеб, некрасиво скривив модные губы. Глаза у нее при этом оставались поразительно спокойными, как будто вовсе не принимали участие в спектакле, как у чекистов — в улыбке. Если я все правильно понимаю, то стоит нам отъехать — она сразу поднимется, отряхнет задницу, смоет весь бардак с лица влажными салфетками и поедет по своим делам, словно ничего и не произошло. Скорее всего — заново наносить боевую раскраску и приклеивать новые ресницы. Одна, левая, как раз держалась только с одной стороны, с внешней, драматично покачиваясь на ветерке. Я прошел мимо, собрал и сложил оранжевый треугольник и закрепил его обратно в отделении на крышке багажника. Автолюбители в соседних рядах, казалось, потеряли всякий видимый интерес к происходившему на дороге, стоило лишь появиться на сцене черному лендкрузеру на непростых номерах и ребятам в кожаных куртках вокруг него. Лишь вовсе отбитые пытались что-то снимать на телефоны из-под руки и исподтишка. В основном, Марго, конечно: эта мятая роза на асфальте выглядела очень нуарно-кинематографически, вполне в духе какого-нибудь там Земекиса.

— Извините за этот спектакль, Аня. Видит Бог — я не хотел, — так же по-киношному, с твердым лицом, обратился я к пассажирке, по-прежнему сидевшей возле бампера, но хотя бы, кажется, переставшей бояться. Мы с Костей сели в мою машину, его крузак подпер нас сзади, и таким ордером отправились к вожделенному борщу, по которому моя Надя была, вне всяких сомнений, мастером спорта международного класса.

Костя все порывался бросить свою машину сопровождения за периметром квартала, но я настоял. Раз эти парни его охраняли, то оставлять их голодными было бы нечестно. Да, у меня во многих случаях было свое, сугубо личное понятие о том, что честно, а что — нет, часто радикально отличающееся от общепринятых. Но оно было. И было моим. И уж следовать собственным принципам и правилам, пусть и дурацким, вроде блинов по субботам, я мог себе позволить и отказываться от них не собирался. Надю предупредил, чтоб накрывала на кухне на четверых больше, честно сказав что друга в пробке встретил. Начальника охраны квартала, Василия Васильевича, уведомил, что буду с сопровождением, назвал номера — он почему-то попросил сообщать ему про моих гостей напрямую, а не звонком на пост охраны. Я тогда решил, что это какая-то особая преференция, бонус во взаимоотношениях. Потом подумал, что больше похоже на тщательно организованное наблюдение. Потом плюнул и думать перестал. Будет, как будет. Внутренний фаталист немедленно кивнул, соглашаясь.

Тяжелый бандитский крейсер ехал в паре метров от меня, как привязанный. Опасная близость суровой радиаторной решетки со значком из трех овалов в зеркале заднего вида сперва чуть напрягала, но потом привык. Пришлось только вспомнить навыки движения в колонне, когда надо ориентироваться на скорость самой медленной машины и, планируя маневр, учитывать, что его еще предстоит выполнить ведомому. В нашей связке самой медленной машиной был мой пожилой шведский флагман, поэтому со скоростью проблем не было. А выскакивать на светофоры под начинающий загораться красный сигнал с криком: «это был темно-желтый!» я никогда не любил.

Парни сперва замялись, когда я подошел пригласить их в дом, но после фразы Кости: «хороший человек приглашает, не надо обижать», прозвучавшей как-то неуловимо угрожающе, высыпали и потопали за ним гуськом. Дисциплинированные, это хорошо.

Надя стояла на крыльце, вытирая руки полотенцем. Выглядела так, что я аж залюбовался и сам себе позавидовал в очередной раз. Когда твою женщину красит абсолютно все — солнечные лучи сквозь кружева листьев каштана, прядка волос, прилипшая к вспотевшей от кухонного жара щеке, простое полотенце через плечо — это значит, что ты ее любишь. Такому не грех и позавидовать. А когда у нее из-за ноги выглядывает хитрющее чудо-чадо — это вовсе счастье самой чистой воды и высшей пробы.

Я представил их с Костей друг другу, он назвал парней: «Коля, Стас и Ваня». По лицам бойцов было видно, что они давно и прочно привыкли к другому обращению, по позывным-погонялам, и от своих настоящих имен даже заметно растерялись. Потом снова смутились в прихожей, неожиданно показав себя интеллигентными людьми, попытавшись разуться. Спасла ситуацию Надя, велев топать к столу не снимая обуви, всё равно, мол, вечером мыть собиралась. Так и пошли все вместе обутыми. По пути нас обогнала Аня, тоже натянувшая свои любимые бирюзовые кроссовочки. Не иначе — из солидарности.

Ваня, Стас и Коля вели себя в точности следуя Костиному инструктажу: «следить за метлой и вести себя культурно, как на утреннике в садике!». Сумел ведь нужные струны задеть, волчий сын. И я с некоторым отстраненным удивлением наблюдал за столом трех мальчиков-зайчиков, каждый из которых был вполовину больше меня, и вдвое — младшего Бере. Сели и только что руки на коленки не положили, между шортиками и белыми гольфами.

— А чем ты занимаешься, Костя?, — спросила Надя между делом, подливая ему еще половничек изумительного фирменного борща на квашеной капусте и с лимонным соком.

— Костя тоже инвестор. В Якутске у него несколько бизнесов, — влез было я, как обычно пытаясь исключить возможность конфликта заранее. Младший Волк посмотрел на меня и невозмутимо ответил Надюхе, с благодарностью кивая и принимая двумя руками полную тарелку:

— Я — вор и сын вора, Надя. Потомственный, можно сказать. Если ваши убеждения не позволяют принимать дома подобных мне — я пойму. Извините, что поздно сказал, как-то к слову не пришлось, — вполне светски сообщил он.

Мальчики-зайчики волчьей бригады замерли с ложками на полпути. Один из них, кажется, Стас, попытался встать из-за стола. Спокойное Костино «Ша», один в один как у его отца, пригвоздило парня обратно к стулу и вернуло в руку ложку. С Надиного лица оно же смахнуло удивленное выражение, начавшее было цвести и тут же колоситься. Она зашла мне за спину, положила руки на плечи и так же светски ответила:

— Мой муж представил тебя, как своего друга. Он не пускает в дом плохих людей. Как он часто говорит: «Все люди разные, но все зачем-то нужны Боженьке, хотя он вряд ли точно помнит — зачем именно». В нашем доме не гонят друзей из-за стола, Костя. Еще сметанки?

Клянусь, лучше не сказал бы никто. От троицы мальчиков-зайчиков раздались аплодисменты, перемежаемые вместо «Браво» и «Бис» аналогичными репликами «Огонь» и «Точняк». Костя встал из-за стола, подошел ближе и протянул руку Наде ладонью вверх. Она положила поверх свою, левой рукой ощутимо сжав мне плечо. Младший Волк поцеловал руку моей жене и поклонился так, что Андрей Болконский бы позавидовал. Свою порцию оваций от братвы он тоже сорвал. Биссировала публика репликами «Круто» и «Ништяк».

Аня, следившая за спектаклем неотрывно, от избытка эмоций даже облившись борщом, спросила:

— Папа, а кто такой вор? Это жулик?

— Нет, солнышко. Жулик — это тот, кто у детей конфеты отнимает и бабушек на рынке обвешивает, — неспешно ответил я, — помнишь, мы смотрели мультик про Робина Гуда?

Дочь ответственно задумалась и согласно кивнула. Да, я стараюсь смотреть с ней те мультфильмы, что видел сам. В них я хотя бы уверен. Да, они старые, как говорит Надя. Но хуже от этого не становятся, как я считаю.

— Значит, ты помнишь, что хитрый лисенок забирал деньги у богатых и отдавал их бедным?

— Да! А толстый волк ему мешал!, — воскликнула дочь. Костя вздрогнул.

— Толстых волков в природе не бывает, Аня. Смотри, мы с тобой Волковы? Я не толстый, а ты вообще худая, как велосипед, — начал было я, но дочь привычно взвилась:

— Я не худая! У меня… у меня… у меня кость энергичная!

Мальчикам-зайчикам из массовки поесть сегодня, видимо, была не судьба — они то настораживались, то аплодировали, то ржали, как сейчас. Определенно, в камеди надо идти всей семьей. Кассу соберем приличную.

— Только помнишь, да? Все, о чем говорят старшие за столом — остается за столом, — я чуть нахмурился. Не хватало еще бесед в песочнице на лишние темы, которые дети донесут до родителей с такими деталями, что нам всем о пожизненном останется только мечтать. Со слов Нади, где-то по соседству и прокуроры какие-то жили.

— Конечно, папа! Я же уже большая!, — твердо и уверенно ответила Аня, вызвав улыбки на лице всей компании.

— Тогда поклянись серьезно!, — внезапно влез Костик.

Дочка посмотрела на него, подцепила ногтем правой руки шатающийся передний зуб, а потом этим же ногтем провела по шее. Над столом повисла драматическая пауза. А за ней — натуральные общие овации, хохот, одобрительные реплики и даже свист от массовки.

Признаю, моя вина, я научил, нечаянно. Кто ж знал, что они с трех лет запоминают всё, как я не знаю кто? Надя попросила что-то пообещать — то ли машину не забыть помыть, то ли показания счетчиков в ЖЭК передать. И уточнила, клянусь ли я, что не забуду? Мышечная память подвела. Выдал этот жест, хорошо хоть не прибавил неотрывное «Век воли не видать!». Аня и запомнила. Как и пару фраз из песен, которые я вовремя успевал или закончить, или чуть сгладить. Например, отправляя документы на налоговый вычет, внимательно проверяя комплект, пел мимодумно: «Оп-па, оп-па…», а заметив широко распахнутые дочкины уши, завершал: «зеленый палисадник!». Или, услышав брехливых собак за окном: «Собака лаяла…». И, очнувшись: «на дядю Майера». А на предсказуемый вопрос дотошного четырехлетного ума: «Майер — это фамилия такая».

Борщ съели весь. Жена в начале семейной жизни всегда ругалась на меня, что я все время готовлю с запасом, но со временем заразилась житейской мудрой прозорливостью и начала делать так же. Семилитровая кастрюля алого блаженства подошла к концу. Гости рассыпались в комплиментах хозяйке, которая от смущения едва не приняла оттенок сегодняшнего главного блюда. Под чай с пирожными разговор зашел о сегодняшней встрече.

— Да тюкнули немного на МКАДе в задний бампер, а тут как раз Костя мимо ехал, помог разобраться, — спокойно ответил я на вопрос Нади.

— Дима, а ты вообще всегда правду говоришь?, — Бере-младший посмотрел на меня по-семейному пристально.

— Стараюсь. Во вранье обязательно запутаешься, или оно вылезет в самый неподходящий момент. Я или говорю правду — или молчу. Надюха вон злится, говорит, что я то воды в рот набрал, то обет молчания принял, — я постарался вывести разговор на шутку.

— Молчит, точно. Слова не вытянешь из него, — Надя аж привстала, — а потом выясняется, что у него то воспаление легких, то он ногу сломал. А ходит такой задумчивый, будто пять тысяч в книжке спрятал, а в какой — забыл, — рассмеялись все, даже Аня, хотя она и нырнула под стол. Видимо, пересчитать мои ноги и убедиться, что все в порядке.

Провожать гостей, которым Надя вручила на дорожку пакет каких-то сластей, вышли на крыльцо. Костины парни, покидая утренник, дисциплинированно пожали мне руки и похвалили все, что могли. Борщ и стол в целом они похвалили чуть раньше персонально хозяйке, которую тоже не обделили эмоциональными репликами. Хотя называть чужую жену «Бомба» при стоящем рядом живом муже лично я бы не стал, конечно.

— Ну хоть ты, Костя, скажи ему — пора уже менять машину! Сколько можно на одной и той же ездить? Он же на ней еще Аню из роддома забирал!, — завела Надюха, скользнув глазом по их крузеру.

— Дим, а правда, чего не сменишь коня?, — заинтересованно включился младший Волк.

— Веришь — нет, не пойму, зачем? Он ездит нормально, мозги не делает. А возить за спиной два куба условно свежего столичного воздуха — смысла не вижу, — я тоже глянул на их крейсер.

— А какую машину ты себе можешь купить?, — спросил Костя, явно с каким-то прицелом.

— Любую, — подумав полминуты ответил я.

— В смысле?, — изумленно переспросил он.

— В коромысле. Любую. Вообще. Хоть Роллс-Ройс английской королевы, покойницы, хоть Бугатти Вейрон, — ответил я.

— А чего тогда не покупаете?, — внезапно влез искренне пораженный Ваня.

— Да на кой черт они мне сдались? Страховка конская, бензин жрут как не в себя, чинить — разориться трижды. Понты мне не стучались никуда, да и кур катать по Садовому мне не нужно, — продолжал я, покосившись на дочь в ожидании неизбежного уточнения про кур. Но пока миновало.

— А какие нравятся?, — Костя не унимался, загоревшись каким-то исследовательским азартом, стремясь решить новую сложную задачу. Молодец.

— Моя нравится. Резонирую я с ней. Вроде и не новая, и блестит не так ярко — а до сотки меньше девяти секунд и полного бака чуть не на тыщу верст хватает.

— А другие?, — вот же настырный попался.

— Тахо нравятся в предыдущем кузове. Симпатичные, но уж больно здоровые и прожорливые. Хонды Пилот — движки приличные, вообще ходят долго. Гранд Чероки вторые и третьи, но те ломучие, судя по отзывам. Дискавери третьи-четвертые — но там подвеска и коробка, говорят, слабые, — показал я глубину знакомства с вопросом.

— А больше всех что нравится? Заветное, а?, — сын вора выводил на искренность похлеще любого прокурора.

— Хонда Риджлайн. Не машина — кувалда. Неубиваемая, как наш Газон. Только нафига мне пикап — понять пока не могу? Клады, разве, искать ездить, — и тут я впервые задумался. Поймал меня младший Волк.

На ухо Косте что-то проговорил Коля, самый молчаливый из троицы мальчиков-зайчиков. Бере-младший выслушал, кивнул и обратился ко мне:

— Дим, есть ребята, работают именно по этой теме. Профессионалы, мастера. Они лучший вариант подберут, я точно тебе говорю. И чистую кристально, — отдельно отметил он, правильно среагировав на мою левую бровь, что поползла наверх, — запиши номер. Скажи — от меня. Или от Пети Глыбы. Помнишь Петю?

Кто ж не помнил старика Крупского? Я согласно кивнул.

Обнялись с парнями по разу, и воровской БРДМ укатил. Солнце опускалось за соседские дома, крася проулок в романтические цвета. Я обнял Надю, прижал покрепче сидевшую на сгибе правой руки Аню.

— Папа, а у нас завтра будет новая машина?, — предсказуемо спросила дочь.

— Пока не знаю, солнышко. Завтра подумаю, — привычно уклончиво ответил я. Когда дочка говорит об «купим», нужно всегда отвечать уклончиво, как тот прапорщик из анекдота, но значительно деликатнее, с поправкой на пятилетнюю аудиторию. Так я и поступал до сих пор. «Купишь?» — «Поищу», «Посмотрю», «Подумаю». Все, что угодно, кроме прямого отказа. Возможно, зря, конечно.

— А куда денется Вольф?, — разумеется, мы звали друга семьи, шведского стоического автомобиля, по имени: «Вольфганг», а коротко, для близкого круга — «Вольф».

— Никуда не денется, с нами будет жить. Он же наш, правда?, — посмотрел я на Аню.

— Конечно, наш. А наших мы не бросаем, — уверенно ответила она. И я не был твердо убежден, моя это фраза или Надина. Но, в принципе, это было не важно. Смысл был ясен, и он был верен.

И тут заерзал в кармане телефон. Я глянул на экран — абонент «Лорд». Значит, про деньги. Интересно, в плюс или в минус? Надя забрала Аню в дом, помогать убирать со стола. Я присел на лавочку под окнами, кивнув приветливо проходившей по тротуару с коляской молодой женщине. Та улыбнулась и кивнула в ответ. Мне почему-то вспомнился наш старый двор. Там ответом на вежливое приветствие могло быть что угодно — от заполошной матерщины до плевка на спину. Хорошо, что мы переехали.

— Дима, привет! Есть минута?, — собранно начал Серега.

— Вам — всегда, Ваша светлость, — отозвался я.

— Ты стоишь? Тогда сядь!, — неожиданно скомандовал Ланевский.

— Заинтриговал. Сижу. Вещай, — прижав трубку плечом я прикурил, удовлетворенно найдя глазами рядом пустую банку из-под консервированных ананасов шайбами. Заботливая у меня жена, все-таки.

— По порядку. Аэропорт. С Димой согласовали, вписались в нацпроект модернизации транспортной инфраструктуры, Павел Иванович очень помог. Я вообще поражаюсь той скорости, с которой дела идут, Дим.

— Мы — за мир, и всё — за нас, Серёга. Когда хорошие вещи делаешь — Вселенная помогает. Ну, или не мешает хотя бы, — затянувшись, философски заметил я.

— Ну-ну. Многие бы решительно оспорили твой тезис, но я не буду. До холодов успеваем сделать взлетно-посадочную полосу, а новое здание аэропорта уже в зиму будут ставить, оно какое-то модульно-каркасно-быстровозводимое, там время года значения не имеет. Дальше по санаториям, — Лорд прервался, видимо, перекладывал какие-то бумажки или открывал другую вкладку на мониторе. Ну, или чаю своего любимого, с молоком, отпил.

— По санаториям вообще песня! На торги выставляют землю и постройки в Приморском крае. Там были какие-то минстроевские объекты, то ли склады, то ли еще что-то, и вот в чью-то светлую голову пришла мысль реализовать непрофильный актив, — зачастил Ланевский.

— Чуть помедленнее, кони! Не молоти ты так, я же инвестор, как сварщик — ненастоящий. Ты мне сейчас все баки забьешь своей терминологией, и я расстраиваться начну, — тормознул я его.

— Вкратце — сенатор дал наводку на одни торги, не то, чтобы закрытые, но и не сильно афишируемые. Объект торгов — земля и строения на побережье Японского моря, рядом с китайской границей.

— Которую решили перейти самураи?, — я не успевал за Лордом, поэтому изо всех сил пытался выиграть хоть немного времени на обдумывание. Даже такими дурацкими шутками.

— Нет, те другую границу и в другом месте переходили. Тьфу ты, сбил! А! Потом на карте посмотришь: мыс Посьета. Между заливами Суслова и Гамова.

— Суслова помню, кто ж не помнит главного идеолога КПСС, Михал Андреича. А Гамова — это же волейболистка, да?, — мозг снова был занят другим, поэтому следить за языком было некому, вот он и отрывался.

— Дим, ты выпивал, что ли? Какая волейболистка?, — Ланевский аж опешил.

— Прости, Серег, это нервное. Я пытаюсь понять, что мы имеем все шансы получить землю в труднодоступном месте, в приграничном районе, где кругом желтым-желто от китайцев и японцев. И думаю, насколько это выгодно и интересно в дальнейшем, — попробовал включить стратега и инвестора я.

— Давай, о том, насколько это выгодно, думать буду я? Ты мне за это деньги платишь, на минуточку, притом приличные, — возмутился Лорд.

— Да? Прости, все время забываю. Давай, продолжай там про закупку. Туда, поди, неделю поездом ехать от ближайших жилых мест?

— Там и есть жилые места. Если смотреть на залив сверху, базы и склады расположены по побережью, подковой. До ближней от Кневичей — три часа езды, до дальнего — четыре с половиной. Чуть больше четырех, короче.

— А Кневичи — это кто такие?, — уточнил я.

— Это международный аэропорт Владивосток, Дима, — со сдержанным превосходством аристократа сообщил он, — от Белой Горы три тысячи километров по прямой. Четыре часа лету, может, меньше — смотря на чем лететь. Однако, самолета надо покупать, начальник!, — неожиданно резко сменил он тональность на потешно-чукотскую.

— Сколько нужно времени на формальности, закупку и вхождение в права владения?, — с моей стороны шутки внезапно закончились.

— Полагаю, ко конца недели мы всё уладим, — поймал изменение хода беседы Лорд. Казалось, он даже сдержался, чтобы не закончить фразу традиционным английским «сэ-э-эр».

— По объектам. В течение какого времени можно подготовить любой к заезду детей? Сентябрь, погода должна позволять. Делать надо с перспективой — мы туда не только детишек из чумов и яранг будем возить. Четырех звезд пока не прошу, но три — железно, — мозг включился и теперь работал так, что захотелось сладкого и глубоко подышать.

Только подумал об этом — на крылечке открылась дверь, вышла Надя с моей любимой литровой кружкой, от которой шел пар. За ней осторожно шла Анюта, вцепившаяся обеими руками в небольшой поднос, на котором были несколько пирожных, чудом переживших нашествие мальчиков-зайчиков, тосты из обычного батона с румяными полосками от гриля на хрустящих боках, и вазочка с вареньем. Девчата поставили все рядом со мной на лавочку, жена нахмурилась и прижала палец к губам, глядя на дочь, и та понятливо прижала ладошки ко рту. Делегация по доставке танина и калорий мужу и отцу на цыпочках ушла и прикрыла за собой входную дверь.

— Волков, ты тут?, — внезапно уточнила трубка у уха голосом Ланевского. Я чуть не забыл про них обоих с этим приношением даров.

— Повтори последнюю фразу, после «но три — железно». Прости, отвлекся, — повинился я.

— Я говорю, там административное здание возле поселка Зарубино, почти на побережье. Его за пару недель под заезд сможем подготовить. Номеров тридцать там точно будет, семейных, двухкомнатных — раньше строили беспощадно, сам знаешь. В жилых помещениях жить невозможно, зато в административных — хоть гонки на бронтозаврах устраивай, — крайне образно сообщил Ланевский.

— Варианты проиграть тендер есть?, — слышно было плохо, потому что трубку я держал плечом, а руками намазывал на тост вкуснейшее земляничное варенье.

— Как ты говоришь, пятьдесят на пятьдесят, или продуем — или нет. Мы считаем, вероятность неудачи — процентов семь-восемь, — похоже, он снова намекает мне, что их там целая банда бьется над моими делами, и пора бы им построить, купить или арендовать отдельный теремок со всеми удобствами.

— Пусть завозят материалы. Найдут там внятных местных с руками из нужного конца туловища, подвяжут на работы. Потянем отделку всех объектов, или смысла нет?, — говорить с банкиром, чавкая тостом с вареньем, было вряд ли культурно, но удержаться я не мог никак.

— Нет смысла. Посчитали, вводить в эксплуатацию лучше поэтапно, процесс года четыре займет, не меньше. Сперва этот отель в Зарубино. Там принимать сможем уже в конце сентября., — надо же было так удачно зайти тогда именно в этот банк? Золотой же мужик Серега!

— Лады, мыс Посьета покупаем, в Зарубино строимся, дальше по твоим раскладкам на четыре года. Принято, отлично. Следующий вопрос?

— По «Чомге». Бумаги готовы, можем подписать хоть завтра. Но там сложность небольшая, Дим. У них лицензия на конкретное месторождение в Коми, добывать других местах нельзя, — я слышал искреннюю расстроенность в его тоне.

— Узнай, что нужно для разрешения работы на других месторождениях. Есть ли преференции тем, у кого уже есть лицензия, и сколько это стоит, — нахмурившись и прикурив, решил я.

— Для имеющих лицензии процедура упрощенная, денег минимум, я уже узнавал. Главное — подтвержденные данные по месторождению, — быстро ответил Серега.

— Данные будут через неделю, сам же знаешь — Барон вылетает на днях. А он не тот человек, что катается порожняком, поверь мне. И нудный — хуже тебя! Шучу, Серег!, — сразу предупредил я банкира.

— Шути-шути, буржуй. Трудящиеся за тебя вон ночи не спят, одним кофием кишки полоскают!, — сварливо ответил Лорд.

— Это ты, что ли, трудящийся?, — удивленно уточнил я.

— Да уж не нэпман!, — гордо парировал Ланевский фразой из того же фильма, что и Костя Бере сегодня на МКАДе.

— Лады, уел. Доделывай мне убедительные мотивацию по офису и пяток вариантов сразу подыщи. Только не понторезину всякую типа «тридцать квадратов в одной из башен 'Москва-Сити».

— А откуда такое предубеждение к высоким строениям?, — уточнил Серега.

— Ухи мне закладывает в лифте́!, — пролаял я голосом Шарикова, и мы оба рассмеялись.

— Лады! Тогда завтра во второй половине дня подъезжай ко мне, Володю Дымова я пригласил к трем, так что времени будет с запасом, посмотришь бумаги и распишешься, где надо. Уже много, где надо, — чуть извиняясь, закончил он.

Так, самолет — хорошо. Аэропорт — хорошо. Санатории — вообще здорово. Золотая шахта — предмет несбыточных мечтаний, а завтра я ее куплю. Ну, в смысле, куплю бумаги, которые мне позволят официально отдавать Родине ее процент, сама-то пещера и так моя. Что-то я забыл. А, точно! Глаза уткнулись в верного Вольфа, стоявшего позади Настиного GLC,которого мы прозвали «Китёнком», решив, что похож. Да, на этой машине я ездил за дочерью в роддом. С ней связано много хорошего. Но, видимо, время пришло. Прости, дружище, но будь уверен — я тебя не брошу! И я набрал номер, полученный от Кости.

— Алло, — произнесла трубка.

— День добрый. Меня зовут Дмитрий, я хотел бы машину приобрести, — хуже нету, чем звонить незнакомым людям. Мне ли, отработавшему в холодных продажах, этого не знать?

— Бюджет?, — видимо, на том конце провода таился неизвестный родственник Головина, утерянный во младенчестве. Лаконичность была та же самая.

— Любой, — ответил я в его духе, — Мне этот номер дал Костя Бере, и просил в случае чего вспомнить про Петю Глыбу.

— Меня зовут Кирилл, добрый день, Дмитрий, рад знакомству, — голос в трубке не изменил ни тона, ни звучания, просто слов стало больше. Кто же там такой безэмоциональный?, — сейчас на чем ездите?

— На Вольво S60 пятого года, — виновато глядя на Вольфа сообщил я Кириллу.

— Чем не устраивает?

— Да в том-то и беда, что всем устраивает. Отличная машина, ни одной претензии к ней. Но нужна еще одна, свежее и понтовитее, видимо.

— Предпочтения есть?, — ну точно, родня Головину — лаконичный, как выстрел в ухо.

— Тахо в предыдущем кузове, Хонда Пилот, Вольво Икс Си девяносто и Икс Си семьдесят, только тоже предыдущие кузова, не эти обмылки китайские. Гранд Чероки вторые и третьи, Дискавери третьи и четвертые, — выдал я все свои пожелания, — мне нужна надежность, безопасность и традиционный дизайн, пожалуй.

— Гелендвагены рассматриваете? — уточнил профессионал.

— В последнюю очередь, как и Кайены, — ответил я.

— Понял Вас, Дмитрий. Спасибо, что обратились, и благодарю за Ваши пожелания, так моим ребятам будет проще найти Вам нового четырехколесного друга, — а Кирилл явно знал толк в работе с клиентами, — я наберу Вам в течение пары-тройки дней на этот номер, если удобно, и мы решим, где и какую машину Вы посмотрите, хорошо?

— Да, Кирилл, спасибо. Тоже рад знакомству, буду ждать Вашего звонка.

Я отложил трубку и потер виски. Как там гласила народная мудрость первой половины моей биографии? «Много хорошо плохо»? Не врала. С другой стороны, плохого теперь не хотелось точно. Вот прям вовсе, совсем, ни в каком виде. Ровненько так все выходило, что и жаловаться грех, и торопить — тоже.

Я собрал посуду, передвинул пепельницу подальше под лавку, чтоб под ноги не попалась, и пошел домой. Там ждали уют, чистота и две умницы-хозяюшки, которых нужно было срочно за это похвалить, судя по ним. Что я и сделал.